Онлайн чтение книги Отравленные тишиной Poisoned silence
Игра с тишиной (2 часть)

Элизабет порывается пересказать брату наш с ней разговор, но тот нетерпеливо отмахивается. Тоже верно. Его Инквизиция — его правила. Подумаешь, подслушивал — абсолютно нечего стыдиться. Даже отнекиваться не стоит.

— Похоже, мы больше не друзья, — констатирую я, выбираясь из кресла, — собираетесь сказать что-то вроде «не твое собачье дело»?

— Сообразительный, — цедит Вильхенстрейм, — это хорошо. Значит, есть шанс, что уцелеешь. А теперь слушай внимательно. Сейчас я тебя отпускаю. Но не воображай, будто ты свободен. Еще осталось слишком много вопросов, чтобы можно было расслабиться. Эльза отвезет тебя домой. Будешь сидеть тише воды ниже травы. Она проследит. За порог ни ногой. По крайней мере, пока мы во всем не разберемся. Вещи тебе отдадут.

Ну разумеется. Лица преступника никто из нас двоих с Элизабет не разглядел, зато, что он искал, нам доподлинно известно. Насколько проще вместо бессмысленных облав на неизвестно кого — все равно что воздух руками ловить — посадить меня приманкой в собственном доме, отдав обе книги и превратив в тот лакомый кусочек сыра, за которым Двуликий полезет в мышеловку. Интересно, если это чудовище придет меня убивать, они сразу бросятся его ловить или позволят ему закончить начатое, чтобы избавиться от двух проблем одним махом? Поразительно, как быстро я скатываюсь от равноправного сотрудничества до положения наживки, болтающейся на крючке.

— Если у тебя есть близкий человек, за которого ты особенно сильно беспокоишься, скажи, — вклинивается Элизабет в грозную тираду «Шрама». — Мы приставим к нему охрану из видящих.

<tab>Охрана — это хорошо, только в данном случае совершенно бесполезно. Особенно против Двуликого. Уж я-то видел, на что он способен. Лекса надо спрятать. Отправить куда-то далеко-далеко, скрыть от всего мира. Но… совершенно чётко я осознаю — это не сработает. И даже не столько из-за упущенного для подобных мер времени, а потому что во вселенной действуют свои законы, неизменные со дня сотворения. Нет более вечного, чем взятое на время. Самая нелепая и невероятная случайность непременно произойдет. Ну, а хочешь сделать противоядие от укуса змеи — делай из ее же яда. Лекс всегда оказывается в опасности рядом со мной. Значит…

— Лексерос Д'Ренделл. Привезите его ко мне, — требую, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно тверже. — Он работает в кафе на бульваре Роз. Хотите сотрудничества — всеми правдами и не правдами заставьте его приехать. Уговаривайте, убеждайте, как хотите. Хоть похищайте. Мне все равно. Главное — доставьте ко мне. Это самое важное.

Вил кивает. Задача есть — задача ясна. В глазах читаются невысказанные вопросы, но задавать их он не спешит. Наверняка считает, что этим можно заняться и позже. Никуда я не денусь.

— Пропуск, — мне в руки падает квадратный картонный прямоугольник. — Покажешь на выходе. Эльза?

— Я готова, только сумку его заберу. Встречаемся у выхода.

Это уже мне. И все бы хорошо, только уж как-то подозрительно радостно улыбается девчонка. Не говорите мне, что это ее первое серьезное задание... Не обращая внимания на мою кислую мину, Элизабет выходит из комнаты, по пути заботливо подняв с пола металлический обруч электрошокера и пристроив его на подлокотник кресла.

— Может, вы сами меня домой доставите и за всем проследите? - обреченно интересуюсь у инквизитора, когда дверь за брюнеткой захлопывается. Некоторое время тот размышляет, а потом отрицательно качает головой:

— Она справится, — медленно говорит он.

Но недоверчиво поджимаем губы мы почему-то синхронно.

Как и обещала, Элизабет поджидает меня у подъезда. За время, пока я препирался с дуболомом на выходе, тыкая ему пропуском под нос и доказывая, что я не сбегаю, а меня отпускают, она успевает прихватить мою сумку с книгами и вещами, которую я, по правде, уже не надеялся увидеть снова, и прийти к месту встречи первой.

Но ни повозки инквизиции, ни даже обычного экипажа рядом не стоит .

— Отсюда до вокзала — два шага, — поясняет Элизабет, заметив мое недоумение. — И погода хорошая. Пройдемся.

С тем, что погода для прогулки и в самом деле превосходная, невозможно не согласиться — день выдался в меру солнечный и не жаркий. Но после бессонной ночи и пережитых тревог я бы больше обрадовался, если б меня снова уложили в скотовозку, чем тащиться куда-то пешком.

