Онлайн чтение книги Проклятие династии Лотер Curse dynasty Lotere
Глава 3. Жаркое из ягненка (4)

***

Второй день начался практически так же назойливо длинно, как и первый, причина же крылась в постоянно откры­том рте, если этот непрекрающий подачу информации рупор можно было так назвать, фамильяра, который продолжал бурить в мудром человеке дырку. Несколько раз, избежав неприятных разговоров на тему «истинного» и иже с ним, Та­рену наконец-то удалось побыть в тишине и вычленить время на обыденное действо – бритье. Наточив клинковую брит­ву бруском из мелкозернистого абразивного материала, мужчина в целях правки достал кожаный ремень, на который преждевременно было нанесено масло, сделанное из трав, находившихся в саду для того чтобы ремень сохранял элас­тичность. Выровняв кожу на шеи, на которую преждевременно была нанесена очередная масса неведомого проис­хождения, второй рукой мужчина немного оттянул ее, приставляя клинок к горлу.

- Тарен!!! – послышался душераздирающий крик, сопутствовавшийся громогласным открытием двери, которая тол­кнула мужчину в плечо, поскольку тот, находился в нескольких сантиметрах возле нее, а именно около зеркала. Это был Руфуологсис.

- У нас серьезные проблемы! Тарен! – практически в панике был фамильяр, судорожно пытаясь обнаружить своего мастера в его личной комнате. - Тарен!!! Где ты?

- Есть… предположения… почему предыдущий хозяин… хотел тебя убить, - пробубнил из-за двери Тарен, которая медленно закрывалась от столкновения с бывшим воином королевства Тоши, встретив на своем пути непреодолимое препятствие. Мужчина держался правой рукой за шею, чуть согнувшись в корпусе, чтобы хоть как-то остановить кро­вотечение, так как рука задетая дверью соскользнула, сделав глубокий порез на коже посредством заточенного клин­ка.

- Все нам точно кранты! Если погорелый сам себя порезал - жди беды!!! – закричал мантикора, переходя на порог истеричности, начиная при этом кружить по комнате, пытаясь уловить способ, который его с мастером спасет от не­минуемой гибели. – Мы все умрем. Мы точно умрем… Я уверен.

- Успокойся, - осек его Тарен, поднимаясь из весьма неудобного для себя положения, убирать руку от раны было рискованно, даже учитывая прекрасные регенерационные способности мужчины, коими все погорелые обладали с рож­дения. Раны была слишком глубокой, да так, что магу на секунду показалось, что он задел артерию, все-таки даже опытным лекарям иногда видится не то что есть на самом деле, а с преувеличением. Тарен снял вафельное полотенце с крючка, и приложил его к ране вместо своей руки, по которой уже сочилась свежая кровь, пытаясь захватить, по­добно правителям, большую территорию владений, а затем обернул свой взор на мантикору, который дрожал, боясь по­шевелиться, словно увидел что-то.

– Что случилось? – тона Тарен не сменил, но не потому что он злился на своего фамильяра, а по причине того, что управлять тональностями в своем голосе, когда ты практически трохеи лишился, не особо получалось, в связи с этим вопрос больше походил на грубый допрос со стороны мастера.

- Там «истинный» пробуждается! – выкрикнул мантикора, и если бы не его человеческие глаза, в которых явно чи­тался страх, смешанный со слезами, выступившими на глазах, Тарен бы решил, что это все плохая шутка.

- Что? – переспросил, скорее самого себя, чем фамильяра, Тарен, так как не мог поверить в услышанное. Мужчи­на не мог понять, где обсчитался, ведь был уверен, что пока проклятие находится в пассивном состоянии, ничего с ко­ролем не произойдет, а соответственно и ему с признаками одержимости бороться не предстояло, тем более к борьбе с одним из четырех вестников хаоса он был не готов, как физически, так и морально.

- Ну, тот паренек… - переходя навзрыд начал фамильяр оправдываться. - Я зашел к нему. А от него аура черная исходит, да еще и свечение какое-то зеленое. Я к те…

Дослушивать мантикору Тарен не стал, так как решил разобраться со всем на месте, и уже сделав собственные выводы решить эту ситуацию оптимальным способом для всех ныне пребывающих в храме. Мужчина можно сказать практически выскочил из комнаты, и направился в соседнее от его спальни помещение, в котором как раз располагал­ся молодой правитель, от которого, по словам Руфуологсиса, исходило какое-то свечение. Не раздумывая и не медля, погорелый открыл деревянную дверь и вошел во внутрь комнаты. Тишина. Контур пространства ровный. Остаточная энергия отсутствует напрочь, что могло говорить о том, что не только сейчас не происходит никакого магического дей­ствия, но и о том, что не было его в принципе в этой комнате. Даже лучший из магов за считанные секунды не смог уб­рать бы за собой «грязь», оставив настолько безупречную чистоту, которая говорила о том, что здесь ничего не проис­ходило. Мужчина, опираясь на предыдущее высказывание, которое отображало одно из ребер его магических позна­ний, положил руку на стену, пытаясь считать необходимую информацию, содержащуюся когда-либо в комнате.

- Тарен, тут, правда, было! Честно я не вру, - подоспел вечно оправдывающийся фамильяр, который переборов свое оцепенение смог выйти вслед за своим мастером и проверить, какого состояние обоих: причины хаоса и устраня­ющего первое.

- Потрясающе, - подумал мужчина, понимая, что даже стены не выдают никакой информации, словно на минуты действа, происходившего в комнате, они закрыли глаза и уши, если и вовсе не вышли отсюда. Все указывало на то, что фамильяр выдумал новую вещицу, чтобы позлить мастера, так как ни следов, ни зацепок, которые можно было рас­крутить не осталось. Но не доверять своему фамильяру причин не было.

- प्रत्यक (зв. pratyak)*, - не обращая на своего фамильяра внимания продолжил вслух мастер, так как верил ему бе­зоговорочно, точнее верил его страху в глазах, а теперь необходимо было увидеть все самому, иначе выводы, сделан­ные на основе сложившейся ситуации, могут обречь их на неминуемую гибель.

В комнате после прочитанного заклинания резко потемнело, словно ночь спустилась в покои, отведенные под ноч­лег молодого правителя королевства Шии, а контур пространства напрягся, словно вот-вот лопнет от количества кон­центрируемой энергии. Напоминая чем-то волны на воде, которые обычно бывают от брошенного камня, темная густая энергия струилась от тела молодого юноши, который был окутан светло-зеленными линиями, не имеющими конечной формы.

