Онлайн чтение книги Стокгольмский синдром Stockholm syndrome
VI

Сквозь вязкую дрёму, которая не хотела отпускать сознание, Никита медленно просыпался. Чужие руки блуждали по телу, очерчивая выделяющиеся сквозь кожу рёбра, мимолётом затрагивая соски и спускаясь ниже, нигде не задерживаясь надолго. Тёплая ладонь оглаживала поясницу, вновь перебиралась на живот и поднималась вверх до шеи, тонкими пальцами касаясь скул, очерчивая линию губ и медленно проникая полураскрытый рот, касаясь влажного языка. Лёгкий поцелуй в левое плечо, где всё так же виднелись следы от зубов в виде небольшого полукруга, словно стараясь не разрушить утреннюю тишину и негу. Где-то за окном начинали петь птицы и просыпаться прочие насекомые, а полоска утреннего света еле заскакивала в комнату сквозь небольшую щёлочку в импровизированных занавесках.

Пальцы во рту лениво хозяйничали, чуть сжимая язык и, отпуская, будто бы не желая разбудить ношу. Но вскоре они исчезли, перемещаясь к анусу, коснувшись смоченными пальцами пока ещё не сжатого колечка мышц. Никита осознал реальность резко, непроизвольно. В голове быстро промчалась только одна мысль, сменившаяся вновь накатившим сонным забытьем. Тело и разум снова и снова отключались, будто затягиваемые в вязкое, но такое мягкое и уютное с примесью паники, болото. Но проснуться полностью и попросить остановиться не удавалось. Медленно тонкие пальцы растягивали податливое тело, проникая глубже и заполняя собой. С губ юноши сорвался лишь приглушённый стон. Ещё слабые после сна руки попытались оттолкнуть мужчину, но тот всё же был сильнее. Мучитель даже не попытался убрать рук своего любимого. Привстав на руках и наклонившись над расслабленным телом, Рик только снова поцеловал в плечо, покрытое узорными шрамами, и медленно вошёл в любимого, застывая на месте и почти не двигаясь, давая время немного свыкнуться.

— Не надо, — тихо простонал Никита, всё ещё делая слабые попытки к сопротивлению, пытаясь отползти или перевернуться.

 — Я аккуратно, мой хороший. Мой любимый. Мой. Ты только мой. Никому не отдам. Никогда, — сбивчиво шептал Рик. Прижимая тонкие запястья к мягкой кровати, и нежно целуя мягкие губы, он начал медленно двигаться, отчего ладони юноши вцепились в простыню. Никита молча лежал, всё ещё медленно выскакивая из полудрёмы, но осознавая, что происходит. Зубы, прикусившие край подушки помогали не издавать вздохов и стонов, оставив возможность только громко дышать. И эти действия не особо нравились Рику, который сейчас только и хотел, что срывать стоны с любимых губ.

Резко остановившись, мучитель вышел из теперь уже напряженного тела, вызывая у Никиты недоумение. Неужели внял мольбам и остановился? Нет, такого просто не может быть. Скорее всего, наоборот, снова хочет мучить и доводить до слёз. Пленник зажмурился, ещё сильнее вцепляясь в простыню и подушку, чтобы перетерпеть возможные муки и унижения, думая только лишь о том, чтобы всё побыстрее закончилось.

Мучитель с садистским удовольствием смотрел на то, как в страхе дрожит юное и хрупкое тело. Зверь внутри так и шептал: подчинить и сломать, заставить молить о пощаде и видеть слёзы в наполненных ужасом глазах. Но трепещущие длинные ресницы и подрагивающее тело, только сильнее разжигали желание. Жадно пытаясь уловить движения сжатых рук или наткнуться на полные страха глаза, Рик, чуть отстранившись, в несколько движений перевернул несопротивляющееся тело на спину. Глаза юноши распахнулись и теперь с непониманием и безысходностью смотрели на мучителя, а тонкие руки упирались в широкую и твёрдую грудь, стараясь оттолкнуть.

— Не надо. Пожалуйста, не надо, — умолял Никита, сводя ноги вместе в призрачной попытке не пустить мужчину к своему телу.

