Онлайн чтение книги Неисполненные обещания Broken promises
Глава 6

Прошлое

— Как же я рад тебя видеть!

— Да ладно.

— Нет, серьезно. Ты не приезжал в столицу десять лет. Десять лет! Это же уму непостижимо! — Джонас Шварц, подперев подбородок кулаком, с удовольствием разглядывал Крейна.

Крейну тоже было очень приятно находиться в компании старого друга. Они слишком редко пересекались за это время, пока Браун жил в другой стране, поэтому такие встречи всегда ценились.

Джонас немного располнел от сидячей работы, кудри слегка облетели, но веселый нрав и жизненный позитивный настрой не потерял. За это время из аспиранта превратился в профессора истории и был счастливо женат на своей работе.

— Герой войны с Тролдэш, выпускник с красным дипломом строительного факультета первого совместного университета гражданской авиации, первооткрыватель древнего кургана верховных троллей. Да у меня просто слов нет, чтобы перечислить все твои достижения за последние годы, — поддакнул Диплексий.

Они втроем сидели в лучшем ресторане Тилиаса за закрытым столиком почти возле сцены, на которой вот-вот должно начаться выступление. Вечер пятницы обещал еще множество приятных мероприятий.

Кузен Джонаса сидел по правую руку от Крейна, не переставая нахваливая и напевая дифирамбы:

— Ты не против, что я так панибратски с тобой?

Диплексий наоборот, выглядел слегка помято, казалось высох весь: скулы заострились, нос вытянулся, придавая симпатичному ранее мужчине более хищный вид.

— Не проблема, — отмахнулся Браун, посылая Джонасу несколько озадаченные взгляды. — И не перехваливайте меня. Все было не совсем так.

— А как? — подливая в их рюмки, поинтересовался Диплексий.

— Герой войны — это слишком громко сказано. Просто я оказался в нужном месте в нужное время.

Вот меньше всего Крейну хотелось рассказывать подробности кузену Джонаса! Своими личными воспоминаниями о войне, о многочисленных боях он уже поделился со своим другом, а некоторые его «подвиги» широко освещались в прессе.

— Это не меняет того, что ты практически в одиночку отбил атаку лучшей эскадрильи Тролдэша, — кивал Диплексий. — Чудом посадил уже загоревшийся самолет, из которого тебя вытащили в последний момент. Да и в последующих сражениях ты показал себя более чем самоотверженно.

— Просто повезло, — равнодушно пожал плечами Крейн. —  И, кстати, Джонас, я, как и ты, бросаю военную службу и перехожу в гражданскую авиацию.

— Отлично, — обрадовался его друг. — Могу я надеяться и воспользоваться твоими связями, чтобы опять пилотировать настоящий самолет?

— Надейся, что уж, — расхохотался Крейн и опять обратился к Диплексию. — Война уже давно закончилась и все заслуги позабыты. Вот учеба — это да. Это подвиг.

Браун и Джонас понимающе улыбнулись, а Диплексий уточнил:

— А что может быть сложного в учебе?

— Если бы не помощь Джонаса — я бы не вытянул.

— Моих заслуг там мало. Учился-то ты сам. Хотя я бы посмотрел в глаза тому, кто придумал этот эксперимент по совместному обучению еще вчерашних противников Тролдэша и Тилса, — кивнул его друг.

Крейн закинул кусочек закуски в рот и продолжил:

— Этот проект оказался… очень смелым и самоуверенным, но сработал. Хотя поначалу учиться было тяжело.

На самом деле тут Крейн тоже не все договаривал. Было не просто тяжело. Было невозможно, и морально, и психологически. Еще вчерашние враги, сегодня должны делить одну парту, одну методичку, которых катастрофически не хватало, один стол в столовой, одну комнату в общаге. Эти шепотки за спиной, предвзятое отношение, как преподов так и студентов. Но в глаза пакостить побаивались — все-таки пятеро тилсовских студентов — бывшие военные, и решали бы они свои проблемы тоже по-военному.

— Прибедняется, — хитро прищурился Джонас Шварц. — Я, когда в командировку в их универ по обмену опытом приезжал, только отчасти помог с историей, естествознанием и высшей математикой. Со всем остальным он самостоятельно справился.

— А про новое открытие! Расскажи, как вы наткнулись на древний курган верховных троллей?

— Случайность. Для всех учебных заведений обычная практика отправлять студентов в неисследованные края для изучения местности и топографической съемки, — объяснил Крейн. — И я попал в такую же командировку. То, что мы наткнулись на историческое место — неожиданность для всех.

— Да-да, — перебил его Диплексий, — это все очень интересно. Обязательно расскажешь потом во всех подробностях, а сейчас мне нужно отойти — знакомого увидел.

Кузен Джонаса подскочил и убежал, кому-то приветливо помахивая рукой. Оставшись вдвоем за столом, Крейн хмуро уставился на друга.

— Ну, спрашивай уже. Я же вижу, что тебе не терпится, — криво усмехнулся Шварц.

— Что он здесь делает? — кивнул на ушедшего Браун. — Вернее не так. То, что делает твой кузен в этом пафосном месте, мне как раз понятно. Мне не понятно, что мы делаем в его компании. Если я правильно помню, именно Диплексий обеспечил твою семью нешуточными проблемами, от которых герр Шварц за все это время так и не отмылся.

— Ты прав. Очень многое говорило о том, что только с подачи Диплексия на отца завели дело, но он сумел оправдаться.

— Ладно. Это ваши внутрисемейные дела и если вы его простили, то и мне не пристало относиться к нему предвзято. Но что я делаю сейчас в этом ресторане в его компании? С тобой вдвоем мы могли бы и в более скромном месте посидеть и мне не пришлось бы наряжаться в новый костюм.

— Вот только не прибедняйся! — Джонас опять налил им выпивку в рюмки. — Ты вообще не изменился за это время, как был аппетитным пирожком, так и остался. Годы тебя вообще не берут? Да и новый костюм выгулять можно. Так что отсидеться в скромных местах не получится, а как ты, наверное, догадываешься — мой кузен немного сноб.

— Немного? — скривился Браун, тоже поднимая рюмку.

— Хорошо. Не немного. Ты, Крейн, сейчас звезда, украшение любой вечеринки и клуба. Из простого солдата превратился в мировую известность.

— Ты ведь сейчас шутишь, да?

— Юмор — моя сильная сторона?

— То есть ты абсолютно серьезен?

— Да!

— Похоже, пора возвращаться в Тролдэш. Мне все равно еще десять лет отрабатывать на их территории. А то я порядком подзабыл все порядки в Тилиасе.

Друзья расхохотались и одновременно выпили.

— Какие планы у тебя-то? — закусывая, спросил Крейн.

— О, планов громадье, — невесело отозвался Джонас. — Но на все требуется много-много денег или много-много времени.

— И что затеял?

Джонас Шварц отложил столовый прибор и очень серьезно посмотрел на друга:

— Как ты, наверное, заметил, в стране уже полным ходом идут политические и экономические изменения. Хотя бы взять войну с Тролдэш. Официально мы выиграли, Тролдэш капитулировал, но мы не клеймили всю страну полутроллей илотами. Ввели много дополнительных налогов, навязали свои порядки, но они свободные граждане, им не нужно покидать свои родные места и дома. Так что и в Тилсе теперь хорошие предпосылки, чтобы илотам дали больше свободы, чем сейчас. В правительстве уже давно задумываются над изменением в законе об илотах, но немногие решаются открыто выступить. А деньги, как ты понимаешь, очень хороший катализатор в любых вопросах. Но так как их в нужном количестве нет, то придется продолжить действовать по стандартной схеме: убеждения, исследования, заседания и разговоры-разговоры-разговоры.

— И много нужно денег? — нахмурился Крейн.

— Чтобы приняли закон о возможности илотам свободно заниматься другой деятельностью, а не как сейчас — только услуги в Банях и каторжная работа на рудниках и лесоповалах — нужно, чтобы на следующем заседании парламента проголосовало «за» более половины всех членов. Нам для этого необходимо еще двадцать голосов. Половина из них согласилась бы и так, если бы оказались в большинстве, но остальная десятка так просто свои позиции не сдает. Они это чуть ли не прямым текстом отцу заявили.

— Твой отец все еще борется с этими коррумпированными чинушами?

— Нужно же свою репутацию оправдывать, — невесело усмехнулся Джонас. — А я ему помогаю в меру своих сил и возможностей.

— Так о какой сумме идет речь?

Шварц достал ручку, вытянул бумажную салфетку и написал цифру. Выдернув салфетку и бросив беглый взгляд, Крейн скомкал ее и кинул в пепельницу:

— У них хорошие аппетиты.

— А ты думал. Диплексий, кстати, тоже из сомневающихся, но, по крайней мере, просит не деньгами.

— А чем?

— А ты догадайся.

— Ятяумоляю…

— Его желание засветиться с одной очень известной личностью в самом популярном клубе столицы.

— Это со мной, что ли? — не поверил Крейн.

— С тобой, — лениво подтвердил Джонас. — Так что прости, что я использую нашу с тобой дружбу в корыстных целях.

— Переживу как-нибудь.

В этот момент вернулся Диплексий, что-то на ходу уточняя у официанта:

— Сегодня точно будут торги.

— Что будет? — не понял Крейн.

— Ах, ну да. Тебя же долго в стране не было, — спохватился Диплексий и начал объяснять. — Лучшие илоты Бань теперь официально создали свой театр-варьете.

— Для этого есть другое название, — нахмурился Джонас. — Хотя танцуют они действительно очень… чувственно.

— Фу, кузен, — отмахнулся тот. — Ты ничего не понимаешь в искусстве.

— В таком — нет, ничего. И точно бы не согласился прийти сюда в день, когда торги будут.

— Так вот, — не слушая его, продолжил Диплексий. — Тут они демонстрируют все свои умения и себя во всей красоте. А посмотреть там есть на что, уж поверь. И в конце представления они иногда устраивают аукцион. Лоты разные: поужинать в отдельном кабинете, приватный танец, свидание, совместная ночь. Причем сначала нужно выиграть лот, а только потом выбираешь илота.

