Онлайн чтение книги Последний стикер The Last Sticker
Стикер двадцать второй

Стикер двадцать второй



Люди - это только люди:
Деньги, зрелища, еда.
В. Мищук



Систола, диастола. Наша жизнь состоит из сердечных сокращений. Радуемся , боимся, надеемся, заботимся, ожидаем, разочаровываемся под непрерывное тик-так. Клапан открылся — клапан закрылся. И смотри, Косой, не перепутай! А то будет большой ай-я-яй. Мы живы, пока главная мышца тела работает без сбоев. Стоит ей захандрить - и человек выпадает из жизни. Отдышка, вялость, усталость. Нет сил для игр, учебы, спорта, тусовки, хобби. 
А как оно болит от разлуки. Даже сильнее, чем от радости обретения. Особенно, когда это разлука непоправима. Во всяком случае в этой жизни. Когда отношения оборваны последним пристанищем и березкой в изголовье. 
Розово-черные эмо, стабильно депрессивные готы, отвязные сатанисты возникли не на пустом месте. Это попытка подружиться со смертью. Сказать: «я — свой! Не надо меня забирать... пока не надо...». Человечество построило немало культур на почитании смерти. Майя, ацтеки, а ныне мексиканцы и бразильцы старательно задабривают старушку с косой. В древности особо рьяные почитатели даже устраивали пирушки с человечинкой в качестве основного блюда. Дескать, вот тебе угощение, а не трогай. Мы еще не выкурили последнюю сигарету. 
Сейчас не все так драматично. От Смерти откупаются сахарно-шоколадными черепами. Храбрятся, устраивая пир во время чумы, прячутся в карнавальный разгул. На британских островах праздновали Самайн, который нынче стал Хэллоуином. Мягко говоря, не самый забытый праздник в наши дни. Тыквенные головы, сувенирные гробики и скелетики маршируют по планете. 
А какие памятники возводятся на некрополях. Произведения искусства. Скорбящие девы, пухленькие ангелочки, клятвы в вечной памяти. Хотя вечности этой дай бог два-три столетия будет. Да и то много. Меняются поколения, роскошные склепы ветшают, место почитания ушедших становится приютом для бездомных собак и людей. Благодарные потомки меняют убеждения и выбрасывают прах из могил. Под аплодисменты толпы. Гордо ставят автографы под актом вандализма. 
Наступают города, людям требуется земля и заброшенные поселения мертвых сносятся. На их месте возводятся дома для ныне живущих, жующих, веселящихся. Здания первой необходимости - супермаркеты, развлекательные центры, банки. 
Есть места упокоения великих людей. Они охраняются государством. Здесь находят последний приют деятели культуры, отважные воины, выдающиеся руководители, просто самоотверженные граждане. Даже врачи, вернувшие к жизни тысячи человек. Смертность на планете Земля 100%. 
Сюда водят экскурсии. Смотрите, учитесь, повторяйте пройденный путь. Но грядущее поколение видит только даты на памятнике. Потому что подвиги мертвых остались в прошлом. Да, о многих из них еще будут помнить. И довольно долго. По человеческим меркам. Потому, что фильмы великих режиссеров уже мало кому интересны. Музыка гениальных композиторов звучит все реже. Да и то в современной обработке. И уж ни в коем случае не ассоциируется с надгробием. Политические деятели забываются еще быстрее. Их вытаскивают только для того, чтобы повесить все грехи ныне здравствующих политиков. Дескать, это не я развалил страну. Это тот злой правитель, что умер пятьдесят лет назад подложил мину замедленного действия. 


Большинство из нас финишируют в смертном поту и диком ужасе. Неизвестность всегда пугает. Мудрецы переходят из мира в мир спокойно. Без истерик. Пожилых людей все меньше волнует суета. С горы прожитых лет видно дальше и яснее. Если это годы прожиты достойно, то зримость просто отличная. Есть очень малочисленная группа всезнающих детей. Детей, которым не суждено стать взрослыми. Они могут быть абсолютно здоровыми и жизнерадостными. Но при этом точно знают дату своего ухода. Сознательно прощаются с этим миром. Сначала ничего не загадывают на следующий год. Не ждут Деда Мороза с подарками. Не мечтают о летних каникулах. За несколько недель до часа Х начинают обратный отсчет в календаре. Оставляют записки родителям. В последний день убирают за собой все — подметают пол, выносят мусор, стирают одежду. Чтобы не было ни конфетного фантика, ни яблочного огрызка. 



* * * 


- Привет, Малыш! Ты как здесь оказался? Хорошо выглядишь. А мне наврали, что ты утонул. Какая жестокая шутка. 
- Вовсе не шутка. Я просто пришел к тебе попрощаться. Эти взрослые так напуганы, что ничего не видят и не слышат. Ты же меня проводишь? 
- Конечно, что за вопрос! А что надо делать? 
- Ничего особенного. Просто не кричи, не пугайся. Мне тоже грустно расставаться с вами. Сейчас я устал, пойдем со мной до Порога. Тебе за Порог пока нельзя, но ты же подождешь пока я отдохну? 


