Онлайн чтение книги Проклятие династии Лотер Curse dynasty Lotere
Глава 3. Жаркое из ягненка (1)

- Такие и в проруби не потонут, исходя из их сущности, - пробубнил господин Тарен, выходящий из паба «Одно­ногая кобыла», в которой минуту назад он нанес оскорбление правителю королевства Кии, королю Себастьяну, а так­же его правой руке главнокомандующему основными силами королевской армии - генералу Лир. Причиной нанесения оскорбления персонам столь важным, послужил отказ в содействии их планам, а также получению дальнейшей вы­годы, выражающейся в денежном эквиваленте. Тарена деньги мало волновали, так как он содержал собственное хо­зяйство, которое в свою бытность пожаловал ему один монах, давно покинувший этот пропитанный кровью и слезами мир. И все заказчики, на которых когда-либо работал Тарен, знали об этом, а если и предлагали ему набить свои кар­маны лирами, за устранение неугодных, то он их поправлял, указывая на то вознаграждение, которое его интересо­вало. Причина для отказа у Тарена была довольно-таки весомая, по его меркам, разумеется, и она не относилась ни к его личному отношению к королевству Кии, ни к его политическим убеждениям, а последние у мужчины отсутствовали в принципе. Индифферентное отношение к политике, аскетический образ жизни, а также получение вещиц, которые цепляли его душу - были неотъемлемыми составляющими образа Тарена. Так произошло и на этот раз, аскет, име­ющий иссиня-черный цвет волос, за несколько минут до назначенного времени, обнаружил для себя вещь, которая заставила его отбросить идею получения артефакта, который он собирался попросить у короля Себастьяна за выполне­ние задания. Выбор был сложен даже для такого мудрого человека как Тарен, ведь артефакт за которым он гонялся уже несколько месяцев, обнаружился во власти правителя королевства Кии, а соответственно, при отказе ему помочь один раз, вряд ли он уже воспользуется его помощью. Но и тут было исключение, если вследствие ныне разгоревшей­ся войны королевство Кии, которой правит король Себастьян, проиграет, то артефакт перейдет уже другому правите­лю, и охотнику за редкими изделиями останется только гадать отказывал ли хоть раз в помощи он новому владельцу желаемой вещицы.

Господин Тарен, развязным, так ему присущим, шагом вразвалочку направился в сторону противоположную от зло­получного бара, а именно по направлению одного из временных пристанищ, которые нынче модно было величать посто­яльными дворами. На пороге его встретил мужчина средних лет с легкой пролысиной, и не объяснимой для Тарена до­вольной улыбкой, который непосредственно и являлся владельцем данного двора, что было нормой для подобного биз­неса. Мужчина, расплывшийся в улыбке при виде постояльца, которого видел второй раз за день, поклонившись вхо­дящему, начал речь:

- С возвращением, господин! Ваша просьба выполнена и ожидает вас в комнате. Мы надеемся, что вы прекрасно проведете здесь время.

Подобная вычурная любезность и неискренность в словах льстивых, была если не нормой, то правилом для бизне­са сферы услуг, а поэтому иногда раздражала, но так как Тарен был не из тех людей, что поддается эмоциям, ак­центируя внимание на лести, он проигнорировал трудягу. Не одарив его ни жестом, ни взглядом, аскет направился це­ленаправленно мимо него, уж сильно он был сосредоточен на своей вещице, которую оставил без присмотра на столь длительное время, а ведь ради нее ему пришлось отказаться от стоящего артефакта, так что следовало бы оценить ее состояние и обнаружить все возможные дефекты.

Пройдя по не столь длинному коридору, из которого можно сделать вывод о том, что постояльный двор состоял из комнат трех-четырех, мужчина подошел к деревянной обычной, ни чем не выдающейся дубовой двери, сделанной на совесть, и впустил вовнутрь помещения свет тускло исходящий из продолговатого помещения. Взгляд его скользнул по содержимому комнаты, зловещая темнота уже давно окутала помещение, в котором даже не был зажжен ночник, как принято, зажигаемый в заведениях подобного рода, неважно будет ли постоялец почивать или нет. Темень, ко­торая становилась еще гуще благодаря тому, что Тарен, некогда находился в освещенном коридоре, властвовала в комнате, отданной под ночлег незнакомцу в темных одеяниях. Переступив порог, своего временного пристанища, муж­чина наглухо закрыл дверь, повесив при этом на нее цепочку, которая всяк входящему мешала свободно отворить преграду и попасть в комнату. Повисла тишина, словно бывший бравый воин чего-то ожидал, прислонившись мас­сивным станом к двери, будто та без его помощи накренилась бы.

Долго ждать путнику не пришлось, послышался шорох, исходящий с другой стороны небольшой комнатушки, около окна, что было наполовину заколоченным, а другая часть его закрыта непроницаемой тканью, там, где предположитель­но находилась кровать, на которой мужчина оставил вещицу перед делом. Хруст, чем-то похожий на шуршание, слов­но мешки с картошкой терлись друг об друга, при наезде на очередную кочку, находясь внутри повозки, виной которо­го была ткань, сделанная из подобного материала, использованная в целях экономии на постояльцах - холщевка. Пос­ле продолжительных попыток вещицы освободится из кандалов холщовой ткани, в комнате появились два больших свя­тящихся глаза, словно в них отражалось, освещаемое рассветом голубое небо, и, не моргая устремили свой взор на человека, который неподвижно подпирал дверь, наблюдая за происходящим.

- Уже проснулся? - поинтересовался мужчина у глаз, что, продолжали смотреть на него хищным взглядом, ко­торый всем своим видом обещал страшную расправу, если человек сдвинется с места хоть на шаг - кинется в сторону движущегося предмета, никак иначе.

- Раз молчишь - значит слаб, - специально вслух сказал мужчина, демонстрируя, на чьей стороне на данный мо­мент находится превосходство. От глаз ответа не последовало, словно его и не должно было поступить, ведь клю­чевая суть подобного обращения состояла в том, чтобы присутствующие в комнате распределили между собой роли и убедились в дальнейшей логичности и последовательности своих действий. Хищный пронизывающий взгляд не сменил­ся на милость, а скорее даже стал более угрожающим, чувствуя шаткое положение своего владельца. Словно занят­ная вещица не просто смотрела на вошедшего до дрожи у соперника уверенного в себе мужчину, а уже откусывала от него куски, если и вовсе не терзала его плоть, наслаждаясь приемом кровавой ванны, утопая в экстазе от совер­шенного деяния.