Крейн прикрыл глаза и с силой потер лоб, стараясь скрыть брезгливость:

— Пресвятая Родительница!

Но Диплексий его не услышал, он уже подорвался, аплодируя в предвкушении концерта. Джонас рядом с ним тоже нехотя похлопал, поддерживая атмосферу.

В зале приглушили свет и ярко осветили сцену. Грянула музыка, занавес распахнулся и твердой походкой вышли два десятка илотов. Парни, девушки, полуэльфы, полунимфы. Даже где-то нашли изящных полутроллей и полуорков, а так же высоких для своей расы полугномов и полухоббитов. У всех блестящие маски, скрывающие верхнюю часть лица. Все одеты в одинаковое кружевное белье, вымазанные какой-то серебристой краской с одинаковыми прическами и на высоченных каблуках. Они задорно и синхронно отплясывали какой-то зажигательный танец, посылая энергию и страстные взгляды в зал.

У Крейна от вида всего этого великолепия резко помутнело в глазах, и тошнота подкатила к кадыку. Он очень редко пересекался с илотами последние десять лет. Хватило истории с Сиэлем, чтобы на всю оставшуюся жизнь больше не заглядывать в Бани. Помыться можно и в казарме, или в общаге, или на съемной квартире. Да хоть вообще не мыться, лишь бы вообще не заходить в Бани! Для других потребностей была парочка относительно постоянных партнеров, но ни с кем из них он не планировал серьезных отношений, как и они с ним, о чем договаривались заранее.

Высидев пару номеров, он все же не выдержал и, встав из-за стола, направился на выход, не оглядываясь и не замечая, как один из выступающих, чуть не свалился со сцены, заглядевшись на его спину.

Выскочив на свежий воздух, отошел на пару метров, чтобы своим видом, перекошенным от негодования, меньше привлекать внимание.

— Все в порядке? — спросил Джонас, вышедший следом.

— Нет, — честно признался Крейн. — Меня мутит от всего этого лицемерия. Не хочу быть участником цирка уродов. И я не имею в виду выступающих.

— Прости, если бы знал, что это так на тебя повлияет, то никогда не потащил сюда.

— Вся эта политика… эти долгоиграющие многоходовки… это не для меня, Джонас. Мой уровень «бери больше, кидай дальше». Подковерная возня мне претит. Не могу смотреть на это. Ведь там в зале сидят много грамотных, образованных граждан, которые видят этот откровенный геноцид и… и рукоплещут. А илоты? У них как не было выбора так и нет. Сдохни или прогнись. Пресмыкайся или утром не проснешься.

— Крейн, но ведь что-то меняется. Уже новое поколение выросло, готовое к переменам.

— Очень на это надеюсь, — выпрямляясь и откидываясь на стену, отозвался Крейн. — Я дам денег.

— Что? — не понял Джонас.

— Я дам тебе и твоему отцу денег, чтобы протолкнуть новый закон для илотов.

— Откуда у тебя такие средства? — опешил друг.

— Как-нибудь расскажу, — отмахнулся Браун, отвлекаясь на приближающийся автомобиль.

Из большой черной машины с надписью на боку «Пресса» вышли изящная девушка и низкорослый полугном с большим фотоаппаратом на шее.

— А вот сейчас у нас будут проблемы, — распахнул глаза и резко побледнел Шварц.

Он потянул Крейна назад в ресторан, а тот не мог оторвать взгляда от приехавших. Девушка поправила прическу, смотрясь в боковое зеркало и не переставая что-то говорила своему спутнику, провела руками по бедрам, стараясь разгладить и без того безукоризненно гладкий твид на юбке и наконец повернулась к входу. Что-то очень знакомое мелькнуло во всем ее облике.

— Постой, Джонас. Разве это не твоя знакомая? Как ее… Кассиопея? — тащась следом, поинтересовался Браун.

— Она самая. И Касс теперь одна из самых скандальных репортеров города, а значит и страны. То, что она может засечь члена парламента такого уровня как Диплексий в варьете илотов очень плохо скажется на его престиже. Да и нам с тобой лишний раз светиться резона не вижу. Забираем кузена и валим, — скомандовал Джонас. — Если Кассиопея здесь — значит сейчас со всех газет приедут.

Вернувшись обратно в зал, Крейн в очередной раз зажмурился от ослепительного освещения и яркости. На сцене в этот момент происходило завершающее действо, последний номер, как он понял. Артисты в более чем откровенных костюмах, которые больше демонстрировали, чем прятали от зрителей, сплелись в страстном и бесстыжем танце.

Крейн, как бы ему не претило все, что происходило перед глазами, не мог оторвать взгляда от этих пылких и нескромных движений. Музыка набирала обороты, казалось, что мозги звенят; от взмахов и перемещения рябило в глазах. И на самой высокой и звонкой ноте все артисты сорвали маски с лиц, застыв в откровенных провокационных позах, испепеляя зрителей своей необузданной и безграничной страстью.

И из самого центра сцены прямо на Крейна с нескрываемым презрением, прищурившись и не мигая, смотрел тот, кого он меньше всего мог предположить увидеть среди живых. Сердце замерло и ухнуло куда-то в желудок, брови от удивления поднялись вверх, а челюсть наоборот вниз. Он попробовал произнести имя, которое даже в мыслях не позволял себе вспоминать, но получился только какой-то невнятный хрип.

В следующее мгновение артисты опять надели на лица маски и, плавно покачивая бедрами, под рев восторженных зрителей не торопясь ушли со сцены.

Крейн еще несколько мгновений смотрел на пустую сцену, потом сморгнул морок, словно только что принял какой-то сильнодействующий наркотик, рвано вздохнул, тряхнул головой и попробовал понять, где он и что здесь делает.

Показалось? Воображение сыграло злую шутку? Или… нет?

Даже слабую надежду, предположить, что ему не привиделось, Крейн отмел, как еретическую крамолу.

Рядом за их столом Джонас ругался с Диплексием. Один уговаривал, второй категорически не соглашался. Не обращая на них внимания, Крейн рухнул на свое место, подозвал официанта и поинтересовался:

— Когда начнутся торги?

— Через пять минут, — получил он ответ. — Сейчас илоты себя в порядок приведут, спустятся к посетителям и начнутся.

Эти минуты показались Крейну бесконечными. По его внутреннему хронометру илоты не появлялись еще как минимум полчаса. За это время он несколько раз послушал, как Джонас уговаривал своего кузена уйти, пока Кассиопея не поймала его на горячем, как Диплексий с трудом подбирая слова, объяснял, что ему абсолютно плевать на мнение второсортной писаки, и как Джонас скрипнул зубами на это сравнение. Дипслексий хорошо поставленным голосов сквозь зубы процедил, что пришел сюда, чтобы на аукционе выкупить лот со свиданием с одним из самых ярких илотов Бань Сэмуэлем и не уйдет отсюда, пока не назначит время и дату.

Но вот ненавязчивая музыка, звучащая фоном, сменилась на чувственное соло певицы и по боковым ступенькам к посетителям в лучах софитов спустились илоты. Все так же в масках, на высоченных каблуках, в каких-то коротких платьях, совершенно ничего не скрывающих и держащиеся на одной бретельке перекинутой на шее. Открытые плечи, спины, руки, ноги, все покрыто вязью татуировок и знаками отличия. Они призывно улыбались, махали ручками знакомым, присаживались за столики, непринужденно болтая и делая заказ официантам.

Крейн с жадностью вглядывался в каждого илота, проходящего мимо, стараясь узнать или по наитию почувствовать знакомые черты.

— Сэмуэль! — выкрикнул Диплексий из-за его спины. — Прояви милосердие, присоединись к нашему столику.

От стройных рядов отделилась фигура. Илот, который отозвался Сэмуэлем, подошел к ним и, окинув всех строгим взглядом, сухо приветствовал, растягивая губы:

— Какое великолепное общество. Тут и член парламента, и профессор университета, и… Позвольте полюбопытствовать, а вы кто?

Крейн молча таращился на илота во все глаза и чувствовал, что острый комок из диафрагмы поднимается куда-то к горлу, перекрывая доступ кислорода к головному мозгу. Сердце кричало, вопило, срывалось в бездну, но здравомыслие перебивало, холодно напоминало о рационализме, просило вразумиться и не искать знакомые черты в каждом похожем илоте.

 — Ох, Сэмуэль, — обрадовался и заулыбался Диплексий. — Это наш хороший друг — оберст авиационного полка Крейн Браун. Герой войны с Тролдэш. Первый выпускник объединенного университета. Первооткрыватель исторического наследия — кургана верховных троллей. Представляете, как повезло, что он составил нам компанию на этот вечер!

Диплексий расхваливал заслуги Крейна словно сам имел ко всему этому непосредственное отношение.

— Последние десять лет оберст Браун провел в Тролдэше. Практически без лишнего кокетства можно сказать, что он внес огромное влияние в восстановлении мира между странами. Так ведь Крейн? — Диплексий панибратски хлопнул Брауна по плечу, тем самым выдергивая его из ошеломленного отупения. — Присаживайся, Сэмуэль, составь нам компанию.

— Боюсь, что моя скромная персона просто затеряется на фоне вашего столь ослепительного общества, — не разжимая зубов, но, все еще продолжая натянуто улыбаться, отозвался илот.

— Я присоединяюсь к просьбе моего кузена, — кивнул Джонас, пододвигаясь и освобождая место. — Сэмуэль, ваше присутствие — услада для наших ушей и глаз. Так ведь, Крейн?

— Д, а, — единственное, что членораздельно смог выдавить из себя Браун.

Сэмуэль окинул троицу оценивающим взглядом и устроил свой аппетитный тыл на предложенный Джонатом стул. Он сел прямо напротив Крейна и тот, наконец, смог пристальней рассмотреть илота.

 Илот прикурил длинную сигарету из рук Диплексия, вежливо улыбнулся официанту на предложенное шампанское и, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку стула, давая возможность увидеть себя получше.

