Онлайн чтение книги Кагами Тайга. Взгляд со стороны Kagami Taiga. View from the outside
Косплеер

— Как обычно, Гайтору-кун? — а на столе уже стоят две небольшие чашки, одна синяя с хризантемами, другая — зеленая с сюрикенами, под стать уже привычному образу.

— Конечно, Танака-сан, — к ним ставятся традиционные японские сладости.

Чаепитие на небольшой, но уютной кухне в доме Танаки — их давний ежемесячный обычай, и никакая чайная церемония не станет для них настолько же важной и полной смысла, сколько бы лет не прошло. А, правда, сколько уже? Надо же, шесть лет. Если судить по цифрам — немного, если по насыщенности — и много, и мало. И как столкнулись-то, на пороге бюро ритуальных услуг, Танака прощался с женой, а Гайтору… Гайтору тогда хоронил единственного сына, поэтому очень смутно помнит и саму встречу, и пару лет после.

Маки всегда был болезненным ребенком, что, учитывая здоровье самого Макото, было жестокой иронией. Как шепотом переговаривались знакомые и сослуживцы, смерть от долгой болезни была «вполне подходящей». Увольнение этих людей по инвалидности тоже было вполне подходящим — Гайтору не пытался сдерживать себя, когда протрезвел достаточно, чтобы услышать и осознать сказанное. Его тогда тоже уволили, но об этом он мог судить только по бумагам — не помнит толком ничего, кроме частых визитов смутно припоминаемого пожилого мужчины с какой-то слишком понимающей улыбкой.

Из того болота его тянули многие: коллеги, друзья, даже брат, с которым он не разговаривал к тому моменту лет двадцать, пытался достучаться до измученного потерей, тонувшего в алкоголе разума. А вытянул Танака-сан. И его, и себя, как тот признавался после. Его дети к тому времени выросли и разлетелись, из-за здоровья работу пришлось оставить, сменить на медленное прозябание на пенсии, и казалось старику, что никому он уже и не нужен, так и будет доживать свой век как старый холодильник: место занимает, а выкинуть жалко, поэтому уберем-ка мы его на балкон.

— Веришь, нет, Гайтору-кун, но даже думал за Сумире-сан пойти, да только она сильно огорчится, если я сам уйду.

Ему нужна была причина жить, и он ее нашел в спасении незнакомого человека, Гайтору, который как раз таки причины не искал, скорее напротив, туда торопился как на первое свидание. Но закончилось. Прошло, не бесследно, но прошло со временем. Как-то начал не существовать от тумана до тумана, а жить: разговаривать с людьми кроме Танаки-сана, выходить на улицу не только за следующей порцией, дышать, а не проталкивать в горло воздух под воздействием инстинктов. И после, одним летним днем произошел прорыв. Как любые действительно важные открытия, осознания — произошел случайно.

— Эй, смотрите! Это же Гай-сенсей!

Мирно сидящего на лавочке Гайтору облепила восхищенная малышня, лет десяти-двенадцати, галдя и пища как стайка воробьев. Костюм анимешного персонажа, надетый чтобы позабавить Маки, когда тот уже лежал в больнице, Макото снимать отказался. Как в плавающем разуме сохранилась эта идея, непонятно, но стоял он тогда насмерть, и когда попытались снять — чтобы постирать и вернуть приличный вид — схватился за нож. Выход тогда нашелся в покупке нескольких идентичных комбинезонов, но хоть убейте, он совершенно не в курсе, кто их купил.

Как и на чьи средства он вообще жил те годы. Спрашивал всех, все дружно отнекивались, указывая друг на друга по кругу. Видимо, тогда помогал каждый, кто сколько мог подкидывал, а возьмись он высчитывать точную сумму долга — будет до конца дней бегать, выясняя хотя бы количество цифр в сумме. Повезло ему с близкими. Привычка изображать Гая осталась, на внешний вид ему тогда было плевать с Токийской башни, да и окружающим тоже, их больше волновали его осторожные шаги обратно в мир живых, чем какой-то зеленый комбинезон с оранжевым поясом. Костюм в итоге стал его талисманом, визитной карточкой и тем самым механизмом, запустившим цепочку событий, которая в итоге привела его на должность помощника учителя физкультуры в старшей школе.

Путь этот, конечно, был странным и алогичным, но жизнь логике редко поддается, предпочитая быть непредсказуемой. Он в то время работал уборщиком в маленьком круглосуточном магазинчике, хозяину которой, одновременно и менеджеру, и продавцу, было все равно, как он выглядит и ведет себя, пока пол был блестящим от чистоты, а окна прозрачными как слезы. Дети полюбили заглядывать в магазинчик ради «Гая-сенсея», который говорит о Силе Юности, советует самые вкусные конфеты и ходит на руках. Одновременно с тем он лечился от последствий алкоголизма, которые даже его сильный и тренированный организм вынужден был преодолевать не один год, попеременно кляня себя за прошлое и оправдываясь опять же перед собой — остальные его ни в чем не винили.

А потом во время одного из ставших традицией чаепитий Танака-сан неожиданно рассказал, что создается новая старшая школа, а его старый друг предложил ему должность директора школы. Опыт сенсея у него был, небольшой, правда, но его вполне может хватить для получения необходимых документов. Ему пообещали найти толковых помощников для административной рутины, но вот педагоги стали настоящей задачкой, школу-то затевали почти экспериментальную. Гайтору тогда подавился чаем, какие еще эксперименты на детях?! Даже выслушав подробнее о планах Попечительского Совета, лучше к этой идее он относиться не стал. Но работать согласился.

— Кто-то же должен присмотреть за детьми, — тихо посмеивался Танака-сан, когда будущий учитель сумбурно вывалил свои мысли и домыслы по поводу халатного отношения к «цветам жизни».

Скоростные курсы на помощника учителя подтвердили мысль Гайтору, что в стране проявляют вопиющее равнодушие к обучению подрастающего поколения. А потом Танака-сан со свойственным ему терпением объяснил, что с этой бумажкой его бы взяли только в низкоуровневые школы для трудных подростов, и то он бы рисковал вылететь за любой косой взгляд в сторону начальства или его любимчиков. Он, как и другие выпускники таких курсов, мог получить приличную, солидную лицензию только после специальной проверки от отдела по надзору за образованием, и только тогда его кандидатура будет отлична от нуля на рынке труда.

Так с ним и поступили примерно через полгода работы помощником учителя физкультуры. Первый день на новом рабочем месте был странным. Первое что бросилось в глаза — многие учителя работали в паре, сенсей и его помощник, и если первые не вызывали вопросов, то вот вторые явно были ничем не лучше Гайтору, одни только рыжие волосы, бандитские замашки, а так же прилетевший в заснувшего мужчину мел чего стоят. Но дальнейшая работа показала, что работать во второй группе ему нравится куда больше, чем в первой. Конечно, нельзя сказать, что учителями стали скучные серые личности, но на фоне фонтанирующих эмоциями и чувствами, открытых и не стесняющихся быть самими собой помощников сенсеи банально терялись.