 — Любимый мой, хороший, — Рик отвел в сторону небольшие ладони, держа за запястья и целуя каждый тонкий пальчик. — Не обижу. Всё хорошо. Только расслабься, — заводя любимые руки над головой, мучитель склонялся всё ниже, аккуратно касаясь нежных губ, недовольных складочек на лбу, мягких щёк. — Никому не отдам. Мой. Только мой. Навсегда.

Разводя сведённые вместе ноги в стороны, Рик начал снова приводить в возбуждение юношеское тело, которое охотно поддавалось на ласки, стараясь успокоить нежностью царившей в душе. С утра не хотелось кричать или применять силу, а хотелось только ласки и медленного пробуждения ото сна, но испуганный взгляд Никиты всё больше пробуждал желание обладать, даже против воли, и никогда не дать уйти. Но игнорируя все эти тёмные желания, мучитель всё так же терпеливо успокаивал и распалял тело под собой. И на удивление, столь тяжёлый труд оправдался раньше, чем Рик мог быть поглощён эмоциями. Любимый начинал охотно отзываться на ласку, невольно расставляя ноги в стороны ещё больше.

Выгибаясь в сильных и умелых руках, Никита не знал куда деваться. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало, в мыслях творилась полная неразбериха, а глаза как будто ослепли и комната вокруг кружилась. Тело требовало всё больше ласк и разрядки, а руки невозможно было опустить вниз, держа их всё в том же положении, как и оставил Рик.

Не торопясь, мучитель медленно вошёл в уже расслабленное и растянутое тело, которое требовало ещё больше ласк. Больше не желая тянуть и набирая темп, выбивая из Никиты прерывистые вздохи и в такт скользя рукой по небольшому члену любимого, Рик словно немного обезумел. Ему нравилось держать всё под контролем, нравилось приносить ласку и заставлять молить о большем и, чертовски нравился его любимый мальчик, который словно был создан именно для него. Никита поддавался навстречу, желая как можно быстрее получить желанную разрядку.

 — Нееет. Не надо. Ааах… — протяжно стонал юноша, пальцами впиваясь в подушку.

 — Люблю тебя. Мой. Только мой. Никому, — вторил в ответ Рик, всё сильнее наращивая темп.

Никита первым достиг разрядки, выгибаясь телом в судорогах экстаза, издавая прерывистые стоны и иногда крики. Мучитель вышел из сжавшегося тела, доводя себя рукой и не сводя глаз с лица юноши. Закрытые глаза, приоткрытые в немом стоне губы и румянец на щеках, делали Никиту ещё более соблазнительным и желанным, отчего тело моментально отреагировало на такие мысли, выплеснув семя на плоский живот любимого.

Впившись в манящие, немного припухшие от частых и многочисленных поцелуев губы, мучитель проникал языком в податливый рот. Пленник не сопротивлялся, но и не проявлял инициативу, вновь провалившись в полудрёму и находясь на грани сна. Такое состояние утром для юноши уже стало привычным за всё время пребывания здесь. Он подозревал, что его мучитель что-то мог подкладывать в еду для беспробудного ночного сна, но поймать с поличным пока что не смог. И именно это немного пугало, ведь ночь — самое лучшее время для побега.

— Люблю. Мой, — шептал Рик, последний раз целуя в тонкую шею и вставая с кровати. — Сегодня кое-кто приедет к нам, так что посиди немного в комнате сегодня. Естественно сможешь походить без этих надоевших тебе цепочек. Хочешь этого? — Рик подошёл к стулу, где висела одежда, и начал одеваться и приводить себя в порядок.

 — Что? — тихо прошёптал Никита, не веря услышанному. «Он предлагает посидеть ему в комнате? Одному? Без всех этих штуковин? Да быть не может! Он видимо издевается?!»

 — Тебе не послышалось, любимый. Сегодня можешь посидеть в комнате без каких-либо фиксирующих твои прекрасные ножки приспособлений. Ну, или выйдешь на улицу и будешь работать там. К тому же дел там полно и тебе будет, чем заняться.