Тонкие пальцы чуть сильнее, чем надо, сжимали ножку фужера и мундштук; маска закрывала всю верхнюю часть лица — ни клейма с датой, ни лба видно не было; волосы светлым, серебренным водопадом спадали на плечи и уши, в которых поблескивали длинные блестяшки; острые ключицы и грудь, просвечивающие сквозь тонкую ткань, сплошь покрыты вензелями и отметками; множество браслетов на изящных кистях тихо позвякивали в унисон с движениями.

Крейн засмотрелся на эти ухоженные руки и скользнул взглядом по плечам. На правом красовалась эмблема владельца металлургического концерна Тилса, а вот левое было пустым. Это показалось странным, при том, что на всей остальной коже, которая демонстрировалась окружающим, свободного места очень мало.

Браун осторожно втянул носом воздух, стараясь определить запах, который исходил от илота, но потерпел неудачу. От Сэмуэля пахло хорошими духами с нотками цитрусовых и большой дозой феромонов, что не удивительно.

На сцену поднялся ведущий-полугном, которого приветствовали нетерпеливые аплодисменты, и после недолгой и жизнерадостной речи начался аукцион. Объявлялись лоты, посетители выкрикивали цифры, лицитатор следил за торгами, а Крейн все не мог оторвать взгляда от сидящего напротив илота. Сэмуэль явно чувствовал себя неуютно под этим пристальным взглядом, но все равно отрабатывал свою роль идеально: подбадривал торгующихся, искренне радоваться за новые ставки, громко хлопал и хватал Диплексия за плечо, тормоша и заигрывая.

И только когда Диплексий оживился, выкрикивая свою ставку за свидание с понравившимся илотом, Браун отмер, поднялся и назвал сумму, за которую выкупает указанный лот.

В зале повисла напряженная тишина, все недоуменно уставились на Крейна, а у Сэмуэля задрожали руки. Он поспешно поставил фужер, чтобы не расплескать.

Лицитатор выдержал положенную паузу и уточнил:

— Вы утверждаете, что готовы заплатить названную цену?

— Да, — твердо отозвался Крейн.

— Ты в своем уме?! — в ужасе зашипел Джонас на друга, не обращая внимания на окружающих. — За эти деньги можно все лоты на аукционе выкупить!

Но Крейн проигнорировал друга и опять утвердительно кивнул на невысказанный вопрос.

— Лот приобретает герр Браун, — тут же закрыл торг ведущий, стукнув молотком.

— Откуда такие деньги?! Ты же не будешь брать кредит, чтобы… чтобы… — Джонас в ужасе вцепился в свои волосы.

— Договаривайте, — с вызовом бросил Сэмуэль, в негодовании блеснув глазами из-под маски. 

— Нет, Сэмуэль! Я не тебя имею в виду, — взорвался Джонас. — Я про другое. Крейн, ты же пообещал, что…

— Я выполню, что обещал, Джонас, — спокойно кивнул Браун. — Не переживай. Но сейчас мне нужно именно это.

Только сидящий рядом Диплексий молчал, покусывая щеку изнутри, но, не справившись с собой, не скрывая, с презрением буравил взглядом Крейна. Отморозившись и проглотив вязкий комок, встал, брезгливо кинул салфетку на тарелку, и с раздражением бросил через плечо:

— Ну, раз за нашим столом сидит миллионер, то он вполне в состоянии оплатить заказ за всех.

— Дип, не ходи на улицу! — попробовал тормознуть его кузен, но тот откровенно проигнорировал предупреждение.

Да и поздно уже было взывать к чужому здравомыслию. Член парламента, полностью наплевав на окружающих и их советы, твердой походкой прошел через зал на выход и тут же попал в объектив газетчиков. Даже сидящие в ресторане услышали поднявшиеся шум и гам, когда такая публичная фигура вышла из клуба, в котором только что проходили торги илотов.

Джонас уныло махнул рукой на своего двоюродного брата и плюхнулся обратно на место:

— Ну что, зачинщики скандалов, что делать будем?

Крейн и Сэмуэль промолчали. Браун пристально разглядывал сидящего напротив илота, все больше понимая, что нисколько не жалеет об импульсивном поступке. А Сэмуэль сцепив руки в замок, с неестественно прямой спиной и закинув ногу на ногу, так же, не произнося ни слова, буравил его светлыми глазами из-под маски. Что творилось у него на душе, понять было сложно, маска скрывала все эмоции и реакции на происходящее.

— Как будете оплачивать лот? — к их столику подошел помощник лицитатора. — Чек, наличка?

— А можно узнать, кому попадут эти деньги? — залезая во внутренний карман, поинтересовался Крейн.

— Это информация конфиденциальная, — отозвался помощник, равнодушно пожав плечами, но от глаз Брауна не прошло незамеченным, как илот судорожно сглотнул от этого вопроса.

Крейн достал из кармана небольшой розовато-оранжевый камень размером с ноготь большого пальца и небрежно подкинул его в воздух. Камень ловко перехватил сам лицитатор, подошедший тихо со спины помощника. В строгом фраке, с аккуратно подстриженной бородкой полугном профессионально покрутил камешек в руках, посмотрел его на свет, нахмурился, недоверчиво зыркнул на Крейна.

— Это то, что я думаю? — доставая маленькую лупу для глаза, уточнил аукционер. — Падпараджа?

— Он самый, — кивнул в ответ Браун, все еще не спуская глаз с илота.

— Мне нужно мнение эксперта и только после этого мы дадим вам ответ и сможете назначить свидание, — отчеканил лицитатор, разглядывая камень через лупу. — Вы уже определились, какого илота выберете в спутники?

— Да. Сэмуэля, — опять кивнул Крейн.

— Отлично, — поджал губы илот, вставая из-за стола. — Я сверюсь со своим расписанием, чтобы узнать, когда у меня появится свободное время.

— Подожди, — Браун перехватил его за кисть. — Позволь тебя проводить.

— Нет, — отрезал илот — Такие услуги мы не оказываем.

— А увидеть тебя без маски?

— Категорически нет.

— Можно хотя бы узнать, в какой Бане ты работаешь?

— Тоже нет, — одним четким, профессиональным движением Сэмуэль освободился от захвата и, не оборачиваясь, направился за кулисы.

Оставшись за столом вдвоем с Джонасом, Крейн перевел взгляд на друга и почувствовал, что непроизвольно улыбается.

— Ты совсем сдурел, герр Браун? — не понимая его веселья, поинтересовался Шварц, подзывая официанта, чтобы расплатиться.

— Очень может быть, — не стал врать Крейн. — Идем на улицу, я хочу его еще раз увидеть.

— Да ты в Тролдэше одичал в край! — рявкнул на него Джонас. — Они не простые илоты! Они высшая каста.

— А они хотя бы иногда маски снимают? — не слыша, поинтересовался Браун.

— Понятия не имею, — честно признался друг. — Я вообще их услугами не пользуюсь. Мне это претит, как и тебе. Знаю только, что к ним просто так на улице не подойдешь! Тебе тут же от телохранителей по зубам прилетит, и не посмотрят, что ты только что оплатил с ним услугу.

— Я все же рискну, — развеселился Браун, выскакивая на улицу.

На входе в ресторан творилось что-то невообразимое. Репортеры и газетчики плотным кольцом окружили всех выходящих из клуба, в лица пихали камеры и микрофоны от портативных магнитофонов, чтобы получить лучший снимок и записать каждое оброненное слово.

— Герр Браун, — Кассиопея сразу же узнала его и ощетинилась выставленным вперед микрофон. — Вы не находите, что торговля услугами илотов, у которых и так отсутствуют какие-либо права — идеологически противоречит современному обществу?

— Без комментариев, — прикрывая друга, ответил за него Джонас. — Касс, он только что приехал, не делай его ответственным за многовековые проблемы всей страны.

— А как вы объясните нашим подписчикам, профессор Шварц, — с плохо скрываемым негодованием, прищурилась Кассиопея, — что делали в клубе, где таких же живых существ, как мы с вами, выставляли на торги, как кусок мяса? Не находите, что вам, как учителю несущему знания молодому поколению, должно быть стыдно за участие и поддержку этих подпольных аукционов?

— Без комментариев, — опять повторил Джонас, стараясь протолкнуться самому и протащить Крейна сквозь толпу.

Вдруг все, как по команде, встрепенулись и побежали к запасному выходу. Из неприметной двери, которая обычно служила для доставки продуктов, под охраной здоровенных полуорков, выпорхнули участники варьете. Задрапированные в разноцветные объемные плащи с капюшонами, все так же прикрывая лица масками, они, завлекая газетчиков, приветливо помахивали ручками, возбуждая неприкрытый интерес. Но возможность пробиться к ним и что-то спросить охрана пресекала моментально. Илоты ручейком друг за другом направились к машинам, ожидающих их.

Крейн попробовал протолкнуться и найти Сэмуэля в этой пестрой толпе. Опознав его по многочисленным браслетам, Браун схватил илота за плечо и дернул на себя, разворачивая. Но случайно зацепил маску, которая съехала с лица илота. От неожиданности Сэмуэль вскрикнул и отшатнулся назад, вцепившись двумя руками в капюшон, прикрываясь. Крейн успел заметить светлые глаза под маской, перекошенный в испуге рот, клеймо на лбу и переносице, вензель над правой бровью. Вот только все произошло так быстро, что он не увидел, какой фамилии принадлежит отметка.

Так же он не заметил кулак охранника, который прилетел ему прямиком в левую скулу.

Очнулся Крейн уже на земле под сдержанное хихиканье-аханье илотов и непрекращающееся щелканье фотоаппаратов репортеров. Оглядевшись, понял, что лежит поперек дороги, мешая илотам пройти к машинам. Илот, с которого он нечаянно сдернул маску, чуть замешкался, но тут же смело переступил через него, продолжив свой путь. Браун явственно почувствовал, с каким откровенным омерзением и превосходством Сэмуэль обнажил зубы, глядя на него из-под капюшона. Все остальные илоты последовали его примеру и так же переступили через лежачего, чтобы попасть в машины.

Крейн понял, что его воспринимают, как грязь под ногами, как слизь в стоке общественного туалета. Это отрезвило похлеще ледяного купания зимой, к которому он пристрастился, живя в Тролдэш.