Впрочем, все эти плюсы так же означали и характеры с закидонами, и множество проблем на почве понимания друг друга, а также нетривиальные задачи по сокрытию этого безумия от проверок, которых в том году было не просто много — Гайтору иногда казалось, что ему не хватает воздуха под таким плотным контролем. Окончательно их оставили в покое только под Новый Год, и в их коллективе произошли изменения: появился помощник учителя химии Тююма Коджи, чья родня значилась Попечительским Советом школы. Тогда «Гай-сенсей» понял на личном опыте, что все до этого было цветочками, а ягодки — вот они. Через еще какое-то время он снова поменял мнение, когда на экзаменах увидел поступающих. Это должен был быть особенный год для Гайтору, ведь если бы жизнь сложилась иначе, среди этих детей был бы и Маки…

— Это еще что? — Гай с круглыми глазами наблюдал, как обалдевший Камидзё-сенсей снимал с головы чью-то рубашку, не в силах вымолвить ни слова.

— Молодой человек! Немедленно оденьтесь! — Катагава-сенсей, возмущенная до глубины души, отчитывала высоченного паренька в одних трусах, неловко улыбающегося и чешущего затылок. Растрепанные блондинистые волосы, общая несобранность и привычка раздеваться — кажется, Сейрин закончил таиться. Значит ли это, что ему придется в этом году иметь дело с помощником?

— Нет, Гайтору-кун, учителей следующего года уже присмотрели, тех, кто подходит, согласен, но не имеет образования, уже отправили учиться, тех, кто подходит и уже трудоустроен, в течение года будут уговаривать сменить место работы. Оставшаяся же часть подобрана из выпускников следующего года.

А жаль, в этом году он бы не отказался от помощника, судя по абитуриентам, они ничуть не уступают в странностях учителям, а казалось, что его уже ничем не удивить. Вишенкой на торте и контрольным выстрелом стал эмансипированный ученик из-за границы, Кагами Тайга. Еще один подросток, который смотрит на него сверху вниз, с окрашенными волосами, раздвоенными бровями и сложным характером с бунтарскими наклонностями. Таким было его первое впечатление, и первый же учебный день заставил его пересмотреть свои способности по оценке людей.

Бунтарем Кагами не был, ну, не более других подростков точно, а вот статус взрослого ему дали не просто так, пусть Гайтору и коробил юный возраст, мальчик оказался ответственным, с лидерскими задатками и харизмой, сумевший удержать группу очень необычных подростков в спокойном состоянии, пока до них не добрался Куросаки-сенсей. Изначально, ставя на классное руководство 1-б Тююму-сенсея, который за последние три месяца появлялся четыре раза и каждый его визит сопровождался взрывом, директор рассчитывал, что неофициально этими школьниками займутся остальные учителя, в первую очередь рыжий кендоист. Детей можно было бы равномерно распределить по шеям сенсеев, не размещая их среди менее эксцентричных ровесников во избежание травли и ее последствий.

Но поведение Кагами заставило сначала притормозить Куросаки, а после и вовсе дать отмашку на стороннее наблюдение, очень уж хорошо себя показал подросток. На следующий же день учителя отмечали и высокую академическую подготовку, и нормальное нехамское поведение, когда все, что уж скрывать, подсознательно ожидали грубостей после заявления в учительской, что подчиняться ученик будет не всегда. Что именно он подразумевал под этими словами, стало ясно буквально на следующий день, когда в учительской столкнулись два торнадо, и все присутствующие ощутили на себе поистине огненный темперамент Кагами.

Анезаки-сенсей, новенькая в их коллективе, поборница правил хуже Исиды-сенсея, к которому Гай успел попривыкнуть, была крайне возмущена «бессовестным обманом» и требовала, чтобы ученик класса 1-б Котобуки Сейширо-кун надел соответствующую его полу форму. Кагами же вступался за одноклассника с неожиданной горячностью, указывая, что в уставе школы нет запрета на ношение формы противоположного пола, что если Сейширо считает себя девушкой и его родители с этим согласны, значит так и есть, и вообще учителю, готовому поломать хрупкую душевную организацию подростка ради эфемерного «так должно», стоит пройти курсы повышения квалификации, а то и вовсе навестить психотерапевта.

В будущем эти стычки стали нормой, а вот тогда, в самый первый раз большинство учителей просто прятались и делали вид, что у них есть более важные дела, чем разборки из-за какого крашеного паренька в женской одежде. Гайтору их не осуждал, сам предпочел наблюдать за всем сидя на кушетке максимально низко, впервые жалея о кричащем костюме. Спор погасил Танака-сан, согласившись с доводами Кагами, после чего подросток ушел и увел заплаканного одноклассника, а Анезаки-сенсей долго еще пыталась переубедить директора.

Неизвестно, сколько бы времени это обсуждалось, но буквально на следующий день Кагами выкинул очередной номер, выставив остальных учителей обезьянами, не умеющими использовать достижения технического прогресса, когда вместо традиционных записей распечатал и вклеил на каждую страницу журнала список учеников. Западное воспитание. Какое-то время классные руководители разделялись на традиционалистов и новаторов, и Гайтору не удивился, увидев, что вторая группа состоит преимущественно из молодежи. Пошумели, успокоились — и снова Кагами! Вернее, на тот раз это был весь баскетбольный клуб, но было очевидно, что давать клятву школе с помоста придумал именно он.

Тогда Гай впервые открыто поддержал подростка, приехавшего с далекого запада на родину матери и оказавшегося в стране с совершенно иным менталитетом, обычаями и традициями, но продолжающего идти своим путем. Тем более что понятия чести и слова были более чем близки Макото, да и сталось бы с подростков пойти кричать с крыши, как в прошлом году, а такое не идет на пользу дисциплине, которая в Сейрине и так хромает на все конечности. Вторая неделя учебы доказала, что прошлую школьники только разогревались, взрывы, пальба, крики, раздевания, драки — все было, тогда же к воспитательному процессу подключился и Кагами, когда напали на кого-то из его класса.

Методы у него были оригинальные, под стать остальным, так что было почти ожидаемо, что ему тоже предложат учительскую должность. Сначала попытались увеличить обязанности старосты, умный парнишка уперся рогом, и в итоге с ним заключили договор как с Гайтору в прошлом году. Когда Танака-сан успел разжиться фальшивым заключением о прохождении Кагами учительских курсов, Макото не знал, и подозревал, что директор задумал эту комбинацию еще с первого учебного дня. Как он, наверное, об этом жалел, когда новенький включил учебную тревогу и переполошил всю школу. Правда, впоследствии оказалось, что эта тревога выявила множество нестыковок, и ученики — да и учителя — совершили много опасных глупостей, так что Кагами легко отделался за ту историю. И завел кровного врага в лице Анезаки-сенсей.

Так и повелось, на уроках красноволосый подросток был обычным учеником, но стоило кому-то обидеть его одноклассника — Кагами и его банда бросались разбираться. Если обидчик был сенсеем — такое иногда бывало, учительница английского не скрывала желания «вылечить» сумасшедших учеников 1-б — подросток разбирался в одиночку, от Тююмы, как от классного руководителя, было немногим больше пользы, чем от кактуса. А точнее существенно меньше.