Тарена этот взгляд не пугал, а поведение подобное, он рассматривал как нормальное, что в его голове складыва­ло мозаику того, что вещь не сломана, и её можно использовать для целей, которые были ведомы лишь самому мужчи­не. Тарена в принципе в жизни своей мало что пугало, или что удивляло, про таких как он, обычно говорили, не про­шибаемые. И на подобное поведение, а также отношение к жизни у него были свои причины, которые складывались благодаря прожитым столетиям и постоянным размышлениям, привившим тридцатилетнему на вид мужчине безразлич­ность ко всем ситуациям, которые могли хоть как-то коснуться сферы эмоциональной. Проявление эмоций несло со­бой потерю контроля над собственной силой, а как следствие потерю контроля над собственным телом, своего рода нарушение баланса, который сохраняется благодаря беспристрастному отношению ко всему.

Пересекать комнату не было нужды, так как перед осуществлением задуманного, необходима была подготовка, ко­торая состояла из вещей обыденных, таких как предосторожность и освещение. Первую часть подготовки Тарен выпол­нил, будучи, находясь в состоянии подпоры двери, ставя при этом защитный магический барьер, который виден был лишь колдунам, которые, по законам вселенной, были равны ему в силе кинетической или же были сильнее его. Дру­гими словами, на территории пограничного города, никто не заметил бы поставленного Тареном защитного барьера, да и ставился он ради вещицы, которая пряталась в холщовой ткани, зыркающая на него как на врага, который при нем только что лишил жизни его родных. Со второй частью приготовления так же не было проблем, ведь путь в погранич­ный город был далек, а соответственно, дабы не пугать обитателей обоих королевств, Тарен предпочитал передвигать­ся по-человечески - ногами, а соответственно, такие вещи как освещение, были в его привычном наборе для путешес­твий. Набор привычных вещей для отправления на расстояние равное трем солнечным дням, который находился в зап­лечном походном мешке, принятый называть ныне ранцем, так популярным у наемных убийц бывшего королевства То­ши, входящего после его завоевание в состав королевства Шии. Единственное отличие привычной обиходной вещи, но­симой наемниками, было в том, что она была дарована Тарену, за достаточно сложное выполненное задание, около де­сяти лет назад, а соответственно было если не единственным, то обладало очень редким свойством. Ранец действи­тельно обладал выдающимся свойством вмещать в себя больше, чем это возможно, хотя со стороны и не достигал пят­надцати дюймов. Таким своим диковинным свойством он обязан предку королевской семьи, которая когда-то правила королевством Тоши, по коему приказу, над созданием которого колдовало десять сильнейших на тот момент магов.

Тарен, сопровождаемый звериными глазами цвета небесной лазури, направился к ранцу, из которого достал клет­ку, сделанную из серебра, давно изрядно потемневшего, словно никто не следил за его состоянием. Измазанное в ко­поти серебро, которое вряд ли уже когда-то можно было привести в состояние подобающее, словно раз за разом хозя­ин клетки кидал винтажную вещицу в костёр, не заботясь о последствиях. Клетка посредством действий бывшего бра­вого воина, начала ходить ходуном из стороны в сторону, от чего из клетки донесся писклявый тонкий голосок, ко­торый посыпал виновника мини землетрясения проклятиями:

- Тупорылая ящерица, научившаяся летать, выпусти меня отсюда! Дай я только выберусь отсюда расцарапаю твою драконью жопу, так что дома не признают! ВЫПУСТИ!!! Я сказала!

Комната озарилась золотым сиянием, которое исходило от фейри, злившейся в клетке, и обзывающей своего вла­дельца, из чего можно было сделать, что в клетке она прибывала не по своему желанию, а по желанию Тарена. Пыта­ясь прорвать барьер, что был возведен на клетку, дабы феечка не смогла ее отворить, она билась в тюрьме, как за­веденная, тем самым освещая коморку. Собственно говоря, для этого и нужна была встряска, чтобы феечка, от злос­ти засветилась, и решила проблему с освещением, а в остальном абсолютно бесполезная вещь, по мнению Тарена.

Параллельно с проклятиями, которыми феечка хотела наградить мужчину, слышалось стрекотание крыльев, ко­торые бились об клетку и друг друга, посыпая при этом золотой пыльцой, и оставляя на серебряной клетке свежие следы от копоти. Словно лампа накаливания, даруя искусственный источник света, злилась маленькая фейри, которая относилась к роду крошечных пикси, обычно засыпающих в чашечках небольших цветов. Как и подобало пикси из это­го рода, она была не больше кисти человеческой, принадлежавшей женщине, а, как и подобало фейри, обладала не­человечной, неземной красотой, но, как и у всех фейри, была одарена уродством, что и позволяло тех, что были боль­ше отличать от человека. Если зайти сзади этой писаной красавицы, то обнаружится, что затылок у нее полый, так ак­куратно закрываемый светлыми золотистыми волосами, которые, как и листья дуба, в которые была одета фея, сделан­ные в виде небольшого платьица, укутывали и прятали уродство.

- Это нарушение четырнадцатого соглашения по надзору за фейри! Только подожди, я выйду и извергну на тебя свой праведный гнев, так что глазенки змеиные заиграют в свете трупных окончаний, - надрывалась маленькая фееч­ка, которая все пуще злилась, освещая ярче комнату, так как Тарен ее игнорировал, словно ничего не происходило. - Запомни земноводное! Харкать гнойной вязкой мокротой с прожилками крови будешь, да легкие в следствии выплю­нешь.*

Непрекращающийся поток лексики, обещающий скорую расправу над умелым магом, резко прекратился, и в ком­нате снова начала властвовать тишина, хотя это была не более чем обычная иллюзия, так как феечка продолжала ше­велить губами, а соответственно и обрушивать на Тарена словесные обещания страшной гибели. Вот только, сколько бы стервозная фея не надрывалась, Тарен ее не услышит, ведь одним щелчком пальцев он понизил её громкость до ми­нимума, что заставило гореть её еще сильней от злости.

