Онлайн чтение книги Кагами Тайга. Взгляд со стороны Kagami Taiga. View from the outside
Отец

Это было плохой идеей. Иррациональной, неэффективной, бессмысленной и совершенно точно не имеющей и шанса на удачный или хотя бы приемлемый результат. Жаль, что он понимает это только сейчас, когда до встречи меньше двадцати минут.

— Такэхико? Все в порядке?

— Зачем я устроил этот ужин?

— Затем, чтобы Казуки познакомился со своей матерью, — точно. Как он мог забыть?

После первой откровенно скандальной встречи сын наотрез отказался говорить обо всей этой ситуации, заявив, что занят. Первым порывом было надрать наглецу уши, да только Макото напомнил, что ребенок действительно занят: учеба, чемпионат по американскому футболу, школьная поездка — когда тут сесть и поговорить о наболевшем. А то, что скопилось там многое, было очевидно, Казуки давно так не взрывался, с того самого момента как он усомнился, что их лоботряс сможет поступить в старшую школу, когда все время проводит в компании каких-то малолетних бандитов. Сумму, которую тогда пришлось потратить на установку новых окон, он до сих пор вспоминает с содроганием, сейчас хотя бы обошлось без погрома.

С другой стороны, как ему частенько напоминают, сам Такэ подростком разбил отцовскую машину и разрушил гостиную с камином, почему-то решив, что если въедет в дом и останется жив, то что-то кому-то докажет. Доказал, да. Дураки живучие и гены у них доминантные.

— И где он сейчас? В доме подозрительно тихо, — проворчал Такэхико, позволяя мужу что-то там поправить в прическе, хотя не понимал, что там править, когда длина волос меньше одного суна?

— В комнате. Ему тоже надо настроиться, так что перестань ворчать как престарелый пень и помоги мне со столом.

Возможно, было бы лучше пойти в ресторан, нейтральная территория, сугубо деловая обстановка — там было бы спокойнее.

— Ровно до тех пор, как Казуки или ты на что-то разозлитесь. Неизвестно, как будет проходить встреча, и я бы предпочел не оплачивать ремонт какого-то заведения.

Да, вполне вероятное развитие событий. Однако со столом можно не спешить, Акеми патологически неспособна прийти вовремя, ее предел — пятнадцать минут опоздания и то, если это действительно важная встреча. Наверное, поэтому он чуть не выронил тарелки, когда ровно в семь в дверь позвонили.

— Я открою! — Казуки, только-только покинувший четырехстенное логово, уверенным шагом устремился к двери. Такэхико даже не успел выяснить, в каком сын настроении и не стоит ли им по-быстрому поменять сервиз, а то этот подарила старшая сестра Макото, и он не хочет знать, что последует за его уничтожением.

— Успокойся, Казуки в хорошем настроении.

— Что за дурацкая привычка читать мои мысли?

— Это моя привилегия, — и со звонким смешком Макото вышел встречать гостей, даже не дав времени ответить.

— Я Ичиро! Здрасьте! — мальчик с глазами Акеми звонко поздоровался со всеми сразу и пулей влетел в гостиную, никто не успел и глазом моргнуть.

— Ичи, а ну вернись! Прости, Таке-кун! Привет-привет всем! — и тут же умчалась вслед за сыном. Два электровеника.

— Хаями Шота, рад знакомству, — высокий!

Первым, что отметил разум задним числом, был рост нового знакомого, и только потом стали заметны и излишняя худоба, и очки с ненормально толстыми линзами. Хаями-сан производил впечатление человека спокойного, уравновешенного и немного не от мира сего, полностью соответствуя старым стереотипам об ученом и исследователе. Приличная профессия, уважаемая и солидная, а потому подавившийся и резко напрягшийся Казуки вызвал множество вопросов.

— Я прошу прощение, просто у нас в школе есть один учитель, обожающий вести практические исследования, а так как ведет он химию, без эксцессов не обходится.