Гайтору редко вмешивался в происходящее, своих забот хватало, пусть ему не доверили курировать класс — был клуб, американский футбол, которым он увлекался когда-то в далекой юности куда больше, чем единоборствами. Ребята у него были своенравные, но как говорил когда-то его инструктор «отжимания после второй сотни начинают благотворно воздействовать на дисциплину, а если подходов больше пяти — и на ум». Некоторые, конечно, попытались решить «проблему» силовым методом, но не на того ребятишки напали, Макото уложил всех отдыхать, а сам толком не вспотел. Воспитанию поддаются, а значит все хорошо, со всем справимся.

После Золотой недели к ним присоединился один из друзей Кагами, мальчишка-хулиган Дзюмондзи, получивший определенное мировоззрение и навыки, так что какое-то время Гай ждал, что и этот ребенок попробует его на зуб. Обошлось, парень оказался довольно уважительным, серьезным, да и взял из прошлого лучшее: приличную физическую подготовку, набор жестких норм и принципов и готовность выгрызать победу чуть ли не зубами. Подросток со шрамом морщился на его крики, но тренировался как все — молча, упорно, до состояния, когда не можешь пошевелить даже веком, настолько устал. Его Маки тоже был бойцом, пусть и в слабом теле.

Игры шли еженедельно, и Гайтору почти полностью погрузился в проходящий чемпионат, тщательно собирая информацию, придумывая тактики и тренируя своих волчат, так что не обращал особо внимания на происходящее в школе. Взрывы? Стрельба? У них учится личинка военного с доступом к любому вооружению, какое только придет ему в голову, все логично. Драки? Жалобы? Подростки не меняются. Драки учителей? Жалобы на методы обучения? Каков педсостав, таковы и последствия. Школьный сайт? Школьная группа? Прекрасно, но его не касается, его дело амефуто.

Он принял активное участие в водовороте школьных событий только один раз, когда пришла гиперопекающая родительница, правда получил в лоб степлером и предпочел притвориться вырубленным. Все же стоять на пути разгневанной матери, защищающей своего ребенка или считающей, что защищает его, опасно и обычно бессмысленно, поэтому Кагами, сумевший совладать с человеческим тайфуном, вызывал заслуженное уважение. Драку с хулиганами другой школы, в которую оказался втянут Дзюмондзи-кун, Гайтору оставить без внимания не мог, так что ученик получил увеличенные нагрузки, но на этом все, хотя во многих клубах за драки выгоняли. Но у Сейрина свои правила, что впервые его радовало так сильно.

Взрыв женского туалета, танцы на столах в учительской, двухметровый ученик, ежедневно бегающий по школе полуголым — Гайтору искренне сочувствовал Кагами, даже подумывал поговорить с директором и забрать классное руководство 1-б на себя. А потом подросток вывернулся из всех неприятностей так ловко, что Гаю и во сне не снилось, не хватает ему такой гибкости, чтобы вытащить всех и не попасться самому. Правда, это произошло уже на следующей неделе, после, насколько понял Макото, каких-то сверхсложных игр — всего две игры по сорок минут, его парни по три часа играют! — то есть в течение недели он был отвлечен, а вот сейчас пришел в себя. Ровно для того чтобы отвечать за взрыв додзе каратистов, вернее, найти виновного и передать его Садахаре-сенсею до того, как математик кого-нибудь сломает.

А на следующий день выяснилось, что баскетболисты принесли на территорию школы собаку, маленького щенка и просили устроить его в школе. Гайтору не был против собак, но серьезных, дрессированных, которые в случае чего за учеников могут вступиться, а то таких золотых деток собрали, что хоть стреляйся. Чем думали их родители, Гайтору не знал, знал лишь, что Танака-сан чай скупает тоннами, и почти всех возмущенных родителей сразу ведут к нему. Что он им объяснял, осталось тайной за семью печатями, но уходили они довольными и на памяти Гая — никто не возвращался.

А потом Кагами угодил в больницу, и подавляющее большинство учителей помчалось туда же в следующие дни, потому что навестившие пострадавшего одноклассники и друзья оставили настолько неизгладимое впечатление, что директор сразу повез с собой ящик чая разных сортов. Ничего действительно опасного ребятишки не сделали, Казаму — наиболее смертоносного из учеников — обезвредила его собственная охрана, когда он угрожал главе терапевтического отделения, так что в первую очередь Танака-сан посеменил в его кабинет. Сам Гай, а с ним и Камидзё-сенсей отправились к хирургам, к которым вломился кто-то из второгодок, причем ввалился не случайно, а снять операцию на камеру. Макото так и не решил, чего ему хотелось больше, валерьянки или проржаться.

Сам больной на все эти приключения отвечал усталой улыбкой: дурные молодые головы, без царя, но свои, привык и привязался. Кагами вообще удивительно плохо выглядел для человека с вывихом. То есть, конечно, больно и все такое, но Гайтору считал, что подобное на этого парня повлияет не сильно. И только через несколько дней, когда он обмолвился об этом при волчатах, Дзюмондзи кинул ему в голову шлем — и попал же! — и на пальцах объяснил, что с потерей Тайги, баскетбольная команда вылетела из чемпионата на раз-два, и все это понимали, один «Гай-сенсей» бестолочь, обитающий на отдельной от всего мира планете. А еще через пару дней поражение испытали на себе и подопечные Гайтору.

Чего стоило ему тогда улыбаться и поддерживать своих волчат — только Танака-сан и знает. Сам он привык ко многому, к окрыляющим победам, к сокрушительным поражениям, к зудящей незаконченностью ничьей — но, как оказалось, до сих пор не привык видеть, как разбиваются детские надежды. В прошлом году они прошли всего два раунда по турнирной таблице весной и четыре осенью, но тогда они сомневались в себе, в нем, подсчитывали вероятности, а сейчас они верили, просто верили от всего сердца, закрывая глаза на неопытность. Кто знает, что на это повлияло, изменение самой атмосферы Сейрина или приток учеников первого года, которые не смотрели на статистику, не подсчитывали шансы.

— Пока ты подсчитываешь, сколько у тебя шансов победить, кто-то это просто делает, — пожал тогда плечами Мито, первокурсник из класса Исиды-сенсея, что действительно удивляло. Эти дети любили точность. А после с тонкой, чуть грустной улыбкой парнишка продолжил. — Спасибо, что спросили. Теперь не так стыдно, что такие простые истины я узнал от ровесника, причем практически случайно — прошел мимо в нужном месте, в нужное время.

Как бы то ни было, его парни проиграли, и ему предстояло возродить их боевой дух после. Один из тех редких моментов, когда он снимает с себя «вторую кожу» — Гая-сенсея, чтобы показать подросткам, что он не собирается издеваться, что серьезен и понимает, насколько болезненно поражение. Второкурсники легче оправляются, а младшие слишком удивлены его поведением и это нивелирует многое. Еще с одним волчонком поговорили дома, у Дзюмондзи отцы занимались спортом, да и Кагами не мог не подсуетиться — так что уже в понедельник у подростка горели глаза, выдавая желание расквитаться с победителем. На поле, разумеется, хотя зная прошлое некоторых мальчишек, можно было ожидать чего-то нехорошего. Но люди меняются. Правда, в прошлом году ему пришлось доносить мысль о неприемлемости насилия над соперником голыми руками.

