Онлайн чтение книги Стокгольмский синдром Stockholm syndrome
VII

С того момента как Никита попал к Рику прошло около пяти месяцев, но может и больше. Пленник не считал дни, а ориентировался только на погоду за окном, ведь здесь не было ничего, по чему можно было отследить день, а сам мучитель об этом даже не упоминал.

За столь длительное время, проведённое здесь, юноша с упорностью входил в доверие Рика. И к слову это получалось довольно неплохо и намного успешней, чем перестать дерзить и огрызаться в самый неподходящий момент. Но, несмотря на это, Никите всё же позволили намного больше свободы, если сравнивать с первыми неделями пребывания здесь. Он мог спокойно передвигаться по двору и в доме. Рик стал не так пристально следить за каждым его шагом и движением, хотя всё равно старался надолго не выпускать из поля зрения. Мало ли попробует сбежать.

Они даже понемногу начинали ладить друг с другом, как бы странно это не звучало, и даже шли на некоторые уступки. Например, отказ Никиты есть, уже не принимался Риком в штыки. Да и вообще небольшое сопротивление по мелочам не становились больше проблемой, и мужчина спокойно уступал, хоть и иногда словами немного ругал. Тем более если ситуация не относилась к ряду подозрительных или опасных.

Так сильно изменился не только Рик, но и Никита. До мелочей следуя своему гениальному плану, он намного спокойней стал реагировать на неожиданные вспышки нежности, похоти или злости Рика. В последнее время нежность и похоть явно преобладали над злостью. После таких вот внезапных ситуаций, юноша иногда просто не мог пошевелиться без боли в самых разных частях тела. Но вскоре приходивший в себя мучитель потом долго и нежно извинялся за свою несдержанность и лечил. Аккуратно перебинтовывал, в редких и очень болезненных случаях давал обезболивающее, но только когда эмоции совсем выходили из-под контроля. В такие дни мужчина его почти не трогал вплоть до полного выздоровления. За это Никита мысленно благодарил своего мучителя, который в иной раз относился к нему с трепетом и любовью, не усугубляя и без того плохое самочувствие.

Казалось, что их совместная жизнь начинает понемногу становится привычной. И это очень радовало обоих. Рика — что его любимый находился всегда рядом и не пытался больше сбежать. Никиту — что мужчина не срывается по каждому поводу, каждый раз, жестоко наказывая или принуждая делать что-то насильно. И если бы незнакомый человек взглянул на их отношения сейчас, то увидел бы двух людей живущих в мире и согласии, у которых иногда бывают мелкие ссоры.

Никита стоял на небольшой кухоньке и готовил обед. В кастрюле закипала вода, и он старался как можно быстрее дорезать скользкие картошины, которые всё время выскальзывали. Недавно привезённые продукты надо было начинать использовать, иначе они пропадут. А запах или вид пропавшей еды был не самым любимым для Рика. Но для юноши так и оставалась загадкой одна вещь: в холодильнике всегда было слишком много яиц. Настолько, что их не успевали съесть до следующего пополнения запасов. Для чего их столько привозили, Никита не понимал. Рик не ел вообще, даже не притрагивался и не смотрел на них, насколько можно было догадаться, мужчина ненавидел яйца. И даже когда не оставалось ничего кроме них, Рик отказывался есть вообще и целыми днями пил чай или кофе. Но юноше всё равно было очень интересна такая ненависть к этим продуктам. Но спросить об этом напрямую не решался.

Немного погрузившись в свои раздумья и нарезание картошки, Никита совсем не заметил медленных шагов Рика. Только когда его прохладные ладони не коснулись живота под футболкой. От неожиданности дернулся острый нож, попадая на тонкие пальцы юноши. Но никто уже не обратил на это внимания. Одна рука мучителя поднялась выше, к груди, а вторая осталась лежать на животе, пальцами чуть поглаживая. Замерший в объятиях парень отложил нож в сторону и опёрся руками на столешницу. Пальцы сильно сжали бусинку соска. Никита опустил голову вниз, покоряясь более сильному. Чужое дыхание опалило шею. По телу пробежались мурашки. Прохладные губы коснулись местечка за ухом, где, как выяснил Рик, находилось очень чувствительное местечко любимого. Никита на это только выдохнул, оставаясь всё так же неподвижно стоять и принимая ласку. Мучитель хмыкнул на такую реакцию и оттянул сдавленный сосок вперёд. Юноша зашипел от неприятной боли, стараясь поддаться чуть вперёд, но вторая рука крепко держала, давая пространство отстраниться только назад. Мужчина с ещё большей силой сдавил сосок и оттянул, Никита схватился за сильную руку мучителя, стараясь прекратить эту внезапную и болезненную пытку.

