Онлайн чтение книги Тёмный рай Dark Paradise
Круг на песке

В последние дни, когда выпадала свободная от бумажной волокиты и сопровождения минутка, я всё чаще гадала о том, что связывает Ку Рён с руководителем Паком. Стоило им встретиться – в коридоре или зале совещаний, - как между ними искры начинали летать, да такие, что не только я обходила их в эти моменты по широкой дуге. Я понимала, что дело не только в отношении к самоубийцам; к тому же, пусть и очень редко, до меня доходили неожиданные детали. К примеру, я точно знала, что Рён приходит к Пак Джун Гилю в кошмарах. Совсем недавно я услышала обрывки разговора Ку Рён и директора: жница вопрошала, почему руководитель Пак пытается её вспомнить и с болью сказала: «Вы ведь говорили мне, что это совершенно другой человек». Ещё один повод для размышлений добавил сам тёмный жнец.

В тот день он зашёл в Сад Эдема, приглашённый Императрицей, которая мирно пила чай с руководителем Ку и позвала его по одной известной ей самой причине. Вышла она после прихода Пак Джун Гиля почти сразу, но и он едва ли не вылетел следом и так решительно вошёл в кабинет директора, что я чудом не выронила приказы, которые занесла на подпись.

  - Что вы только что сказали? – взволнованно, даже требовательно спросил руководитель Пак.

Я хотела было выйти – разговор явно намечался личный, - но на моём пути стоял тёмный жнец, а приближаться к нему, когда он в таком боевом настроении, было крайне рискованно. Да он и не смотрел в мою сторону. Может, моё присутствие не особо мешало?

  - Ты же слышал, Джун Гиль, - невозмутимо ответила Императрица, хотя ручку в пальцах она теребила довольно нервно. – Я решила, что цветы помогут тебе в борьбе с бессонницей.

  - Я про то, что исцеление некоторых ран занимает больше одного перерождения, - уже спокойнее пояснил Пак Джун Гиль. – Может, это касается и моих кошмаров?

У меня сжалось сердце: он так отчаянно ждал ответа. Помедлив и даже несколько раз моргнув от волнения, тёмный жнец убежденно признался:

  - Я должен знать, что со мной случилось. Что именно произошло, раз это всё ещё приносит такую боль?

Но Нефритовый Император не собиралась ему отвечать:

  -  Я не знаю, - пряча взгляд, промолвила она.

Я ей не поверила. Не поверил и руководитель Пак. Взглянул на неё так, словно она обманула его доверие, и потерянно дослушал её объяснения:

  - Именно ты прожил эту жизнь. Тебе лучше меня известно, карма ли это, которую нужно исправить, или же рана, требующая исцеления.

После этих слов Пак Джун Гиль потух. Поклонившись, он вышел – далеко не так решительно, как обычно. Скорее тяжело, будто на него что-то сильно давило.

Я с трудом спрятала возмущение. Меня вправду задевало то, что директор молчит тогда, когда жнец так жаждет правды. Но я также понимала, что у неё есть причины. Потому не вмешивалась.

Мысли об этом разговоре занимали меня весь день. Вечером же мне стало совсем не до них.

Сегодня я перенеслась вслед за руководителем Паком в больницу. Жнец был скорее задумчив, чем мрачен, и, следуя за ним, я заглянула в планшет. Увиденное меня потрясло: ребёнок, душу которого мы должны были сопровождать, ещё не родился.

Наверное, Пак Джун Гиль почувствовал мой шок. Обернувшись, он глухо пояснил:

  - Эта девочка умрёт до рождения.

У малышки даже имени не было. Чувствуя ком в горле, я подошла к раздвижным дверям, за которыми находился родильный зал. Слышала, как там суетятся врачи, как они борются за жизнь ребёнка и его матери, и ощущала, как меня будто на куски кроит боль.

Это было действительно страшно: знать. Знать, что все усилия напрасны.

Я остановила жнеца, когда он шагнул в сторону родильного зала, и покачала головой:

  - Позвольте я сама.

Не знаю, почему меня так смущало то, что он увидит, войдя внутрь. К счастью, он не стал возражать и просто протянул мне планшет. Я криво усмехнулась: правила нужно было соблюдать неукоснительно, пусть даже умерший и не поймёт ни слова из того, что я зачитаю.

Я вошла в зал, никем не замеченная: уже умела становиться невидимой для смертных. Завидев бесчувственный трупик младенца, забытый врачами – сейчас они сражались за жизнь матери, - я ощутила острые спазмы. Душа лежала на столике рядом. И громко плакала – как едва родившийся младенец. Контраст с мёртвым молчанием её телесной оболочки шокировал.

Я огляделась и схватила какой-то кусок зелёной ткани, щелкнула пальцами, подарив душе временное тело, и завернула малышку, прежде чем прижать её к груди. Она перестала плакать и теперь смотрела на меня удивительно ясным для ребёнка взглядом. Я сморгнула слёзы и прошептала:

  - Я забираю твою душу.