Когда за последним илотом закрылась дверца машины и автомобили покинули клуб, репортеры так же быстро разбежались, словно только что тут не было столпотворения и скандала. На поле боя остались только лежащий Крейн, Шварц и Кассиопея со своим фотокорреспондентом.

— В тебе случайно крови троллей нет? — протягивая руку и помогая подняться, спросил Джонас. — Только они умеют скандалы на ровном месте устраивать.

— Не знаю, — отряхиваясь, признался Браун. — А спросить не у кого.

— Да вы, мальчики, просто кладезь для любого журналиста, — любовно пропела Кассиопея, прикладывая ладони к груди.

Вот только вся эта сердечность не могла обмануть ее старого знакомого.

— Касс, ты вот не знаешь ничего, а раздуешь из этого такую сенсацию, словно он только что илота на глазах толпы выпотрошил и изнасиловал, — огрызнулся Джонас.

— Если я об этом не напишу — сделают другие, — спокойно пожала плечами девушка. — Но мне все равно за вас стыдно. Илоты не второй сорт. Они такие же как мы, их единственная вина только в том, что оказались разменной монетой между зажравшимися политиками. Хотя, что я тут распинаюсь? Вам же глубоко наплевать.

— Неправда, — нахмурился Крейн. — И я докажу это.

— Как же? — приподняла аккуратную бровь Кассиопея.

— Я и тебя приглашу на наше свидание с Сэмуэлем, чтобы доказать, что он для меня не второй сорт. Я по отношению к нему совершенно серьезен.

— Ты же понимаешь, что она использует это для своего репортажа, — мученически прикрывая глаза, отозвался Джонас.

— И пусть, — отмахнулся Крейн.

— Ловлю на слове, герр Браун, — коварно сверкнула глазами Кассиопея. — Я как раз делаю серию репортажей о жизни илотов.

— Ну все. Тут ловить уже нечего. Опозорились мы с тобой сегодня по полной программе. Пойдем ко мне домой, переночуешь, — распорядился его друг. — Касс, тебя не зову, так как у тебя наверняка работы много — к утренней газете статейку наклепать со всеми подробностями.

— Уж непременно, — бросила вдогонку Кассиопея. — Профессору Шварцу передавай привет.

***

Следующим утром Крейн легкой походкой спустился к завтраку. За столом сидел только один глава семейства — отец Джонаса Шварца. Он как раз дочитывал утреннюю газету, когда Браун вошел в столовую.

— Как спалось? — отложил прессу профессор.

— Благодарю, замечательно. Спасибо, что позволили переночевать у вас.

— Друзья Джонаса — наши друзья, — кивнул тот. — Хорошо погуляли?

— Плодотворно, — усмехнулся Крейн.

— Да уж. Об этом уже даже в газете написали, — потер лоб хозяин.

— Что пишут? — к ним присоединился Джонас с еще влажными волосами после душа. — О! Тут не только фото, где илот через тебя перешагивает, пока ты на земле валялся, но и Диплексию судом пригрозили за сломанную фотокамеру и разбитый нос корреспондента.

— Серьезно? — обрадовался Крейн. — Почему-то я не расстроен.

— В наше время это считалось конфузной ситуацией, а сейчас — вам хоть бы что, — нравоучительно поднял палец Шварц-старший. — Эх, молодежь!

— С нами стыдно, но весело, — закончил за него сын. — Ну что, Крейн, какие планы для свидания? Чем удивлять будешь?

— Есть у меня несколько идей, которые сначала нужно уточнить, — отозвался Браун.

К поставленной задаче он подошел, как к стратегической операции. Выяснил, где живет илот Сэмуэль, его распорядок дня, его постоянных клиентов, прочитал всю прессу, в которой упоминалось имя илота. И вся эта информация Брауна совершенно не порадовала.

Илот Сэмуэль появился в городе примерно десять лет назад, откуда — неизвестно, прочитать татуировку с его лица не представлялось возможным, так как именно тогда началась мода на маски. Эта новинка так понравилась окружающим, что многие обычные свободные граждане тоже стали их носить, чтобы сохранить элемент таинственности и загадочности. Причем у каждого илота маска была «именная» — единственный и неповторимый рисунок на куске папьемаше, по которому узнавали владельца.

Однажды Браун наткнулся на коллекцию фотографий явно порнографического содержания, в которой с щемящим сердцем признал знакомый рисунок на маске. И таких наборов откровенных картинок обнаружилось огромное количество. Причем цена за один снимок оказался вполне приемлемый даже для низшего сословия.

Квартиру Сэмуэлю арендовали в самом центре столицы, в высоком, многоквартирном доме, стоящем на взгорке. В этом же доме проживали и другие высокооплачиваемые илоты, но квартиру Сэмуэля спутать с другими было сложно. Его окна днем и ночью освещались причудливыми огоньками и гирляндами. На балконе стояли кадки, горшки и поддоны с разными растениями и цветами. Там же виднелись несколько клеток с птицами и аквариумы с рыбками. Но балкон оказался украшен не только внутри, но и снаружи — какие-то странные этнические маски, непонятные экспозиции висели на внешней стороне балкона, грозясь в один не прекрасный день от сильного ветра свалиться на головы проходящим мимо.

Крейн специально снял меблированную квартиру на крайнем этаже, чтобы видеть окна этой квартиры, и часто через полевой бинокль наблюдал, как неясная фигура скользит по заставленному балкону, поливая «огород» и подкармливая «зоопарк».

Распорядок дня илота тоже оказался насыщенный. С утра к дому постоянно приезжали курьеры или посыльные с коробками, перевязанными яркими лентами, или с корзинами цветов, или с чемоданчиками в сопровождении охранников. Днем ярко разряженные илоты по одиночке или группками, но всегда в сопровождении охраны, покидали свои «кельи» и отправлялись по магазинам, отобедать или прогуляться по паркам и ассамблеям. Ближе к вечеру за ними приезжали на машинах или они сами садились в авто и отправлялись по только им известным адресам.

Сэмуэль относился к тому контингенту, у которого клиентов оказалось достаточное количество, Крейн даже составил список, чтобы позже выяснить кто они.

Проведя собственное расследование, оказалось, что к Сэмуэлю приезжают практически одни и те же клиенты. Раз в неделю по вторникам за илотом заезжал автомобиль, из которого выскакивал плюгавенький полугном. Жарко целовал ему ручки, в полупоклоне открывал дверь, помогал устраиваться и стартовал с места, словно за ним гналось стадо балрогов. По средам приезжала белая длинная машина с логотипом известного на всю страну журнала сплетен для домохозяек о светских дамах. Шофер с таким вожделением и трепетом кидался навстречу Сэмуэлю, словно обрел своего потерянного возлюбленного. По четвергам — черная с зашторенными окнами машина с административными номерами. По пятницам Сэмуэль пару раз ездил на мальчишники, а иногда самостоятельно уезжал на машине в неизвестном направлении. В субботу за ним на открытой, без верха кабриолете приезжали два брата близнеца. Они сами выскакивали из машины, с щенячьим восторгом обнимали его на виду у всей улицы, чуть ли не на руках усаживали в машину и с громких смехом и гомоном срывались, оставляя за собой облако выхлопных газов. По воскресеньям к нему приезжала простая неприметная машина с женщиной за рулем, с которой он здоровался кивком головы и устраивался на заднем сидении. Вечера понедельников Сэмуэль проводил дома, и при желании его можно было разглядеть уныло шатающегося из комнат на балкон и обратно.

Штудируя прессу, Крейн с отвращением заметил, что в журналах и газетах, при освещении каких-либо знаменательных событий в городе и стране на фотографиях можно увидеть илотов. Они не лезли в кадр, держались в стороне, а вот те, кого они сопровождали, охотно давали интервью, красовались на передних планах, разрезали ленточки и всячески рекламировали себя.

Илот стал в Тилсе модным аксессуаром. Их разделяли на статусы и ранги. Им дарили дорогие подарки, им давали возможность появляться в высших кругах и даже иногда с их интересами считались. Их брали в эскорт известные спортсмены, предприниматели, актеры, директора заводов и фабрик. Им даже уже не обязательно было работать в Банях. Их пытались выкупить у государства в личное пользование, старались ввести в семью в качестве помощников или слуг. Они имели больше возможностей и привилегий.

Кроме одной.

У илотов не было свободы. Они, как и раньше, оставались собственностью Тилса.

— И долго ты за ним разведку ведешь? — как-то поинтересовался Джонас, зайдя к Брауну, чтобы вытащить его в театр, а потом на ужин.

— Да уж месяц как, — не стал скрывать Крейн. — Как приехал и снял эту квартиру.

— О, — протянул друг с сочувствием, — запущенный случай. А они тебе дату свидания еще не назначили?

— Представь себе — нет, — усмехнулся Крейн, не отрываясь от изучения яркого балкона через бинокль.

— Кстати, огромное спасибо за помощь, — Джонас положил руку на плечо Крейна и благодарно похлопал. — На следующем собрании парламента поднимут вопрос по илотам.

— Не за что, — отмахнулся Браун.

Шварц еще раз озадаченно хлопнул по спине и, не дожидаясь разрешения, не стесняясь, полез под пиджак Брауна, под которым обнаружил портупею с маленьким облегченным пистолетом. Ошарашено уставившись на неожиданную находку, прошептал побелевшими губами:

— Так и не скажешь, откуда деньги?

Крейн оторвался от разглядывания чужого балкона и серьезно глянул на друга:

— Тебе обязательно знать? Я просто не хочу напрягать тебя и твою семью лишней информацией.

— Нет, так нет, — примирительно поднял руки Джонас. — Это твой выбор. Главное не наркотики, не торговля людьми и не убийства.

— За это можешь не волноваться, — усмехнулся Крейн.

— Я могу рассчитывать, что когда у тебя возникнуть проблемы, ты придешь к порогу моего дома? — твердо глядя в его глаза, спросил Джонас.

— Конечно. У меня мало других вариантов, — обезоруживающе улыбнулся Браун.

Неожиданно для обоих в дверь квартирки требовательно позвонили.

— Ты кого-нибудь ждешь? — приподнял брови Джонас.

— Никто кроме тебя вообще не знает, где я остановился, — признался Крейн, с осторожностью заглядывая в глазок.