 — Пожалуйста, хватит, — взмолился юноша, начиная вырываться из плена рук. Он понимал, что это бесполезно и причинит только больше боли. Нужно было только всё это перетерпеть, и Рик отпустил бы его, удовлетворённый этим, но не сопротивляться не мог. Мужчина ожидаемо потянул сильнее и стал медленно покручивать бусинку соска, теперь уже насильно прижимая сопротивляющегося любимого к себе. Парень тихо вскрикнул от боли, покорно замирая.

 — Никитушка, как же я люблю тебя, — произнёс Рик, целуя в плечо, где красовался вырезанный на коже узор. Теперь это служило своеобразным напоминанием, которое никогда и ничем нельзя было вывести ни из памяти, ни с тела. И мужчина надеялся, что когда-нибудь его любимый перестанет смотреть на эту метку с ненавистью. — Скажи, ты любишь меня? — спросил мучитель, отпустив один сосок и трогая другой. Целуя выпирающие позвонки на шее, Рик повторил свою небольшую пытку с другим соском.

 — Я люблю тебя, покорно произнёс Никита, стараясь не показывать свою боль, но получалось плохо. — Прошу хватит Рик, — умолял пленник, готовый уже на всё, только бы всё это прекратилось. За несколько месяцев эти непривычные и лживые слова стали естественными. Если хочешь выжить во время вспышек гнева, то эти слова о любви были как нельзя лучше чтобы смягчить злость или наоборот, ещё больше распалить страсть. — Пожалуйста… — из последних сил попросил Никита. И видимо это подействовало. Рик отпустил сосок, облизнув краешек уха.

 — Любимый, я верю тебе, но насколько честны твои слова? — мучитель резко повернул несопротивляющееся тело в сторону стола, насильно нагнув юношу на него. Рик коленом раздвинул коленом ноги любимого, а кровоточащую руку выкрутил за спину, нежно касаясь пальцев губами и слизывая кровь. Закончив это, мужчина наклонился к самому уху любимого и прошептал: — Скажи мне правду, Никитушка. Любишь ли ты меня по-настоящему?

 — А если совру? — юноша еле различал звук своего голоса сквозь громкое биение сердца.

 — Я накажу за ложь, — прошептал Рик, чувствуя чужой пульс. — Ты ведь не хочешь, чтобы я наказал тебя? — Никита произнёс что-то на подобии «угу», всё так же неподвижно лёжа на столе. — Ты можешь промолчать, солгать или сказать правду. Что же ты выберешь, дорогой? — юноша долго молчал, боясь пошевелиться. За ложь — наказание, правду не позволит сказать гордость, а промолчать было страшно. Но, тем не менее, Никита молчал, не зная какой выбрать вариант из всех предложенных и мысленно желая окончания всего этого. — Думаю, я могу считать это молчание за ответ? — юноша несмело кивнул, — Хорошо, будь по твоему. — Рик в последний раз коснулся губами местечка за ухом и отстранился.

Немного выждав пока мужчина отойдёт на безопасное расстояние, Никита с трудом поднялся. Порезанные пальцы пощипывало, но чтобы заклеить их пластырем требовалось разрешение мучителя. Учитывая то, что он сейчас в приподнятом настроении, можно было легко предположить, чем закончится просьба. Поэтому юноша просто вернулся к готовке. Сердце всё ещё громко и быстро билось, а страх притаился где-то в глубине, выжидая своего часа. Иногда Никите казалось, что Рик умеет читать мысли, и только от одного такого предположения становилось жутко. Если он поймает его, то вряд ли Никита сможет вернуться домой целым и невредимым, если вообще вернётся. А ведь ему всё ещё хотелось побыть нормальным дееспособным человеком, а не калекой. Судя по мучителю во время его внезапных вспышек злости, тот мог запросто что-нибудь отрезать. От такой мысли по коже пробегал мороз.