Малышка закряхтела, я еле сдерживала желание расплакаться. Не подозревала, ни секунды не догадывалась, что это будет так больно. И, словно мне этого было мало, взглянула на мать.

Мне показалось, что земля уходит из-под ног.

Это была Им Ю Хва.

Понятия не имею, как я совладала с эмоциями. Просто понимала, что должна. Я не имела права на чувства – сейчас, не могла подвести руководителя Пака и не выполнить задание безупречно, как он меня учил и как всегда требовал. Взяв себя в руки, я подхватила со столика планшет и вышла.

Пусть я и сдержала слёзы, тёмный жнец всё понял с одного взгляда. Видимо, меня выдали глаза. Печально посмотрев на ребёнка, который мирно дремал на моих руках, он мягко положил руку на маленькую головку и чутко спросил:

  - Тебе тяжело?

  - Очень, - не стала я обманывать.

Пак Джун Гиль грустно усмехнулся, и я вдруг подумала, как, наверное, часто ему и самому было так же плохо, как мне сейчас.

  - Никому не легко, - признался он. Удивительно, как успокаивал его бархатный голос; мы посмотрели друг на друга – глаза в глаза, - и мне стало чуточку легче. – Но такова задача жнецов, - руководитель Пак перевёл взгляд на малышку. – Наблюдать до самого конца.

Я храбрилась, пока мы были вместе; но стоило мне вернуться в кабинет – заканчивать какую-то очередную таблицу, - как на меня разом навалилось всё: боль, потрясение, сожаления. Мне было больно – за малышку, за Ю Хва, за Рён Гу. Интересно, как скоро он узнает, что мама, которую он наконец нашёл, потеряла неродившегося ребёнка? Сможет ли Им Ю Хва справится с потерей? Справлюсь ли я и сколько раз мне предстоит вот так наблюдать до конца, перешагивая через душевную боль?

Как закончила работу, я не знаю, просто в какой-то миг обнаружила, что уже всё сделано. Выключив компьютер, я скрестила на столе руки и положила на них подбородок. Мне бы вернуться домой, но я не хотела двигаться… Текли и текли минуты, доносились из наушников песни, которые я почти не слышала; я глядела перед собой и ничего не видела. Тело будто онемело.

Ощутив мощную ауру жнеца, я пришла в себя. Не удивилась. Словно ждала, что он придёт - сейчас или потом. Встала и подняла взгляд.

Чёрные глаза смотрели внимательно. Пак Джун Гиль прекрасно понимал, что я чувствую. Он протянул руку, и я вложила свою ладонь в его, готовая следовать за ним, куда угодно.

Он перенёс нас на берег моря.

И если бы это было просто море. Я не раз его видела, и оно не было для меня чем-то особенным. Но не сейчас, когда, залитое золотом и багрецом заката, оно захватывало дух величественной и одинокой красотой. На него, наверное, вечно можно было смотреть. А закат был таким кратким…

Руководитель Пак стоял рядом, заложив руки за спину, и время от времени бросал на меня быстрые взгляды. А я безмолвно наслаждалась тем, как утекало за горизонт солнце, как гас день, как начинали мерцать на небосклоне первые звезды. Ночь дышала бризом. Не понадобилось ни одного слова: мягко и ласково меня успокоило море, и проскользнула в сознание мысль, что оно, возможно, не раз успокаивало так же стоявшего рядом тёмного жнеца.

Я наконец смогла расслышать композиции, что до сих пор текли из наушников. Одна из любимых песен Белинды Карлайл вызвала у меня улыбку, я вынула наушник и непосредственно предложила руководителю Паку:

  - Послушайте…

Мне так нравилось, что он хорошо понимает английский. Мы будто говорили на своём языке, слушая печальное:

- Circle in the sand,

Round and round.

Never ending love is what we′ve found*…

Пак Джун Гиль ничего не сказал, но я понимала, что композиция ему нравится. Может, лишь потому, что она нравилась именно мне…

Мы шли по пляжу глубокой ночью, по золотистому песку, вдоль лунной дорожки. Шли, держась за руки, неторопливо, слушая шорох прибоя и иногда нарушая молчание рассказами. Тёмный жнец очень крепко держал мою руку, а я украдкой любовалась его высокой фигурой, серебром луны, что запуталась в его чёрных волосах, мимолётной улыбкой на его губах. Нам было так хорошо сейчас, и мне до слёз не хотелось, чтобы эта ночь заканчивалась…

  - Что такое? – тихо спросил руководитель Пак, когда, всхлипнув, я прижалась лбом к его груди.

Его руки легли на мои плечи аккуратно и бережно, и от этого ком в горле будто стал ещё больше. Я не могла объяснить, что чувствую. Поэтому глубоко вздохнула, успокаиваясь, и искренне сказала:

  - Спасибо, руководитель Пак…

Примечания к главе:
 * - Belinda Carlisle «Circle in the Sand»