Онлайн чтение книги Последний стикер The Last Sticker
Стикер двадцать третий

Стикер двадцать третий 



Сто гор в домашней ступе истолочь пестом.
Сто лет в тюрьме томиться под замком,
Окрасить небо кровью сердца легче,
Чем провести мгновение с глупцом
Пахлаван Махмуд 



Пересечение миров. Трагедия не пересечения. Несовпадения во времени, или в пространстве. Сколько людей, сколько дорогих душ было послано на Землю. Но встретиться с ними не получилось. Может потому, что большое видится на расстоянии. На расстоянии веков, особенно. 
Опора, смысл жизни моих ранних лет. Обычный скорняк. Шубный швец. Необычной силы борец. Воин. Поэт. Целитель. Мудрец, покоривший сердца современников и потомков. На каждом этапе жизни мысленно обращаюсь к нему. К первому Наставнику. К Учителю, с которым разделяют семь сотен лет. Постоянно задаюсь вопросом — какой духовной силы должен быть человек, чтобы ему искренне поклонялись столько веков Ведь люди не страдают повышенной благодарностью. Сколько памятников свергнуто, сколько подвигов переоценено, сколько славных некогда имен проклято потомками. 
Учитель жил в 13-м веке. И вплоть до века 18-го его могила почиталась беднотой со всей округи. А в веке 18-м его... нет, его не забыли. Наоборот, выстроили потрясающий мавзолей, в наивной жажде царствующих особ разделись с Учителем посмертие. 



* * * 


Деликатный стук в дверь. За окном непроглядная темень. Что сейчас, день? Ночь? Стук повторяется. Незваный гость весьма настойчив. 
- Юна, не хочу пугать, но ситуация требует вашего участия. 
- Что случилось? Который час? 
- Час Быка прошел. Середина Часа Тигра. Скоро рассвет. Брахма-мухурта. Время для великих событий. 
- Какая мухурта? Какие тигры? Что за зоопарк? 
- Простите старого болтуна, Юна. Это я от волнения. Жду вас внизу. 


Н-да, приключеньице. Еще бы спать и спать. Но сердце бьется как бешенное. То ли от любопытства, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. Противный звон в ушах и ватность в ногах преследуют, пока спускаюсь по лестнице. 
Чашка горячего шоколада. Не может быть — какой шоколад посреди ночи! И все-таки она есть. Мир вернулся в границы реальности. 


- Юна, вы пока приходите в себя, а я потихоньку расскажу что случилось 
- М-м-м... 
- Осторожнее, не обожгитесь. 
- Угу. 
- Дело в том, Юна, что вас позвали! 
- Позвали? Зачем? 
- Сложно объяснить кто. Вы сами это поймете. Зов получают только самые настойчивые. А вы были настойчивы. Даже, упорны. Вы почти собрали весь узор, не так ли? 
- Да, осталось два незаполненных квадратика. 
- Эти, как вы выразились, квадратики можно заполнить только после встречи с Наставником. 
- Наставник — это кто? 
- Не знаю, это же ваш Наставник. Отношения Наставника с Учеником уникальны. Это даже неприлично спрашивать. Люди могут делиться многим, даже альковные тайны помещают в мемуары. Кто кого в каких условиях дезабилье лишил. Но эти отношения несказуемы. Их нельзя перевести ни на один язык мира. Это язык образов, которые при пересказе испаряются. Как иней на июльском солнце. Можно отразить только тени, эхо этих бесед. 
- Кажется я окончательно проснулась. 
- Вот и славненько. Билет в конверте, вылет через два часа. Вы как раз успеваете в аэропорт. Машина уже ждет. 
- Подождите, какой вылет? Куда же я полечу в домашней одежде? 
- Да, забыл принести ваш наряд. Прошу! Здесь все необходимое для путешествия. Счастливого пути! 


Ничего себе, можно сказать, выставили из дома. Не успев опомниться, оказалась в такси. Интересно, а куда все же лечу? Странное название авиакомпании - «Шелковый путь». Никогда о такой не слышала. Впрочем, я почти не летала самолетами. Да и, вообще, мало путешествовала. Рейс без номера. Только маршрут. Из а/п «Ольвия» в а/п «Согдиана». Обратный билет прилагается. На завтрашний день. Точнее, на завтрашнюю ночь. Видимо предполагается, что все дела успею сделать меньше чем за сутки. 
Твердо решаю не спать в полете и отключаюсь почти мгновенно. Сны спутанные. Но все глубоко исторические. Хан Батый, Александр Невский, Франциск Ассизский. То Марко Поло-старший начинает многолетнее путешествие в крымский Судак, Золотоордынский Сарай что раскинулся на многие километры возле крохотного поселка Астрахань, Бухару, Пекин. То Данте трудится над сонетами. То жуткие картины людоедства во время семилетнего голода в Европе. Страх и ужас. Просыпаюсь в липком поту. Весело начинается путешествие. Куда несет мою бедовую головушку. Пассажиры мирно дремлют, сказывается все же ранний рейс. В салоне прохладно. Кто-то позаботился укрыть пледом. Моим собственным. Нет, все же не моим — похожим на тот, что остался дома. В крупную бордово-черную клетку. Спасибо заботливой авиакомпании со странным названием. 
Ненавижу самолетные туалеты. Все вибрирует аж до корней зубов. Но другого способа смыть вязкую дрянь неурочного сна не существует. Вот приземлимся и тогда попробую выбрать что получше. Нет, все же спать нельзя. 
В кресле лежит журнал. Не гламур, не кроссворды — что-то по сравнительной истории. Сон в руку, что называется. Оказывается приснившиеся личности жили и вытворяли на одном историческом отрезке. Вторая половина века 13-го и первая четверть века 14-го. Вполне себе отрезочек. Доступный по меркам человеческой жизни. Разгром Ордена Тамплиеров и реставрация Византии. Марко Поло отправился в свои китайско-монгольские путешествия на два десятка лет. Татаро-монголы установили власть над половиной мира, а в Германии изобрели петлю для пуговиц. Новости средневекового фешн. Прямо скажем, не слишком свежие. Забавное сопоставление: пуговицы и Данте оказались современниками. Пусть не пуговицы, пусть пуговичные петли, но все равно удивительно. Исторический экскурс прервал голос милой стюардессы. Мы готовимся к посадке. Спинки кресел, привязные ремни, до полной остановки двигателей и подачи трапа... 