Но всё же… Сможет ли он, Никита, сделать задуманное? А если и сможет, то, что делать дальше? А если об этом раньше времени узнает Рик, что он с ним сделает? Изнасилует или изобьёт? Юноша не раз испытывал это, так может не так страшно снова пройти через всё это? Воспоминания о том, как ему один раз «посчастливилось» рассердить Рика во время его очередной неожиданной вспышке гнева приносили почти реальную боль в анусе, да и вообще во всём теле. В тот раз очень долго заживали засосы и синяки, но особенно сильно горели щёки. Мучитель умел бить так, чтобы не оставлять следов, но делать всё довольно болезненно.

«Ну уж нет, лучше не думать об этом», — подумал Никита.

Внезапно вздрогнув, он огляделся по сторонам. Убедившись, что мужчины нет рядом, он продолжил готовки.

Только бы всё прошло гладко.

***

На улице уже давно стемнело и вместе с тем похолодало. В этом году осень предвиделась холодной, пасмурной и очень дождливой. На улице вместо протоптанных летом тропинок была грязь. И только каменные плитки, которые недавно выложил Рик, стали единственным способом пройти хоть как-то не измазавшись в грязи по колено.

В доме единственными способами согреться были камин затопляемый дровами и старенький, еле работающий обогреватель в спальне. В такой глуши часто были перебои с электричеством, газом и водой, хотя сам факт наличия этого усам по себе удивлял. И какая именно эта глушь до сих пор оставалась загадкой. Может, они вообще находились за много километров от города. А может, находились совсем неподалёку от него. Во всяком случае, эта местность была неизвестна юноше.

Рик вошёл в дом с холодной улицы, он был весь промокший от мелко моросящего дождя. Грязные резиновые сапоги остались стоять возле двери. Мельком взглянув на читающего любимого, он прошёл в небольшую кладовую, где умещалась небольшая душевая кабинка, стиральная машинка и довольно большой шкаф. Как он туда поместился с такими габаритами, Никите было неизвестно, как и то, что лежало в этом самом шкафу.

Никита сидел на диване возле камина и перечитывал одну из своих любимых книг. И каждый раз, даже зная наизусть все фразы героев и сюжет, он не переставал снова и снова погружаться в мир фантазий другого человека, который как по волшебству создавался из напечатанных букв. Полностью погруженный в историю Никита мельком отметил возвращение мучителя в дом. Включилась стиральная машинка, которая шумела как громкий мотор. Ледяные от холода пальцы ожидаемо легли на плечи.

 — Всё перечитываешь её? — Рик сел рядом на диван и приобнял любимого, и заключая в свои объятия. Никита только кивнул в ответ, не желая отрываться от книги. — Не надоедает? — юноша отрицательно покачал головой. — Время уже позднее, да и свет тут не самый лучший. Пошли спать, любимый? — мужчина прижал его к груди, целуя в висок и ладонями медленно спускаясь вниз по телу. — Никитушка, — протянул Рик по слогам, перебираясь под резинку спортивных штанов. От таких действий Никита мгновенно закрыл книгу и серьёзно осмотрел в лицо мучителя.

 — Пошли спать. Я устал, — твёрдо произнёс Никита.

Мужчина на это только по-доброму улыбнулся, поцеловал в макушку и убрал руки. Встав с дивана, он неожиданно поднял любимого на руки, мельком отметив слишком лёгкий вес, и понёс в спальню. Юноша только покорно обнял мучителя за шею. Сердце стучало очень быстро и, как казалось, слишком громко. Но внешне он казался спокойным.

Уложив Никиту на кровать, Рик привычно поцеловал его в тонкую шею и хотел отстраниться, но юноша не позволил. Обняв мужчину и целуя в ответ в губы, пытаясь увлечь за собой на кровать. Не отстраняясь, он незаметно уложил мужчину на спину, садясь сверху на его пах. Стараясь как можно развратней делать каждое движение, чтобы заставить мужчину хотеть себя. Реакция не заставила долго ждать. Вновь целуя мучителя в губы и шею, трогая и поглаживая руками оголённый торс и ёрзая на месте, Никита почувствовал, как Рик возбуждается.

 — Что это ты сегодня такой активный? Не часто ты по своей воле проявляешь инициативу. Что-то случилось? Или хочешь чего-то попросить? — спрашивал мужчина, смотря на любимого со смешинками в глазах.

 — Если тебе это не нравится, так и скажи, я остановлюсь, — обиженно произнёс Никита, делая вид, что пытается встать с него, но на самом деле специально ёрзая ещё больше и касаясь рукой возбуждённого бугорка, выпирающего из штанов.