Эксцессы. Какое удобное слово! Так мягко и корректно обозначить вопиющую небрежность, некомпетентность и сумасшествие старшего по возрасту и статусу — не знал бы Такэхико подробностей, не заподозрил бы ничего. Особенно того, что учитель еженедельно оказывается в больнице после очередного опыта, еще чаще подвергает жизни учеников опасности и оставляет их образование неполным. Стоило бы перевести сына в другую школу, но по каким-то причинам он до сих пор даже намерения вслух не высказал.

— И как ты учишься, Казуки-кун?

— Средне, в первую сотню пролез только-только, на последних семестровых тестах.

А, вот и причина. Парень у них не дурак, но учеба дается ему нелегко, гуманитарные науки так точно, а вот с цифрами он явно пошел в него, по математике стабильно приносит хорошие баллы. Но все же первое время перевод был бы сильно затруднен из-за высокого риска не удержаться по успеваемости, а потом мальчишка вступил в клуб, нашел нормальных, приличных друзей, и вытащить его из этого дурдома стало возможным, лишь вырвав нечто важное из самого Казуки. Во всяком случае, так сказал Макото, а не доверять супругу в этом вопросе резона не было, сам он скорее ошибется. Тем более что школьное руководство понимает опасность одного из учителей, с помощью семейных связей закрепившегося в должности, и регулярно улучшает условия обучения, закупает специальное оборудование, ремонтирует помещения — в общем, снижает уровень опасности всеми средствами.

— Хаями-сан, а в какой именно области вы специализируетесь? — Макото всегда был хорошим собеседником, буквально нутром чуя, о чем именно спросить и что сказать собеседнику. Заодно выиграл немного времени для Казуки, чтобы отдышаться и поесть.

— О, Шота занимается историей, период Хэйан! — кажется, Акеми стала еще разговорчивее, хотя по прежним встречам Такэ бы так не сказал, тогда бывшая супруга строила из себя такую кроткую овечку, что он заподозрил инопланетян в подмене личности. Неужели волнуется?

— Почему история? — Казуки отвлекся от тарелки и взглянул на ученого фирменным угрюмым взглядом. Совсем подросток, а хмурится чуть ли не больше самого Такэхико.

— Сложный вопрос, молодой человек, но я постараюсь ответить на него максимально полно.

А вот теперь Хаями буквально преобразился: в спокойном и чуть даже заторможенном человеке будто щелкнул выключатель, зажигая свет, озаривший всю его суть, сделав куда как более интересным. Сразу видно, что о любимом деле мужчина готов рассказывать часами, и он бы рассказывал, найдя внезапно благодарного слушателя, но Ичиро-кун перевернул стакан с соком и пока устраняли последствия катастрофы, историк поумерил пыл и извинился за эмоциональность. Им с Макото пришлось резко отводить глаза, деланно не замечая, как Акеми аккуратно, но наверняка сильно ущипнула мужа в руку. Да, такой энтузиаст, если вовремя не остановится, и до утра может рассказывать, не повторяясь.

— Так получилось, что Шота целыми днями на работе, Ичиро в школу пошел, а я все одна дома. Не представляешь как это трудно, так одиноко!

— Даже не догадываюсь, — с каменным лицом ответил отпрыск. Знакомое выражение, весьма, только Такэ привык видеть его в зеркале, а не на собственном потомке. — Вы не работаете, Акеми-сан?

— Да как-то не сложилось, — стушевалась бывшая супруга, но обращение ее не коробило, не после их встречи в декабре. — До замужества я работала в одной фирме, в хозяйственном отделе, но после решила посвятить себя семье…

Поняв, что именно она сказала старшему потомку, Акеми резко закрыла рот и виновато взглянула на подростка, а когда он равнодушно проигнорировал ее оплошность и вплотную занялся ужином, уставилась на Такэхико, глазами моля о помощи. Господи, столько лет прошло, а этот взгляд побитого щенка не меняется! И что он с ее точки зрения должен сделать?