- Тарен, смотри, оно опять, - тихонько прошептал фамильяр, пытаясь пересилить в голосе дрожь, чтобы мастер его понял.

- Успокойся, это энергетическое прошлое, - усмехнулся Тарен, чувствуя даже уже на самом себе, как у манти­коры поджилки трясутся. – Тут ничего с тобой не случится.

Черная густая пелена, которая сначала окутывала тело короля, и лишь немного касалась всего пространства в комнате, задевая его своим крылом подобно большой весомой птице, перепутавшей лес с небом, начала постепенно сгущать фон пространства и менять его цветовую гамму на более темную. Сначала серым еле заметным цветом тьма занимала небольшую площадь в помещении, а затем по непонятному щелчку начала превращаться в густонасыщенную дымку графитно-черного цвета, заполоняя все большее пространство. Подобно медленному фильму, который можно снять на кинопленку, опытному магу сейчас показывали картинки из прошлого, именно так, как они и были, именно так, как видел фамильяр. Хотя сказать с большой точностью, мужчина не мог, когда вошел фамильяр, это скорее его надо спросить, но по его реакции можно судить о количестве увиденного. Руфуологсис словно вжался в ногу своего мастера, пытаясь залезть под монашескую юбку, по всей видимости, проигнорировав замечание мага о том, что в дан­ное время с ним ничего не произойдет. Тарена же мало интересовал и мантикора, который от страха царапал его, и густая темная энергия, так как здесь не было для него ничего не привычного. Руфуологсис – трус, а проклятие именно так раскачивается.

- Трусливый кот, - цокнул мужчина, делая упор на слове «кот», чтобы мантикора пришел в себя и подобно ему пы­тался анализировать ситуацию спокойно. Подобное состояние пространства может послужить фамильяру хорошим уро­ком, так как именно сейчас, он в силах воспринимать и анализировать ситуацию спокойно, не опасаясь за свою жизнь, чего в другие минуты, например, прямого и неожиданного столкновения, он будет лишен. Руфуологсис же не об­ратил на замечание внимания, словно его и не было сказано вслух и вовсе. Маг, поняв проблему, решил больше не ос­танавливаться на ней, дабы самому не оставить без внимания нужные факты, которые сами по его велению предста­вали пред его глазами. Необходимо было найти причину искривления контура пространства, так как оно, словно испу­гавшись слов опытного воина, остановилось более, не меняя ни цвет, ни форму, ни состояние.

- На демонический призыв, осуществляемый посредством проклятия не похоже, как ни крути. Соответственно мож­но судить о том, что само проклятие действовать не начало, и признаков одержимости даже энергетической представ­лено не будет, - прокручивал у себя в голове возможные исходы сложившейся ситуации Тарен. – Проклятие имеет пас­сивное состояние, а значит, книжной записи это противоречит. Следовательно, сам ребенок еще никакой угрозы не представляет. Возможна ли реакция на какие-то жизненные циклы или и вовсе внешние? Почему бы и нет. У каждого заклинания есть условия. Хотя, выходит если считать с возрастными, слишком перегружено. Надо будет проверить.

Мужчина, выйдя из своих размышлений, еще раз решил просмотреть пространство, как говорится, более свежим взглядом, так как мог чего-то не заметить в первый раз. Графитовая дымка клубилась, напоминая сильно закуренное помещение без проветриваемой системы. Черные клубы энергии, касались стен, но ни оставляли на них никакого сле­да, словно как от очищающего барьера, в целях безопасности пытались отпрянуть от них. Увидев данную картину, ма­гу стало понятно, по какой причине стены не выдали никакой информации о состоянии энергетическом, вот только сви­детелями происходящего они непосредственно, как и фамильяр, являлись. Вопрос. Еще один момент, на котором муж­чина заострил свое внимание, было присвоение формы светло-зеленным линиям, походившим теперь на большую цепь. Стоило отметить, что каждое из звеньев такой цепи, словно специально было выведено так, чтобы каждый мог их раз­глядеть, не напрягая особо свое зрение.

- Тускло, - сделал про себя заметку мужчина, оценивая состояние цепи, которая обвивала тело молодого короля. Эту цепь Тарен уже видел, в первый раз, когда перепутал тело проклятого юноши с артефактом, который кто-то, воз­можно, мог спрятать в лесу. В тот раз цепи горели насыщенным ярким светло-зеленным цветом, когда сейчас, можно было разглядеть на отдельных звеньях цепи, белые прожилки. Только если на тот момент времени, мужчина не мог быть уверенным в том, что это защитный барьер, то сейчас его потускневшая форма заставила его внутреннее состо­яние вздрогнуть то ли от любопытства, то ли от секундного страха. И в эту же минуту необъяснимого внутреннего смя­тения, повторно открылась уже открытая дверь, которую десять минут назад открыл маг, и на пороге, ровняясь с во­шедшими, выплыл золотистый кусок энергии, напоминающий чем-то по строению сферу.

- Тарен! – взвыл фамильяр, когда шар сровнялся с ним около ног мастера, касаясь длинной юбки монаха, словно проходя через нее. Мужчина очередное завывание мантикоры, которое сопутствовалась вскарабкиванием по ноге ма­га, пропустил мимо ушей, так как картина изменения в пространстве его заинтересовала больше. Та, что казалось не­подъемной густой тьмой, и для изгнания которой, навскидку, потребовалось бы несколько дней, одновременно с шагом шара за порог с невероятной скоростью начала засасываться в тело юноши, лежавшее по-прежнему неподвижно. Вспышка света, с еле тонкой заметной ноткой светло-зеленного цвета. Тишина. Контур пространства ровный. Остаточ­ной энергии, следов и иных фрагментов, говоривших о том, что здесь могло присутствовать магическое действие - не было.

- Достаточно, - сказал вслух мужчина, понимая, что больше от энергетического прошлого информации не вы­удишь, - निर्व्यूढ (зв. nirvyūḍha).**

Завершив свое заклинание и вернув время в привычное для него течение, мужчина прошел дальше в комнату, в которой почивал молодой юноша, по всей видимости, даже не подозревающий о том, что с ним случилось не так дав­но. Руфуологсис послушно тащился за своим мастером, так как когтями давно вцепился в штанину, которая оде­валась под церемониальную юбку, которые ныне носили монахи храма ордена Красной Розы. Нагнувшись, маг проверил пульс молодого короля, свободной левой рукой, так как правой продолжал придерживать вафельное полотенце около своей шеи, совсем забыв о своей ране, которая уже успела за столь длительное время затянуться. Внутренние предпо­ложения мага подтвердились. Пульс был ровным, а это значило, лишь то, что сам король не имел к происходящему ни­какого отношения, даже физически его тело не участвовало в этом, а шла столь густая энергия из другого места.