Завершив подготовку, аскет, устремил свой взгляд в сторону кровати, говоривший всем своим видом: «Ты следу­ющий», существу чем-то напоминающему кровожадного хищника и царя зверей льва, только в миниатюрном размере, который, по-прежнему не отрываясь, смотрел на живодера.

Это был мантикора, во всяком случае, такой вывод сделал сам Тарен, так как по всем описаниям – это было единственное существо, которое приходило на ум, а в связи с тем, что мантикору уже около двух-трех столетий ник­то не видел, они могли поменять свой истинный облик. Как говорилось в сказаниях, мантикора был размером с лошадь, имел человеческое лицо, во рту у которого три ряда зубов, львиное тело и хвост скорпиона, а также красные налитые кровью глаза. В очередной раз, Тарен разочаровывался в легендах и слухах, ведь они были далеко от истины, перед ним было животное размером с обычного дворового кота, мордой льва, глаза человеческие правда выдавали его, да и цвет в место кровавого был небесный, с телом и хвостом рассказчики, конечно, попали. В более поздних сказаниях, этому животному начали приписывать крылья летучей мыши, но и их не оказалось за спиной. Строение скелета манти­коры, могло лишь подарить представление человеку с хорошей фантазией, что на месте двух странных черных палок, были когда-то крылья.

- Это что… обугленные конечности? – задал сам себе вопрос Тарен, схватившийся за то, что по легендам должно являться крыльями у вида, который он опознал. Строение кости было искажено, как и подобало существам магичес­ким, но даже такое за свой вековой практический опыт мужчина видел впервые. Отдающий зеленым цветом, черный скелет чем-то напоминающий строение крыла птичьего, издохнувшей с месяца три-четыре, по останкам владелицы, ко­торой прошла пара-тройка карет.

- Клац!

- Проклятье Андромеды! – выругался Тарен, которого за руку укусил озлобленный мантикора, воспользовавшись задумчивостью мужчины, сжимающего обугленные костные останки крыльев существа. Тарен поддавшись рефлексам, выдернул руку из зоны возможного поражения, и не добрым взглядом одарил того, кто, по всей видимости, был удов­летворён своим поступком, угрожая мужчине очередной расправой, показательно облизываясь.

- И-хи-хи-хи, - послышался ехидный, еще более противный смех, чем голос источника звука – это затрепетала от восторга совершенной расправы над живодером фея. Из-за условий заданных вначале - понижение звукового эф­фекта - не предполагалось, что фея будет использовать позитивные эмоции, из-за чего Тарен в очередной раз, но уже про себя, выругался, оценивая абсурдность сложившейся ситуации. Кровь от укуса не сразу выступила, а лишь дав коже изрядно потемнеть, вырвалась наружу, показывая всем собравшимся, насколько глубоко вошли клыки существа в плоть мужчины.

- Погорелый?! – послышался бархатный мужской голос со стороны укусившего существа. – А вылитый собиратель! Я уж думал руку тебе откусить, но небеса, внимая моему зову, услышали просьбу и прислали в ответ тебя.

Тарен лишь выдохнул воздух, собранный в легких, понимая, что он снова попал впросак с говорящими существа­ми, и констатировал для себя факт того, что каждое из них было слишком приветливо и говорливо, а соответственно для образа его жизни не совсем подходило.

- А ваша шайка оказы…

- … Шайка?

- ... вается приделы острова Логос покидает, кто бы мог подумать. Не переживай, кровь твоя быстро восстановит – не зря же считается, что лучший целитель – мертвый колдун, - не унимался мантикора, который в конце рассмеялся, счи­тая, что уместно пошутил, при этом заглушая ехидное похихикивание припадочной феечки, на которую Тарен на­конец-то обратил свой взор.

- В комнате было бы тихо, если бы присутствующие говорили только о том, что знают наверняка, - заметил Тарен, совершенно не оценивший специфического юмора магического существа, который к тому же преподнес еще и не про­веренную информацию. Обитатели острова Логос действительно редко покидали свою обитель, но, тем не менее, это не значило того, что они жили там как в клетке – безвылазно. И на подобный образ жизни у жителей была веская при­чина, в виде подходящего к их специфике силы природного содержания, другими словами места силы, на котором жи­тели были в несколько раз сильнее и менее уязвимыми, чем на иных площадях.

- Мне вчуднулось…

- … Что сделало?

- ... что ты из оголодавших, и опять меня зажарить попытаешься, - пояснил мантикора, пытаясь как-то оправдать­ся после замечания мужчины. – Представь только – на костре, как дикую зверушку, которую поймали на охоте. Фр… Бесполезный переработанный материал, который возомнил себя великим доменом.

- То есть «это» дел рук людей? – уточнил Тарен, указывая поврежденной кистью руки на обуглившиеся останки, на предположительном месте крыльев, а также открытые раны на теле существа магического, которые сочились бе­лесой жидкостью в знак того, что организм пытается бороться с полученными увечьями. Таковых на теле было доста­точно, и если его не пытались действительно сжечь, как утверждал зверь, то истаскали его плоть прилично, и, по всей видимости, бросили умирать, как надоевшую игрушку, так как сам мантикора по определению не смог залечить раны такой глубины.

- А? Это? Да! Пограничный город во время военных действий первый же страдает, вот и… - прервался мантикора, делая передышку из-за увечий, попутно пытаясь сформулировать свои мысли, - когда я сбежал от собирателей, нат­кнулся на город, думал курицу, какую зажевать, а тут дети, а они меня за кота приняли. Вроде все нормально было, домой притащили, а их отец с меня шкуру хотел содрать. А я им «Э, мол, глупцы, помрете!» А они как испугаются, вы­рубили меня чем-то, очнулся в цирковой труппе. Во время войны – цирк! Представь только это себе, колдун! Они че­рез город проезжали, я и драпанул, а тут эти… оголодавшие – за кота приняли, и опять на костер, а потом уже тут ока­зался.

Тарен слушал, и с каждым предложением лишь сильнее прищуривал глаза, пытаясь переваривать полученную ин­формацию посредством ее перевода на язык для люда доступный, для ее дальнейшего осознания. И на каждом не­понятном для мужчины слове, бил ногой по клетке, в которой сидела фея, решившая после задорного смеха, что в ее дальнейших услугах по освещению комнаты никто больше не нуждается.