— У Фури лучше получается, — внезапно сообщил Казуки, поставив всех в ступор неожиданной фразой. — Просительный взгляд, я имею в виду. Если ему что-то жизненно необходимо — проще сдаться сразу, а то при отказе таким живодером себя чувствуешь, что хоть в Аокигахару первым же поездом.

— Ваш друг? — дипломатично перевел тему Хаями, хотя в его глазах горело какое-то озорство. Кажется, ученый куда более нормальный человек, чем пытается казаться, создавая эту ауру рассеянности и погруженности исключительно в историю.

— Да, друг и одноклассник. Он, когда что-то у старшего брата просит, такие глаза делает, что кажется невероятным, что Кагами его воспитывать умудряется.

Кагами. Шестьсот двадцать седьмой раз он слышит эту фамилию, но так и не познакомился с ее обладателем. Подсчет, конечно, велся исключительно мысленный и исключительно примерный, он вполне мог забыть пару десятков раз или прибавить парочку, но все же показательно. Макото, конечно, говорил, что они видели Кагами-сенсея, когда посещали школьный фестиваль, но то было мельком, даже поздороваться не вышло, отвлеклись на двух чудиков в зеленых костюмах, орущих с крыши. Единственное, на что остается уповать — близящиеся встречи с классным руководителем сына. Казуки сразу предупредил, что к Тююме никого не допустят, справедливо опасаясь, что заботливые родители придушат сумасшедшего химика. А значит, вместо него будет подросток, ровесник его сына, про которого Такэхико знал неприлично много для человека, ни разу с мальчиком не разговаривавшего.

— Вот как…

— Акеми-сан, чем вы занимаетесь в свободное время? — вопрос, заданный вроде бы небрежно, в продолжение беседы, сопровождался внимательным и странно цепким взглядом. Ни дать ни взять полицейский на завуалированном допросе. Интересно, он также смотрит, когда подчиненных трясет, подозревая в излишних тратах? А вопрос сына логичный, что о нас расскажет больше, чем наши увлечения?

— В основном домом. Ох, Казу-чан, ты не представляешь, сколько это отнимает времени!

Казу-чан. Сын никак не реагировал на это обращение, хотя и ему, и Макото еще в средней школе сообщил, что ему не нужны сюсюканья. От них не нужно, а ей, стало быть, можно. Верно говорят, что сколько бы лет не прошло, а мать всегда остается матерью. Как бы обидно не было отцам.

— Ох, а ничего, что я зову тебя «Казу-чан»? — будто прочла его мысли Акеми. — Я раньше всегда тебя так звала!

— Догадываюсь, папа, что тот, что другой, тоже так звал меня в детстве, — Макото поперхнулся от такого явного напоминания, что он вообще-то не чужой им человек. — Пришлось через скандал отстаивать право на нормальное имя.

— Ой, что же ты не сказал, что не надо так тебя называть, я же не знала! — всплеснула руками Акеми.

— Ну, теперь знаете. Не забывайте, — от тона последних слов у отцов пробежали мурашки по коже. От кого бы сын не подхватил эту холодность, усвоил он науку на отлично. Хотя, скорее всего, от него, у Макото другая манера говорить, когда он недоволен.

— Такэхико, не поможешь? Пора принести десерт, — Макото разрушил неловкую атмосферу, пока Акеми смотрела в стол, а Хаями-сан с любопытством рассматривал Казуки будто неизвестную букашку. Хорошо хоть малыш Ичиро не очень понял, почему все взрослые вдруг замолчали.

— Десерт? — подскочил Ичиро, по-детски философски отмахнувшись от причуд старших, мало ли что этим взрослым в голову взбредет, может они в молчанку играют. — А что на десерт?

— Купили разные пирожные, здесь есть неплохая кондитерская неподалеку, — ответил Макото. И, ласково улыбнувшись, продолжил. — Ты какие любишь?

— Ореховое! — безапелляционно заявил мальчик, сияющими глазами уставившись на Мако. После, немного поколебавшись, перевел взгляд на Такэ. — И шоколадное тоже вкусное! А клубничное для девчонок.