- Только вот из какого? – задумался Тарен, понимая, что на подобный вопрос ему стоит снова перерыть всю име­ющуюся литературу, а лучше и вовсе, как планировал маг до этого залезть в Поток Знаний, ведь теперь зацепок было в арсенале воина намного больше. – Может быть, внутренний призыв к носителям хаоса действует несколько иначе? Насколько мне ведомо, внутри одержимого демон уже плотно засел, используя человека как расходный материал. По­хоже на подготовку к расширению вместилища для самого носителя… этот ребенок не подойдет, для того чтобы в него вошел такой сильный демон. Это будет чем-то из ряда вон выходящее.

Раздумывая о дальнейшем развитии ситуации, и забыв не только о себе, но и об источнике его временных, как на­деялся сам Тарен, проблем, мужчина вышел из комнаты, и пошел дальше, к себе в покои.

- Тарен, ты, что ничегошеньки с этим не сделаешь? – вопросительно взвыл фамильяр, возвращаясь к своей непри­родной речи, и продолжая использовать ногу своего мастера в качество средства передвижения.

- А что ты мне предлагаешь с этим сделать? – поинтересовался мужчина, наконец-то обращая внимание на своего фамильяра, который уже точно от него не отстанет, если тому не уделить желаемого им времени.

- Пхуум, - издал непонятный звук фамильяр, гласивший о том, что он начинал думать. – Давай убьем его! Вот точ­но! Убьем и все!

- М-мм, - протянул мужчина, вешая вафельное полотенце на привычное для него место, и обращаясь к зеркалу, в котором отражалась уже загустевшая на лице масса из растений собранных в саду. – И что это тебе даст?

- Как что? – возмутился фамильяр. – Мы от него избавимся! И все наши проблемы – тутушеньки.

- Не совсем, - поправил фамильяра мужчина, оттягивая кожу на шее, и проводя по ней клинком. – Сейчас у де­мона есть преграда вхождения в тело. Воля и сознание этого молодого человека.

- Хотя и не только, - продолжил мужчина уже про себя, скидывая в поддон с водой, который преждевременно был подготовлен для бритья, смесь с клинковой бритвы, после проведения ею по коже горла. - Так вот. Убив этого молодо­го человека. Воля и сознание молодого человека исчезнет. Другими словами, подгадав удобный момент, демон войдет в тело, так как преждевременно мы ему с тобой открыли ворота. И его будет уже не выгнать.

- Что?! – крикнул фамильяр. – Совсем не выгнать?

- Тело уже его, - взмахнув еще раз клинком над поддоном, ответил мастер, - в теории, наверное, возможно. Но признаться честно, на практике я с таким еще не сталкивался. Так что будет у нас в храме демон, жить, которого мы запечатаем в клетку, как Клео, и в один прекрасный день, как ты и сказал, придут к нам «кранты».

Тарен усмехнулся сам себе, наблюдая за своей реакцией в зеркало, то ли оттого что впервые увидел как откро­венный бред изрекает его рот, а то ли от того, что ситуация действительно казалась ему забавной. Руфуологсис же не находил в этом ничего смешного, и не разделял загадочных усмешек своего мастера, который как обычно находился на своей собственной волне.

- Но нужно же что-то делать! – не выдержал эмоционального напора фамильяр, что снова повысил голос, пытаясь хоть как-то достучаться до своего мастера.

- У тебя есть конструктивные предложения? – выравнивая кожу около щеки, переспросил погорелый, пытаясь хоть как-то осечь своего фамильяра, который, по его мнению, не правильно продолжал вести себя в этой ситуации.

- Нет.

- Вот и у меня нет, - снова усмехнулся маг, понимая, что его методы воспитания действуют безоговорочно на ман­тикору. – А вот делать, всегда что-то надо.

Умозаключение, которое преподнёс в заключении бывалый воин, в очередной раз было расценено, как попытка обучить глупого нерадивого ребенка, от чего фамильяр соскочил со штанины мага, на которой чувствовал вполне себя в безопасности.

- Это предательство! – выругался про себя фамильяр, наблюдая за безмятежным магом, которого ничем, казалось бы, не проймешь. Уж ему грезилось, что он предоставил весомые аргументы того, что юноша, которого засовывал Та­рен в мешок, опасен для их жизни, но это, по всей видимости, оказалось ерундой. – Ну, уж извините ваше высочес­тво, ваша жизнь полна кошмаров и монстров, я к такому не привык! Нет, ну серьезно. Что должно произойти? Он дол­жен был выплюнуть свое сердце или начать бегать с ножом с криками «Я истинный. Я убиваю»?

Послышался смех со стороны двери, около которой продолжал спокойно заниматься своим делом мужчина на вид средних лет. Заметив через зеркало, что Руфуологсис обиженно на него зыркает, маг лишь шире улыбнулся.

- Я должен отметить, у тебя хорошая фантазия.

- Нет. Серьезно! Тарен, вот что за вещеебина? Он весь черный, какая-то изморозь вокруг него, а ты продолжаешь бриться, как ни в чем не бывало. Для тебя это в порядке вещей?

- Да, - довольно произнес мужчина, словно смакуя это слово и продолжая улыбаться фамильяру через зеркало.

- Хорошо, раз ты такой умный и опытный, то, что это тогда все было? – обозлился в край Руфуологсис, которого сейчас действительно волновало происходящее, и дальнейшие планы опытного мага по борьбе с «истинным» в храме. Только вот о последнем у фамильяра пока язык не поворачивался спросить.

- Ничего особенного, проклятие в активное состояние переходит.

День второй.

Горная буря набирает свои обороты, в связи с тем, что остановить ее под силу одному лишь Геминоруму, то пусть идет все своим чередом.

Защитная связь, наложенная на кольцо, заметно ослабела, а если добавить ко всему прочему переход заклинания в активное состояние, то сулит данная прерогатива быстрый уход на покой королю, как непосредственному проклятому, и миру, как принимающей его в свои опочивальни. Ко всему прочему все повинности будут возложены на одного добро­го человека, который никак не связан с островом Логос, и его это жутко тревожит.