- Кто такие собиратели? – поинтересовался Тарен, так как подобную терминологию ныне не доводилось ему слы­шать.

- О! Ты не слыхал про собирателей? Вас там, что на острове выращивают? – снова засмеялся мантикора, думая, что шутка снова выдалась смешной.

- … Ага, искусственный вывод молодняка с встроенной программой поддержания баланса вселенной…

- Поговаривают, что в королевстве Кии объявился «истинный», и что это он уговорил короля Себастьяна напасть на королевство Шии, а тот, мол, его армией из магической твари поддержит, король естественно согласился. Создал из бывших лучших наемников королевства Тоши специализированный отряд, мы их за глаза собиратели называем, так как они всю тварь собирают к «истинному» приносят, а затем…

- Стоп. Заткнись.

- Эй! Колдун, хочешь еще один укус? Я только к самому интересному подошел!

- Подожди ты. Под «истинным» ты имеешь в виду, того кто открывает и закрывает врата в мир демонов, то есть хранителя?

- Я поражаюсь тебе! Ты чего там не учился у себя в Логосе? Истинный по мифу тот, кто может править всеми ма­гическими тварями на земле, а также управлять вселенной и решать исход жизни – эту легенду вы наизусть должны знать!

- Это – символизм, - прорычал себе под нос Тарен, явно начиная уставать от разговора с раненным мантикорой, который вел себя как выспавшийся наглый говорящий кот.

- И вот затем «истинный» высасывает энергию из существ и вливает ее в армию короля Себастьяна.

- … А это в принципе невозможно, - подумал Тарен, но решил играть по картам, который раздал мантикора, в свя­зи с тем, что спорить с ним равнозначно так же невозможно, как и переливать энергию магическую в людей.

- И зачем же «истинному» война с королевском Шии? – передразнил Тарен, так как уж если зверюга глаголет ис­тину, то пусть и объяснит, каким образом «истинному» может быть выгодна война.

- Э... Как зачем? Чтобы стать властителем мира.

- … Поразительный расклад. Более непродуманного бреда я не слышал со времен обучения.

- А что мы все обо мне? Давай о тебе. Что забыл здесь? Или... Нет... я знаю, - словно ожидая от мужчины какой-то нужной для себя реакции, остановился мантикора, а затем продолжил, добавляя в голос нотку подозрительности, - тебя изгнали…

- … Нет, я сам ушел.

- Точно! Ты тот колдун, который замкнул временной континуум прошлого, настоящего и будущего на острове, по­ругавшись с Великим Учителем, и отомстил за свое изгнание тем, что сжег библиотеку, в которой хранились вековые писания.

- … Не совсем так, но, Боги с ним.

- Как же тебя зовут... Сейчас... Таурус... Нет... Туреус... Нет... Терребе...

Отвлечься от разговора со зверюгой и подумать над полученной информацией Тарен не мог, так как боялся про­пустить что-то значимое в этом потоке ложного знания, который изначально был искажен и неправильно трактован, а затем и вовсе был приправлен слухами и домыслами. От перечисления имен далеких по значению от его, но близких по звучанию, бывалый маг почуял беду, так как разглашение имени истинного в мире магическом сулит тебе потерю сво­боды силы, а именно зажатие тебя в кандалы слова того, кто имя твое истинное произнесет.

- Тарен.

- О, Тарен! Точно. Теперь ты мне подчинишься. Запомни имя своего хозяина - Руфуологсис.

- Пф... - усмехнулся мужчина, на заявление существа, которое явно обрадовалась своему приобретению, вот эта шутка была как раз в стиле бывалого мага.

- Было не настоящее имя?

- Будешь моим фамильяром теперь, Руфуологсис.

***

Небесные элементы гневались и, соединяясь с ветром, образуя природное согласование, срывали свои чувствен­ные порывы на землю и ее обитателей. Дождь был привычным погодным явлением для этой полосы и для этого времени года, что сулило скорое преддверие погодных ненастий, а именно, прощанием темных времен, уступающих свету. Пер­вая декада второго месяца года, еще именуемого в этих краях, как месяца Моря, знаменовала середину власти тем­ных сил, приносящая за собой голод и страдания, и как следствие, порождающая в людях их самые отвратительные ка­чества, такие как безразличие и озлобленность на вселенную, сотворенную некогда богами. Именно в первые три ме­сяца года, после того, как Солнечный месяц пробил час безмолвия, чернота пробивалась на землю, принося за собой запах свежей крови. Знать предпочитала отсиживаться в своих хозяйствах, крестьяне просили милостыню у неба, а во­ины занимались тем, что у них получалось лучше всего - убивали. Крест в сии минуты тягости природной, когда даже птица лишний раз старалась не запеть, несли погорелые. Мало кто их знал под этими именами, чаще их называли вол­шебниками или колдунами, а в некоторых провинциях они прослыли как шарлатаны. Кто-то верил в их существование, иные встречали, а другие не желали признавать никого превышающего человеческую силу и понимание. Это поражает человеческую суть, гласящую о том, что что-то мы можем принять, что-то никогда не примем, и при этом раскрывает сущность вселенной, о том, что это уже произошло. Так и мы сейчас, не сможем опровергнуть тот факт, что под но­гами Тарена, надрываясь в голосе, плачут ветки деревьев, обломившиеся в ходе природного сопротивления против злых дождей, пришедших с Северного моря.

Убывал девятый день Морского месяца года, другими словами с ночного отправления Тарена из пограничного го­рода прошел один солнечный день. Не прекращаясь, колотил по земле холодный пронизывающий дождь, который замед­лял шаг путника, заставив его накинуть поверх одежды, прикрепляемый к соломенной шляпе, плащ, сдерживающий по­рывы холодного ветра и косой дождь. Иногда просыпался Руфуологсис, утомленный после проведенного обряда посвя­щения в фамильяры, а также восстанавливающийся после попыток людей неоднократно употребить его в пищу, требу­ющий Тарена более быстрого передвижения, чем нынешний. Путник игнорировал все просьбы со стороны своего но­вого фамильяра, и продолжал путь таким способом, который был более всего приемлем для него. Убывающая луна со­путствовала ему на протяжении всего пути в пограничный город, и продолжала сопровождать путника до заката дня сегодняшнего, еще мгновенье и он попадет в фазу луны возрастающей, и тогда с новыми силами можно будет отпра­виться далее домой, где Тарен сможет полностью залечить раны, нанесенные магическому существу. Вся материя в мире зависит от циклов: лунных, солнечных, световых и даже сезонных, в этом нет ничего унизительного или постыдно­го – это лишь следствие того, что всем правит природа, заключенная в понятие жизнь.