Увидев, кто стоит за порогом, Браун состроил такую озабоченную физиономию, что Джонас на всякий случай прихватил тяжелый подсвечник и, тихо подкравшись, встал с другой стороны двери, чтобы не попасть в поле зрения.

Крейн щелкнул замком и распахнул дверь, гостеприимно разводя руками:

— Добрый день, — улыбаясь деснами, отозвался он. — Чем обязан?

— Рад приветствовать вас, герр Браун, — смутно знакомый полугном с достоинством вежливо склонил шляпу. — Вы меня не узнали?

Крейн нахмурил брови и, кивая своим мыслям, произнес:

— Вы лицитатор? С аукциона илотов?

— Отлично! — разулыбался гость. — Меня зовут Айс. Рад и с вами познакомиться, герр Шварц.

Джонас озадачено припрятал подсвечник за спину и сделал шаг из укрытия:

— Добрый день. Чем обязаны вашему появлению?

Политкорректность, благопристойность и этикет в каждом слове и жесте в этот момент зашкаливали на таком высочайшем уровне, что даже мухи меняли свое направление и предпочитали гадить в другом месте, а пылинки, натолкнувшись на плотную стену любезности, отлетали в противоположную сторону.

— Итак, — нарушил затянувшуюся паузу Айс, — вам, герр Браун, назначена дата для свидания.

— Какая неожиданность! — как можно более естественно удивился Крейн. — И когда же наступит этот светлый миг?

— В эту пятницу, — ничуть не изменившись в интонации, отозвался гость. — У илота Сэмуэля очень плотный график. Вся неделя расписана между постоянными клиентами. И только эта пятница освобождается, да и то по счастливому для вас стечению обстоятельств. Он мог бы по другому распорядиться неожиданной возможностью, например, взять выходной. Но это именно его личная просьба, как можно скорее провести с вами заказанное свидание.

— Как мило с его стороны, — процедил Браун.

Джонас с опаской скосил взгляд на друга, ему показалось, что Крейн сейчас зубы раскрошит, стараясь изобразить искреннюю улыбку.

— Я могу заверить Сэмуэля, что вы согласны на эту дату?

— Ко-оне-ечно-о, — пропел Браун. — Во сколько и где?

— В десять утра вас устроит? А где — это уже на ваше усмотрение, — отрапортовал Айс.

— На аэродроме, у четвертого ангара, — ни секунды не задумываясь, кинул Крейн.

— Замечательно. Так и передам Сэмуэлю, — так же демонстрируя отличный прикус, расшаркался на прощание гость. — Должен напомнить вам об условиях выкупленного лота. Свидание не подразумевает под собой какие-либо действия… интимного характера. Приятно было видеть вас двоих в добром здравии.

Когда неожиданный визитер покинул гостеприимного хозяина и скрылся на лестнице, Браун, наконец, перестал давить искусственную улыбку и с искренней радостью обернулся к другу:

— Ты понимаешь, что это значит?

— Что? — озадачился Джонас.

— Я наконец-то найду ответы на свои вопросы!

— Да неужели? — не совсем понимая, что происходит, скривился Шварц.

— В пятницу к десяти подъезжай к четвертому ангару на аэродроме. И Кассиопею тоже позови.

— В смысле? — чуть покраснел Джонас. — Ее-то зачем?

— Я ей обещал, забыл? — напомнил Браун. — Да и Сэмуэль не откажется от лишней рекламы. Это уж точно.

***

Ровно в десять часов ноль ноль минут в пятницу у четвертого ангара припарковалась большая черная машина. Из нее грациозно вышел Сэмуэль. Илот отряхнул с себя дорожную пыль, провел рукой по волнистой копне волос, поправил блестящую маску с узкими прорезями для глаз, чтобы не сползала с носа и повернулся к ожидающим его Джонасу и Кассиопее:

— Приятно снова видеть вас, фройлян Кассиопея, — вежливая улыбка скользнула по его губам.

— Мне тоже очень приятно видеть вас, Сэмуэль, в добром здравии, — протянула репортерша руку для приветствия.

Кассиопея с профессиональным мастерством оценила наряд илота: приталенное яркое короткое пальто и темные штаны в восточном стиле, сделанные из шелка. Несколько легкая одежка для осени, но дорогая и не вычурная, даже она при своей зарплате еще только примерялась к таким вещичкам. Сама репортерша в дорожном плотном пальтишке почувствовала себя немного провинциалкой супротив столичного илота, хоть тот никак и не акцентировал разницу в их нарядах.

— Как добрались?

— Благодарю. Дорога была без проблем. Как вы, герр Шварц? Где наш… — он покрутил рукой, пытаясь подобрать слова, — друг?

— Все хорошо, благодарю. Крейн сейчас появится. Сказал, что сюрприз готовит. Даже нам словом не обмолвился, вероятно, это что-то грандиозное.

— Ну-ну, — пренебрежительно поджал губы Сэмуэль и тихо пробормотал. — Значит сейчас приготовимся удивляться.

Сзади огромные железные двери ангара скрипнули, медленно распахнулись и прямо к ним навстречу выехал небольшой пассажирский самолет. Вихрь поднятый от воздушного винта чуть не сбил всех троих с ног. Кассиопея прижала шляпку в голове, чтобы та не слетела с головы, Сэмуэль прикрыл рукой глаза, прячась от поднятой пыли и только Джонас, широко расставив ноги для устойчивости, откровенно лыбился, глядя на самолет.

Дверь кабины распахнулась, и, игнорируя маленькую лесенку, на землю спрыгнул Браун Крейн. Если бы не грохот мотора, он бы услышал восторженное «вау» от всех троих. Черный кожаный мундир с застежкой от плеча к противоположному бедру обтягивал его крепкий торс как вторая кожа. Высокие сапоги блестели на солнце, слепя окружающих, а сдержанная улыбка обезоруживала всех, кто еще как-то пытался сопротивляться его обаянию.

— Все в сборе, — констатировал Крейн, глядя только на Сэмуэля и совершенно не замечая других горящих глаз. — Ты не мог бы поставить машину за ангар? Там она не будет никому бросаться в глаза и мешать.

Илот нехотя согласился, с трудом отводя взгляд и поворачиваясь ко всем спиной. Крейн по достоинству оценил шелковый наряд Сэмуэля и кивнул Джонасу:

— Ты не забыл, как пилотировать?

— Ты пустишь меня за штурвал?!

— Я бы не стал спрашивать, если бы не хотел.

Джонас от счастья завизжал и подпрыгнул словно маленькая девочка. Но напоровшись на веселую улыбку Кассиопеи, тут же посерьезнел и с достоинством полез в кабину пилота.

— А это не опасно? — озадачился подошедший илот. — Когда последний раз герр Шварц поднимал в воздух самолет?

— Думаю, он справится, — сдержанно улыбнулся Браун.

В его глазах блестели такие счастливые искорки, что даже Кассиопея почувствовала себя неуютно, хотя думала, что в этой жизни ее уже мало чем можно смутить.

— Залезайте внутрь, надевайте шлемы и пристегивайтесь, — распорядился Крейн, помогая им забраться по лесенке в пассажирский отсек.

Сам он устроился поближе к Джонасу, который уже сидел за штурвалом с видом десятилетнего ребенка, получившего долгожданный новогодний подарок. Браун что-то громко объяснил другу, перекрикивая шум мотора, потом сел рядом с Сэмуэлем, подмигнул Кассиопее и прокричал:

— Лететь примерно два часа, поэтому расслабьтесь и отдохните.

Но как можно расслабиться, когда под ногами огромный город сменяется золотыми полями, уплывающими за горизонт, поля изумрудными лесами и голубыми нитками рек!

У Кассиопеи не переставая щелкал фотоаппарат. Она с детским восторгом выглядывала в иллюминатор, охала и трепала Сэмуэля и Брауна, показывая что особенно заинтересовало ее. Илот с широко раскрытыми глазами и ртом так же прилип к стеклу, после этого наверняка отпечаток его лица, остался на окне. Браун с теплой улыбкой наблюдал за ними, не переставая контролировать друга за штурвалом.

Направление полета было точно на север и когда положенные два часа стали подходить к концу, Крейн поменялся местами с Джонасом, сделал крутой разворот на запад. Еще пятнадцать минут и самолет начал спускаться. Когда под шасси зашуршала взлетная полоса аэродрома, у всей троицы возник единственный вопрос, которые они тут же озадаченно озвучили Крейна:

— Мы собственно где?

Оказалось, что Браун привез их в самый центр стройки аэропорта, который находился на границе с Тролдэш.

— Это аэродром, который мы строим и рядом с которым обнаружили курган великих троллей, — просто объяснил Браун и не смог не поинтересоваться у Сэмуэля с толикой самодовольства: — Спорим, что такого свидания у тебя еще не было?

Илот поджал губы, которые предательски расползались в стороны, и вынужденно кивнул, соглашаясь. Влажные глаза блеснули из-под маски, и Крейн сам смущенно отвернулся от илота.

— Идемте к администрации, — махнул рукой Браун, доставая огромную корзину и две запакованные коробки. — Сейчас возьмем машину, и я отвезу всех нас чуть в сторону, чтобы шум стройки не мешал, покажу курган.

Разжившись большой, дребезжащей рабочей машиной, в которой пахло немытыми ногами рабочих, Крейн выехал на разбитую и витиеватую дорогу, уходящую вглубь леса. Еще через двадцать минут езды по пересеченной местности машина выехала на открытое плато, с которого как на ладони видно и всю стройку аэродрома, и раскопки исторического кургана.

У Кассиопеи тут же загорелись глаза от интереса, Джонас одобрительно покачал головой, соглашаясь, что такого приключения у него никогда еще не было, а Сэмуэль озадаченно оглядывался по сторонам.

— Идемте, перекусим, чуть позже я устрою вам полноценную экскурсию по этому месту, — отозвался Крейн

Раскинув большой клетчатый плед на ровном месте и достав снедь из корзинки, все дружно принялись трапезничать. Разговор непринужденно тек, затрагивая нейтральные темы. Никто ни перед кем не старался казаться лучше или значимее, словно четверо старых приятелей собрались вместе посмеяться и обсудить последние новости. Джонас с удовольствием взял на себя заботу о Кассиопее, а Крейн деликатно ухаживал за илотом. Сдержанные смешки стали более сердечными, а шутки и замечания менее деликатными.