Знакомство с настоящим тренером баскетболистов вышло забавным: кто есть кто под всей этой маскарадной шелухой они распознали сразу. Чисто военного опыта у Гайтору было много больше, но и Такеда обладала уникальным опытом человека, попробовавшим практически все, от морского дела и байкерства до модного дома где-то то ли в Англии, то в Италии. Она же стала единственным человеком, с которым Гай и Танака разделили свое чаепитие, правда, после первого же раза она предложила оставить это для них двоих, а сама она не откажется посидеть где-нибудь в баре после работы.

— Чаепитие — нечто особенное и личное, связывающее вас двоих.

Удивительно наблюдательная и в какой-то степени тактичная женщина в одеждах тибетской монахини прекрасно ладила с другом отца, но никогда — с ним самим. Такеда-сенсей-старший не мог принять ее неистовую одержимость свободой, настолько, что еще подростком она постоянно сбегала туда, куда ее звал ветер. Когда Танака-сан рассказывал историю нового учителя в их когорте, казалось, что он рассказывал сказку. Или легенду — настолько много приключений и событий, что кажется фантастичной сама мысль, что жизнь молодой женщины может состоять из них всех. Впрочем, судя по всему ее будущие подопечные ей ничуть не уступали. Да и в целом их ученики произвели впечатление на женщину:

— Вы не шутите? Газ, испортивший всю еду в школе?

— Не только в школе, пострадали частично территории вокруг, его отцу пришлось заплатить немалую сумму.

— Почему он не приструнит парня?

— А что он сделал не так? Его целью было избавиться от насекомых — он это сделал. А методы… Ну про рациональность ему еще не раз расскажут, тот же Кагами с него не слезет пока не добьется хотя бы положительных тенденций.

— Кагами-кун учитель-ученик? Он не слишком юн?

— Пока справляется, — Кагами действительно справлялся с обязанностями, что, учитывая его подопечных, казалось чудом. — Недавно вот нашел моим волчатам группу поддержки из другой школы. Да и его авторитет среди ровесников растет в геометрической прогрессии.

— Надеюсь, он его не потеряет. Дети особенно жестоки к павшим кумирам.

Насколько именно стало ясно буквально в течение нескольких следующих дней, после того как ошарашенный Суга-сенсей сообщил в учительской, что про отца Кагами узнали ученики. И в тот же день к ним с расспросами явился человек из детского консультационного центра по поводу Мизумачи Кенго, класс 1-б. Послушав предельно честный рассказ Кагами, как именно обращается с родным ребенком Мизумачи Кёхэй, Гайтору без лишних слов ушел из учительской, и если бы не директор, буквально перекрывший ему выход из административного корпуса, в Японии стало бы меньше на одного священнослужителя. Впрочем, Танака-сан не мешал ему несколько часов избивать макивару в додзе, возможно потому, что он был не одинок в кровожадном стремлении избавить мир от одного экземпляра «хомо подонкуса».

Буквально за бумажной стенкой разминали друг другу кости Садахара и Куросаки, из додзе для занятий кюдо был слышен звук непрекращающейся стрельбы, причем Гайтору был уверен, что там были не только стрелы, но подробнее интересоваться вооружением учителя литературы не стал. А когда успокоившись, Макото вернулся в учительскую, то застал неловко улыбающегося Сугу-сенсея, примерного семьянина и отца троих детей, за выносом бумаги. Как минимум несколько десятков листов были разорваны в клочья.

От размышлений о природе преступлений и оценке собственной готовности оказаться за решеткой Гайтору отвлекся уже на следующий день, когда Куросаки-сенсей ввалился в учительскую с круглыми глазами и сообщил, что Мизумачи Кенго устроил драку с Кагами и получил на орехи от его друзей. По его личным ощущениям школа медленно и уверенно катилась в тартарары, про самого молодого члена педагогического коллектива ходили настолько дикие слухи, что даже Садахара-сенсей не мог в них поверить. Но время идет.

— Что ж, кажется, кризис миновал? Как пострадавший? — на вечерних посиделках в баре Такеда-сенсей пока еще отстраненно, но все же с интересом расспрашивала подробности происходящего в школе. Сама она могла появляться только на тренировках и то не всегда, так что про историю американского полукровки узнавала в основном, наблюдая за командой и слушая их рассказ.

— Ну, Кагами поддержали его одноклассники, так что он хорошо выдержал это время, — мерно прихлебывая пиво — пить что-либо крепче он банально опасался — ответил Гай. — Правда, я не представляю, насколько сильный дух надо иметь, чтобы справиться со всем, что свалилось на этого ребенка.

— Команда, насколько я поняла, тоже его поддерживает. Эх, хорошо быть юными и наивными, не задумываться о генетике, воспитании и прочем, связанном с подобными откровениями.

— Я не думаю, что в случае Кагами-куна все так просто, — задумчиво пробормотал Танака-сан, но рассказывать дальше не стал.

И только перед самыми каникулами Гайтору узнал, почему Танака-сан сделал такое предположение. Сначала ему было не до вникания в чужие проблемы — к ним на второй курс переводились ученики, интересующиеся клубом американского футбола! — а потом все раскрылось. Вечером вышел выпуск школьной газеты со статьей Мидзуки-сан из 1-б, которая расставила все по своим местам. В этот раз Танака-сан выловил его по дороге в аэропорт, самым натуральным образом уболтал не страдать дурью, ибо «Стивенсон-сан уже получил по заслугам» и прямым текстом приказал ехать с волчатами в летний лагерь. По мнению Макото, "по заслугам" в данном случае включало в себя небольшой, узкий деревянный дом и пару метров земли сверху, но спорить не стал, решив, расспросить волчонка, почему Кагами-кун сразу не разъяснил что к чему.

Ну да, расспросишь его, как же. Сначала команда привыкала к новым ученикам — Гай решил взять их в летний лагерь, дабы команда привыкла к пополнению, а пополнение — к команде. Потом выяснились интересные особенности нового ресивера, помимо удивительной силы и практически полной непрошибаемости, подросток оказался слишком послушным. Гайтору только попросил его присмотреться к местности, так парня потом всем клубом полночи искали, пока тот составлял карту местности с указанием высот, глубин, растительности и прочим. Тогда все убедились, что Тецума-кун идеально вписывается в Сейрин. Впрочем, Мусанокоджи-кун, предпочитающий чтобы его звали Кидом, тоже в какой-то степени подходил, спал, во всяком случае, он ничуть не меньше чем Аянаги-сенсей. Вернее, пытался, но кто же ему даст дрыхнуть в тренировочном лагере?

И только после первой недели, Гайтору выкроил минуту времени расспросить ученика о страшном прошлом одноклассника. Дзюмондзи оказался хорошим другом — его вся команда расспрашивала о подробностях, а он держал язык за клыками, нос по ветру, а хвост пистолетом — и очень старательно намял бока излишне любопытным. Когда с тем же самым подвалил сенсей, лайнмен проворчал, что понятия не имеет, что у друга на уме:

— Гайтору-сенсей, да он постоянно что-то отчебучивает, что стой, хоть падай! Почем мне знать, почему Кагами сразу не сказал какой му… нехороший человек его отец? Там и так такой лютый пи… в общем плохо все! У него же никого кроме Фури и его родителей не осталось. Кагами вообще не любит Америку вспоминать, только тренершу, да пару врачей, а больше никого, так что не надо к нему лезть.