- С каждым шагом все сильнее ощущается запах свежей человеческой крови, кто бы мог подумать, что военные действия, ныне ведущиеся на территории королевства Кии, перекинутся на территорию Шии, - рассуждал про себя Та­рен, замечая не только изменения в погоде, но и отношение леса, через который лежал его путь. – Не думаю, что вой­на человеческая относится на прямую к сбору магических существ, скорее как следствие. Помнится мне, что если на­рушается баланс магического мира, то это рикошетит по жителям земли. Такая гипотеза, может подтвердиться, надо будет по приходу ее проверить. Единственное, что в истории мантикоры меня смущает, так это чувство того, что не хватает большого куска мозаики, который поможет объяснить все его слова.

- Тарен, не ходи туда, там барьер злой стоит, - в очередной раз проснулся Руфуологсис, который перебил раз­мышления Тарена, своим неуместным замечанием, а также терминологией, доступной, пожалуй, лишь источнику ска­занного.

- Барьер, поставленный темным магом? – решил уточнить Тарен, чтобы истолковать правильно слова животного, у которого чуйка на опасности по определению была выше, чем у мага.

- Злая сила внутри него хранится, а барьер кровью и страданием темным пропитан, - фыркнул из-под одеяний Та­рена Руфуологсис.

- Надо же, начинает говорить так, как и подобает магическим существам, - подумал Тарен, а дальнейшее продол­жил вслух, - сиди тут, я сейчас.

Путник сбросил рюкзак со своего плеча, и аккуратно поставил его возле дубового дерева, вытащив из-за пазухи мантикору, который до сего момента нежился в тепле, он усадил его сверху на рюкзак, и укрыл его соломенной шля­пой, к которой примыкал плащ, дабы существо и сам рюкзак не намокли от холодного дождя.

- Охраняй, Руфуологсис, - дал указание в приказном тоне своему фамильяру Тарен, чтобы тот не смог ослушаться его и чего ненужного для мужчины не выкинуть, пока тот лезет на рожон. К слову, погорелые в принципе частенько ла­зили туда, куда лазить и не следовал бы, такова была их суть, так их обучали. А все, потому что в тех местах, куда якобы ступать не следовало, и те, что все обходили стороной, нарушался баланс, который необходимо было устра­нить, чего бы это ни стоило для исполнителя.

Карабкаться по мокрым деревьям – это было не самое приятное занятие, которым мог сейчас заниматься мужчина, особенно под проливным дождем, но выбора другого не было, так как использование магии, при находящемся рядом ак­тивном барьере сулило беду. Вспышка силы, при которой без труда физического был в состоянии подняться путник на дерево, могла выдать его местоположение, а значит, и разогнать тех, кто установил барьер. Желать последнего, а так­же того что его заметили, чтобы в последствии вступить в магическую дуэль было как минимум безрассудно в связи со сменой цикла луны, поэтому приходилось действовать по старинке, то есть руками.

- Стандартный пятиконечный пентакль перенесенный на предметы, тоже мне черная магия, - усмехнулся про себя Тарен, замечая явное преувеличение со стороны существа магического о том, что за барьер стоял у них на пути. Если снизу только чувствовалось присутствие рядом чего-то инородного, то с верхушки дерева дубового, по которому вска­рабкался Тарен, была наглядно видна ровная пятиконечная звезда, служившая защитным барьером. Причем барьером в состоянии пассивном, другими словами либо кто-то забыл убрать барьер после проведенного здесь ритуала, либо кто-то не знает, как ставить барьер активный, который еще при прохождении нанесет увечья незваному гостю, либо кто-то прятался, ставя барьер от животных, обитающих в лесу. Тарен склонялся к последнему суждению, так как барьер был поставлен ровно, а это значило, что человек имел опыт в делах подобных, а изнутри центра барьера по­лыхала неплохая сила, что естественно вызвало интерес мужчины.

Непрозрачная, молочного цвета грань, заметная лишь взгляду «знающего», брала свое начало от земли и заверша­лась на уровне могучих крон самого высокого из деревьев. Она точно переходила под острым углом в другую рав­нозначно сделанную первой грань. Внутри звезды подобно пульсирующему сердцу, билась черная непроницаемая энер­гия, заточенная в цепи стальные светло-зеленого цвета.

- Злая сила, горишь, Руфуологсис. Может артефакт, кто-то спрятал, - сделал вывод Тарен, в какой-то степени согласный с предупреждением мантикоры. Оценив масштаб барьера и сложность его исполнения, Тарен решил, что можно не осторожничать и спрыгнул с дерева, так что земля содрогнулась от его приземления, словно камень ог­ромный грохнулся посреди леса, навалившись при этом всей своей массой. Отряхнувшись от грязи, которая досталась ему благодаря скалолазанию по мокрому дереву, Тарен не теряя времени, направился в сторону одного из деревьев, которое служило опорой для барьера. Тарен сделал четыре шага от места своего прыжка, и устремил взор на сосно­вое дерево, от корней которого начинался барьер, устремляясь ввысь.

- Ни деревья, а предметы, - сделал вывод Тарен, рассматривая, оттуда точно исходит барьер и что служит его ка­тализатором.

- Остановись, глупец, тебе не хватит сил, снять сей барьер! – выругался Руфуологсис из-под шляпы Тарена, наб­людая через соломенные пробоины за действиями безрассудного мага. Мужчина же в очередной раз проигнорировал замечания своего фамильяра, который к слову вел себя фамильярно по отношению к своему новому хозяину, захвачен­ному разгадкой структуры барьера. Тарен загреб ботинками немного влажной земли и вышвырнул ее в сторону про­тивоположную от себя. Барьер рухнул, а довольный своими действиями Тарен как бы невзначай повернулся в сторону говорящей шляпы и, разведя руками сообщил:

- Убираешь элемент – система рушится, работает как с барьерами, так и с правительством.