 — Я ни капли не против такого произвола, так что продолжай, любимый, я весь в твоём распоряжении сегодня. — Рик расслабленно лежал на кровати, раскинув руки в стороны, давая понять, что действительно отдаётся во власть пленника.

В голове Никиты внезапно проскользнула мысль, что имея при себе что-нибудь острое, то, наверное, смог бы перерезать ему глотку. Но такие мысли исчезли так же внезапно, как и исчезли. Сейчас он не собирался делать ничего плохого или подозрительного.

Тем временем он начинал действовать всё более активно. Со всем желанием, которое только могло у него остаться к своему мучителю, юноша смотрел прямо в тёмные глаза, похотливо облизываясь и поглаживая ладонью возбуждение мужчины сквозь ткань штанов. Ещё немного поерзав, Никита спустился ниже к паху. Коснулся губами торса, а затем и языком обводя очертания кубиков пресса. Попытавшись приспустить резинку штанов зубами, ничего не вышло, это было довольно трудно и таким образом снять их. Не став мучатся напрасно, Никита пальцами приспустил штаны мужчины, освобождая уже возбуждённый член.

И вот спустя некоторое время юноша приступил к своему делу. Сначала неуверенно касаясь языком головки, а пальцами ствола, Никита пытался сделать всё, что в его силах. У него не было большого опыта, и, пользуясь этим, Рик иногда через силу заставлял делать минет. Сейчас юноша был ему немного благодарен. Совсем чуть-чуть.

Обхватив губами головку он медленно посасывал её; пальцами коснулся мошонки, легонько поглаживая. Мельком бросив взгляд на мучителя, чтобы оценить правильность своих действий, Никита остался доволен. Рик лежал и не двигался, немного прикрыв глаза и смотря в ответ на любимого. Юноша поднял голову и как можно пошлее облизнулся и вернулся к своему занятию.

Нежно поглаживая ствол и оставляя лёгкие поцелуи по всей длине, он то спускался к основанию, то вновь поднимался вверх, перемежая касание губ с лёгкими касаниями зубов. Вновь облизнув влажным и скользким язычком всю длину возбуждения мужчины, губы вновь плотно обхватили головку. Рик непроизвольно согнул ноги и пошире расставил в стороны, чтобы дать больше пространства любимого, который сейчас робко, но всё-таки с какой-то уверенностью ласкал его. На секунду оторвавшийся Никита снял мешающую одежду с мучителя и вновь вернулся к своему занятию не забывая кидать в его стороны страстные взгляды и пошло улыбаться и облизывать губы.

Круговыми движениями облизав головку, язык лизнул её. Вобрав неглубоко в рот член мужчины, юноша снова немного пососал её и начал опускаться ниже. Рик дёрнулся и издал тихий звук похожий на стон. Его рука потянулась к голове любимого, чтобы немного направить, но Никита перехватил её. С уголков рта медленно стекала слюна.

 — Прошу, дай мне самому это сделать, — тихо прошептал он, снизу смотря на мужчину. Тот несмело кивнул и опустил руку.

И юноша продолжил своё занятие. Сам того не особо замечая такая ласка другому человеку начинала его немного возбуждать. Возможно, это было даже похоже на какую-то игру, нестерпимо хотелось видеть реакцию мучителя, когда тот кончит. Его бёдра непроизвольно поднимались резко вверх, будто в судорогах, когда Никита вбирал плоть в свой рот. Ещё несколько движений рукой и языком, а так же парочка дерзких взглядов и Рик не смог больше держаться. Мышцы напряглись и мужчина кончил.

Юноша удовлетворённо довёл мужчину до грани. Коснувшись ладонью выплеснувшегося семени, он поднёс её к губам и напоказ, специально снова провоцируя, лизнул её, пристально смотря на Рика. Затем медленно подполз на четвереньках к нему и страстно поцеловал в губы, явно намекая на какие-то дальнейшие действия.

Мужчина был немного ошарашен таким поведением, но, несмотря на это в груди было только неподдельное счастье и радость от такого сближения, хоть и недолгого. Его рука медленно скользнула к резинке штанов, которые юноша не успел снять, и огладила полувозбуждённый пенис любимого.

Холодный ветер завывал за окном.

Сегодняшняя ночь явно была особенной.