Общим итогом дня можно считать: Руфуологсис: испортил лицо солидному человеку, бурение на тему «истинного» продолжилось с новым вздохом. Ребенок: было потрачено время. 4:0

***

Как и подобало магу, который не зависимо от своего желания имеет зависимость от внешних установленных все­ленной циклов, и на это утро мужчина встал достаточно рано для того чтобы в тишине сделать все дела, которые зап­ланировал на сегодня, и что немаловажно, без словесной помощи своего фамильяра. Пожалуй, именно за рассветную тишину Тарен начинал любить данное время суток. Прасес никогда не докучала его своими разговорами, когда тот ра­ботал, лишь изредка накопив силы и приняв человеческий облик, она могла нарушить правила установленные в храме самим Тареном. Но и этот период рандомно не наступал, так как мужчина мог с точностью его предугадать. Руфуолог­сис и одержимый спали: первый, потому что постоянно спит, и его, казалось бы, ничем не разбудишь, а второй, по­тому что еще не пришел в себя.

- Он же должен сегодня проснуться? – еще тешил себя надеждой мужчина, уповая на то, что ему не придется во­зиться с хранителями хаоса в одиночку. Все-таки в чем в чем, а в поставленных сроках мужчина просто не мог допус­тить ошибку, и данный навык определялся не только магическим опытом, но и предрасположенностью Тарена к магии. Он скорее мог оставить что-то у одержимого внутри, чем перепутать дни его пробуждения. – Ох, любо дороги мне эти ситуации, когда по-хорошему стоит разобраться во всем самостоятельно, при этом, не выпуская из клетки возможных нарушителей баланса, - умозаключил мужчина после долгого размышления на тему, отпускать ему все-таки молодого короля из храма или же нет. К слову, мужчина так и не решил, что же делать с ребенком, так как привычная сводная таблица, которую он свел у себя в голове, гласила о равноценности двух столбцов «за» и «против», а, следователь­но, решать приходилось самому Тарену, не зависимо от представленных обстоятельств. Мужчина прекрасно знал, че­му ему грозило наказание со стороны логосского совета, тут ему даже в будущее не надо было залезать, чтобы узнать какой приговор ему вынесут старые дряхлые консерваторы. Найти искусственное изменение в мире и ничего с ним не сделать, считается в принципе позорным для мага любого уровня, но тешила мужчину лишь догадка о том, что падать ниже, чем он - было уже некуда.

- Тогда расхлебывать придется кашу зернистее, чем та, что бездвижно находится у меня в комнате, - с осознани­ем ситуации причитал про себя мужчина, понимая, что из пут, на которые он себя обрек, будет выпутаться довольно сложно. Мужчина молча занимался своей работой, пусть и возмущений по сложившейся ситуации было достаточно, и ничего бы не поменялось в ней, даже если бы он пустословил по этому поводу вслух. Стоит ли писать о том, что муж­чина на дух не переносил проблемы как таковые, если это уже можно было заметить по его отношению к любым ситу­ациям из ряда вон выходящим. Стоит, вот только от этого их не станет меньше, а он словно магнит притянет к себе следующие, собственно говоря, как и все маги в своем роде. В нем не было запала на рассмотрение различных проб­лем, так как в ситуациях связанных с человечеством и связанных с магией, было изначально понятно кто и в чем ви­новат. А вычислять пользователя очередной гадости на Большой Земле ему было не любо. Тут характер подкачал, во всяком случае, так себя оправдывал сам Тарен.

Громогласный удар стволом ели об слюду, служившую источником яркого света в кабинете и по совместительству опочивальней мага-отшельника, заставил обратить внимание на себя. За окном уже хозяйничала Горная Буря, насту­пившая несколько раньше, чем планировал Тарен, а это означало, что ей помогли это сделать, невзирая на то, что он пытался ее остановить.

- Геминорум снова злится, - глубоко выдохнул Тарен, очередной факт, который наблюдал уже пятый год своего прибывания в храме ордена. Как всегда по расписанию, иногда на день или на два ранее или позже, но, тем не менее, настроение пользователя всегда соответствовало внешним изменениям в природе. Количество ярких вспышек света, сопровождающихся громовыми раскатами, переполняло черное непроглядное небо, заставляющее любого случайного прохожего удивиться объему вместилища небосклона. Пыль, которую должен был прибыть дождь, несущий весть о приближении бури, «демоница» снова подняла над Футалус Силфус, образуя в нем беспросветную месячную тьму.

- Тарен? – послышался заспанный голос, доносившийся с огромной кровати в углу комнаты, по правую руку от ко­торой сидел за столом мужчина, занимающийся исправлением испорченных вещей. – Уже закат?

- Нет, - ответил незамедлительно маг, словно ждал именно этого вопроса от своего фамильяра.

- А почему так темно? – переспросил Руфуологсис, выглядывая из-под одеяла, в котором в отсутствие своего мас­тера уже успел свить неплохих габаритов гнездо, шевелившееся каждый раз, когда спящий то и дело ворочался.

- Горная буря уже на пороге, сейчас еще можно отличить закат от рассвета, но впоследствии нас ждет непрогляд­ная тьма.

- Кошмар какой, - зафырчал недовольно мантикора, зажавший голову между периной и одеялом. В храме было не холодно, во всяком случае, по сравнению с теми ненастьями, которые обрушивались на почву за слюдой, да и сле­довало бы заметить, что мастер чаще всего ходил по храму босиком, чем в обуви, что говорило о предусмотрительнос­ти монахов, строящих данное сооружение.

В комнате было тихо, от чего фамильяру становилось не по себе, словно на него начинал давить поток тускло ос­вещаемой одной единственной свечой, которая стояла на столе, освещая Тарену фронт деятельности, представля­ющий собой черное длинное полотно, подсвечиваемое серебряным благодаря многочисленным молниям в небе. Масте­ра же эта тишина, по всей видимости, устраивала, как со стороны мог судить фамильяр, ведь первый даже не собирал­ся поддерживать с мантикорой разговор. Долгого давления этого безмолвия Руфуологсис не выдержал, и решил на­чать разговор, самым удачным, по его мнению, предложением: «Тарен, а что ты делаешь?» - вот теперь маг точно не мог выкрутиться, и ему придется рассказать своему фамильяру все в пресловутых подробностях. Какой-никакой, а все-таки шум.

- Человека расчленяю.

- Эм… - замялся фамильяр, которого своим ответом мастер ввел в секундное замешательство, - но ты же плащ за­шиваешь.

- Если видишь, зачем тогда спрашиваешь? – усмехнулся мастер, которого, по всей видимости, забавляла сложив­шаяся ситуация.