Девушка, в отличие от меня, в превосходном расположении духа. С ее лица еще не до конца сошла болезненная бледность, но улыбается вполне искренне.

Носком сапога она легонько поддевает сумку у своих ног.

— Ну что, бери и пошли?

Пара шагов до вокзала на деле оборачивается парой кварталов. Поначалу. А потом еще парой. И я начинаю сомневаться, что мне суждено выжить в этом путешествии, когда, наконец, из-за поворота выплывает высокое красное здание, а в нос ударяет запах смазочного масла и разогретого железа.

На привокзальной площади многолюдно и многолико. Носильщики в опрятной синей униформе, «помощники» с медными бляхами на груди, дамы с зонтиками от солнца и аккуратными саквояжами деловито снуют туда-сюда. Представительные господа у длинного ряда билетных касс негодуют по поводу проволочек в отправлении исключительно изящно и в культурной форме, картинно промакивая лбы платками.

И вся эта толпа присыпана, как сдобная булка маком, черными точками оборванных рабочих, только что прибывших снизу, из Старого Города.

Вместо того, чтобы встать в очередь у касс, Элизабет направляется сразу к выходу на перрон, махнув перед носом у «помощника»-контролера металлической бляхой инквизитора.

— Это со мной, — покровительственно заявляет она, кивнув в мою сторону, и, ухватив меня под локоть, протаскивает через турникет.

Надеть наручники девушка не удосужилась, а стоит нам миновать контролера еще и заговорщицки подмигивает, мол, как я его — словно мы обычная парочка на прогулке. И как не было пыточного кресла и ночи в узком гробу одиночной камеры.

Узкие полосы монорельсовой дороги, посеребренные солнечными лучами, расходятся от терминалов перрона в разные стороны, тянут щупальца к самым отдаленным уголкам поднебесной. Кажется, стоит только выбрать правильный выход — и можно было бы доехать до самого горизонта.

На большом табло белые цифры и буквы на черных табличках начинают бешено крутиться со звонкими щелчками, пока резко не замирают, выстроив искомую комбинацию — название станции прибытия и времени отправления по нужному нам маршруту. С тихим шипением прибывает цепочка прозрачных яйцеобразных капсул голубого стекла.

Монорельсовая дорога нависает над Небесной Обителью на высоких стальных опорах, наподобие своеобразного акведука, по которым капсулы летят с неимоверной скоростью. Там, где извозчик будет тащиться добрый час, по воздушному пути доберешься за каких-то пятнадцать минут. Главное — все это время не смотреть себе под ноги. Каждый раз, когда я ездил на этой штуковине, вид несущихся подо мной крыш и улиц заставлял нервно сглатывать тошнотворный ком, подступающий к горлу, и крепче держаться за сидение.

<tab>Возблагодарив богов, что наконец-то можно отправляться, пассажиры начинают рассаживаться. Сидения внутри стеклянного яйца располагаются по кругу вдоль стенки, так что попутчики оказываются лицом друг к другу. Надеясь избежать в дороге разговоров с Элизабет, я уже намечаю себе местечко между двумя пожилыми джентльменами, надеясь, что моей спутнице хватит такта молчать, раз она будет лишена возможности тихо шептать мне на ухо. Но тут кто-то резко дергает меня сзади за ремень сумки. Не сумев перенести центр тяжести в противовес съехавшим за спину книгам, я, попятившись, падаю совсем не на то место, которое присмотрел. А повернув голову, сразу вижу ехидную улыбку Элизабет.

— Сбежать не получится, — пафосно шепчет она так, чтобы другие пассажиры не услышали.

И выбора у меня в который раз не остается. Дверь бесшумно захлопывается, вереница капсул приходит в движение.

Элизе, конечно же, не утерпеть — прижимается сбоку, жарко дышит в ухо:

— Лексерос Д'Ренделл — твой друг?

Мне хочется поинтересоваться, как вышло, что они собирали обо мне информацию и не удосужились выяснить, кто такой Лекс, но через секунду вспоминаю, что в этой версии реальности мы с ним не знакомы. Не были знакомы до недавнего времени. Так что ничего удивительного.

— Да, друг, — я отворачиваюсь от спутницы, глядя через плечо на проплывающий мимо шпиль Эдема. Но Элизабет не собирается сдаваться.

— И как вы познакомились?

Кажется, именно это называют пустым трепом.

— Тебе-то не без разницы? — ответ звучит резко и даже грубо. Только терять мне уже все равно нечего.