Замечаний по поводу брани и низкой речи Гай делать не стал, сам бы использовал те же выражения, но вот полученная информация показалась подозрительной, американский беженец совсем не производил впечатления необщительного социопата. Где же ожидаемая толпа зарубежных друзей? Гайтору никогда не отличался любопытством, лишь по долгу службы проявлял необходимый и достаточный интерес, но неожиданно прошлое не по возрасту ответственного и сильного мальчишки, ровесника его Маки, заинтересовало до такой степени, что он обратился за помощью к друзьям с прежней службы, и по возвращении из лагеря его ждало собранное досье.

Три недели он гонял своих подопечных, они пробежали почти пол Японии, потягались в устойчивости с горой, тягали грузовик, а также по совету Такеды-сенсей парни пахали на стройке, дабы пробудить сознательность и повысить внутренне чувство собственного достоинства — что как ни хорошо выполненная работа, оцененная и вознагражденная по достоинству, поднимет самооценку парней? Потом, во всяком случае, когда они перестанут засыпать еще в процессе падения на футон, что учитывая тренировочный план, произойдет только после возвращения и то — не сразу. Он как раз успеет съездить в Америку, потому что предварительный вердикт после прочтения новой информации оказался еще привлекательнее. Кома и амнезия у четырнадцатилетнего подростка, а после, почти сразу, эмансипация, суд над родным отцом — в этом определенно есть вина очень конкретной персоны, хотя бы последнем пункте, а значит есть кому свернуть шею.

И, разумеется, Танака-сан очень не вовремя пригласил его на чай и остудил пыл, посоветовав по возможности не пороть горячку, а делом помочь молодому и неопытному коллеге с большим потенциалом и множеством обязанностей. Так Гайтору обзавелся дополнительной должностью инструктора по рукопашному бою для Военно-оборонительного корпуса Сейрин. Вернее, предполагалось, что он обзаведется ею в будущем, но когда это Танака-сан ошибался в прогнозах? Дипломатический корпус, конечно, не аналитическая служба, но предельная осторожность компенсирует огрехи в предположениях.

— А им не рано доверять подобные навыки? — все же большей частью набранные курсанты не так давно стали бы главными посетителями изолятора — последней инициативы Казамы-куна. Гайтору был одним из тех, кто мысленно поддерживал инициативы молодого «тепличного» бойца, но вслух никогда этого не упоминал, потому что очень ясно представлял воплощение его планов в жизнь. Представлял и ужасался, а потому внимательно подслушивал все беседы Казамы-куна и Кагами-сенсея. Каким-то неведомым образом одноклассник стал непререкаемым авторитетом для одного из стихийных бедствий школы и мог одной фразой запретить любые телодвижения, которые скажем прямо, лишь добавляли самому Кагами забот. Мог, но не запрещал, скорее смягчал, перенаправлял, подстраивал так, чтобы и паранойя кадета (почти как у профи, отмечал Гай) была удовлетворена, и остальное население школы не сильно страдало. В конце концов, Кагами интуитивно следовал главной задаче школы — воспитывать детей, но не давить их индивидуальности, кроя под один шаблон, в итоге поставляя обществу нестандартно мыслящих индивидуумов, способных решать самые разнообразные задачи и ко всему подходить со своим мерилом и точкой зрения.

— Думаю, нет. Кагами-сенсей считает их достаточно подготовленными, потому скоро поднимет этот вопрос официально. Мне бы хотелось, чтобы Гайтору-кун вложил свои силы и навыки в эти часы.

Ну да, кто сумеет научить парней стоять за себя и школу и в то же время не выучит потенциальных преступников, как не он? Несмотря на промашку с первым впечатлением о Кагами, в людях он разбирался. Просто, судя по всему, для этого ему требуется чуть больше времени, чем он считал раньше. Есть на что шутливо пожаловаться Маки. Он ежедневно рассказывал сыну, как протекает его жизнь с тех пор как начал возвращаться к сознательному существованию, но ходил на кладбище намного реже, чем следовало бы. Праздник О-бон — один из тех моментов, когда избегать место последнего упокоения его мальчика было просто невозможно. Несколько часов спустя Танака-сан увел его лично, зная, что Гайтору нередко охватывает желание там остаться и уйти самостоятельно он просто не в силах.

После жизнь вошла в свою колею, тренировки-уроки-тренировки, его волчата заметно окрепли после лагеря, сплотились еще больше, и чемпионство даже ему перестало казаться излишне далекой целью. Сейрин медленно пробуждался от летней сиесты, даже летняя школа прошла довольно тихо: подавленный Мизумачи-кун был тенью себя прежнего, Казама-кун отдавал все силы муштре, а сам он отсутствовал по уважительной причине. А теперь, когда вернулись волчата и тигрята — амефутовцы и баскетболисты — снова стало шумно, потому что Гайтору старательно зажигал в детях Силу Юности, Казама-кун ежедневно преследовал куратора клуба с новыми идеями по обороне школы — да кто вообще нападать станет при таких учителях?! — Такеда-сенсей с удовольствием доводила некоторых учителей до невменяемого состояния, снимая стресс от каких-то неприятных новостей, которыми отказалась делиться, да и Куросаки-сенсей и Садахара-сенсей возобновили клубные занятия после прошедших чемпионатов.

Лето прошло неплохо, пусть первых мест ни один клуб не добился, но о школе заговорили, Сейрином стали интересоваться люди, рассчитывающие поступить в высшие учебные заведения. Не последнюю роль в этом играл школьный сайт, а сам Макото неожиданно стал обладателем гордого титула «сетевой звезды». Его оригинальная методика преподавания нашла живейший отклик в детских душах, правда, как иронизировали ученики — они просто еще не испытали всю силу юности на собственных организмах. Вот поступят в Сейрин — тогда и проверим что и как. У следующего первого курса будет совсем другой учитель физкультуры, но как пообещал Танака-сан, это будет фанат здорового образа жизни и спорта, свято следующий заповеди «в здоровом теле — здоровый дух».

— Как бы такой энтузиаст не выбил ненароком дух из детишек, — растерянно произнес Микихаса-сенсей.

— Ну, мы же тут. Присмотрим. Надо будет — вмешаемся.

— Так же как вы вмешались в наказание Кагами-сенсея и Куросаки-сенсея? — с нечитаемым выражением лица спросил Горо-сан.

— А что случилось?

— В них горит Сила Юности!

— Вот только выражается она в виде залитого водой пола!

— Мы все убрали! — не выдержал Куросаки-сенсей. — И парень в себя пришел, он тогда весь день как с цепи сорвавшийся был.

— Это не повод устраивать балаган!

— Вы помните, что в Сейрине работаете? — сцепились два упрямца, иронично подметил Гай, тем не менее, бочком-бочком отодвигаясь от них подальше, надеясь, что «уважаемые сенсеи» удержатся от драки. Облом: Садахара-сенсей заметил зону конфликта. Пора применить секретный навык исчезновения с опасной территории.