Повисла неловкая тишина, которая перебиваясь дождем, бьющимся об вещи Тарена и о землю. Находящийся в не­доумении мантикора все же нашел, что ответить мужчине, который стремительно ринулся что-то рыскать около сосно­вого дерева.

- Или так…

- О, к тебе привычное искажение вернулось? – насмехаясь, спросил мужчина, акцентируя внимание на том, что привычный, по мнению Тарена, для магических существ слог в виде загадок испарился без следа. Из шляпы донеслось бурчание, которые Тарен то ли не хотел слышать, то ли не мог этого сделать, так как мантикора бубнил себе что-то под нос.

- Пуговица от камзола? – переспросил сам себя Тарен удивлённо, ожидая увидеть любую бытовую для магии ве­щицу, но никак не пуговицу. – Серебряные? Камзол с серебряными пуговицами – это явно что-то новенькое. Любопыт­но. Надо проверить.

- Тарен, ты же не думаешь туда идти? – поинтересовалась говорящая шляпа, которая перестала недовольно буб­нить, и обратила внимание на то, как Тарен то и дело посматривает то на находку, то в сторону черной энергии.

- Как раз думаю, - возразил уже вслух мужчина, и, отправив пресловутую серебряную пуговицу в карман, отпра­вился смотреть на то, что защищал барьер.

- Я не пойду тебя защищать, - выругался обитатель шляпы, предупреждение которого нарушалось уже не в пер­вый раз, и как он думал, еще не в последний.

- … Пульсация от дерева. Десять. Исходила в шагах десяти-пятнадцати. Двенадцать. Значит сам артефакт спря­тан равноудалено. Четырнадцать. Ото всех концов звезды. Примерно. Шестнадцать. На расстоянии двадцати шагов. Восемнадцать. Должно быть хранилище. Девятнадцать. Или что-то подобное. Двадцать.

Достигнув двадцати шагов, а именно своего примерного расчета местоположения артефакта, Тарен наткнулся на огромное бревно старого дуба, которое загородило ему дальнейшую дорогу через лес. Расчет был сделан, верно. От старого бревна, которое, скорее всего, свалила молния, судя по темным обожжённым местам, исходила по консистен­ции похожая энергия на ту, которую он видел с вершины векового дуба. Опытный маг презрительно оглянул повален­ное дерево, не понимая, что за чертовщина тут творится, и решил осмотреть его со всех сторон, так как вполне воз­можно где-то находился подкоп, а это бревно служило воротами к желанному Тареном артефакту. С другой стороны бревно выглядело более пострадавшим, так как сердцевина у дуба напрочь отсутствовала, а кора, свисающая поверх, создавала иллюзию того, что дерево заполненное. Тарен откинул свисающую кору, и лишь подтвердил свое предпо­ложение касательно того, что это может быть очень удобным местом для временного убежища от дождя, для челове­ка, который не ориентируется в лесу ночном.

- Не артефакт, - печально вздохнул мужчина, убеждаясь, что уже второй день подряд ему не везет, сначала ман­тикора, от которого он ожидал большего, теперь артефакт, который оказался обычным человеком. Хотя на счет обыч­ного человека Тарен погорячился, так как от тела находки по-прежнему пульсировала черная поглощающая энергия, словно та собиралась поглотить не только самого человека, но и все вокруг него располагающее. Оскверненный за­пахом свежей крови, прикрытый промокшим насквозь камзолом, на котором не хватало ровно пяти пуговиц, а осталь­ные были похожи на ту, что нашел Тарен в грязи, поддерживающую барьер, в обугленной от удара молнии древесине, лежал человек, чей пол было сложно определить из-за лица и строения фигуры. Тарен откинул промокший камзол в сторону, чтобы хотя бы определиться с тем, кто перед ним лежит, но и это ему не помогло, пусть ткань камзола и скрывала большую часть лица, а также область торса. Мышц не было, выдающейся женской груди так же, строение корпуса и бедер больше напоминали женские, нежели мужские, а вот одежда явно была мужская. Реакции на дей­ствия Тарена не последовало, мужчина даже ненароком подумал, что перед ним недавно скончавшийся человек, толь­ко бьющая вокруг тела энергия не давала повода думать так долго, поэтому опытный маг решил дедовским способом проверить дышит человек или нет, направив кисть руки ему под нос. Дыхания Тарен не почувствовал, из чего сделал вывод, что человек, лежащий перед ним, умирал, а значит вряд ли как-то отреагирует на его дальнейшие действия. Мужчина откинул застежку сорочки, которая выполнена была в виде полоски ткани с нашитыми на ней пуговицами, причем обработана она была как с внутренней и с вешней стороны, из чего Тарен сделал вывод, о том, что человек, лежащий перед ним, принадлежит к роду знатному. Оголенные грудь и корпус тела явно выдавали в умирающем мо­лодого мужчину, пусть и лицо смахивало больше на женское, в связи с этим возиться и дальше с выяснением пола маг не собирался, решив, что перед ним еще не сформированный ребенок. Тарен наклонился над грудью, сердце продол­жало биться, пусть и очень медленно, словно смирившись с участью того, что его ожидает.

Спасением бедствующих и утопающих Тарен не занимался, это было не в его компетенции, пусть и был он доста­точно хорошим лекарем, который мог выходить даже больного, кашляющего кровью.

- С одним разобрались, - решив наплевать на жизнь юноши, подумал опытный маг, и вернулся к своей перво­начальной цели. – Теперь надо разобраться с черной энергией и зелеными цепями.

- Не трогай его, Тарен! – раздался знакомый голос, который помешал в очередной раз коснуться умирающего юно­ши, принадлежащий Руфуологсису. Мантикора по-прежнему находился в шляпе, договорив, он взял в зубы ранец мага и продолжил путь, волоча за собой плащ Тарена по мокрой земле, попутно цепляясь им за упавшие от ветра ветки.

- Испугался один? – спросил Тарен, игнорируя, ставшее уже дежурным предостережение об опасности.