- Просто так… - протянул фамильяр, понимая, что с Тареном подобный номер не сработает. В этом случае его быв­ший мастер был куда более разговорчив, правда делал всегда не объяснимые для фамильяра вещи, а если последний интересовался значением того или иного действа, то лекция могла продолжаться часами и в последствии все заканчи­валось либо мировым господством либо вкладом в магическое будущее. Тарен же делал с точностью да наоборот, а именно равно столько, сколько видели окружающие вокруг него, причем, не стесняясь последствий, с одной стороны, Руфуологсису это нравилось, а с другой стороны, это его пугало, ведь он никогда не знал, что выкинет его новый мас­тер в следующий раз.

- Нечистый дух сегодня опять ночью заходил, - словно продолжая свое «просто так» протянул фамильяр.

- Ах, вот ты все это к чему. Дух не представился?

- Тарен! – вскрикнул Руфуологсис, поднимаясь с кровати. – Каждый раз одно и то же. Тебе не надоело?

- Нет, - спокойно ответил мастер, переворачивая черный плащ другой стороной к себе, чтобы точно выявить, где могут находиться на нем еще дырки неповторимой работы фамильяра.

- Он хочет меня убить! Ты же видел, что вчера было с «истинным». Это точно он хочет моей смерти, так как он за­хочет завладеть твоей силой, а я ему мешаю.

- Прекращай уже все сено в один сарай скидывать.

- Ты не понимаешь! – не понимая слов мастера, крикнул взъерепенившийся фамильяр. - Тебе же тоже грозит смерть. Руфуологсису сложно давались обороты и сравнения, которые иногда выдавал мастер, зато он прекрасно улав­ливал тонкий намек со стороны Тарена, глаголющий о том, что он в очередной раз собирается замять сложившуюся ситуацию, при чем, сделав вид, что ее не было и во все.

- За меня волнуешься? – сдавил еле заметный смешок мастер. – Похвально.

- Вот так и знал, что он мне не поверит, - рычал про себя мантикора, так как Тарен его снова оставлял в ду­раках, хотя не только не было сыграно ни одной партии, но и карты раздать не успели, как уже было понятно, кто оста­нется. – Конечно, я же тут придумываю! Мне же делать больше нечего.

- С чего ты взял, что я тебе не верю? – поинтересовался Тарен, откусывая очередную нитку от своего прекрасно­го и неповторимого плаща-артефакта.

- Прекрати читать мои мысли! – разозлился фамильяр. – И что значит с чего? Словно это не так!

- Не так. Повода тебе не верить у меня - нет. Ты слишком сильно горячишься, и не замечаешь ничего, кроме того, что уже придумал.

- Но он же смотрел на меня, - заныл фамильяр. – Вот скажи, ты бы не горячился, если бы на тебя всю ночь в упор пялились и улыбались?

- Что делали? – переспросил Тарен, впервые за весь их недолгий диалог, обращая внимание на своего фамильяра.

- Я уверен, ты бы тут и время вспять… и обряд изгнания на месте совершил! – продолжал фамильяр свои разгла­гольствования, сначала не заметив вопроса мастера. - Сидел на столе и улыбался! Он, наверное, блюда в голове пе­речислял! Ты бы видел его голодные глаза!

Тарен не смог сдержать улыбки от предоставленных сравнений, домыслов и спецэффектов с которыми фамильяр повествовал о приходе незваных гостей, встав при этом на дыбы и фыркая в стороны, а когда, мантикора и вовсе отоз­вался о возможностях мага, тот не удержался и во весь голос засмеялся. Мужчина даже не сразу понял, чья реакция его сейчас насмешила больше: необъяснимого гостя, который рушил все стереотипы о призраках, духах и умертвиях, или же фамильяра, испугавшегося себе подобного. Обе ситуации были абсурдны, и могли вызвать лишь безудержный смех у грамотных магов.

- А-а-мха!!! – послышался душераздирающий крик за территорией опочивальни, в которой находились двое. Смех мужчины тут же сменился на серьезное выражение лица направленное, как показалось Руфуологсису, именно в то по­мещение, откуда исходил пронизанный болью и страданиями возглас. Что происходило в голове у мага, мантикора вряд ли бы мог понять, пусть и последнее время, ему казалось, что практически досконально изучил странную и неп­редсказуемую личину своего мастера. Мужчина медленно отложил плащ, который все это время держал в своих руках и предметы, которые были ему необходимы для его запланированного действа, а именно шитья. При этом он не выпус­кал из внимания кусок стены, в которой по-прежнему был направлен его взгляд. Мина, что образовалась на его лице, казалось, стала еще серьезнее, так как послышался повторный крик, только в этот раз частота звуков по сравнению с предыдущим возгласом была выше в несколько раз.

- Началось! Вот так всегда, если он его зовет, мы все такие серьезные, а когда я – то надо похохмить, - пробуб­нил про себя фамильяр, которому захотелось забраться снова в обитель снов всем известного Морфея, так как ему оп­ределенно не нравилась сложившаяся ситуация. Только вчера Тарен его сильно напугал своими фокусами, как впос­ледствии решил их про себя величать мантикора, так теперь новое какое-то препятствие на пути его отдыха. А ведь он итак ночью не мог сомкнуть глаз из-за ходящего по комнате умертвия, которое пыталось его сожрать.

Скрипнул стул, на котором мужчина повернулся в сторону источника шума, из-за чего фамильяр снова обратил свое внимание на мастера, который, по всей видимости, не собирался спускать данные крики на тормозах. Мужчина перегнулся через стол и заметно сморщил лоб, при этом прикрывая правой рукой свой рот, подпирая тем самым подбо­родок, и устремляя, как казалось, со стороны, точно в эпицентр происходившего действа, свой взор, словно для мага и стен, возведенных в храме, не существовало. Глаза погорелого засветились синеватым отливом, из-за чего Руфу­ологсис неосознанно вздрогнул, желая сбежать отсюда, но успокоился ровно тогда, когда понял, что свет, исходив­ший из глаз мастера, был похож на отблеск его черных волос.

- А-а-ргха!!!