— Да ты специалист, — хохотнул сын, потрепав единокровного брата по голове. Мальчик недоуменно моргнул и тут же отвернулся к телевизору. Не видь Такэхико его лица, не понял бы, что ребенок смутился.

— По-моему, все идет неплохо, что думаешь? — шепотом спросил муж, пока шумно разыскивал что-то в холодильнике.

— Угу, надеюсь, так оно и останется, — ответил Такэ, доставая тарелки.

— Казуки нормально с ней разговаривает, но они же не могут вечно избегать главной темы!

— Не могут. Но ведь это только первая встреча!

— Она же его мама, они должны нормально поговорить, — шепотом продолжил Мако, и стало немного не по себе. Кого он в этом убеждает: его или … себя? — Каждому ребенку нужны оба родителя. Хорошо, что Акеми-сан решилась тебя разыскать.

Что-то здесь не то, но разобраться Такэхико банально не успел, муж бедром оттеснил его в сторону и вихрем вылетел с кухни. Вернувшись в комнату с обещанным десертом, они с изумлением отметили передислокацию молодежи: мальчишки сидели рядышком напротив его рабочего ноутбука, и сын с жаром комментировал происходящее на экране, пока младший с приоткрытым ртом слушал и смотрел сияющими глазами. Они однозначно пропустили что-то важное.

— Казуки-кун рассказывает про американский футбол, — тихо, с улыбкой ответил на немой вопрос Хаями. — Видео какое-то с игрой открыл, правила объясняет.

— Я впервые вижу, чтобы Ичиро так кого-то слушал, — протянула с легким удивлением женщина, глядя на сыновей, ни один из которых не обращал на нее внимания. — Он такой егоза, долго на месте сидеть не может, на уроках учителя от него с ума сходят, он больше десяти минут никого не слушает! А тут столько внимания!

— Эй, пацан, что не так? — негромкий вопрос сына ненадолго привлек внимание старших родственников.

— Я не могу выбрать, тут и шоколадное, и ореховое есть! — с настоящим отчаянием ответил Ичиро, столкнувшись с неразрешимой для ребенка дилеммой. Как в притче про осла и два стога сена.

— И всего-то? — мальчик тут же возмущенно вскинулся, собираясь напомнить, что два пирожных за раз ему никто не позволит съесть, а хочется и того, и другого, но подросток не позволил себя перебить. — Проблема решается просто, если бы ты дал себе труд подумать логически.

И разрезал оба пирожных пополам, сгрузив в тарелку братцу по половине шоколадного и орехового. Макото еле сдержал улыбку, глядя на широко раскрытые глаза ребенка, а Такэ вспомнил, как тоже самое сделал и сказал сыну он сам, только там были не пирожные — Казуки всегда был равнодушен к сладкому — а булочки с разными начинками. Помнит, пацан, дословно помнит!

— Ичиро-кун заканчивает первый класс начальной школы, так ведь? — вежливо поинтересовался Макото. Надо ведь им о чем-то говорить? Хотя всегда можно спросить Хаями-сана про историю, и звуковое сопровождение им будет обеспечено.

— Да, первый. Учится не очень хорошо, как я уже сказала, шалит, на переменах бегает, учителя уже устали ему замечания делать. Меня ежемесячно в школу вызывают, даже не знаю, что делать, посоветовали ребенка к психологу поводить, может он подскажет, что с Ичиро не так, — женщина устало развела руками, покачав головой.

— А почему с ним должно быть что-то не так? — резанул слух опасно низкий голос Казуки, даже какие-то рычащие нотки прорезались. Этот тон уже больше похож на Мако, вон как муж глаза распахнул в узнавании. Мальчишки, оказывается, совсем отвлеклись от видео и внимательно прислушивались к разговору взрослых. На Ичиро-куна было больно смотреть: ребенок сжался и почти спрятался за спину старшему брату, будто почувствовав в нем защитника. — Я в младшей школе постоянно отчебучивал, то с другими мальчишками дрался, то девчонок за косы дергал, то учителям стул мелом обсыпал. Окон разбил — пальцев на руках не хватит посчитать. Учился через пень-колоду, постоянно попадал на дополнительные занятия. Как говорила бабушка, если суммировать все школьные часы, то я учился больше всех своих ровесников.