 — Я согласен посидеть. Но только при каких условиях? С вибратором в заднице? Или мне отдраить всю комнату, чтобы сияла в каком-нибудь извращённом костюме? Или ещё какое-нибудь садистское условие? Ну же, скажи, как ты ещё собираешься мучить и унижать меня? А может мне начать прислуживать тебе и твоёму гостю как личный раб или наложник?

 — Неужели ты такого плохого обо мне мнения, любимый? — в одних брюках Рик присел на край кровати и начал перебирать мягкие прядки волос. — Можешь просто посидеть в комнате, если хочешь. И заниматься чем тебе угодно. Но с условиями ты угадал. Но не настолько жестокими условиями, как ты предполагаешь. Просто не подслушивай разговор и всё. Послушай музыку, к примеру, почитай книгу. Если спокойно посидишь, я может, выполню ещё одно твоё желание, но в пределах разумного.

 — А что будет со мной, если я не послушаюсь? Накажешь? — спрашивал Никита с вызовом в голосе.

 — Да, мне придётся тебя наказать. Но ты ведь будешь послушным, Никитушка? Я хочу доверять тебе, так что не разочаровывай меня, хорошо? — Рик наклонился, поцеловал юношу в лоб и встал.

 — Я могу хотя бы позавтракать и умыться? Не хочу сидеть голодным. Или собираешься голодом меня морить? — Никита привстал на локтях, смотря на одевающегося мучителя.

 — Ты успеешь позавтракать, умыться и прочее до приезда гостя, так что не волнуйся. К тому же морить тебя голодом… — Рик обернулся и мимолетом посмотрел на худое тело, на котором чётко выделились рёбра и ключицы. — Ты и так довольно худой. Надо тебя откармливать, а не голодом морить, — застегнув последнюю пуговицу на черной рубашке, мужчина взял ключи и отпер двери. — Вставай, одевайся и завтракать.

…

Несколько часов после пробуждения были спокойны. Никита, как и во все прошлые дни, одевался, выходил на улицу чтобы умыться и привести себя в порядок, возвращался в дом и завтракал. Было необычно чувствовать свободу в шагах и не пытаться всё время думать о том, как бы не упасть. Но даже с такой поблажкой в виде отсутствия цепи, кое-что мешало совершить побег. Рик пристально наблюдал за каждым движением своего любимого, не спуская глаз. Никита это, конечно же, замечал, и именно поэтому старался делать всё так, как ему сказали, чтобы усыпить бдительность и втереться в доверие. Потихоньку это получалось, и контроль немого ослаблялся, предоставляя чуть больше действий и свободы.

В доме как всегда ждал Рик, готовя у плиты завтрак. Юноша вообще допускался к готовке только днём и иногда вечером, но утром мужчина не разрешал приближаться и готовить общий завтрак. Только вот почему так, Никита до сих пор не понял, но на удивление, жестокий мучитель готовил довольно хорошо и очень вкусно.

Гость приехал через несколько часов после завтрака. Юноша без слов понявший, что нужно быстро ретироваться из общей комнаты в спальню, был одарён мимолётным поцелуем и напоминанием о возможном наказании. Заперев тяжёлую дверь в комнату на ключ, Рик вышел из дома встретить долгожданного человека. Во дворе стоял большой чёрный джип с открытым багажником. И где-то за машиной суетился и сам гость, шурша пакетами.

 — Приехал наконец-таки! — сказал Рик, заходя за машину и видя мужчину в джинсах и простой футболке, — И как всегда сразу что-то доставать. Нет бы, сначала зайти и поздороваться. Ты неисправим, Влад.

Названый Владом оторвался от дела, пожал руку мужчине и немного приобнял.

 — Не стал ещё тут маньяком, в такой-то глуши? Зная твой характер, я начинаю опасаться. Как там теперь тебя зовут?

 — Я не маньяк. Просто немного не уравновешен психологически, ты же знаешь и всё равно не перестаешь прикалываться над этим. Как дорога? Долго добирался сюда? Тут действительно глушь. У меня даже бензин закончился, пока мотался туда-сюда. Кстати, ты его привёз?

 — Я привёз всё, что ты просил, кроме твоих извращенных игрушек. Ты вообще мой вопрос слышал? Как тебя звать теперь? — разделив пакеты на две части, собеседники взяли их и понесли в дом.