А потом началась совершенно особенная суматоха, именуемая «фестиваль по-сейриновски». Вот уж когда Гайтору возрадовался, мысленно, что не руководит классом: разнос классным руководителям устроили знатный и, что самое удивительное, тихий. Раздосадованные и сбитые с толку учителя искали вдохновение, где могли, напрягали учеников, требуя чего-то этакого. Флагманом безумия стал, естественно, класс 1-б, впрочем, ничего выходящего за границы разумного ребята не предложили, но на фоне обычных идей — да, это было по-сейриновски, один водопад, который школьники сделали сами, чего стоил.

А потом класс Куросаки-сенсея притащил игровые автоматы, ученики Канеки-сенсея загорелись идеей о зоопарке, а подопечные Ято-сенсея принялись за декорации к историческим инсценировкам — Сейрин основательно взялся за подготовку к фестивалю. Самого Гайтору в тот момент преследовал Горо-сан, решивший, что даже в безумии некоторые вещи должны оставаться неизменными. Например, деловые костюмы на учителях, обычно ходивших кто в чем, Гай вот с комбинезоном не расставался, Аянаги с халатом, а Садахара постоянно носился в своем кимоно. Долго искавшего выход Гая неожиданно озарило, что если не хочешь изменяться под окружающий мир, то надо изменить мир под себя и начать с ближайшего окружения. И пошел с этой идеей к директору.

— Команда в костюмах персонажей аниме?! — заместителя директора отпаивали всем коллективом, но переупрямить Гайтору и Танаку-сана, уже проникшегося видением фестиваля, было невозможно. Осталось самое «вкусное» — уговорить на это детей.

— Конечно, если команда откажется, мне придется отступить от этой идеи, — закидываем удочку.

— Значит мнение учеников для вас не пустой звук? — есть!

Пари с его упрямцами, свято верящими в победу, было более чем логичным результатом. А вот дежурство с Анезаки-сенсей и Аянаги-сенсеем — нет. Но, как сказал Танака-сан, не все могут вынести общество Анезаки, и только им вдвоем удастся компенсировать вечно сонного Аянаги. Что ж, с ними, так с ними, в жизни Макото работал с разными людьми и умел отбрасывать эмоции и чувства до окончания задания.

Кроме тренировок с волчатами, с учебным годом начались и тренировки кадетов. К счастью, строптивых Казама-кун укротил достаточно, чтобы они лишь ворчали и цыкали, но выполняли указания беспрекословно. А после первого занятия, когда учитель-(бандит)-каратист вручную раскидал десяток парней как щенят, лысая монахиня показала, каким опасным становится посох в ее руках, и насколько болезненные удары может наносить сам Гайтору, ропот и вовсе стих. И отношение к Кагами-сенсею сразу потеплело, как рассказал сам куратор, потому что сравнили и убедились, что их все устраивает.

— А дисциплина?

— Казама и автомат.

Выносливость ученика зашкаливала, что пугало, ведь меньше двух месяцев назад он лежал в больнице, а тут снова взвалил на себя то, то и то, и пятое, и десятое. Но подросток сказал, что справится, и от него отстали. Присматривали, лезли с советами, но не мешали. Самому Гайтору было откровенно не до того — чемпионат старших школ, предшествующий Крисмас Боулу начинался с первого воскресенья сентября и его волчата готовы были грызть соперникам глотки ради победы. Иногда он боялся, что они выкинут подобное буквально, но потом приходил в себя и бросался вперед с криками о Силе Юности, что горит в их сердцах. Его дети привыкли, соперники теряли челюсти, а сам он неплохо веселился, с горькой теплотой вспоминая улыбку и тихий смех Маки, когда врачи устраивали выволочку его полоумному папаше за громкие звуки в больнице. Сын бы точно одобрил его новую жизнь.

Так и подошло время фестиваля, который начался для Гая с засады, очень неплохо подготовленной его волчатами. Но Макото не был бы собой, если бы позволил так просто себя поймать, а потом он просто увлекся. Совсем жарко стало, когда Мусанокоджи-кун попросил Тецуму-куна найти и поймать тренера. Вот когда Гай побегал на славу, ибо слово «неостановимый» было не просто подходящим для описания ресивера, он являлся живым воплощением его. Учитель физкультуры бегал, прыгал и даже прятался, ставя и побивая собственные рекорды по всем показателям и диву давался, как подросток за ним поспевает.

Благодаря некоторой помощи коллег, ему удалось спастись от преследования и вырваться из засад — про остальных волчат он не забывал ни на секунду, иначе был бы конец песенке. Итог был закономерен, пыхтя и сопя, но не высказываясь вслух, его мальчишки надели выданные костюмы и смирились с происходящим достойно, как и подобает его подопечным. Целых пять минут он ими гордился, а потом его вызвали на дежурство. Ему было немного неловко перед Аянаги-сенсеем, что он был вынужден отказать тому в просьбе поучаствовать в костюмированном параде после неоценимой помощи в прятках, но это было пари между командой амефуто и тренером, и к ним учитель информатики не относился.

Но сенсей первого курса — тихий человек, не устраивающий дебоши и не приравненный к стихийному бедствию — спокойно принял отказ. Правда тут же поддел упрямую и наивную Анезаки-сенсей и спрятался за самого Гая. Кажется, дежурство будет веселее, чем ожидалось. Но не успели они выйти на патрулирование, как на поле для бейсбола что-то взорвалось. Прекрасно, Сейрин такой Сейрин. Ни в чем и никогда не изменяет себе.

— Разве Тююма-сенсей должен присутствовать на фестивале? — не должен, это Гайтору помнил точно, Горо-сан специально натаскивал Кагами-куна, чтобы он выступил как классный руководитель 1-б и взял на себя его обязанности на фестивале.

— Ох… наверное у него какой-то опыт был. Коджи наверняка пришел ради эксперимента и случайно устроил очередное ЧП, — пробормотал Аянаги-сенсей, пока они разгребали последствия взрыва, и Гай вспомнил, что они с химиком из одной семьи, но до чего разные!

— Безобразие! Совершенно безответственное поведение, я немедленно сообщу об этом директору! — бушевала Анезаки-сенсей после того, как устроила головомойку Тююме-сенсею, неподвижному, а потому не имеющему возможности сбежать. К ее чести следовало признать, что попутно женщина оказывала тому необходимую первую помощь, и навыки у нее были высокие.

— Не будьте так строги к нему, — попытался заступиться за пострадавшего Гайтору и тут же об этом пожалел, потому что фурия обратила внимание уже на него самого

— Вам ли об этом говорить? Вам самому не хватает дисциплины, Гайтору-сенсей! Как мог учитель попасть в полицейский участок за решетку?! Совершенно недопустимо!

— Кажется, «совершенно» — ее любимое слово, — тихо фыркнул Аянаги-сенсей. — И единственно верное.

Одного этого было достаточно, дабы представить насколько непростым выдался фестиваль для Гайтору. Нет, за возможность обойти всю школу и посмотреть на все он был очень благодарен, но ведь с таким контролером все возможное веселье сбежало, превратившись в пытку! Анезаки-сенсей негодовала, завидев униформу горничных в одном из кафе, построила в ряд несчастных животных из мини-зоопарка, а после, наконец, расслышала крики из изолятора и помчалась туда разбираться. Аянаги-сенсей откололся, как только появилась такая возможность, и Гай не стал его сдавать, в качестве благодарности, так что сумел остаться в блаженном одиночестве.