Странный диалог этот состоялся не в бреду, не во сне, не в алкогольном дурмане. Просто куда-то подевались стены кафе. Большая чистая комната деревенского дома. Чистота не больнично-стерильная, а какая-то изначальная. Домашняя и уютная. Первооснова этого помещения. Огромная белоснежная печь, словно из сказки. Рядом широкая лавка. Лиственница — прекрасное дерево. Вот и сейчас на светлой толстенной доске сладко спит Малыш. Заснул так крепко, что возня двух мальчишек постарше ему не мешает. Пацаны затеяли потасовку то ли от безделия, то ли от испуга. За ними внимательно наблюдает высокая женщина зрелых лет. Тоже в белоснежном пышном наряде. От нее веет добротой, силой и любовью. Меня вдруг накрывает, пытаюсь прорваться к Малышу, разбудить, увести. Но невидимая прочная стена непроходима. Это не материал, не энергетическое поле. Это словно граница времен. Мужчина рядом со мной испуганно хватает за плечи. Женщина смотрит с укоризной — тебе же доверяют. Ты обещала, что не будешь шуметь, а сама мешаешь детям. Даже не представляешь каких бед можешь натворить, глупая. Смотри как сладок сон Малыша. Как ему здесь хорошо и спокойно. 
- Юна, вот булочки для пятого столика. 
- Я никуда не уходила? 
- Нет. Ты попросила еще булочек для той веселой компании. 
- Странно. Я словно куда-то провалилась. 
- Обычное дело. Просто попала в другое измерение. Не переживай, здесь и секунды не прошло. Никто не заметил. В «Путнике» еще и не такое бывает. Привыкай. Ты же здесь не первый месяц. Хотя это тоже может оказаться лишь мгновеньем. Время так относительно... 
- А еще я видела Малыша из соседнего дома. Того самого, утонувшего вчера. Его ведь еще не нашли. 
- Найдут. Завтра и найдут. А пока ему нужен покой. Рядом с воющими от горя родителями покоя нет. Сейчас он в гостях у Смерти. 
- У Смерти? Разве это не скелет с косой? 
- Ох, насмешила! Смерть любит пошутить. Для одних она Прекрасная Дева, для других — добрейшая Бабушка. Ну а отдельных личностей может и Скелетом порадовать. Чтобы вели себя прилично. Если не могут ценить доброту, то придется уважать силу. 
- А я смогу еще раз увидеть Малыша? Рассказать об этом родителям. Ведь они так по нему горюют. 
- Увидишь, если не будешь шуметь и тащить его в этот мир. Тебе доверяют. Не каждого пускают в Пограничье. Испуганному сознанию там делать нечего. А родители... отец, кажется, тоже все понимает. Ведь это он тебе не дал наделать глупостей, вовремя удержал. 
- Значит вы тоже видели лавку, печь, детей? 
- Я? нет, не видел. Я видел отца Малыша. Ему тяжко вдвойне. Он не может поделиться ни с кем из родных. Его не поймут. Будет только хуже. Так что ты уж постарайся, поддержи его. И Малыша проводи, когда придет время. 
- Когда же оно придет? 
- Не волнуйся, ты попадешь в нужное место, в нужный час. 


Заказы, уборка, доставка, ежедневная суета. Каждый рассвет я встречаю на пляже. Вода в августе теплая и сонная. Каждое утро жду необычного, но ничего не происходит. Просто солнце, просто чайки, просто куча водорослей выброшенных на берег. Шаланды возвращаются с ночного лова. Белые паруса окрашиваются алым. Скоро на рыбной набережной начнется шумный торг. Море в очередной раз заплатило дань людям. Люди, в свою очередь, принесут жертву морю. Кораблекрушениями или несчастными случаями. Как получится. 


- Привет, Малыш! Рада тебя видеть! Тебе не холодно в одних плавках? 
- Конечно, нет. Это ты стоишь в тени. Я же на солнце. Как может быть холодно на августовском солнце. Ну ты и смешная. 
- А зачем тебе удочка? 
- Я рыбу ловил перед тем как утонуть. Удочка сломалась, червей я выпустил. Я же знал, что они мне уже не нужны. Ведерко отнес папе. 
- Малыш, как же ты нас бросаешь! Ты же знаешь насколько плохо без тебя. 
- Ты опять! Неужели даже ТЫ не понимаешь, что мне надо уйти! 
- Не сердись. Это я по привычке. Обещаю, больше не буду. 
- Не сердись. Просто ты единственная, кто меня понимал. Единственная, кто в состоянии проводить. Спасибо, мне было хорошо с тобой. Хоть мы и ссорились иногда, но все же было здорово! 
- Малыш, с тобой точно все будет в порядке? 
- Конечно! Видишь этот огромный светящийся шар? Сейчас он станет еще больше. Это мой корабль. Пора. Опаздывать никак нельзя. Нельзя расстраивать ритм мироздания. Вселенная сокращается как наше сердце. Систола — диастола. Великое преступление нарушать Ритм. 
Стремительная мальчишеская фигурка вбежала в огненное сияние. Шар все так же величественно плыл с востока на запад, не останавливаясь ни на мгновение. Разве что уже не занимал полнеба. 


- Юна, вот булочки для пятого столика. 
- Опять? Я опять провалилась. И снова эти булочки для пятого столика... повторение пройденного? 
- Что тебя удивляет. Я же тебе говорил - время так относительно. Ты проводила Малыша? Все в порядке? 
- Да, в порядке. Только грустно немного. Как после любого расставания. 
- Видимо он сильно тебя любил, раз доверил Проводы. Редко кому позволяют провожать в Пограничье. Это явно не первая и не последняя встреча. Так что не грусти. 
- Не буду. Зачем я его только ругала! За всякие пустяки. За мелкие шалости. 
Ты просто заботилась о нем. Объясняла правила этого мира. 
- А помнишь как он забрался в мамину косметичку и пришел весь разукрашенный: один глаз зелеными тенями, другой — розовыми? 
- А помнишь как он слопал всю малину для выпечки? И «Путнику» пришлось срочно менять меню. Впервые за все время существования. 
- Да, с Малышом скучно никогда не было. 




Нет, не умру я, а стану землей,
Стану цветами, корнями березы.
Долго не стойте в слезах надо мной.
Долгие проводы, долгие проводы -
Лишние слезы.