 — Зови меня тут Риком. От имени Рикардо. Что в этих пакетах? Ты решил мне вместо еды привезти кирпичи на ещё один сарайчик?

 — Ты не исправим. Всё такой же хиляк, как и прежде. Нет бы, спортом начать заниматься, тело подтянуть, массу нарастить. О тебе мама спрашивала, кстати. Писал хотя бы на почту время от времени. Она сидит дома и волнуется, что её сыночек уехал во Францию, где и так не всё спокойно, да ещё и не пишет ничего. Знала бы она, что ты всё ещё в России в каком-то богом забытом домике в глуши, убила бы обоих.

 — А что там отец? Тоже волнуется? Или как всегда в делах? — зайдя на кухню, все пакеты поставили на стол. Рик включил ноутбук, на котором транслировалось изображение Никиты, сидящего на кровати и слушающего музыку, изредка перелистывающего страницы какого-то журнала. Влад мельком заглянул в экран, смотря на юношу.

 — И где же у тебя ещё стоят камеры?

 — Везде, где только можно и нельзя. Кроме туалета. В остальном они висят и за пределами дома на некотором расстоянии. Так что уйти отсюда незамеченным почти невозможно.

 — Ты же понимаешь, что если хоть кто-нибудь узнает, что ты насильно удерживаешь несовершеннолетнего парня в глуши, причём в качестве игрушки для извращений, то тебя могут и посадить? Я не в счёт. К тому же у него отец работает детективом или ментом, не помню. Не боишься, что он может взяться за поиски сына?

 — Я этот вопрос уже более-менее решил, так что осталось только приручить прекрасную птицу, чтобы она сама захотела вернуться в клетку. А если нет, то вряд ли эта птица сможет летать, — Рик со злостью и решительностью посмотрел в экран, думая лишь о том, что всё должно получиться, иначе пленник вряд ли когда-нибудь снова сможет стать мнимо свободным.

 — Рик, спокойно. Сейчас он тут и не собирается сбегать. Хотя я в этом и сомневаюсь. По крайней мере, мысли мы читать не умеем, но твои камеры видят всё. Он не убежит далеко, — Влад положил руку на плечо, пытаясь привести брата в чувства. Через некоторое время взгляд темно-зелёных глаз стал более спокойным и осмысленным. — Не боишься, что он может нас подслушивать? Или ты ему настолько доверяешь?

 — Спальня — самая шумоизолированная комната во всем доме. Через дверь проходит только остаток звука, так что там почти ничего не слышно. К тому же он в наушниках, и даже если в них не играет музыка, Никитушка ничего не услышит. Да и журнал листает с нормальной для него скоростью. Чтобы хоть что-нибудь различить ему нужно или снять наушники и перестать перелистывать страницы, либо подойти к двери. Пока что он ничего подозрительно не делает, — Рик медленно раскладывал продукты по холодильнику, косо смотря на несколько упаковок с яйцами.

 — Похоже, ты как всегда всё продумал до мельчайших подробностей. Признайся, сколько ты за ним следил до того как затащил сюда? Полгода? Или чуть больше?

 — Восемь месяцев и двадцать восемь дней, — со всей серьёзностью признался Рик, невольно вспоминая те дни, — Какого чёрта ты купил так много яиц? Вот сам теперь их бери и жри. Как это вообще можно употреблять в еду? Особенно в таких количествах? Фу.

 — Может ты и не ешь, но Никите твоему нужно побольше питательных веществ. Он выглядит как скелет или мумия. Одни кожа да кости. Ты его решил заморить голодом, пока он не влюбится в тебя? Думаю, он раньше свалится от истощения. Куда овощи девать?

 — Нижний ящик справа от раковины. Я кормлю его. Утром, днём и вечером. Он даже может готовить то, что ему хочется, но всё равно слишком худой.

 — А что он готовит-то?

 — Супы, картошку и прочее. Правда мяса почти не употребляет. Он вообще чуть-чуть ест, — закрыв полный еды холодильник, Рик налил воду в чайник и поставил на плиту.