- Тарен, ты куда?! – завопил Руфуологсис, наблюдая за тем, как более громкий крик вынудил его мастера сорвать­ся с места и отправиться в гущу событий. Послышался грохот. Еще один крик, еще громче предыдущего, который с вы­дающимся успехом заглушал сильные порывы ветра и удары дождя, сопровождаемого оркестра Горной Бури. – Вот так всегда, меня никто не слушает, - рыкнул недовольно фамильяр и спрыгнул с теплой кровати, на которой рад бы ле­жать до самого заката, неотягощенный житейскими проблемами, но суть его была такова, что куда бы ни двигалась но­га его мастера, он должен был послушно следовать за ним. Мантикора прекрасно знал, откуда исходит этот душеразди­рающий вопль, просящий о помощи, именно поэтому был не рад такому поведению со стороны своего мастера, и, сле­довательно, старался как можно медленней плестись из одной в комнаты в другую. К его сожалению, комнаты были ря­дом, и их разделяло менее шестнадцати футов.***

Мужчина уже сидел около головы одержимого найденыша, и касался его лба, пока тот бился в припадке, сбивая под собой настил подготовленный Прасес. Крики уже давно на крики были не похожи, скорее на звериное рычание, ко­торое сменялось кряхтение и оханьем. Затем они и вовсе затихали, и юноша начинал, словно бормотать что-то про се­бя, чего Руфуологсис желал бы услышать, но был слишком далеко, а подходить желания особого не было. Истинный словно задыхался, пытаясь поймать своим ртом кислород, и понимая, что не может этого сделать, снова переходил на высокие частоты, от которых Руфуологсису на миг показалось, что у него даже лопнули перепонки. Издерганный, он из­вивался подобно ужу на сковородке, которого пытаются зажарить на большом огне, а затем еле заметно он начинал трепыхаться, уже без сил, словно был согласен со своей скорой кончиной, но не понятный всплеск эмоций, и слов, произносимых в агонии, давал ему новые силы для сопротивления. Было понятно даже фамильяру, который находился в дверном проеме, что Тарен здесь ничем не поможет, а только ухудшит состояние найденыша своей рукой, которую тот всячески пытался стряхнуть с себя при этом, не используя рук.

- Тарен, забей ты на него, - шикнул недовольный фамильяр, который ревностно отнесся к непринятию помощи от своего мастера. – Только хуже делаешь!

Отозвавшись на свое имя, мужчина резко повернул голову в сторону фамильяра, от чего тот даже подпрыгнул, ис­пугавшись, так как привык, что на него маг обращает внимание в последнюю очередь. Глаза Тарена по-прежнему све­тились голубым свечением, от чего фамильяра передернуло, а выражение лица мужчины было настолько серьезным, что если бы не гипнотизировало стоящего, фамильяр бы удрал с места преступления. Отвести от этого взгляда глаза было если не сложно, то в принципе невозможно, казалось, что они видят насквозь душонку фамильяра и его трясущи­еся поджилки.

- Тсс, - поднес к губам палец мужчина, когда улыбка тронула его губы, говоря всеми своим видом, чтобы фамиль­яр больше не шумел. В этот раз не реакция своего пугливого кота заставила мастера улыбнуться, а чистота его на­мерений, которые он от него скрывал на уровне подсознания. Подобные действия, произведенные со стороны мага, зас­тавили фамильяра встрепенуться, и он, кивнув, в знак того, что что-то для себя понял, удалился под очередной пол­ный отчаяния крик юноши.

- उपांशु, तूष्णीम् (зв. upāṅśu, tūṣṇīm)`, - произнес Тарен, незаметно для себя переходя на язык, который был ближе ему по происхождению, и имел непосредственно больше силы по причине того, что слова, сказанные на нем, в обиходе ред­ко использовались.

Это были обычные кошмары, хотя обычными они казались непосредственно самому магу, так как он не видел ни­чего удивительного в том, что физическое тело и сознание молодого короля вело борьбу не на жизнь, а на смерть из-за перехода проклятия в активное состояние. Хотел того сам король или нет, но физическая оболочка всегда будет противостоять чему-то черному и не естественному пытающемуся обрести власть над рассудком, а в последствии и всем телом. И как следствие вышеизложенного, в подходящем для человека образе это сражение будет вытекать на­ружу: во время сна в виде оживших страхов, называемых в обиходе кошмарами, а во время бодрствования - в иллюзи­ях и галлюцинациях. Все это должно заставить сознание сдаться и отступить, открыв тем самым дорогу сначала злым и пагубным мыслям в сердце, которые впустят в себя черную тьму, а затем уже без усилий по старым изъезженным за­готовкам захватят и остатки сознания, превратив человека в тень самого же себя.

В ситуации со снами, которые являлись эмоциональным отображениям подсознания, показывающимся в сознании спящего, Тарен сделать ничего не мог, так как сфера сознания относилась к другой специфике магической силы, но и оставить короля мучатся от внушающих отчаяние снов, он не мог. Эмоциональная сфера подсознания относилась так­же к сфере разума, как и предыдущая, соответственно, и в эту часть маг залезть не мог, как минимум для целей сме­ны картины на более благоприятную иллюстрацию.

- Есть хоть что-нибудь не обрамленное грустью и гневом в голове этого отрод… ребенка? – практически выругался про себя мужчина, когда юноша в очередной раз дернулся, пытаясь скинуть руку со своего лба, только теперь уже вонзившись в нее своими когтями. Рука, по всей видимости, жгла, и Тарен это прекрасно понимал, что помимо эмоци­ональной боли, он приносит еще и физическую, пытаясь откопать в памяти короля хоть одно воспоминание напол­ненное радостью. Мужчина терял всякую надежду, но отступать было нельзя, иначе из еще сознательной человечес­кой личины перед ним встанет носитель хаоса, который явно будет не дрыгаться и кусаться, а иметь четкое намерение убить. Так что как бы не усложнял ему поиск король своим дерганьем, Тарен обязан был найти что-нибудь, что подтол­кнет к изменению сновидения. Само его поменять он уже не мог, но способен был найти ближайшую точку в прошлом позитивного характера, и открыть в нее дверь, чтобы ведомый своим кошмаром ребенок сменил восприятие образа на спокойное.

- उपांशु (зв. upāṅśu), не кусайся, तूष्णीम् (зв. tūṣṇīm)`, - продолжал повторять Тарен вслух, пролистывая года жизни во­семнадцатилетнего правителя, словно они были написаны на листах бумаги в его подсознании, из-за чего при виде кар­тин мучительных, юноша на интуитивном уровне начинал брыкаться еще сильнее, при этом вцепляясь в руку мага.

- Есть, - еле заметно улыбнулся мужчина, останавливаясь на очередном кадре из жизни молодого правителя Шии, который горел более ярким цветом по сравнению с остальными кадрами. Чистых радостных кадров в жизни не сущес­твует в принципе, так как идут они рука об руку с другими эмоциональными составляющими, порождая непрекраща­ющуюся эмоциональную смену, в этом, наверное, и заключается одна из самых интересных загадок человеческого соз­нания. Мужчина дернул руку, пытаясь ее снять со лба юноши, который уже цепко в нее вцепился, теперь уже не со­бираясь отпускать на волю пойманного врага, и желая с ним как можно скорее расправиться. Применять силу Тарен не считал нужным, и позволил животным желаниям, бушевавшим внутри живого существа осуществить затеянное, в противном случае, маг из-за разницы в силе мог просто покалечить физическую оболочку юноши, которую пришлось бы самому и лечить, а это лишняя морока. Через минуту трепыханий, и пыхтения в кожу бывшего воина, король все-та­ки сжалился и перестал прокусывать плоть пытающего спасти его от темных снов мага. Через две король и вовсе пе­рестал осуществлять всякие телодвижения, из чего Тарен мог сделать вывод о том, что первый все-таки нашел необ­ходимую дверь для того чтобы прекратить свои мучения.