- Я не шучу, - снова выплюнул рюкзак мантикора, который подошел практически вплотную к Тарену. - Он окутан черной магией, не прикасайся к нему, а то заразишься и умрешь.

- … Это был плащ, который позволял скрывать свой запах на километры даже при сильном ветре. Я убью его.

- Мне уже вторые сутки кажется, что ты не заботишься, а издеваешься, - выдохнул Тарен, который уже несколь­ко раз пожалел о потерянном артефакте, который из королевства Кии, он вряд ли когда-нибудь теперь достанет.

Шляпа снова начала что-то недовольно бурчать, по всей видимости, на этот раз это касалось безответственности и того, что он его не слушает и ни во что не ставит. На самом деле это правда. Тарену было глубоко индифферентно на мнение мантикоры, он его слушал, но решал проверять его слова практикой, так как из-за неопытности маленькие вещи казались ему слишком большими, хотя таковыми не являлись.

- Смотри!

- На что? – с полной безысходностью в голосе спросил Тарен, так как не обратить внимания в этой ситуации было намного плачевней для него.

- На нем черный конволвовулуский узор, как на «истинном». Лучше убей его.

- Конволвулусский**, - поправил Тарен. - Ты когда на латынь переходишь, делай это правильно. Тем более ты мне вчера говорил, что «истинный» в королевстве Кии находится, и от него никто живым не убегал.

- На нем правда такие же узоры, может это и не «истинный», а воин, которого накачали энергией магического су­щества, - продолжил гнуть свою линию мантикора, пытающий убедить Тарена убить похожего под описание «истинно­го».

- Во-первых, он знатного происхождения, и явно не держал в руках меч, а значит воином быть не может, - начал пояснять Тарен, - во-вторых, конволвулусский узор последствия наложения проклятия, а не узор «истинного»; в-третьих, если кто-то говорит об узоре, значит, кто-то сбежал живым и в-четвертых, как я его убью, если мне его тро­гать нельзя?

Тарен внимательно смотрел на мантикору, который по-прежнему не собирался покидать своего укрытия, так как в лесу капал проливной дождь, и ждал от него ответа, который вряд ли последует после подобного разъяснения.

- Убей его как-нибудь не трогая, - нашел выход Руфуологсис, вполне для себя логичный и понятный, не нарушая ни одного из своих запретов. Тарен лишь вздохнул и решил сделать так, как он и планировал, а именно узнать, что за личность перед ним находится и как он получил одно из запретных проклятий.

- Не трогай его! Ты превратишься в пепел!

Тарен в очередной раз смирил говорящую шляпу презрительным взглядом и наглядно показал указательный палец, которым в следующий миг дотронулся до тела юноши. Ничего не случилось. Тарен лишь с усмешкой на лице пожал плечами, говоря тем самым «как же так, ничего не случилось».

- Мне надо сосредоточиться, так что помолчи, - закончив паясничать, сказал Тарен, и коснулся тыльной стороной ладони лба умирающего юноши. Ведения вспыхнули в голове опытного мага потоком неконтролируемым, из-за чего го­лова сразу же потяжелела, и он чуть не потерял равновесие. Картинки сменяли друг друга слишком быстро, начиная с его рождения и заканчивая тем, кем он является сейчас. Электрические искры наперебой, заставляли Тарена убрать ладонь ото лба, в связи с разной заряженностью полей собравшихся. Последней каплей, заставившейся прекратить по­лучать ведения связанные с жизнью человека, находящегося перед ним, стала черная густая дымка, которая в образе змеи выкинула мужчину из головы юноши своим броском.

- Проклятье Андромеды, - выругался Тарен, обращая внимание на свою слегка почерневшую руку, раны на ко­торой от укуса мантикоры, уже давно затянулись.

- А я тебя предупреждал! – воскликнул фамильяр, предсказание, которого наконец-то сбылось, и наказало глу­пого хозяина за то, что он сует свои руки в опасные для дальнейшего существования места. - Что видел?

- Чудовищный опыт для вашего возраста… Король Эстиэль.

Тарен оголил правую руку юноши, личность которого определил самым стандартным, но оказалось, что и самым плачевым для себя путем, и принялся рассматривать узор на его руке, совершенно уйдя в свои размышления.

- Насколько я знаю, проклятье переходит в активное состояние в восемнадцать лет, и за год покрывает всю руку до шеи, а за следующий год и вовсе все тело, еще год, и на двадцать первый год, человек, попавший под это прок­лятье, умирает, так и не перейдя порог совершеннолетия. Король Себестьян, сказал, что ему уже восемнадцать, но по­чему оно такое большее, когда находится в пассивном состоянии? Это вопрос, интересный. Другими словами восем­надцати ему нет, а оно уже разрослось. И проклятье слишком сильное. Причина. Причина. Нужна причина.

Тарен выдохнул так и не найдя причину всему произошедшему, и решил, что ему следует убедиться еще во многих вещах, прежде чем выстраивать безапелляционные гипотезы о том, с чем он наверняка имеет отношение. Параллельно с этим говорящая шляпа, вопила о том, что лучше ничего не трогать, и вообще лучше избавиться от «истинного», так и не поверив доказательствам, приведенным со стороны Тарена, а он в свою очередь продолжал игнорировать манти­кору всем своим видом. Идиллия.

- И это лучше не трогать, этот перстень сковывает черную магию, способную вырваться из недр этой плоти, - про­должал мантикора, наблюдая за действиями и взглядом Тарена, который остановился на зеленом перстне на руке мо­лодого юноши.

- Не могу не согласиться, - ответил Тарен, который разобрался уже и с черной пульсирующей энергией, а теперь подходил в разгадке зеленых цепей, которые он увидел с вершины дерева.

- Ты знаешь, что это? – поинтересовался Руфуологсис, который по взгляду опытного мага понял, что вещицу эту он встречал не в первый раз в своей жизни.

- Да, это фамильный перстень главенствующей ветки острова Логос, дарованный за заслуги самими Богами, - по­яснил Тарен, который уже снял перстень с пальца молодого короля, и рассматривал его в своих руках. Желтый от­блеск от первых лучей солнца, озарил камень, окрашивая его в разные цвета и оттенки, которые только мог предста­вить глаз человеческий. - Это точно он.