 — Так заставь его есть. Или внезапно чувство вины обострилось? Чего-то поздно у тебя оно проявляется. Может ещё и отпустишь на все четыре стороны и забудешь о нём? Будете жить себе каждый по своему. Он забудет про тебя и вернётся к своей жизни, а ты наконец-таки начнёшь включаться в работу. Зря, что ли проучился в экономическом? Отцу как раз нужна помощь. Да и мне твои консультации не помешают.

В мгновение Рик преодолел небольшое расстояние разделяющего его и брата. Тонкие пальцы крепко впились в чужое горло, намереваясь придушить. В глазах снова появилась безудержная ненависть и злость, которая требовала заглушить или убить того, кто смог при нём предположить подобный исход событий. Под ладонями мерно стучал пульс сонной артерии, но Влад даже не сдвинулся с места. Он только слабо поморщился и в ответ одной рукой схватил за горло брата.

 — Рик, успокойся. Твоя шея намного тоньше, чем моя, и я придушу тебя быстрее. Так что убери свои пальцы. У меня сейчас нет никакого желания приводить тебя в чувство. Ты же не хочешь выглядеть слабаком для своего «любимого» пленника? — Влад покосился в сторону экрана на ноутбуке. — Который кстати уже успел за это время снять наушники, отложить в сторону журнал и теперь стоит у двери. Как думаешь, как много он уже успел услышать?

Одновременно руки обоих братьев разжались, отпуская друг друга. Шумно вдыхая воздух, Рик внимательно посмотрел на экран. Никита действительно стоял возле двери, а потом что-то заметив быстро сел на кровать и надел наушники. Журнал до этого лежавший на кровати упал на пол, Никита потянулся за ним, сам чуть не упав, взял в руки и сел почти так же как и сидел до этого. Было видно, что юноша глубоко дышал от страха, пытаясь взять себя в руки и успокоиться.

 — Что, за то время пока меня не было успел отточить мастерство быстрого введения меня в бешенство. У тебя это получилось. Ты бы знал, как я тебя порой терпеть не могу, не смотря на наше родство. — Закрыв движением руки крышку ноутбука, Рик пошёл в сторону спальни. Отпер двери ключом и прошёл вовнутрь, оставив ухмыляющегося Влада на кухне.

Никита сидел на кровати и дрожащими руками держал журнал. Страх всё никак не мог его оставить. Они заметили, что он подслушивал, но как? Он вел себя довольно тихо и бесшумно, даже пол или кровать ни разу не скрипнула. В голове образовался вакуум, а пульс, словно стук огромных барабанов, отдавался в ушах, доводя до состояния близкого к обмороку. Когда несколько раз повернулся ключ в замке, юноша был готов бежать хоть куда-нибудь, только бы не испытывать на себе очередное наказание. Вот как он мог так ошибиться? Наверно теперь Рик даже не подумает о том, чтобы доверять ему и менее пристально следить за каждым шагом. Вот дурак. Если бы не чертово любопытство, он бы просто досидел в комнате оставшееся время, а потом спокойно вышел и Рик бы его похвалил.

К тому моменту, когда мучитель зашёл в комнату, Никита уже успел несколько раз попрощаться с шансом на побег и на всякий случай жизнью. Мало ли мужчине какая идея придёт, чтобы его наказать. Как было понятно из обрывчатых фраз, его мучитель не самый адекватный. Дверь начала открываться и юноша посильнее вжался в спинку кровати. Только бы проснесло. Только бы пронесло!

— Никитушка, любимый, ты помнишь, о чём я говорил тебе утром? — начал Рик без лишних предисловий. Зажавшийся юноша сделал вид, будто погружен в чтение или в музыку и просто не слышит чужих слов, хотя судорожный вздох всё же прозвучал в комнате. — Значит, не слышишь, да? Ну что ж, пусть будет по-твоему.

Мужчина прошёл к тёмному комоду и отпер его. Чтобы не выдать себя, Никита всё так же смотрел в одну точку, хотя в глазах время от времени как будто темнело. Тихо звеня и шурша, Рик достал всё необходимое и снова закрыл комод на ключ, оставляя только нужное. Медленно походя к любимому, он неожиданно резко взялся за хрупкие лодыжки и потянул на себя, заставляя Никиту распластаться на кровати. Журнал улетел в сторону, а серые глаза распахнулись в ужасе. Не давая времени опомниться, Рик быстро поднял руки юноши вверх, пристёгивая наручниками к изголовью.