— А, Сачико-сан, — улыбка Акеми при упоминании его матери стала несколько неестественной, что неудивительно: мама его поспешный брак никогда не одобряла, тем более на девчонке, только школу окончившей, все говорила, что пользы от супружества — один Казуки. Не то, чтобы он был не согласен. — Но все же у вас с Ичи разные жизненные ситуации, отсутствие полноценной семьи сильно сказывается на развитии ребенка и его воспитании. Поверь, Казу-чан, воспитание детей дело серьезное, к нему нельзя подходить спустя рукава!

Кто бы говорил. Такэхико буквально читал эти слова на лбу сына и еле сдерживал улыбку, характер у пацана стоящий, чужую глупость органически не переносит. А вот то, что Акеми буквально проигнорировала существование Макото, он запомнит. И припомнит потом.

— Возможно, вы правы, — резкий вдох Мако привлек его внимание, но когда Такэ сжал под столом его руку, муж улыбнулся и отмахнулся, дескать, все нормально. — Тут не мне судить, хотя рядом всегда была бабушка, второй родитель у меня появился только в десятилетнем возрасте.

Вот тут в шоке замерла уже Акеми, а когда Такэхико краем глаза заметил радостное изумление Макото, то махнул рукой на бывшую супругу. Что с дураков взять? А сын молодец, вряд ли на нее так подействовало бы хоть что-то, сказанное бывшим мужем.

— Хотя мог бы и раньше, — тут же добавил вредный мальчишка. Воспитал на свою голову!

Такэ до сих пор было немного стыдно, что они от сына прятались почти два года, особенно смущали подначки Макото по этому поводу, хотя вот он мог бы и не вякать, сам же на секретности настаивал! «Не руби с плеча», «ребенка надо морально подготовить» и тому подобную лапшу развешивали Такэхико на уши столь часто, что и ушей самих видно не стало. Вскрылось все по-глупому просто: ребенок их банально застукал, когда отменили дополнительные занятия для отстающих учеников.

Проблемы, конечно, были, причем немалые, он до сих пор за чудо почитает, что Макото не сбежал от их ненормальной семейки, где выкрутасы мелкого хулигана были не самой большой проблемой. Хотя крови Казуки им тогда попортил изрядно, сначала отказываясь принимать второго отца, а после регулярно проверяя на прочность нервы обоих и границы дозволенного. Он с трудом справлялся с проблемным почти-подростком, а уж как это пережил Мако — только он один и знает, муж никогда не жаловался, но скрыть темные круги под глазами, бледное чуть ли не до синевы лицо и общую потерю в весе практически невозможно.

Внезапно Такэхико, погрузившийся в воспоминания, отметил деталь, что тогда ускользала от его внимания: Казуки никогда не был против их отношений как таковых. Он отказывался от второго родителя, но не считал их брак неправильным сам по себе. Интересно, что это за выверт детского сознания?

— Такэхико! — из воспоминаний его выдернули внезапно, какое-то время мужчина просто моргал, глядя в стену. — О, снова с нами? Невежливо вот так отключаться от беседы.

— Прошу прощения. Обсуждали что-то важное?

И ничего странного он не сказал и тем более смешного, чтобы сын фыркал как лошадь! Макото, улыбаясь и прикрывая рот ладонью, тихо нашептал, что пока он вспоминал зарождение их семьи, его экс-супруга также вспоминала, но уже их брак и рождение Казуки. Акеми рассказывала все в таких подробностях, какие он в принципе не смог бы запомнить, так что и сыновья, и мужья слушали ее с интересом, а он подпортил ситуацию, когда женщина обратилась к нему за подтверждением правдивости ее слов. Подумаешь, задумался, с каждым бывает.