Куда там. Глаза блестят, щеки раскраснелись. Пережитый ужас растворился во тьме прошлой ночи и сгинул вместе с ней, а осталось захватывающее приключение и она в главной роли. Хочется отпихнуть девчонку подальше локтем, тряхнуть за плечи, может, даже наорать. Криком смыть из ее глаз этот азарт. Но меня останавливает запах — приятный терпкий аромат, который исходит от девушки. И я решаю еще немного потерпеть.

— На улице, — нехотя отвечаю, не вдаваясь в подробности, — он сам подошел ко мне на улице. Так и познакомились.

— Незнакомый человек подходит и предлагает познакомиться? — фыркает Элиза. — Как-то слишком экстравагантно. Ренделл... Знаю одного Ренделла, входит в Городской Совет — очень представительный мужчина. Случайно не родственник?

— Отец.

— Лексерос Д'Ренделл... Нет, — моя спутница качает головой, — боюсь, не знакома с ним. Наверное, ваш друг не любит светские мероприятия и редко появляется на людях, — замечает она, оправдывая свое неведение.

— Абсолютно не выносит, — подтверждаю я, и мы замолкаем.

...Это очень страшно — быть единственным, кто помнит. Целый мир исчез, а ты —последний выживший. Стало ли по-другому? Ты никогда не узнаешь. Был ли раньше счастлив тот, кто нынче от горя рвет на себе волосы? Не у кого спросить. И ты засыпаешь под утро, мучимый головной болью, рожденной из страхов и сомнений, успокаивая себя, что это судьба... Значит, судьба.

Осень в том году выдалась светлой и теплой. Но поначалу я этого не замечал. Работал у себя в лавке, разносил заказы, глотал залпом горячий кофе по утрам, обжигая горло. Бежал сквозь осень, не любопытствуя и не обращая внимания, что творится вокруг. А потом однажды остановился и увидел...

В тот день мне надо было доставить заказ маркизе Рочестер. И как бывало, провозившись в лаборатории до самого утра, стараясь успеть в срок, все равно безнадежно опаздывал. Выскочил из дома, думая лишь как бы добраться поскорее, одной рукой пытаясь выудить из кармана ключи, другой прижимая к себе открытый саквояж, куда спешно побросал в последний момент закупоренные флаконы.

Напротив дома стоял молодой светловолосый парень в сером плаще и смотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились, и я, нетерпеливо поджав губы, покачал головой, показывая, что слишком занят и принять посетителя не смогу. Гость бросил на меня удивленный недоверчивый взгляд и медленно двинулся навстречу. Но ждать, пока он подойдет и начнет сулить золотые горы, я не собирался.

«Ни за какие деньги, — мелькнула мысль, — в другой раз, и так вымотался, как собака. Никаких новых заказов».

Саквояж, набитый доверху, упорно не желал закрываться, и я быстрым шагом пошел вперед, на ходу пытаясь совладать с замком. Резкий скрежет заставил меня поднять голову как раз вовремя, чтобы увидеть нависающий металлический корпус механической лошади и понять — уклониться от удара я уже не успею. И тут чья-то рука схватила за плечо, выдергивая из-под копыт. Флаконы и пробирки с торжествующим звоном высыпались на брусчатку мостовой, разбиваясь вдребезги.

Резко обернувшись, я увидел того самого светловолосого парня, по виду напуганного не меньше моего.

— Все в порядке, — он успокоительно помахал женщине, по пояс высунувшейся из окна кареты, — никто не пострадал. Езжайте.

Алые потеки «Розовых» благовоний растекались по земле, мешаясь с придорожной пылью. Все труды насмарку. Оставалось только мысленно застонать.

— Не хмурьтесь, — заметил спаситель, улыбаясь кончиками губ, — на самом деле, вы только что избежали страшной участи. Вам надо улыбаться. Все же хорошо.

Я подумал, что парень преувеличил, конечно. Погибнуть под механической лошадью мне вряд ли грозило, но от синяков и кровоподтеков он спас меня — это точно. Да еще и встречу пришлось бы переносить.

— Если не считать половины заказа, убитой об мостовую.

Незнакомец был, конечно, ни при чем, но пожаловаться хоть кому-нибудь хотелось смертельно.

— Если я еще и опоздаю, то участь моя будет совсем незавидна, лучше бы и не спасали.

Светловолосый улыбнулся, окончательно приходя в себя после происшествия, даже в зеленых глазах мелькнули смешинки. — Ну что ж, буду рад помочь еще раз, — заявил он, — мой экипаж за углом. Если не возражаете, с удовольствием подвезу.

— Благодарю... — я запнулся, протягивая руку для рукопожатия.

— Лекс, — парень стиснул ладонь, — меня зовут Лекс.