Какое-то время Макото, мудро не ставший сопровождать коллегу, наслаждался чуть буйной и веселой атмосферой, от переизбытка чувств даже покричал с крыши на пару с «Ли», а после с ним же побегал с бревнами на плечах, как в манге поступали их прототипы. Бревна, конечно, были существенно меньше, но в целом получилось похоже. Конечно, долго веселиться не получилось, все же обязанность учителей следить за порядком, так что Гайтору добросовестно приглядывал за толпой, справляясь с беспорядками, сталкиваясь с учениками разной степени адекватности и постоянно жалея об отсутствии фотоаппарата. Впрочем, после фестиваля школьный сайт заполонили фотографии и видео, соответствующие клубы продавали отснятые материалы на дисках, так что полную картину происходящего учитель восстановил легко, с удовольствием потратив несколько вечеров на просмотр.

Его видео с Ли снова попало в ТОП по просмотрам, остальные учителя его сдержанно поздравили, правда, намекая, что большая часть зрителей еще долго не могла прийти в себя, возвращая глазам нормальную форму. Особенно льстил факт, что фильм про Сейрин начинался с его крика о Силе Юности, это скажем прямо показатель. После фестиваля на какое-то время все успокоилось. Гайтору продолжал заниматься с кадетами, подмечая, что даже проблемные дети медленно, но верно встают на верный путь, тренировать амефутовцев, ибо матчи шли еженедельно, и к каждому противнику нужно было подготовиться, особенно с тактикой и стратегией, все же аналитиков в команде было раз-два и обчелся. Обидно, у баскетболистов Такеды в два раза меньше человек в команде, а тактику продумывали трое, включая тренера! Но даже игры периодически меркли на фоне школьной жизни.

Глядя на полет очередной жертвы Горо-сана, Гайтору всерьез задумался о введении приемов борьбы для курсантов, очень перспективно смотрится. Вытаскивая очередного заключенного школьника из-за решетки, он размышлял, не стал ли случайно законодателем моды, благо Кагами-кун сообщил, что первой ласточкой в этом деле оказался Мизумачи Кенго, чья семейная ситуация стала выправляться, но сколько времени потребуется травмированному подростку, чтобы оправиться, не мог предсказать никто. Разыскивая сбежавшего из дома подростка, Гай сразу подозревал худшее, что родители снова оказались не теми, кем казались, и всякий раз вздыхал с облегчением, когда выяснялось, что это просто приступ безумия у школьника. Правда, когда пришли допрашивать Кагами и баскетбольную команду, пришлось признать, что что-то все же идет не так:

— Почему подозревают именно наших ребят?

— Никто их не подозревает, просто пострадавший приходил в нашу школу как раз перед тем, как его похитили, — отводя глаза, пояснил Кагами, и Макото готов был заложить собственные легкие, что юный сенсей прекрасно знал, в чем тут дело. Знал, но не хотел говорить. Участвовал?

— Гайтору-сенсей, это дело семьи Хоукай, пожалуйста, не лезьте, — неожиданно жестко пресек вопросы Аянаги-сенсей, с которым Гай стал больше общаться после фестиваля. Взаимопомощь сближает, ага.

— Я не собираюсь лезть, просто хочу понять, что происходит и при чем тут дети.

Поняв, что от физрука отделаться не проще, чем от челюстей бультерьера, информатик предложил заглянуть в бар после работы. Тогда Гай впервые выпил больше нормы с тех пор как вернулся к нормальной жизни. И снова не смог осуждать себя — слишком шокирующей оказалась рассказанная подноготная происходящего. Довольно масштабную для гражданских по времени и затратам человеческих ресурсов операцию провели прямо у него под носом, а он не заметил. Точно последние мозги пропил за те годы, ничего не видит, ничего не замечает, пока носом не ткнут.

Немного преуменьшал его шок состав участников, все же Такеду он уважал и с семьей Хоукай предпочел бы не связываться, несмотря на все связи и прошлые заслуги. Но то, что первым в эту банку пауков влез студент второго курса, вернее, группа их учеников из клуба журналистики, сильно подкосило его самоуважение. Подростки полезли прямо в пекло, не зная ничего, а он проморгал.

— Гайтору, вы тогда с командой в лагере были. И никто не подозревал, что именно узнают школьники, даже Кагами-кун, а ведь именно благодаря его просьбе про эти преступления стало известно.

— А ваша семья?

— Нам не до того было, семья на первом месте, сначала помочь. Наказывать виновных потом. Да, мы поступили не… — проглотив окончание «законно», Аянаги огляделся, осознал, что людей пусть и мало, но есть, и продолжил, — не так, как ожидалось, но есть закон, есть мораль, а есть то, что правильно.

— Не ожидал от вас таких слов, — только и мог ответить Макото. Хотя он всегда подсознательно понимал, что Аянаги из тех тихих омутов, в которых поистине бешеные черти. Хотя, кто знает, как поступил бы он сам. Стоп. Знает же, несколько его прежних коллег, ныне инвалидов, тоже знают, как он поступает, стоит задеть дорогих ему людей… или их память. Значит, не ему их судить.

— Последствия? Для детей.

— Для тех, кто знает — моральные терзания. По закону никто ничего не видел, никто ничего не знает, и вообще, их там не было. Помните, полицейский приходил с допросом?

— Да, молодой совсем, почти мальчишка…

— Ему главное так не скажите, Шинджи обидчивый. Да и не сильно он меня младше, — на непонимающий взгляд Аянаги-сенсей с кривой улыбкой продолжил. — Он мой младший брат.

— Ясно…

Ну не говорить же, что для Гайтору и сам Аянаги почти мальчишка, с высоты прожитых лет, а главное — жизненного опыта. Но даже так, говорить с ним было легко, сам Макото даже не заметил, как разговорился и рассказал и о сыне, и о смытом алкоголем прошлом, и о Танаке-почти-отце-сане. Да… Давно он столько не пил. И не надо, детям нужен учитель, тренер и наставник, а не бочка алкоголя на ногах. Особенно ввиду предстоящего фестиваля танцев — кто-то же должен присматривать за учениками, которые точно пойдут поболеть за своих.

Нарезая круги по парку, возле сцены, Гайтору внимательно следил за происходящим, и стоило где-то вспыхнуть очагам недовольства, грозящим перерасти в скандал и драку, как он с криками о Силе Юности мчался туда. То ли срабатывала психологическая атака в его лице, то ли собаки Такеды-сенсей — пять овчарок, вот это он понимает питомцы! — оказались достаточно устрашающими, но в течение фестиваля никто не попытался взбрыкнуть, так что первый день, когда Танака-сан попросил его присутствовать, прошел тихо. А на второй он не пошел, ибо матч!

Игры шли успешно, в силе своей команды Гай не сомневался, но не забывал отмечать каждую победу, чтобы и мысли не возникло о легкости, хотя некоторые соперники совсем не были ровней сейриновской стае. Хотя бы самому себе он мог в этом признаться: его волчата сильны. Одна мысль наполняла его гордостью и радостью, которую он тщательно держал в узде, дабы успехи не ударили в голову.