— Я все равно многого не помню, много работал.

— И так все четыре года супружества! Ты просто невыносим!

— Какой есть, — равнодушно пожал плечами мужчина, мимолетом удивляясь, что тогда, годы назад, его сильно задели ее претензии. Он ведь для них старался.

— Другого не надо, — прошептал ему на ухо Макото, пока Казуки выяснял у Акеми какие-то мелочи о своем рождении.

— Казу-нии, а покажи еще что-нибудь, — как хорошо, что в этот момент он ничего не ел и не пил! Было бы тем еще идиотизмом умереть, подавившись едой, мать бы на том свете точно задразнила.

— Ну, есть еще волейбольные матчи, бейсбольные, даже боксерские матчи есть. Можно театральную постановку включить, или кино, снятое видео-клубом, в Сейрине много чего делают, — почесал в затылке сын, будто совсем не удивленный новым статусом. — О, как насчет баскетбольного матча? Наша школа зимний чемпионат выиграла, хочешь финал посмотреть?

— А это так же круто как американский футбол?

— Почти! Но мы круче, — солидно подчеркнул Казуки, деловито набирая что-то в поисковой строке.

Игра ребенка захватила, и Макото, упрямый в своем решении, решил, что сейчас самое удачное время дать поговорить сыну с матерью наедине. А самому Такэхико пришлось спешно вспоминать правила баскетбола, дабы поработать наравне с комментатором. Хорошо, что Хаями-сан тоже что-то знал, хотя и так они вдвоем упарились, отвечая поочередно на детские вопросы. Макото тем временем спровадил сына на кухню с грязной посудой, когда как Акеми вызвалась помогать.

— Интриган, — буркнул Такэ, когда в игре объявили перерыв, а значит и он сам мог вздохнуть спокойно.

— Полезное умение, — неожиданно откликнулся Хаями-сан.

— Им надо поговорить! — зашипел Мако на обоих.

— Рано, — они возразили хором. Переглянулись, но не успели и словом перекинуться, как их задергал Ичиро-кун.

И да, чтобы ни говорил Макото, Такэхико был абсолютно убежден, что Казуки и Акеми еще рано разговаривать на серьезные темы, они плохо знакомы, обида сына на мать велика, как и вина матери перед сыном. Поэтому он не удивится, если все закончится ссорой и они больше не встретятся специально, несмотря на кровное родство. В конце концов, оно не так уж и важно, у одноклассников сына в семьях с кровным родством такие драмы, что никакой сценарист не выдумает. Одного парня отец просто затерроризировал, покалечил ребенку психику и испарился, сволочь, как только им органы опеки заинтересовались. А отцу того же Кагами кровные узы отнюдь не помешали испортить парню жизнь и практически убить его. Помнится, когда Макото, пасмурный как в худшие дни, заставил его прочитать статью в школьной газете, он наивно надеялся, что хоть что-то там будет неправдой. А когда припер сына к стенке и услышал сквозь зубы: «все еще хуже», то неплохо приложился к бутылке. Сын у него правильный и никаких подробностей не рассказал ни ему, ни Мако, но подтвердил каждый иероглиф в статье. Сказал еще, что он до безумия рад, что у него «предки адекватные».

— А ведь тогда он говорил про нас с Макото, — неожиданно дошло до Такэ. Уже тогда, неосознанно, но Казуки отделил мать-беглянку от их семьи, хотя до старшей школы она вилась невидимым призраком над их домом. А сейчас он ее впускать не будет, с краю место выделит, но не рядом. Не как мать.

— А? — обернулся к нему Ичиро, в матче как раз перерыв был.

— Ничего, мысли вслух.

— А, у папы такое бывает, когда он работу делает, — покивал мальчик.

— Чаю? — Казуки и Акеми вернулись спокойные, но Такэхико был уверен — они поговорили. Узнать бы, о чем и к чему приведет их беседа.