 — Рик, я не подслушивал. Честно! Я ничего не слышал. Пожалуйста! — кричал Никита, стараясь вырваться и не давая мучителю развести ноги в стороны.

Внезапно по комнате пронёсся громкий хлопок. Щека горела, а в голове пустота и непонимание вперемешку со страхом. Дышать стало почти нечем, и в этот момент юноша начал понимать, как чувствует себя рыба, выброшенная на берег. Изо рта вырывались лишь хрипы, а глаза увлажнились.

 — Зат-кнись, — прошептал Рик на ухо, — сейчас же не закроешь свой ротик, и я за себя не ручаюсь. Ясно? — Никита лишь слабо кивнул в ответ, когда до него всё же дошёл смысл сказанных слов.

Рука с горла исчезла, заставляя задыхаться и жадно глотать воздух, громко звеня цепью о металлический прут. Ноги широко развели в стороны и зафиксировали на определённом расстоянии. Ещё одна фиксация прошла под коленями, которые теперь никак нельзя было свести вместе. Чужая рука приспустила трусы, а холодные пальцы проникли в разработанный анус, добавляя немного смазки. Вовнутрь начали медленно проталкивать что-то круглое и небольшое. Никита всё ещё пытался вырваться, но непонятные маленькие штучки, явно соединенные проводом или ещё чем-то, проталкивались дальше, и их становилось больше. Связанный юноша успел насчитать около семи. Вернув нижнее бельё на место, на бедре закрепили резинку на липучке и просунули непонятную пластмассовую штуку. Рик тронул закрепленный на бедре пульт, и тихая вибрация раздалась в теле Никиты.

 — Что… Что это? Вытащи! Вытащи это из меня! Я правда не подслушивал! Прошу, Рик! — юноша всем телом извивался, стараясь избавиться от посторонних предметов в своем теле. Разведённые ноги никак не могли свестись вместе, в анусе было много небольших вибрирующих штучек, которые касались друг друга и доставали простату, доставляя невыносимые ощущения. Рик насильно заставил лежать Никиту посередине кровати, не давая двинуться.

 — Любимый, не зли меня.

 — Вытащи их. Что угодно, только прекрати это! — сквозь слёзы кричал юноша.

— Ну, уж нет, любимый. Я предупреждал тебя, чтобы ты не подслушивал, а ты как всегда сделал всё наоборот. И я предупреждал тебя о наказании. И если ты будешь хорошим мальчиком и не выронишь ни одной этой вибрирующей штучки из своей аппетитной задницы, то я буду милосерден и поверю любому твоему оправданию. Даже постараюсь забыть, что ты подслушивал и всё так же выполню одно твоё желание, как будто бы и не было твоей провинности, — Рик взял кляп, насильно вставил в ротик плачущего юноши и крепко закрепил на затылке. — А если же хоть что-то выпадет, то я оттрахаю тебя вместе с этими милыми маленькими вибраторами. Думаю, тебе не очень хочется такого развития событий, верно, любимый? — Никита в ответ только кивнул, сильнее плача. — Вот и хорошо.

Надев наушники, в которых играла музыка и поглубже протолкнув игрушку внутри и получив лишь жалостный стон, Рик вышел, заперев за собой дверь, оставив Никиту наедине с собой. Юноша сквозь слёзы посмотрел на потолок, нечаянно наткнувшись взглядом на черную камеру. «Идиот, настоящий идиот. Тут же камеры стоят. Как можно было об этом забыть? А ведь пытался ещё доказать что не подслушивал. Какой же я дурак» — корил себя Никита, рыдая.

Вернувшись на кухню, Рик увидел, как Влад спокойно сидит за столом и пьёт чай, смотря в одну точку на стене. Сделав несколько шоркающих шагов и заварив себе чай, мужчина присоединился к брату.

 — Ну и как? Научил уму разуму? «Ах, нет, Рик, пожалуйста, не надо!» — передразнил гость. — Ты его хоть там не убил? А то как-то резко тихо стало.