- Спа…-си…-бо, - донеслось наконец-то что-то более вразумительное из уст молодого правителя, - Кас…-те…-ль.

- स्वप्न (зв. svapna).`` Все-таки ему необходимо знать имя человека, которому он обязан.

День третий.

Горная буря подошла к порогу храма в связи с чем, обременительным становится выполнение бытовой деятельно за территорией храма, что в скором времени и вовсе станет роскошью.

Теория ослабевания защитного заклинания не подтвердилась, а осталось на прежнем уровне. Обесцвечивание объяс­няет тем, что проклятие начинает выглядеть гуще, и тем самым забивает защитные свойства, наложенные на камень. Впоследствии, при полном изнеможении камня, следует усилить вероятностные линии защиты.

И Руфуологсис может быть полезен. Следовательно, приведенную статистику стоит вести совокупным итогом пользы и вреда. Также следует внести коррективы в подсчет в связи с предыдущими неудачами.

Было обдуманно и решено (единолично), что ребенок останется в храме до избавления от проклятия.

Статистика появления незваного гостя не выявлена, а также не определен его тип и энергоконтур, что дает воз­можность «водить вилами по воде». Если и третий приход Прасес не заметит, следовательно, можно судить о том, что дух в храме уже был до прихода Руфуологсиса.

Общим итогом дня можно считать:

Совокупный вред: Руфуологсис: прошлые промахи: испортил неповторимый скрывающий артефакт; продолжает до­кучать прекрасному магу разговорами об «истинном» и «умертвии».

Ребенок: по-прежнему расходует силу одного занятого человека; раздражает. 6:2

Совокупная польза: Руфуологсис: прошлые успехи: заметил изменение перехода состояния проклятия (повезло).

Ребенок: благодаря чему (нанесенному вреду) прокачивается внутренняя сила. 1:1

***

- То есть, ты хочешь сказать, что оставляешь его в храме? – в полдень следующего дня взорвался Руфуологсис, получая ответ на свой очередной вопрос «Что ты делаешь?» от своего мастера.

- Да, - ответил мужчина, окуная перо в отлитую из серебра чернильницу, которая с лихвой перекрывала свой не­казистый и бедный вид заложенными в нее магическими свойствами, позволяющими сосуду никогда не оставаться пус­тым. Тарен был заядлым коллекционером подобных артефактов, значительно упрощающих его быт, и в связи с чем, мужчина не собирался прекращать зарабатывать наемным трудом.

- Тарен, тебя, что вчера молнией ударило во время медитации? – вспылил еще сильнее фамильяр, запрыгивая на стол, тем самым мешая своему мастеру написать письмо родным проклятого найденыша, о том, что тот останется при­бывать в храме до наступления благоприятной погоды. Тарен печально вздохнул, наблюдая за тем, как фамильяр пыта­ется угнездиться на бумаге, ранее подготовленной мужчиной для будущего письма, и, понимая, что в этот раз ему при­дется хоть как-то уговорить фамильяра, подчиниться его решению. – Я тебе запрещаю писать свои писюльки, ты слы­шишь?

- Другими словами, ты хочешь выставить на улицу больного человека, да еще и в Горную Бурю, чтобы он своим хо­дом, так как ни один экипаж сейчас не проедет, отправился домой через Гибельный лес? – пытаясь воззвать к здра­вому рассудку своего фамильяра, переспросил мастер.

- Безусловно! – даже не замялся фамильяр, считая, что это будет самым разумным исходом для сложившейся си­туации.

- Хотелось бы напомнить, что он даже еще не приходил в сознание. Тебе его не жалко?

- Ой, посмотрите на него, - шикнул фамильяр. – Когда это у нас погорелые начали о ком-то заботится кроме се­бя? Опять что-то удумал! Я шерстью твою подноготную чувствую.

- Хотелось бы напомнить, что я к острову Логос не имею…

- Ах, ну да! – перебил своего мастера фамильяр. – Я же забыл! Ты хуже обычного «погорелого». Тебя же пинками выгнали с острова за то, что ты сцепился с Великим учителем, а затем и вовсе расколол Большую Землю в схватке с ним! Да от такого как ты слово «жалость» вообще смешно слышать!

- Вообще-то я сам ушел, - подумал мужчина, но чтобы не развивать дискуссию по этому поводу, продолжил уже вслух, - Руфуологсис, это было давно, и ты не понимаешь почему…

- Ах, давно! – снова перебил мантикора своего мастера, так как не собирался его слушать в принципе. Все. Его терпение кончилось, и его мастер сам в этом виноват. – Да ты до сих пор пользуешься Золотой библиотекой, которую притаранил с собой! Это говорит о том, что твои помыслы не чисты!

- Священной, - поправил мантикору Тарен, понимая, что в принципе без толку с ним о чем-то спорить, так как в некоторых вещах он был прав, пусть и не до конца понимал, что стоит за некоторыми из названных поступков.

- Ты… - снова шикнул фамильяр. – Ты раздражаешь мою кровь и жилы, хуже шляющегося туда-сюда умертвия.

- Польщен, - усмехнулся мужчина, понимая, что аргументы, каковыми они не являлись, по мнению мастера, у ман­тикоры закончились. – А тебе не страшно, повышать голос на того, кто «сцепился с Великим учителем»?

Фамильяр замялся, понимая, что Тарен завел его в тупик, от чего он нехотя, но отвел глаза в сторону, чтобы не смотреть на довольное лицо своего мастера, которое так и лучилось оскорблениями. До конца мантикора был не уве­рен, что Тарен действительно тот самый маг, которого изгнали с острова, так как он не подтверждал своими действи­ями того, что было рассказано со стороны про него. Как минимум на эгоистичного, черствого и бездушного мага, ко­торый заботится только о себе, и делает все наперекор другим, он был не слишком похож, хотя с последним фамильяр мог бы согласиться. Теперь же его сомнения были развеяны тем, что мастер сам подтвердил его теорию, а значит, вполне мог убить своего фамильяра, не задумываясь, как по слухам, он всегда и делал.