- Так «он» из главной ветки с острова Логос? – поинтересовался мантикора, который так же был восхищен кра­сотой и зачарованностью перстня, находящегося в руках Тарена.

- Нет.

- А ты знаешь, кому его даровали потом?

- Нет, но я знаю, кто его украл, - сказал Тарен так, чтобы в дальнейшем со стороны мантикоры больше не посту­пало вопросов, которые касались камня этого магически зачарованного, что настоящую власть его владельцу дарил.

- И это не «он»?

- Конечно, нет, сдается мне, что он и о происхождении камня этого не догадывается, так что пока вернем, - отве­тил мужчина на очевидный для себя вопрос, и одел обратно на палец молодого короля перстень, который ранее при­надлежал главе рода возглавляющего иерархию острова Логос.

- Что значит «пока»? Ты что решил его с собой взять?! – воскликнул ошарашенный мантикора, что аж соломенная шляпа подпрыгнула на нем. – Я против!

- … Иногда даже зверюга подает хорошие идеи, но двоих я не утащу, а мантикора сам еще ходить не может, тем более идти полтора солнечных дня.

- Мне не нравится то, что ты задумал!

- … Стоит выбрать кого-то одного. Только вот кого? Если я возьму мантикору, то он сможет скрыть запах свежей крови, с другой стороны если я возьму короля то, он может оказаться «истинным», а если оставить - он умрет, а это не выгодно. Также не стоит забывать, что войска королевства Шии сильнее войска королевства Кии, а значит, я могу получить свой желанный артефакт, с другой стороны фамильяр отпугнет своей энергетикой от храма незваных гостей, и сможет присмотреть за хозяйством в мое отсутствие.

- Тарен! Ты же не думаешь меня здесь оставить и взять «это»? – воскликнул Руфуологсис, следящий за взглядом Тарена, который то и дело скользил со шляпы на юношу, а с юноши снова на шляпу.

- … Фамильяр сможет прикрыть спину, так как прекрасно понимает мое мышление, но слишком искажает информа­цию, как плюс не подходит, стоит вычеркнуть. А у короля я могу забрать кольцо в случае его спасения, хотя я могу снять его и с трупа, тоже не подходит. С другой стороны обоих надо кормить и выхаживать, а это те еще проблемы, и к тому же мантикора уже испортил мой плащ, что будет дальше, никто не знает, а от короля ожидать в принципе мож­но всего чего угодно.

Тарен плотно задумался уходя в свои собственные мысли, при этом ведя подсчет того кто будет ему более по­лезен в дальнейшем, а от кого вследствие использования получит больше проблем. Так задумался, что пришел к вы­воду, что перед ним два равноценно бесполезных существа. Не брать обоих – не выход,
поэтому приняв для себя вто­рое тяжелое решение за весь путь, он выдохнул, и достал из черного тканевого ботинка нож.

- Тарен, ты это брось! Я и молчать умею! – затряслась шляпа, видя, как мужчине тяжело далось решение, и сколь­ко времени он на него потратил, так что даже испугался итога, к которому пришел погорелый.

- Это не для тебя, - пояснил Тарен, который разрезал вдоль двух первых фаланг свой палец. Хорошо заточенный нож быстро вспорол кожу мужчины, и освободил кровь, которая томилась в темнице плоти, и, устремившись вниз, она побежала по руке из-за наклона. Нож за ненадобностью был направлен в ножны, а окровавленный палец направился в рот молодого короля.

- Мне вчуднулось, ты порешишь со мной.

- Иногда возникает желание, - ответил Тарен, уже привыкший к специфической речи мантикоры, - но выхаживать кого-то, чтобы в последствии убить – вверх глупости. Вытащи из ранца черный льняной мешок.

Руфуологис, считая, что сейчас не самый лучший момент для того чтобы дерзить или возражать Тарену, решил сделать так как сказал ему маг, пока тот посредством своей крови лечит юношу для существа пока не известного.

Кровь, попавшая в рот молодого короля, вызвала рефлекс орального автоматизма, из чего Тарен сделал вывод о том, что головной мозг юноши поврежден не был, и выходить его с подобными ножевыми ранами, которые он уже успел разглядеть во время осмотра тела, было возможно. Кровь из пальца струилась посредством высасывания из капилля­ров так, словно душа и тело молодого короля из последних сил цеплялись за эликсир, который вылечит его от любого недуга. Желание жить било ключом из тела молодого юноши, охваченного проклятьем старинным, и дарило благодаря обостренным органам чувств Тарена неоднозначное ощущение того, что он словно лишается частички себя. Ув­лекшись игрой, которая затягивала палец опытного мага глубоко в ротовую полость короля, мужчина начинал посту­пательные движения вовнутрь глотки, наблюдая за эффектом рефлексов юноши, находящегося без сознания. Мужчина словно проверял, насколько глубоко можно засунуть палец в глотку человека, когда тот находится без сознания, а за­тем, вытаскивая его из полости рта, ждал реакции от того, кому необходима была кровь погорелого для дальнейшего выживания. Интересная картина звуков и действий, уносила мужчину далеко от утреннего леса. Действия, сопровож­даемые довольным почмокиванием со стороны молодого юноши, которого величают кровавым королем, когда опытный маг засовывал порезанный палец глубже в рот – поражали. Но сильнее мага впечатляли иные, противоречащие его об­разу, жалкие попытки вернуть свою вещь, сопровождающиеся захватам губ, в те моменты, когда Тарен решал вы­тащить палец из-за рта.

- Тарен!

- Переборщил немного. А? - поинтересовался мужчина, вытаскивая палец из-за рта молодого короля.

- Я вытащил.

- Теперь его надо погрузить в мешок. Обоих я не донесу ни на руках, ни на спине, поэтому будешь держать его ты. Обычным шагом мы вряд ли успеем его доставить в живых, - поднимая тушку короля с обугленного бревна дуба, пробубнил Тарен, - К полудню доберемся до храма.

- Никогда не думал, что буду завидовать своему состоянию здоровья.

________

Примечание:

* пневмония и таберкулез, являются основными болезнями, которые фейри насылают на людей.

 ** Convolvulus – название «Вьюнка» на латыни. Имеется в виду, что узор похож на вьюн.