А потом они победили рыцарей Синкен, и его спортсмены узнали, что есть победы хуже поражений. Выиграть чемпионат Токио и почувствовать себя оплеванными — о, это он им еще припомнит, и он, и его парни, потому что простить такое пренебрежение выше его сил. В следующей игре будет настоящий реванш, где они втопчут рыцарей в поле, во имя Силы Юности!

— А, Кагами-сенсей. Поздравляю с лицензией. Извини, раньше не получилось, замотался с играми.

— Я знаю, Дзюмондзи долго не мог примириться с реальностью, все собирался вытереть кое-кем пол.

— Да, это было довольно неприятно. Никакой радости от победы.

— Вы сделаете их! — крепкая хватка на плече, Гай до сих пор не мог смириться, что ученик старшей школы больше его по габаритам, но сейчас впервые подумал, что Кагами нужно быть именно таким здоровым. Слишком многое несет на плечах, слабый с такой ношей не совладает. — Чемпионат Канто подразумевает только одного победителя, а значит вы с ними еще встретитесь на поле. И размажете по нему же!

— Во имя Силы Юности! — громогласный крик и вскинутый кулак прикрывал внутреннее ворчание, что его утешает ребенок. Какая разница, если этот ребенок заметил то, на что не обратили внимания остальные?

В качестве благодарности Гай удвоил тренировки ВОКСа, и кадетов, и самого Кагами, потому что «тяжело в учении — легко в бою». Не то чтобы он ожидал, что его мальчишкам придется действительно участвовать в чем-то опасном — не в школе, по крайней мере — но перестраховаться не мешало. Да и своим волчатам устроил променад по другим школам, старательно выбирал самых разнообразных и незнакомых соперников для тренировочных матчей, впрочем, зря он думал, что моральный дух команды после такого унижения упадет.

Напротив, парни загорелись так ярко и сильно, что казалось еще чуть-чуть — и все взорвется, отомстить, отыграться по настоящему, когда соперники будут серьезны, победить, когда они выложатся на полную — вот их нынешняя цель, цель турнира Канто. А потом, как сказал Дзюмондзи-кун «свернуть Олимп с его королями и забрать себе трон». Непобедимая команда с запада, «Драконы» из старшей школы Шиндзава, уже пятнадцать лет удерживающие титул чемпионов — о, это будет тот еще матч. Но сначала Канто, проклятые рыцари и да поможет им Сила Юности!

— СТОЯТЬ! — дикий рев раздался из окон корпуса первокурсников, и, повинуясь рефлексами, продиктованными жизнью в Сейрин, Гайтору примчался на звук. Чтобы увидеть как ученики пытаются устроить акт самосожжения во дворе школе «во имя Кагами-ками-сама».

— Сумасшедший дом, — хрипло выдал Куросаки-сенсей, и это было единственным комментарием происходящего идиотизма, пока Кагами надрывал глотку, с выражением рассказывая, что он думает по поводу выходки своих почитателей.

Потом бедолагу отпаивали успокоительными, даже Горо-сан выдал короткое «Ты в этом не виноват», но осадок остался. Что еще могут провернуть неуравновешенные, склонные к театральному драматизму подростки? Гайтору помочь пока не мог, у его волчат слишком важные игры идут, чтобы он отвлекался. Про того же Кагами и говорить нечего, у парня кое-как время на сон организуется. В итоге за дело взялся добродушный и заботливый Укитаке-сенсей, штатный медик и психолог по совместительству, именно его заботе временно вверили клуб магических искусств, так как Ичияма-сенсей, немолодая учительница астрономии, определенно с ними не справлялась.

Ребята утихли, хотя медик признавал, что в первую очередь это заслуга Накахары-куна, пригасившего энтузиазм товарищей одной фразой про недовольство их «бога». Кагами-куну этим инцидентом долго грузится не дали, сначала загоняв на тренировках, а потом обескуражив объявлением о поездке на Хоккайдо. Да, задача перед учительским составом встала непростая. Гайтору, разумеется, ехал, как и Танака-сан, просто потому что там он точно проведет время с большей пользой, чем дома, молча сидя перед алтарем. Да и тренировки его орлам можно будет провести, новые условия, новые возможности…

— Гайтору-сенсей, вам не кажется, что это перебор? Вы уже третий раз попадаете за решетку.

— Гай, твою налево, ладно сам, но детей на кой хрен за собой тянешь?!

— Не, вы гляньте, он еще и лыбится! Ну выйди-выйди, я те покажу, как меня не уважать!

— Наверное, Гайтору-сенсей забыл, что сюрикены легко пролетают за решетку, — в качестве демонстрации один бо сюрикен прилетел чуть ли не в лоб физруку, благо его реакция позволила пригнуться и пропустить снаряд над головой. Это было тем, чего ожидал Камидзе-сенсей, но все же, не слишком ли?! Они рыцарей сделали!

— Я в курсе, Дзю! И чертовски за вас рад, но это же не повод сходить с ума и бежать марафон по ночному Токио! А если бы вас кто сбил, не увидев в темноте?! Черт тебя подери, ну раз так хотелось пробежаться, то почему не нацепить спец жилеты, которые в темноте светятся?! — ну да, когда старшие коллеги орали на Гая, Кагами вызверился на друга и одноклассника. Перепугался, парнишка, его в ночь редко поднимают, ребенок же еще. Но сейчас они действительно крупно влипли, особенно он отличился, не заметил как его волчата выпили слишком много и устроили забег по городу, попутно разнеся несколько ларьков, сбив множество урн и вообще — вели они себя довольно непорядочно. А школе платить теперь.

— Предлагаю оплатить ущерб, удерживая часть заработной платы Гайтору-куна, — Танака-сан не говорил ничего, лишь молча укоризненно сверлил его глазами. Давно Макото не чувствовал себя нашкодившим щенком. Ну, полезно освежить в памяти. Чтоб больше так не дурить.

После всех проволочек, драки с Садахарой-сенсеем — «мужик всегда держит слово!» — подписания всех бумаг и оплату штрафов, его и волчат наконец-то отпустили. Причем, он готов биться об заклад, что полицейские вздыхали с облегчением и плохо скрытой радостью. Не понравились им их дружные и громкие превознесения Силы Юности, ой не понравились…

— Танака-сан, простите за это происшествие, — повинился он перед старшим другом сразу, как прошел в кабинет, где директор предложил присоединиться за чашкой чая.

— Я надеюсь, что ты перестанешь так часто заглядывать в гости к уважаемым патрульным — с улыбкой ответил ему Танака-сан. — Боюсь, они не выдержат слишком большого количества бурлящей в тебе Силы Юности.

— Это да, не выдержат, — ответил Гай, с удовольствием вдыхая ароматы из чашки. После долгого празднования и суматошной ночи идеально, пусть его по-прежнему грызет чувство вины, но оно подождет, а вот чай — нет. — Но я удивлен, вы не выглядите раздраженным.

— Хо-хо-хо, — рассмеялся наставник, а Гайтору с улыбкой вспомнил, как шугается от этого смеха молодежь, справедливо считая директора не менее странным человеком, чем они сами. — Я не раздражен. Напротив, я очень рад видеть тебя таким живым, Гайтору-кун.

— Вот как…

Живой, значит? Наверное. Да, он снова живой.