- Не страшно! – выпалил фамильяр, находя нужные слова у себя в голове для дальнейшего разговора. – Ты даже не знаешь на кого я «повышал голос» до тебя! Что ты мне сделаешь? Убьешь, что ли? Вперед! Я тебя так раздеру, тебе мало не покажется!

- Судя, по твоему состоянию, в котором я тебя нашел, инстинкт самосохранения у тебя отсутствует, - подумал про себя маг, замечая в словах мантикоры интересные для себя факты, о которых прежде ему слышать не приходи­лось. – М-мм, и кем же был твой бывший хозяин?

- Проницательный гад, - осекся про себя фамильяр, понимая, что ляпнул лишнего. - Не скажу, это к тебе не име­ет никакого отношения, и к ситуации с найденышем.

- Хорошо, - согласился Тарен. – Тогда мне придется оставить «найденыша» до того момента пока ты мне не рас­скажешь правду.

- Но я не могу тебе рассказать! – взмолился мантикора, осознавая, что сам себя загнал в угол тем, что не может во время остановиться, а ведь все должно быть закончиться совсем по-другому.

- А я не могу выкинуть его на улицу, - передразнил фамильяра мастер, снимая его с бумаг, которые тот уже успел смять, доказывая магу, что он не прав, и поставил его на пол, чтобы неповадно было. – Тем более ты забываешь, что он человек.

- Он не человек, а животное, - недовольно фыркнул фамильяр, удаляясь на свою любимую перину, чтобы обижен­но закутаться в свое гнездо, так как в очередной раз Тарен не считался с его мнением. – И прекращай ему приписы­вать того чего у него нет, Тарен!

- На своих привычках основываешься? – переспросил мужчина с усмешкой в голосе, доставая при этом из ящика стола чистые и ровные листы бумаги. Руфуологсис на очевидный для мага вопрос не ответил, в принципе последний и не ждал ответа на данный вопрос, так как знал его, а второй, осознавая тот факт что, чтобы он не ответил, маг обер­нет в свою пользу, молча укутался в одеяле.

Не распространяйся касательно данного письма. Мое возвращение датируется следующим письмом, а до этого при­казываю справиться со всеми «помехами».

Эмжлгд.

- विपरिणाम (зв. vipariṇāma)```, - произнес мужчина над бумагой, на которой благодаря усердию мага появилось нес­колько предложений, повествующих только знающего обо всей ситуации читателя о том, что король прибудет в свой замок только после следующего письма, в котором укажет свое местоположение, дабы сейчас не накликать на себя неприятности. Благодаря заклинанию почерк, которым были выведены буквы, изменился на принадлежащий королю, чтобы «знающий» не смог проигнорировать данное письмо. Конечно, маг был уверен в том, что послание найдет своего читателя, но рисковать он бы, будучи на месте короля, не стал, а в связи с этим зашифровал подпись так, как это де­лал сам правитель в своих письмах. Эту информацию предоставил любезно сам король, который, не подозревая того, что твориться за его спиной, продолжал видеть хорошие сны, благодаря очередному сказанному вслух заклинанию ма­га.

- И как ты собираешься это отправить? – спросил Руфуологсис, который все это время наблюдал за действиями мага с кровати, ожидая, пока маг закончит написание послания родителям найденного юноши. Мантикора знал о юно­ше мало, лишь то, что сказал ему сам мастер, а именно о том, что этот найденыш отпрыск благородных кровей, одного из титулованных семейств королевства Шии. Руфуологсис о большем и не спрашивал, так как был уверен, что и сам маг знает только это, ведь если бы ситуация была обратная, мастер поделился со своим фамильяром информацией. Хо­тя сейчас Руфуологсис беспокоился не о владении информации в полном ее объеме, а о возможном будущем, в ко­тором мастер может приказать отнести письмо своему фамильяру, а это дорога через Гибельный лес, в котором манти­кора ни при каких обстоятельствах не желал появляться.

- Почтовым голубем, конечно, - ставя штемпель на сорочку для письма, ответил мужчина. – Или у тебя есть дру­гие предложения?

- Да, то есть, нет, - поправил сам себя мантикора, безусловно обрадовавшись тому, что маг не злиться на него за то, что тот с ним сцепился на тему «истинного» и его пребывания в храме. – Просто, как голубь долетит до места наз­начения в Горную бурю? Уже сегодня мне дальше руки не видно, а птице и подавно.

- Придется воспользоваться флейтой Геминорума, - откидываясь назад на спинку стула, произнес мастер. – Все равно хотел завтра вывести кур на свежий воздух.

Услышав знакомое имя из уст своего мастера, мантикора чуть не свалился от удивления с кровати, когда в оче­редной раз попытался удобнее устроиться на большой кровати. Повелителя погоды, или как его назвали во время ини­циации - Геминорум, знал каждый из существующих доменов, обитающих на территории Большой Земли и за ее пре­делами, причем любого магического порядка и разряда. Геминорум был третьим по магической силе из всех ныне прак­тикующих магов на территории материка, именно поэтому залужено занимал должность заместителя судьи на совете острова Логос, который возглавлялся Великим учителем. Флейта, что была упомянута его новым мастером, так же бы­ла достаточно знаменита в магических кругах, так как являлась неотделимым атрибутом Геминорума, которую желал всяк проходящий мимо. И то, как она оказалась у Тарена, мантикора не знал, более того, не хотел этого знать, но по­нял из этого несколько вещей. Первая гласила о том, что с мастером лучше лишний раз лучше не спорить. А вторая о том, что за этой флейтой еще вернется ее хозяин, и, следовательно, спокойная жизнь, которую себе представлял фа­мильяр, останется мечтой.

- Ты помимо священных книг еще и погодную флейту прихватил? Сумасшедший погорелый…

День четвертый.

Заклинание, произнесенное над телом короля, возымела длительный эффект, и теперь при каждом его пробуждении, начавшимися согласно вероятным предположениям, он будет засыпать снова, пока не восстановит весь энергетичес­кий запас. Возможно, произошел сбой обычного заклинания сна из-за защитного барьера или же из-за активирующего проклятия, искажающего магическую силу.

Так же в сферу прирожденного любопытства было выяснено, что никаких дополнительных условий, кроме возрастных, проклятие не имеет, во всяком случае, в классическом его варианте.

Общим итогом дня можно считать:

Счет остается неизменным.

________

Примечание:

*поверни назад

** завершись

*** около 5 метров

` тише, спокойно – соответственно порядку

`` спи

``` изменись