Онлайн чтение книги Последний стикер The Last Sticker
Стикер десятый

Стикер десятый. 



А в небе голубом горит одна звезда.
Она твоя, о ангел мой, она твоя всегда.
Кто любит, тот любим, кто светел, тот и свят,
Пускай ведет звезда тебя дорогой в дивный сад. 
Анри Волохонский 



Специалист по взлому памяти. Глубокое кресло. Приглушенный свет. Мягкий и, одновременно, властный голос. Всплывающие перед глазами образы. Только великое отчаяние может привести человека в этот кабинет. Когда небо с овчинку — это уже не метафора. Когда каждый вздох, каждой прожитое мгновение — подвиг. Цивилизованное варварство. Хирург режет и зашивает, но боль приходит потом. После наркоза. Вскрытие, точнее, взрыв пластов памяти — сплошная боль. Без надежды на выход. Без возможности спрыгнуть с этого поезда. Без стоп-крана в самолете. 
Все, что мы хотели забыть предстает перед глазами во всей красе. Это кино не отмотать назад. Мы же добрые, славные, великодушные, порядочные. Местами даже культурные. И вдруг перемещаемся в шкуру предателей, садистов, извращенцев, злобствующих неадекватов. Весь ужас в том, что сталкиваешься со своими прошлыми мыслями, чаяниями, поступками. Нос к носу. Не отвернуться от костра, в который твоя рука бросает живых младенцев. Исполняет ритуал «большого орла» над поверженным врагом - мечом крест накрест вскрывают грудную клетку и достают сердце. Живое, бьющееся сердце вместе со вздымающимися и опадающими легкими. 
Кто-то милосердный надежно упаковал память каждой жизни в отдельный архив. Чтобы следующую жизнь начинать с чистого листа. Еще с детства помню радость новой тетради. Без домашних заданий и оценок. Это как новая жизнь с понедельника. Или с нового года. Чистая и многообещающая. 
Голос проводит в гардеробную комнату, где на длинной стойке висит огромное количество костюмов. Каждый костюм — твоя жизнь. Во всем многообразии и подробностях. Нужно выбрать тот самый, в котором хранится ответ на вопрос. Психика не выдержит больше одного погружения. Даже один визит в прошлое пережить нелегко. Рука скользит по вешалкам. Вот, сравнительно недавний наряд благородной состоятельной дамы, современницы Льва Толстого. Хозяйки дворянского гнезда. Рядом - доспехи викинга. Мужских и женских воплощений примерно поровну. Наконец дохожу до наряда восточной принцессы. Оно! Даже током бьет в ладонь. Страшно неимоверно. Может повернуть. Может сбежать от предстоящего ужаса. Но тогда снова эти неимоверные метания в пустоте. Что так страшно, что эдак. Как счастливы люди за пределами этой комнаты. Настолько счастливы, что даже не понимают всей глубины своего счастья. 
Вот она, моя казнь. Точнее, казнь по моему распоряжению. Еще недавно живая голова лежит на моих коленях. Еще палач не успел очистить от крови свой меч. Еще секунду назад я ненавидела этого предателя из предателей, а теперь его тело раскинулось на ковре крови. Оказалось, я убила себя. Без этого гяура нет жизни. Пусть бы он и дальше предавал и смеялся над черномазенькой принцессой-инородкой. Пусть бы восхвалял свою белокожую Гретхен. 
Что с того, что я управляю своим народом, своим сердцем управлять я не в силах. Да и какая радость в этом правлении. Когда был жив отец, во дворце было весело и шумно. Мамки, няньки, подружки. Пестрый хоровод. От скуки можно было позвать бачу — прибился такой сиротка. Бойкий и шустрый как ручная обезьянка. Даже лучше обезьянки. Он так любит деньги. Россыпь медных монеток приводит его в восторг. Ловко и быстро человеческая мартышка находит денежки в самых потаенных уголках. А серебряные прячет за щеку. Поэтому в пригоршню меди обязательно добавляется немного серебра. 
Правда с возрастом обезьянка становилась все менее ручной. Стала обижать моих девушек, лапать их в темных дворцовых углах. Но это даже лучше. Так приятно рассердиться, надавать пощечин и отправить к палачу — заслуженные двадцать или даже тридцать ударов заставляют обидчика притихнуть. 
Это было еще недавно. Совсем недавно. До того сражения с гяурами, которые пришли с моря. Чем им приглянулся наш песчаный берег. Каких выгод искали эти франки и англези. Небольшое княжество, зажатое между пустыней и морем — вся их долгожданная добыча. Теперь уже недолго ждать. Жизнь уходит капля за каплей. Разбежались все придворные. Кому нужна умирающая принцесса, когда нужно позаботиться о себе. Только человечек-мартышка плачет рядом. Единственный кто плачет обо мне. Единственный, кто не видел ничего хорошего от меня. Только издевательства и побои. 
Спасибо тебе, бача. За то, что провожаешь меня в неизвестность. За то, что будешь всю оставшуюся жизнь помнить о капризной принцессе. За то, что свою младшую, любимую дочь назовешь моим именем. 
Ты ведь так ревновал к этом красивому пленному гяуру. Когда пленных чужеземцев вывели копать ров ты больше всех старался отвлечь мое внимание. Обнаженные по пояс мужчины — неподходящее зрелище для молодой девушки. Хотя, какая там молодость — уже восемнадцать. Перестарок. Отец никак не хотел расставаться с любимой дочерью. Да и жениха подходящего не видел. 
Это лицо... не помню какие глаза, рот, нос. Только взгляд — непокорный и насмешливый. Все на свете корытом крыто. Я сейчас пленный, но ты будешь моей пленницей. Ты уже моя пленница. Это сладкое чувство покорности. То ли кролик перед удавом, то ли грешник перед высшим судией. 
И вдруг, как пощечина, пьяный треп в тесной компании. Будет делать, что я скажу. Тоже мне, принцесса занюханного княжества. Скажу ноги мыть и воду пить — будет! Черномазенькая. Не женщина — ужас. Ни кожи, ни рожи. Подмигну — десяток таких набежит. То ли дело моя пухленькая Гретхен. Сидит у окошка, тоскует, ждет своего рыцаря. 
Холодное бешенство разорвало оковы. Палача. Пока в цепи, а утром — отделить тело от глупой головы. Раз я для него не принцесса, пусть отправляется к своей невесте. За тридевять земель, но сначала к палачу. На ковер крови. 
На рассвете опомнилась. Метнулась к месту казни. Поздно. Палач — профессионал. Отцовское воспитание — приказы выполнят точно, работает исправно. Голова покатилась с первыми лучами солнца. Ничего не вернуть. Эти раскрытые глаза смотрят все так же - непокорно и насмешливо. Думаешь, победила. Нет, не возьмешь. Ни в жизни, ни в смерти. 