 — Он в полном порядке, так что можешь не волноваться.

 — Ты поаккуратней будь, он ведь такой худой, как палочка, сломаешь и не заметишь. И со своими эмоциями тоже. Прибьёшь и не заметишь, как своего одноклассника когда-то в десятом классе. Еле оттащили от него. Его потом сколько раз зашивали, чуть ли не весь был в гипсе, живого места не оставил. Так что будь посдержанней, мне симпатизирует этот паренёк. Не то, что твой первый придурошный, до сих пор собачкой ходит к твоей старой квартире, отвадить никак не можем.

 — Обязательно было напоминать об этих вещах сейчас? В этот раз ты виноват что ему досталось, — сказал Рик, зло взглянув исподлобья.

 — Как-нибудь извинюсь перед ним за такую небольшую подставу. Я так соскучился по тебе, что просто не могу отказать себе в удовольствии побесить тебя. Вот честно.

 — Ты останешься на обед или нет? — допив чай, Рик встал из-за стола и поставил кружку в раковину, проигнорировав слова брата.

 — Нет, я только продукты завезти и тебя побесить приехал. Но видимо ещё и помучил паренька. Так что я уеду раньше. Свари борщ с мясом хотя бы. Как мама любит готовить. И чтобы мяса с жирком много, а самого борща мало. Ммм… Вкуснотища.

 — Вот сам и готовь, ты же её допытывал с рецептами, а не я. Видите ли, на квартиру он хотел съехать и не зависеть от семьи. Взрослый парень, — произнёс мужчина с явным сарказмом в голосе. — Готовить собираешься или нет? Смотри опять бедненький МОЙ пленник останется без сытной еды.

 — Ну, хорошо, давай, начинай чистить овощи, а я займусь мясом.

…

Когда готовка была почти что закончена, Рик проводил брата до машины, попросил успокоить родителей, и пожелал нормально выехать из глуши и не заблудиться. Влад не упустил возможности ещё немного позлить мужчину, получив от того в ответ ещё несколько «напутствий на дорогу».

Вернувшись в дом, Рик засёк время готовки обеда и направился в спальню, где его уже ждал вымотанный Никита. Зайдя внутрь, мужчина удивился тишине, которая стояла в комнате. Юноша красными от слёз глазами смотрел на мучителя, взглядом умоляя прекратить пытку.

 — Прости меня, мой любимый, мой хороший. Сейчас, — мучитель снял наушники и расстегнул кляп, отложив их в сторону, скопившаяся во рту слюна потекла из уголка рта на кровать. Взяв из тумбочки стоявшей рядом салфетки, Рик аккуратно вытер лицо любимого.

 — Вытащи их, прошу. Я больше не выдержу, — тихо шептал Никита почти что не двигаясь и прикрывая влажные глаза.

 — Конечно, сейчас любимый. Мой, только мой, — выключив вибрацию, Рик убрал с бедра удерживающую резинку, расстегнул ремни, фиксирующие ноги и снял мокрые от обилия спермы трусы. — Никитушка, ты любишь меня? — потянув за тоненький проводок, из сжатого колечка мышц вышел небольшой кругленький вибратор. — Ну же, скажи мне, — мучитель вытащил ещё одну, заставив юношу судорожно свести ноги вместе. — Произнеси: «Я люблю тебя». Это ведь так легко. Давай. — Оставив в анусе только один шарик, Рик включил вибрацию на всю, отчего Никита вздрогнул всем телом.

 — Люблю, я люблю вас! Пожалуйста, прошу! Вытащите! — пленник кричал и извивался, только бы ужасная пытка закончилась. Он готов был произнести всё, лишь бы не чувствовать больше неприятных вибрирующих ощущений.

 — Молодец, любимый, — полностью вытащив игрушку из тела, Рик всё так же отложил её в сторону. Расстегнув наручники и освободив запястья, Рик втёр в оставшиеся ссадины заживляющий крем, и аккуратно положил руки на кровать. Вытерев влажной салфеткой следы от спермы и лубриканта, мучитель аккуратно накрыл худое и дрожащее тело одеялом.- Хороший мой, любимый. Только мой. Никому не отдам.