Кассиопея, наблюдая за ними с плохо скрытым интересом, и, не выдержав, спросила:

— Странно. Мне приходилось присутствовать на таких свиданиях и знаю, что илотам чаще приходится стелиться перед своим кавалером. Но сейчас мне очень приятно чувствовать, что между вами нет какого-нибудь неравного статуса.

 — Все сугубо индивидуально, — равнодушно пожал плечами илот. — Иногда приходиться и стелиться, и в рот заглядывать, и комплиментами сыпать.

— И как узнать с каким кавалером что нужно делать?

— Все определяется уже при личной встрече. С герр Брауном просто. Для него главное, чтобы его партнер чувствовал себя уютно и удобно. Чем я бессовестно и пользуюсь, — сверкнул зубами Сэмуэль, мягко облокотившись на твердое плечо Крейна. — С герр Шварцем так не получилось бы.

— А что со мной не так? — удивился Джонас.

— Ну например, — с трудом сохраняя серьезную интонацию, продолжил илот, — при индивидуальной обслуживании мне пришлось бы использовать крем или сливки.

— Зачем? — тут же последовал вопрос.

— Чтобы вы могли слизывать их у меня с живота, — тут же выпалил Сэмуэль.

Все трое покатились от смеха, хохоча и икая. Просмеявшись, Кассиопея не смогла не спросить:

— А со мной? Если бы со мной на свидание попали?

— С вами? — илот задумчиво постучал по подбородку пальчиком. — С вами… Я бы позволил вам смотреть, как герр Шварц слизывает с меня крем.

От грохота смеха даже птицы сорвались с ветвей в ближайшем лесу и улетели прочь от этих сумасшедших.

Еле-еле успокоившись, но все еще продолжая похихикивать, Джонас заметил как бы вскользь:

— Как же теперь это развидеть.

— А я, пожалуй, буду себе это иногда представлять, — обмахиваясь шляпкой, бросила Кассиопея.

Она прямо и серьезно посмотрела на Шварца, и тот с силой сжал челюсти, не отводя взгляда.

Наблюдая за ними, Крейн многозначительно хмыкнул, ткнулся носом в ухо Сэмуэля и глубоко вдохнул:

— Молодец, — похвалил он. — Их нужно было только направить.

Илот чуть повел плечами, по которым пробежали мурашки:

— Это было очевидно.

— Так, — хлопнул Крейн в ладоши, привлекая внимание. — Собираемся и идем дальше.

Закинув ненужные вещи обратно в машину, Браун зачем-то взял две коробки и показал, где удобнее спуститься к раскопкам.

— На самом деле первоначально аэродром планировали строить именно здесь, — указал он рукой. — Но когда проводили геодезические работы, то наткнулись на эту пещеру. Там с края был рисунок, оставленный еще при жизни самих великих троллей. Я указал, что это возможно имеет большую историческую ценность, но наш прораб не хотел прислушиваться и отменять взрывные работы. Поэтому первоначальный вид кургана мы уже не увидим.

Они спустились вниз и остановились как вкопанные перед большой дырой в горе. Крейн ростом был не маленький, а в этот проход с легкостью могли пройти два таких Брауна, стоя друг у друга на плечах.

— Они реально такого роста были? — опешил Шварц.

— Сейчас увидишь, — хитро подмигнул проводник. — Идите, не бойтесь, дорогу расчистили и фонари горят.

Вся троица гуськом последовала за ним, озадаченно оглядываясь и недоумевая. Пройдя десять метров вглубь, услышали неспешные разговоры, удары киркой по камням и вышли в огромную пещеру. Все стены грота оказались покрыты наскальными рисунками, где-то в граните выдолблены маленькие ниши, в которых вставлены поблескивающие в свете фонарей желтые камушки. В самом центре в двух каменных глыбах выдолблены саркофаги, в которых лежали скелеты троллей.

— Это ж какого они роста? — удивленно протянула Кассиопея.

— Метра четыре, не меньше, — ответил Джонас, с восторгом оглядываясь по сторонам. — Обалдеть!

Но их восторг абсолютно не разделял Сэмуэль. Он, как вкопанный, стал возле входа и, не мигая, уставился на работающих. С трудом проглотив спазм, вцепился в воротник Крейна и возмущенно зашипел, брызгая от негодования слюной:

— Почему?! Я спрашиваю! Почему здесь работают одни илоты?! За что с ними так?!

— Все с ними так, — не понял Крейн. — Их пригнали со всего Тилса на стройку аэродрома. Они рабочая сила, Сэмуэль. И прямо сейчас могли бы работать под открытым небом, а я организовал для них отдельное занятие — подготовить пещеру к будущим экскурсиям. Все драгоценности из этой усыпальницы по заданию правительства уже описаны и вывезены. Так что теперь илоты пытаются восстановить первоначальный вид по фотографиям и записям. Здесь конечно тоже не курорт, но не так холодно и хоть какая-никакая крыша над головой. Старший над ними профессор истории Доаровской академии.

— На Доаре была академия? — удивилась Кассиопея, щелкая фотоаппаратом.

— Была, — одними губами прошептал илот.

Его ноги неожиданно подогнулись и он тяжело оперся на каменный выступ, не сводя глаз с престарелого илота полуэльфа, который не замечал пришедших и что-то отмечал в своем блокноте.

 — Я думаю, тебе будет интересно пообщаться с илотами, из других мест. Ты же наверняка из Бань носа не показываешь, — тихо предложил Крейн и смело направился к старику-илоту, протягивая тяжеленые коробки. — Здравствуйте, герр профессор. Это вам.

— О, герр Браун! Спасибо, от лекарств мы никогда не откажемся, — глядя на него поверх очков весело отозвался историк. — Давненько вас не было видно. В столице пропадали?

— Да, пришлось немного заняться личными делами.

— А мы тут смотри, что нашли…

Они отошли, о чем-то увлеченно переговариваясь, а Сэмуэль отвернулся, чтобы не попасть в поле зрения.

Кассиопея как сумасшедшая фотографировала все вокруг, попутно что-то выспрашивая у работающих илотов, а Джонас, подойдя вплотную к каменным гробницам, привстал на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь.

Размер костей и характерные наросты на черепах все указывало на то, что это действительно прапрапрародители современных полутроллей, живущих сейчас в Тролдэш. Найти курган великих троллей считалось огромной удачей и важным историческим событием. Мало того, что все они были напичканы драгоценностями под самый потолок, так еще в усыпальницах сохранились и древнейшие манускрипты, и изделия тех времен. Всего до настоящего момента обнаружено только пять или шесть курганов великих троллей и по всему выходило, что еще как минимум столько же еще не открыты.

Историк-илот что-то объяснял Брауну, тыкая в маленькую, мятую бумажку, а Крейн утвердительно кивал, нахмурив брови, стараясь внимательно слушать. Потом получил эту странную бумажку в руки, бережно сложил и убрал во внутренний карман куртки.

Профессор тут же занялся другими делами, а Крейн отошел обратно к своим спутникам:

— Нравится?

— Вообще слов нет! — восторженно вскрикнула Кассиопея.

— Если у лучшего репортера столицы нет слов — это много значит, — поддел ее Джонас, ласково улыбаясь.

И только Сэмуэль хранил молчание и таращился исподтишка в угол, где работал историк.

— Подойди к нему, — поддержал растерянного илота Крейн. — Наверняка вам есть о чем поговорить.

— О чем? — шепотом чуть не завизжал Сэмуэль. — Где лучше быть илотом? В пещерах с киркой или со страпоном на мягких простынях?

— Думаю, вы сможете много других тем найти, — не стал обижаться Крейн и тихонько подтолкнул илота в сторону доарца.

Сэмуэль пошатываясь двинулся в направлении старика и застыл в паре метров. Кассиопея уже подняла фотоаппарат, чтобы запечатлеть этот момент, но Крейн положил руку на ее плечо, отрицательно качнул головой и она молча послушалась.

Илот что-то тихо сказал на древнеэльфийском и старик так резко развернулся на его голос, что камни отлетели в сторону. Сэмуэль медленно поднял руки, снял маску, стоя спиной к своим спутникам, историк тут же всплеснул руками и с возгласом: «Мальчик мой!», кинулся обнимать илота.

— Идем, — Браун увел своих друзей к выходу, оставляя Сэмуэля и профессора одних.

— Думаешь они знакомы? — спросила Кассиопея, когда они вышли на свежий воздух.

— Кто знает, — неопределенно пожал плечами Крейн. — Полуостров Доар большой, необязательно всем полуэльфам знать друг друга.

Сэмуэль присоединился к ним только через тридцать минут, опять в маске и сдержанной улыбкой на губах. Ничего не спрашивая и не выясняя, все дружно направились к машине, чтобы отправиться в обратную дорогу.

— Ты в порядке? — вскользь поинтересовался Крейн, помогая устроиться в самолете.

— Все замечательно, — заверил его Сэмуэль, сжимая в благодарность плечо и протягивая сложенный в несколько слоев листок бумаги. — Это просил передать профессор. Сказал, что с этим заметно облегчится твоя работа. Уж не знаю, что это значит.

Крейн с нетерпением развернул листок исписанный мелким почерком и, вчитываясь, облегченно выдохнул:

— Ну и хитрец, — пробормотал он, адресуя высказывание профессору. — Но все равно спасибо ему.

Обратная дорога показалась длиннее и менее интересной, тем более начался мелкий дождь и ранние сумерки опустились на землю. Браун занял место за штурвалом и уверенно вел свой самолет к столичному аэродрому.

Приземлившись и спустившись по лесенке на землю, Сэмуэль вплотную подошел к Брауну, чтобы искренне поблагодарить:

— Это было лучшее свидание, на которое меня приглашали. Оно прошло не по плану, потому что по идее это я должен развлекать своего спутника, но именно такие неправильные ситуации и запоминаются больше всего. Спасибо огромное.

