Онлайн чтение книги Семь небес The Seven Heavens
Небеса Ужасающего.

Когда девушка уснула, и дыхание ее стало ровным и спокойным, жрец Ужасающего мгновенно открыл глаза. Несколько мгновений внимательно глядел на спящую, затем же, удостоверившись что она крепко спит достал из поясного кошеля золотую исковерканную монетку, на которой еще сохранились следы запекшейся крови. Положил на вытянутой ладони, да направил к жрице Сорби. Монета слегка завибрировала, но осталась лежать покойно в его руке.
«Не она все же»,- немного досадливо подумал жрец.- «Не она, но кто-то с похожей кровью… Родственник».
Он принялся крутить малум в пальцах. Этот заказ от бога своего получил не столь уж давно, но уже успел выполнить большую его часть. Старик-купец зажиточного достатку, что всю жизнь свою богатства копил не пожалел всех своих денег – продал все свое богатство до последнего, отдал кров свой, чтобы только нанять кого-то из жрецов Ужасающего. Велика цена, да по цене работа.
Некоторое время назад на дом старика совершили нападение. Не для поживы, не для разбоя. У купца дочка была, поздний ребенок, единственная отрада. Девочка, что как цветок еще набирала лишь свой цвет, да не суждено ей было расцвести. Зло сотворили те, кто вошел в дом. Девочка умерла в мучениях и скверне, а сотворившие сие ушли, не наказаны. Не оказалось для них закона, не оказалось судьи среди людей.
Жрец Ужасающего на мгновение сжал малум в ладони. Впитанное монетой зло, которому она была свидетелем, обожгло давно уже не чувствительную плоть. Он достал почти всех. Знатные, богатые дети лордов, что пытались откупиться от демона, явившегося за ними точно также как от стражей порядка и судей, должных их судить. Глупцы. Что его богу золото и камни – он принимает иные требы.
Остался один лишь, последний, да тут запечатлевшая произошедшее зло монетка сбиваться стала. Несколько раз уж жрец шел своими тропами, и все время выходил к этой вот служительнице Скорби, покуда сегодня наконец не решился проверить – уж не она ли вправду замешана в том черном деле. Но малум не прижег ее плоти, значит, не она скверну по миру разлила. Однако же бьется малум, реагирует на сродство крови.
Хмыкнул, чуть клацая металлом, припомнив, как один раз оказался в женской городской купальне. Увидавшая его служанка, что подворовывала мыла и полотенца, упала в обморок, а придя в себя, более никогда даже мысленно не протянула руки к чужому добру. Жрец Кузнеца, что поглядывал в щель за купающимися женщинами, побледнел добела, да навсегда потерял интерес - как к подобной, так и к прочим забавам. Даже служители сего сильного и независимого бога, того кто брал под свое покровительство сильнейших из воинов – даже они боялись Ужасающего бога и его жрецов. Не боялись лишь глупцы.
Он заглянул в купальни, отодвинув столпом застывшего жреца Кузнеца. Увидел ее, вышедшую из воды. Опознал лишь как стала одеваться в традиционную одежду своего культа – темно-зеленую, лишающую всякого намека на половую принадлежность. Широкие штаны, кофта, да сверху объемный жилет с подвязами – всякий жрец скорбящей матери носил одну одежду, независимо от своего ранга и полу. Нет для скорби особенных, все пред нею равны.
Внешность девицы же вызвала слабое удивление – жрица Скорби была хороша собой – тонкая, длинноногая, с роскошной копной рыжеватых волос вьющихся кудрями, да миловидным благородным лицом. Такой Непорочной или уж Весельчаку на крайний случай служить надо, а лучше всего женой лорда быть, чтобы не марать тонких рук тяжелой работой.
Вспомнив те мысли, жрец Ужасающего ощутил слабо заворочавшийся гнев и раздражение. Давно уже не ему решать кто и как жить должен. Ныне ему только справлять требы своего бога.
Спрятал он малум обратно, да снова склонил голову – не спать, ибо сон ему и не нужен, но молиться своему жуткому богу. Усмири злобу мою, изыми скверну из тела моего. Не дай духу моему ядом сочиться. Мертва плоть, мертва воля моя - лишь твои требы ведут меня...