— Наверное, не стоит, — ответил Хаями, внимательным взглядом просканировав жену. — Довольно поздно уже…

— А можно досмотреть? Пожалуйста! — запросил мгновенно сообразивший к чему все идет Ичиро.

Мальчишка выпучил невинные глазенки на отца, и Такэ тихо хмыкнул. Какой бы активной не была Акеми, как бы она не демонстрировала, что «муж голова, а жена шея», но ее собственный ребенок сдавал расклады. Детей никакими фокусами подобного рода не обмануть, они как собаки — четко чуют, кто в доме вожак. И в их семье верховодит именно тихий ученый, исследователь не от мира сего и просто весьма спокойный человек Хаями Шота. Как говорили в древности: «крепкая скала не может быть сдвинута ветром».

— Пусть досмотрит, осталась последняя четверть, это десять минут, — миролюбиво предложил Казуки. Кажется, сын, высказавшись, обрел покой, еще немного и просветления достигнет.

Шум игры, слова комментатора и возбужденные вопли мальчишки никто прерывать не пытался. Ему нечего было сказать ни бывшей супруге, ни ее мужу — все уже сказано. Макото вообще пытался от этой ситуации отстраниться по максимуму, логично считая, что тут они с сыном должны разобраться сами. А Казуки явно уже все высказал на кухне. Прощались тоже немногословно, Хаями тонко улыбался, будто что-то уже понял, Акеми не смотрела никому из них в глаза, только Ичиро-кун с надеждой спросил, увидит ли еще «Казу-нии».

— Возможно, встретимся, — не стал лгать сын. — Это как твои родители решат.

— Решат? — спустя некоторое время после ухода гостей, уже после уборки, Такэ рискнул выяснить, о чем именно беседовали мать и сын.

— Ага. Заметил же, кто там все решает? — Казуки устало откинул голову на спинку дивана. Они с Макото сели по бокам, переглянувшись над его головой. — Хаями Шота — тихий омут, а даже с моим небольшим жизненным опытом ясно, что там как минимум Лох-Несское чудовище водится.

— Но и мнение Акеми ему важно, — задумчиво кивнул в ответ Такэхико. — А что думаешь ты?

— Я не против с ней общаться, — сын задумчиво закусил губу. — Но мамой она мне не будет уже ни при каких обстоятельствах.

— Казу, не стоит торопиться, — укоризненно покачал головой Макото. — Семья важна.

— Конечно, важна, — непонятно усмехнулся Казуки, Такэ поддержал его ухмылкой. Мако слишком впечатлен самим фактом кровной связи, чтобы взглянуть на ситуацию чуть более отстраненно. О том, что он сам осознал все минут десять назад, мужчина предпочел не думать. — Моя семья это вы. Вдвоем. Даже если вдруг разойдетесь — мы все равно семья.

— На последнее не рассчитывай, — легкий подзатыльник. — Или сам глаз положил?

— Чё?! — выпучились оба, сделав настолько одинаковые выражения лиц, что сдержать смех не было никаких сил. — Ну тебя, пап, как скажешь, так хоть стой, хоть падай! Хуже Кагами!

Шестьсот двадцать восемь. Надо будет основательно подготовиться к личной встрече.

— А что я могу поделать? Со своей девушкой ты нас так и не познакомил, я даже о ее существовании узнал пару недель назад, — пожурил отпрыска и на душе легче стало. А вот выражение лица мужа наводило на подозрения. — Макото… ты знал, да?! И как давно?!

Пока муж хохотал над его законным возмущением, а сын покрывался неровным румянцем и старательно строил грозный и неприступный вид, сам Такэ вспоминал случайную встречу в середине января, когда он уходил с делового ужина и застыл как вкопанный, столкнувшись с компанией из четверых детей. Идиллическая картина, особенно будь ее старшие участники старше, а юные — младше: крепко сбитый парень нес подмышками двух пацанят, заливисто хохочущих при каждом нарочитом качании в сторону, юная девушка идет рядом, периодически поправляя шапки то одному ребенку, то другому. Ни дать, ни взять молодая семья.