Сэмуэль приподнялся, чмокнул Крейна в щеку, поцеловал запястье Кассиопее, протянул для прощания руку Джонасу и не торопясь направился за ангар к машине.

Крейн несколько опешил и пару мгновений не знал, что делать. Противный холодный дождь застилал видимость и силуэт уходящего илота растворялся во влажной дымке.

— Ты проводишь Кассиопею до дома? — встрепенулся Браун, озадачив друга.

— Не вопрос, — протянул Джонас.

— Отлично. Я тут… у меня еще дело не завершенное осталось, — кинул через плечо Крейн и помчался в сторону ангара.

Илот нашелся сразу. Он стоял у своей машины, ссутулившись, с опущенными плечами и головой, словно его сверху прижал тот самый саркофаг троллей. Влажные волосы пропитали нарядный шелк на плечах, с носа маски слетали капли, и казалось, что даже равнодушная накладка истекает слезами, а илот застыл, не замечая неудобства, дискомфорта и холодной мороси.

Крейн подошел вплотную и, дождавшись, когда илот повернул немного голову, давая знать, что заметил его, положил руки на холодные плечи:

— Сиэль, — имя слетело с губ раньше, чем Крейн понял, что сказал, — Сиэль, прости меня.

Илот не отреагировал, наоборот, отвернулся обратно и тяжко вздохнул.

— Я подвел тебя, пообещал, что буду присматривать, что помогу выбраться из той жуткой Бани и не смог. Мне нет прощения и оправдания тут не помогут.

Крейн вслепую провел рукой стягивая маску с лица илота и прижался к его макушке, продолжая говорить:

— Когда сообщили, что твоей Бани нет и никогда не было, у меня… — голос дрогнул, произнося вслух вещи, которые даже мысленно боялся признать, — у меня словно отрезали кусок души и отобрали смысл, ради которого стоит жить. Мне до сих пор кажется, что в тот момент часть меня умерла.

Илот медленно повернулся, низко опустив голову, и уткнулся лицом в грудь Крейна.

— Тебя невозможно забыть. Тебя невозможно вычеркнуть из памяти. Каждая встреча с тобой — это неожиданный подарок Пресвятой Родительницы, неизвестно за какие заслуги, — признался Крейн.

— Как… — срывающимся голосом прошептал илот, — как ты меня назвал?

Крейн поднял его за подбородок и провел горячими ладонями по мокрому, холодному лицу, стирая влагу:

— Ты думал, что я тебя не узнаю? Что я тебя забыл, Сиэль? Что ты не снился мне все это время?

Илот открыл глаза и с грустью, и тоской посмотрел на Брауна:

— Где же ты был все эти годы, Крейн?

— Искал покой, — признался тот, — но нашел его только здесь, куда не хотел и не стремился вернуться.

— Что ж ты так долго, — опять прикрыл глаза Сиэль.

Влага скользнула по холодным щекам и Крейн растер ее горячими пальцами. Жаркое дыхание опалило лоб илота и за ним тут же последовали нетерпеливые поцелуи. Губы Брауна спустились по виску к векам, скулам, подбородку и впились в озябшие губы. Сиэль возмущенно замычал и попробовал отпихнуть Крейна, но тот только с силой запустил пальцы в волосы на затылке и толкнул язык в сомкнутые губы. Сопротивлялся Сиэль недолго: с тихим вздохом сдался, вцепился руками в мощные плечи, уперся спиной о машину и, чуть приподнявшись, обвил ногами бедра Брауна.

Крейн подхватил его снизу, не давая выскользнуть, и отвел волосы ото лба, заглядывая в глаза. Сиэль разрумянился, губы припухли, а взгляд с жадностью скользил по его лицу, по знакомым чертам. Браун перехватил руку, прижал озябшие пальцы к своей скуле, и накрыл ладонью, согревая:

— Замерз?

Сиэль уткнулся лбом в его висок, на пару мгновений зажмурился, резко выдохнул, словно решился на что-то и опустился на мокрую землю, открывая заднюю дверцу машины. Не отрывая взгляда от Крейна, ухватил за воротник, утягивая за собой. Браун, не сопротивляясь, как загипнотизированный, скользнул внутрь салона и опять потянулся за поцелуем.

В машине за закрытыми дверями оказалось темно, прохладно и тесно. Но это совершенно не мешало, наоборот, можно было наконец не следить за выражением лица и чувствовать друг друга максимально близко. Руки сами вцепились в маленькие пуговицы и завязки, стараясь попасть под шелковый наряд. Сиэль отзывался с жаром, с отдачей, вздрагивая и приглушенно всхлипывая от откровенных прикосновений. Помог Крейну быстро освободиться от летной формы, сапог и белья. Оказавшись полностью обнаженными, Крейн почувствовал как его потряхивает от возбуждения. Натягивая презерватив, руки предательски передергивались нервным тремором, дыхание сбилось, а глаза застила обжигающая волна желания.

Сиэль, чувствуя взволнованное состояние Крейна, нащупал ладонью его скулу и чуть сжал, успокаивая.

Браун опять потянулся к его губам, аккуратно развернул животом к спинке сидения и с жадностью принялся выцеловывать шею, плечи, спину. Обняв левой рукой поперек туловища и быстро облизав пальцы, скользнул между ягодицами, растягивая и подготавливая. Сиэль прикрыв глаза, откинулся, подставляя шею под кусачие поцелуи. Его руки скользили по бедрам Крейна, с силой цеплялись за затылок и шею, давая понять, что он полностью в его власти и подчиняется желанию Брауна.

Осторожно вытащив пальцы из растянутого ануса, Крейн провел носом по кромке уха, куснул за мочку и раздвинул руками ягодицы Сиэля. Илот нетерпеливо заелозил, расставил колени, удобнее облокотился на спинку и прогнулся в пояснице. Браун не стал затягивать с прелюдией и пристроил изнывающий член к аналу.

Машину огласил одновременный судорожный выдох, когда Крейн медленно проник в илота до самого конца. Осторожно раскачиваясь, Браун обнял свою драгоценную находку двумя руками, не оставляя никакого зазора между телами. Грудью ощутил, как их сердца сорвались с унисон в бешеную скачку. Тормоза в голове отказали быстро — крепко зафиксировав партнера в могучих объятиях, словно желая, чтобы тот навсегда остался его руках, начал вторгаться с такой скоростью и так ожесточенно, что Сиэль даже попытался хлопками по бедру намекнуть чуть снизить обороты. Вот только достучаться до оголодавшего полуорка оказалось невозможным.

Браун почувствовал, как Сиэль поддался чужому нетерпению и отпустил самоконтроль. Желание лавой потекло по венам, заставляя отключить рационализм и абсурдность ситуации. Ощущения и необходимость принадлежать конкретно этому партнеру, правильность и честность в чувствах, полностью затуманили голову Крейну.

Илот кончил, судорожно выдыхая остатки воздуха из сдавленных ребер и цепляясь пальцами за Брауна. Крейн тут же сыто рыкнул, содрогаясь всем телом и с удивленным восторгом протянул, когда смог перевести дыхание:

— С ума сойти — ты светишься.

Под кожей Сиэля мерцал бледный голубоватый свет. Браун провел пальцем по плечу и опустился благодарными поцелуями на беззащитную шею илота, от чего под прикосновениями кожа подсвечивалась чуть ярче.

— Бывает, — признался Сиэль. — Только редко.

— Очень красиво, — признался Крейн, поворачивая его за подбородок, чтобы поцеловать в губы.

Крейн с жадностью и изумлением уставился на левое плечо Сиэля. В неясном голубоватом освещении на коже левого плеча высветился рисунок самолета с буквами «БК» на горящих крыльях, который устремился носом в сторону грудины илота.

— Я не заметил у тебя этой татуировки, когда первый раз увидел в варьете, — поглаживая рисунок, пробормотал он.

— Я ее затонировал, чтобы на глаза не попадалась.

— Когда ты ее сделал?

— Когда ты последний раз денег отвалил, уходя из Бани. А не показывал, чтобы не узнал меня. Как оказалось напрасно.

— Да, глупо получилось, — уткнувшись лбом в плечо, пробормотал Крейн.

Илот обессиленно повалился в правую сторону, а Браун в левую, с удовольствием обнимая его вытянутые ноги. Сиэль пошевелил стопами, но Крейн не собирался выпускать свою добычу, потерся колючим подбородком о подъем и с нежностью поцеловал каждый пальчик. Илот из-под опущенных ресниц с улыбкой наблюдал за этой картиной, с трудом игнорируя упирающийся в его бок член Брауна.

— Ты меня насквозь проткнешь, — играючи лаская его рукой, «забеспокоившийся» Сиэль.

Крейн только хитро улыбнулся, утыкаясь лицом в его ноги. Но потом посерьезнел и спросил:

— Расскажешь, как ты выпутался из той истории?

— Нечего особенно рассказывать, — пожал плечами Сиэль нахмурившись. — Слух о том, что авиационный полк передислоцируют на север до нас дошел только к вечеру и сразу стало понятно, что ни на следующий, ни в какие другие дни ты не придешь. Хозяин словно десять килограмм скинул, так радостно по Бане забегал. Пришлось воспользоваться всей той информацией, которую ты сообщил, и выпутываться самостоятельно. Просить клиентов написать в администрацию не стали, рискованно. Немногие согласились бы помогать бесправным илотам. А вот самим написать письмо от имени возмущенной жены, которая подцепила венерическую болячку от мужа большого любителя нашей Бани, мы не побоялись. С проверкой к нам пришли не сразу, наверное, через месяц посреди ночи заявились какие-то чиновники в сопровождении полицейских. Выставили всех вдоль кроватей полуголых и сонных, осмотрели, что-то записали, отвели хозяина в его комнату и долго разговаривали переходя от криков до шепота и обратно несколько раз. Назывались какие-то имена местных бандюганов, прокуроров, сыпались угрозы и запугивания. Потом, как мы поняли, хозяин откупился, дело замяли, чтобы скандал не вышел за пределы Бани и не пострадали чинуши, которые проворонили такой вопиющий случай. Нас всех посадили в машины и развезли по другим Баням, ничего не объяснив, но предупредив, чтобы мы забыли эту историю. Дальше все было так же как и всегда, пока мне не пришла одна мыслишка в голову. К нам же не только озабоченные ублюдки ходят, есть и нормальные клиенты. И вот один полухоббит посетовал, что есть одна полуэльфийка, которая ему очень нравится, но как подступиться к ней он не знает. Я предложил нашу помощь и в назначенный день «случайно» столкнулся с ним на улице, когда тот провожал свою зазнобу до дома. Мы с еще одним илотом завалили его комплиментами, похвалой, что на самом деле было не сложно — он действительно замечательный клиент. А девушке «по секрету» посоветовали не упускать такого выдающегося во «всех отношениях» кавалера. Полуэльфийка сначала со скептицизмом восприняла наши рекомендации, но потом он через неделю принес целую корзину фруктов. Девушка приняла его ухаживания и решающим фактором было то, что он хорошо относится к простым илотам, да и мы удачно сыграли на ее интересах, в которых она не разочаровалась. Ой, много чего было!