* * * 


Юна! Теребят, тормошат, радуются, словно встретили богатую тетушку из Бразилии. Ужасно стыдно, но никак не могу понять кто эти люди. Оказалось, понять и не могла. Поскольку никогда в жизни не видела. Не помню сложных родственных связей, то ли друзья соседей по дому. То ли внучатые племянники бабушкиной подруги. В общем, нашему тыну двоюродный плетень. Зато радушие вполне настоящее. Без натянутых улыбок и вежливой холодности. Теплынь на улице, теплые сердца — красотища! Не знаю где я, но это здорово. Земля плоская как тарелка. Высочайшее небо делает людей маленькими, незначительными. Вся их суета кажется неважной. Только эта земля, это небо, этот мир. 
Нехитрая поклажа уютно расположилась в багажнике старенького авто. Щебечущие пассажирки составили мне компанию на заднем сиденье. Мужчины солидно обсуждают дорогу, погоду, двигатели-карбюраторы-шиномонтаж. Дома хозяйки отправляют гостью смыть дорожную пыль. Пыли нет, но сонная одурь имеет место быть. Приглашают к скромному завтраку — наедаться нельзя, путь далек лежит. Целых полсотни километров. По сравнению с преодоленными по воздуху тысячами — сущие пустяки. Но хозяевам виднее. Впервые завтракаю на полу. Мягчайшие подушки, хлебный аромат. Сначала не поняла откуда. Оказывается огромные, размером с круглую столешницу, круги и есть хлеб. Точнее, лепешки. Зеленовато-медового цвета кристаллы — сахар. Такого же цвета фрукты — инжир. А виноград, вообще, над головой висит. И беседка, и еда. Правда, над головой синий виноград, а на подносе белый, розовый, янтарный и иссиня-сизый. Не помню всей роскоши, но от скромности эта скатерть-самобранка точно не умрет. Скорее скончаешься во цвете лет, прежде чем все перепробуешь. 
Дорога бежит между высоких деревьев. Оказывается, это тоже тополя. Только вытянувшиеся по стойке смирно. Поля белеют ватными комочками. Я уже знаю, что это хлопок. Сбор урожая. Поэтому со мной едут только две женщины — водитель и собеседница. Хозяевам сильно неудобно за столь малочисленный кортеж, но что поделать, уборочный день год кормит. Дамы в шелковых пестрых нарядах щебечут не переставая. О своем, о женском. О детях, о кухонных секретах, о том, что пора младшей дочке готовить приданное. Ну и что, что девочке только пять лет — к совершеннолетию как раз ковер и будет соткан. Мамиными руками. Такой ковер — благословение на счастливую семейную жизнь. Поля сменили пустынные барханы. Все чаще встречаются самые настоящие верблюды. Ослики, запряженные в арбу, покорно цокают рядом с троллейбусом. Тысяча и одна ночь. В современном изложении. Домохозяйки за рулем. Арба, загруженная домашней утварью — полированными шкафами, стиралкой-автоматом, коврами, роскошными подушками, одеялами и еще какими-то тюками. Приданное невесты везут в дом жениха. Мозг отказывается удивляться. Седобородый старик на мотоцикле не вызывает ни малейшего удивления. Подумаешь, байкер из сказки. Сменил ослика на железного коня, только и всего. 



* * * 


Благословенная прохлада и яркий солнечный луч. Постепенно глаза привыкают к полумраку. Изразцы на стенах, на усыпальнице, на куполе бесконечной высоты. Белые цветы на сапфировом фоне. Удивительные сплетения бирюзы и синевы. Звук шагов эхом отдается во всем пространстве. Царская роскошь. Точнее, ханская. Усыпальница построена по велению повелителя. Отсюда и размах, и изысканность. Но это все людское. Наносное. Сиюминутное. Прилепились управляющие мира сего к святому человеку. Хотели роскошью поразить грядущие поколения. Удалось, роскошь действительно поражает. На ее фоне сами имена правителей становятся ненужной подробностью. 
Усыпальница Наставника проста, непритязательна, к тому же, на целый метр ниже сказочной красоты пола. Даже поклониться толком не получится. Впрочем, что мудрецу поклоны, когда он видит наше сердце. Знает глубину нашей преданности. Ведает прочность нашей духовной связи-йоги. От сердца — к сердцу. 




Оставьте все предрассудки - мыслите свободно. 
Не уходите от жизни, ведите себя верхним путем.