* * * 

Тоска. Черная невыносимая как зубная боль тоска. Безнадежность. Каким чудом существует это тело — непонятно. Нет сил, нет пространства, нет мыслей. Только животное желание отменить казнь, вернуть жизнь в это тело. Слезы раскаяния, жаркие объятия, молитвы и проклятия — все напрасно. Из него жизнь ушла мгновенно. Из меня вытекала капля за каплей. 
Только время. Толстый, толстый пласт времени. Лет эдак двести или триста. Время и покой. Не помню как добралась домой. Не помню сколько дней провалялась в беспамятстве. Потихоньку воспоминания этой жизни заполнили сознание. Так вот почему Юна стала Юной-предательницей. Пришло время отдавать долги. Писатель — или красавец гяур - пришел за оплатой по счету. Недаром все его книги об отважных авантюристах, покорителях пустынных земель и непокорных, диких принцессах. Когда красавец-мужчина, любимец дам оказался ночью в моей квартире, подумала, что это мираж. Дурной сон. Это странное предложение руки и сердца. Менее всего похожее на предложение. Требование. Да, скорее требование, чем вопрос. Он просто сгреб меня и присвоил. Поставил печать «моя собственность». И я, действительно, стала его собственностью на долгие годы. Стоило рыпнуться и невидимая петля сжимала горло. Не позволяла дышать. Так и приходилось улыбаться с удавкой на шее. Не могу сказать, что все было только печально. Нет, были и радости, и мгновения счастья. Как у заключенного тоже бывают свои радости. Только в отличии от тюремного сидельца, своего срока я не знала. 
А жизнь шла своим чередом. Приемы, заботы о Писателе, работа жены и музы. Все дальше и глубже тоска по Ану. Он успешен и без меня. Вернее, вопреки моему предательству. И вот эта встреча. Писатель был настойчив в желании заполучить Актера на свой прием. Более, чем настойчив — он затеял этот прием ради встречей с Актером. Может хотел показать свою власть надо мной. Или сравнить успехи Ана со своми. Только все закончилось с уходом последнего гостя. Когда супруг обнял, привычно и властно, я вдруг поняла, что ошейника нет. Нет той удавки, что долгие годы держала в покорности. Странное, даже неприятное чувство. Словно выгнали из убогой, закопченной, но такой родной лачуги. 


* * * 

Новый стикер занял свое место на стене. Чистый, без единой буквы листочек. Может он дает время... чтобы осознать свое место в этой игре, надо немало времени. Я все еще не помню как оказалась в «Путнике», но уже знаю для чего...