И все бы хорошо, не опознай он в молодом человеке собственного сына. Потомок тоже замер, остальные переводили взгляды в непонимании, а сам он пытался справиться с перехваченным дыханием: мысли о молодой семье так гладко наслоились на лицо сына, что Такэ ощущал себя провидцем.

— Привет, пап, — опустив мальчишек на землю, сын уже собранный и спокойный взглянул на него с подспудным вызовом.

— И тебе добрый вечер, — справившись с собой, ответил мужчина, крепко сжав ручку портфеля. И продолжил уже с намеком. — И всем остальным тоже.

— Нода Такеши и Кобаяши Ютаро — ученики Кагами, он попросил отвести их домой, — когда сын первым делом представил детей, Такэ заподозрил, что стоит носить с собой складной стул. Тогда в случае сюрпризов сразу присесть можно. — Нода Киоко. Моя девушка.

Да, раскладной стул очень хорошая вещь, полезная.

— Приятно познакомиться, — голос и лицо скорее всего не выдали и десятой части того шока, что он испытывал. Нет, то, что сын не одинок, это хорошо, парень же растет, самое время, но вот первое впечатление все еще сильно туманило разум. — Я Дзюмондзи Такэхико, отец Казуки.

— А вы в баскетбол играть умеете? — наверное, именно детская непосредственность тогда позволила ему не застыть в своих мыслях и наговорить глупостей.

— Ютаро! — шикнула на темноволосого ребенка девушка, тут же принимаясь извиняться.

— Ничего страшного. И нет, я не играл в баскетбол, им увлекался мой муж. Я в школе был футболистом.

— Как Дзю-нии? — спросил уже второй пацаненок. Светленький весь, чисто европейский ангелок, тогда как первый чем-то был похож на Казуки в детстве, бойкий, озорной, с турбовинтовым двигателем в пятой точке.

— Нет, Казуки занимается американским футболом, немного похожим на регби, я же говорю про футбол, который соккер или же «нога-мяч».

— И совсем-совсем не интересуетесь баскетболом? — как-то обиженно протянула детвора и он завис.

— Ну-ка цыц, — легкие щелбаны от сына. — Кагами-сенсей вам сколько раз говорил, что умение играть в баскетбол не должно быть мерой человека? А вы что? Каждого спрашиваете и тут же кукситесь, если у человека другие интересы! Зачем вам учитель, если вы его не слушаете?

— Ну так Кагами-сенсей круто играет!

— Я сдаюсь, — демонстративно подняла руки девушка. Как там, Киоко? — Эта парочка кого угодно с ума сведет своим баскетболом!

— Последи за ними пока что, — попросил сын, но Такэ перебил его, догадываясь, что ничего из того что он сейчас может сказать, он говорить не хочет.

— Нет необходимости. Ты обещал довести детей до дома — иди. А я домой. Там и поговорим.

Они тогда так и не поговорили, сын вернулся домой поздно, и Такэхико успел заснуть, слишком вымотался на деловом ужине. А после все как-то не срасталось и не складывалось, да и ситуация с Акеми напрягала обоих неслабо — вот и получилось, что подробности он выясняет сейчас, в десятом часу вечера, уставший как собака. Макото зараза знал все уже минимум месяц, а то и два, муж сам не помнил, когда случайно увидел парочку на свидании. Казуки короткими фразами рассказал про знакомство через все того же Кагами — шестьсот двадцать девять — про группу поддержки, про школьный фестиваль, про первые неуклюжие свидания. А под конец сын и вовсе огорошил обоих:

— Вообще-то надо вам нормально познакомиться, а не когда две мартышки рядом приплясывают. Тем более что с родителями Киоко я уже знаком. Вы как, за?

Переглянулись. Припомнили все, что упомянул о девушке Казуки — четкое ощущение, что препарировать, взвешивать и оценивать будут их, а не они, никуда не делось.

И согласились. Что еще остается-то?