Сиэль попытался съехать с темы, но Крейн опять с силой сжал его ноги:

— Продолжай. Мне интересно, как ты жил все это время. Почему имя сменил?

— Тогда это показалось хорошей идеей, а потом как-то необходимости не было менять обратно. Эдакий налет таинственности. Но баш на баш, Крейн. Ты тоже расскажешь, чем занимался в Тролдэш и как познакомился с историком.

— Так ты не отказываешься, что вы знакомы?

— Это отцовский университетский друг, и он, как оказалось, теперь занимается любимым делом, хоть и не свободен, и на чужбине.

— Я так и знал, что вы знакомы! — обрадовался Крейн. — Профессор колоритный — выглядит как не от мира сего, но именно такие яркие личности и выделяются в любых коллективах. Он не признался, что знает семью Миллеров из города Сохи, а я ведь напрямую спрашивал его об этом. Вот только когда вы встретились все же сдал себя с потрохами. Ладно, он прав, это на самом деле мудро и дальновидно не светиться своими знакомствами и связями. А за то, что он дополнительно инструкции прислал, — Брайн похлопал по карману, в котором лежали бумажки из блокнота, — за это ему еще одна моя отдельная благодарность.

— Что вы затеяли? — озадаченно нахмурил брови Сиэль.

Крейн оборвал себя на полувдохе, и, с трудом подбирая слова, ответил:

— Я пока не могу дать тебе всю информацию по тому, что затевается в Тилсе. Могу только вкратце объяснить — не за горами очень серьезные политические и экономические изменения в стране, касающиеся именно илотов.

— Об этом говорят уже не один год, — вяло отмахнулся Сиэль. — Дальше разговоров дело не идет.

— Поверь, очень скоро все изменится.

Они проговорили всю ночь изредка отвлекаясь, чтобы ласкать и узнавать друг друга по новой.

Сиэль интересовался любыми подробностями жизни в Тролдэш: где он жил, с кем, как приспосабливался к новым условиям, что его окружало. В ответ Браун, уткнувшись в макушку илота и скользя пальцами по спине, рассказывал о затяжных зимах и коротких, но знойных летних месяцах. Илот с затаенным восхищением слушал о том, что в низинах и глубоких оврагах даже в самый жаркий день можно найти залежи снега, о том, что зимой иногда сложно моргать — ресницы от мороза слипаются, а в разговоре дыхание окутывает собеседников густым облаком.

В ответ после долгих уговоров Сиэль поведал, что никогда и нигде не бывал, поэтому истории о других землях и краях его очень интересуют. Нехотя рассказал, как выпросил старый учебник по экономике у одного преподавателя ВУЗа, как передавали эту книгу из рук в руки, изучая и обсуждая прочитанное. Об идеях, которые с трудом, но все же умудрились воплотить в жизнь: о фотографиях, статусности эскорта, об аукционе и своем главном детище — варьете. Об удачном знакомстве с Айсом, который большую часть работы и контроля взял на себя, но никогда не обижал илотов ни деньгами, ни словом.

Браун рассказал о том, что полутролли не такой недалекий и злобный народ, каким его описывают в Тилсе. Как много новых знакомых успел завести, живя и учась в послевоенном Тролдэш. Естественно, как и среди всех, встречаются неадекваты, но в большинстве — нормальные, интересные и радушные. И дело даже не в том, что Тилс победил в последней войне, полутролли по своей природе достаточно простодушны и отзывчивы.

— Жалеешь, что пришлось воевать против Тролдэш? — приподнял голову Сиэль, чтобы заглянуть в глаза Брауну.

— Формально войну начали они, хоть и не без серьезным предпосылок со стороны Тилса, — пожал плечами Крейн. — Но, что случилось, то случилось. Жалеть о том, что произошло — глупо. Нужно делать выводы и продолжить жить дальше.

Браун подтянул повыше Сиэля, чтобы удобней уткнуться в его лоб губами:

— Мне жизни не хватит, чтобы исправить все ошибки, которые совершил.

— Ты слишком много на себя берешь, — улыбнулся одними губами Сиэль. — Тебе приходилось действовать по обстоятельствам и выполнять свои воинские обязанности.

Разговор прерывался, чтобы Браун снова и снова скользил губами, кончиками пальцев по коже, выискивая места, где он еще не отметился, которые проигнорировал прежде. И Сиэль каким-то шестым чувством, понимал, что взгляд Крейна совершенно не замечает его татуировок, кроме одной. А Браун в очередной раз завороженно наблюдал, как голубоватый свет рождался в груди Сиэля, потом распространялся по коже и тот кончает, вибрируя и вскрикивая в его руках.

Небо на востоке окрасилось в светлые тона, давая понять, что эта странная для них ночь заканчивается. Окна в машине запотели от разгоряченных тел, от влажной земли поднялся густой туман, пряча их от постороннего интереса. Казалось, что они только вдвоем в этом закрытом сумрачном пространстве, укрытые от всего остального мира с его проблемами, войнами, кризисами. Сиэль лежал на Крейне, слушая, как мерно и спокойно бьется сердце в большой груди, и чувствовал его пальцы, ласково перебирающие волосы на затылке. Они, не мигая, смотрели в запотевшее стекло, чувствуя как их совместная ночь уходит, уступая новому дню.

— Ты опять уедешь? — наконец задал мучивший вопрос Сиэль.

— Да, — глухо отозвался Браун.

— Скоро?

— Да.

— Надолго?

Крейн уткнулся губами в висок илота и качнул утвердительно головой.

— Почему? — с трудом вымолвил Сиэль, горло резко сузилось, не давая вдохнуть полной грудью.

— Мне… тяжело, — Браун замолчал, подбирая слова, — знать, что происходит в Тилсе и не иметь возможности что-то исправить. Не такой мне бы хотелось видеть происходящее.

— И поэтому уезжаешь? — внутренне холодея все еще допытывался Сиэль.

— И поэтому тоже. По контракту я еще должен десять лет отработать на территории Тролдэш.

— Кем?

— Моя специальность — строительство аэродромов. Вот и буду навык оттачивать, заодно займусь изучением неизведанных территорий, благодаря одному нашему общему знакомому историку.

— Это хотя бы безопасно?

Вместо ответа Браун заскользил руками по гладкой коже илота, отвлекая поцелуями и покусываниями. Сиэль попытался отодвинуться от Крейна, чтобы вернуться к прерванному разговору, но его член попал в жаркий рот Брауна и пришлось забыть, против чего он хотел возразить.

Получив в очередной раз порцию ласки и переплетясь руками-ногами, они застыли прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. Шевелиться не хотелось совершенно, но послышались утренние разговоры работников аэродрома и это означало, что еще немного и к ним подойдут с вопросом, что тут делает машина илота.

Они с трудом расцепились, сели на заднем сидении и, помогая друг другу разобраться с одеждой, попробовали привести себя в относительный порядок.

Браун вышел первым, оглаживая помятую одежду, и сразу же попал под шквал вопросов собравшихся летчиков. Сиэль чуть замешкался, вылез наружу, поправляя маску на лице и ослепительно улыбаясь окружающим.

Все одобрительно присвистнули, подбадривая Крейна, и с завистью поглядывая на известного на всю столицу илота.

— Тебя отвезти домой? — полюбопытствовал Сиэль, когда Браун подошел к нему вплотную, поправляя стойку-воротник.

— Ты знаешь, где я живу? — приподнял бровь Крейн.

— Всегда знал, — лучезарно оскалился илот. — Ну так отвезти?

— Это плохая идея, — поджал губы Браун.

Крейн просто не смог признаться, что если проведет рядом с ним еще несколько часов, то просто не захочет прощаться и все планы отодвинутся на неизвестно сколько времени. Слова так и остались невысказанными, зацепившись за горло колючими шипами. Но Сиэль расценил это молчание по своему:

— Действительно. Уходить нужно налегке, красиво.

Губы Сиэля непроизвольно задрожали, словно эмоции, которые переполняли его, совершенно не совпадали с тем, что сейчас приходилось демонстрировать. Он резко отвел взгляд в сторону, чтобы не смотреть на Крейна, и глубоко выдохнул, сквозь стиснутые зубы. Казалось еще пара мгновений и все, что он сдерживает, хлынет через край.

Браун, чтобы хоть немного совладать с собой, засунул руки глубоко в карманы и нетерпеливо перекатывался с пятки на носок, из последних сил демонстрируя одну из самых вежливых улыбок из своего арсенала.

— Пообещай мне кое-то, — попросил Крейн.

Сиэль, или вернее уже опять Сэмуэль, снисходительно повернул голову, ожидая продолжения.

— Пообещай, что с тобой все будет хорошо, — с трудом выдохнул Браун.

— Ну конечно, — небрежно и высокомерно кинул через плечо илот и, легко развернувшись, сел на водительское место.

Сэмуэль сделал приветливо ручкой столпившимся работягам и вырулил по направлению к выходу, напоследок бибикнул улюлюкающим летчикам.

Хорошо, что никто уже не обратил внимания на Брауна. Если присмотреться, то можно было заметить, как тот с силой стиснул челюсти, что казалось зубы раскрошатся.

А пропажу своего летного шлема Крейн обнаружил только через пару дней.