Онлайн чтение книги Неисполненные обещания Broken promises
Глава 1

Настоящее

Вид из окна за последние несколько лет не изменился, но Сиэль все равно продолжал таращиться в него, зная до мельчайших подробностей. Две трети обзора загораживали соседский дом и сарай, и только в оставшуюся щель можно было рассмотреть город Сохи, который распростерся в низине. Хоть и холодно — на полуострове Доар зима, не сезон — все серое, унылое, но разглядывать крыши домов, высокие кипарисы, облетевшие сады и разнокалиберные заборы Сиэлю не надоедало. А если еще подключить фантазию и вспомнить, что дальше слева за тем высоким домом в отдалении простирается море, то на душе становилось спокойней и умиротворенней. Даже ежедневные заботы и проблемы уходили на задний план.

В планах — реставрирование широкого балкона, на котором так приятно по утрам выпивать чашечку кофе или по вечерам в шезлонге наблюдать, как уставшее за день солнце укладывается на покой в изумрудный утес. Но все это только планы, мечты. Реальность подсказывала, что с реализацией все может затянуться.

С первого этажа послышался колокольчик, значит, пришли клиенты, и следовало поторопиться. Сиэль нехотя оторвался от окна, проходя мимо кровати, автоматически поправил покрывало, вышел в коридор и направился в соседнюю комнату. Когда-то давно здесь была спальня родителей. И когда-то маленький Сиэль бегал по лестнице от кабинета отца на первом этаже к матери на второй, чтобы передать какое-нибудь поручение или просьбу. Теперь казалось, будто все это происходило не просто в другой жизни, а с другой семьей.

В настоящее время комната родителей использовалась как склад ненужных вещей и медицинских материалов, и даже несмотря на постоянную уборку, пахло затхлостью и пылью. Сиэль открыл тяжелый шкаф, достал новую бутылку персикового масла, на свет посмотрел содержимое. Записал в блокнот, висящий рядом, дату и что взял, чтобы позже не забыть заказать еще, и поспешил к лестнице. Легко сбежав по ступенькам и нацепив дежурную улыбку, выскочил прямиком в неожиданно многолюдную приемную.

За столом, который он самолично переделал в стойку регистратора, как обычно восседала его помощница, фрау Матильда Гринн, и, опустив очки на самый кончик носа, изучала какую-то записку, вытянув руку максимально далеко от себя. Рядом с ней переминался мальчишка-посыльный примерно десяти лет. Тут же находилась семейная пара с завернутым в объемный конверт малышом.

— Здравствуйте, — вежливо поприветствовал Сиэль всех сразу.

Из присутствующих среагировал только мальчик. Он счастливо и смущенно заулыбался, даже кончики заостренных ушей порозовели:

— Доброго вам здоровьичка, герр Миллер.

Семейная пара же не шелохнулась, застыли словно соляные столбы, ошарашенно вытаращившись на Сиэля. Только на лице мужа читалось обескураженное «О…», а у жены - удивленное «А!»

На первый взгляд они выглядели как абсолютно среднестатистическая семья. Муж — низкорослый, кряжистый, с кустистыми бровями, которые еще больше подчеркивали грубые черты лица, на голову ниже жены — широкобедрой, с крупным носом и большими выразительными глазами. Одеты в дорожные плотные костюмы по последней моде, поэтому Сиэль сразу же определил в них жителей столицы. Да и кокетливая шляпка фрау явно не от местной модистки.

На приветствие пришедшие не среагировали, что не удивительно. Сиэль с досадой сообразил, что забыл надеть марлевую повязку на лицо и пониже натянуть медицинскую шапочку. Он засунул руки в карманы врачебного халата, сделал широкий шаг и оказался рядом с фрау Гринн.

— Что тут? — поинтересовался Сиэль.

— Да вот, — Матильда повернула листок к нему, — принесли.

Сиэль прищурился, читая. В записке сообщалось, что фрау Лэксис и Луи не могут продолжить у него лечение, так как скоропостижно скончался свекор и приходится прервать посещения, но фрау Лексис клятвенно обещает вернуться через две недели и активно наверстать упущенное время.

— Что у них случилось, Дин? — решил все же уточнить Сиэль у мальчика посыльного.

— Ох, герр Миллер, у них там суета такая! Все бегают, плачут, собираются!

— Ясно, — Сиэль кивнул фрау Матильде, и та достала из кассы монетку. — Передай, пожалуйста, на словах, что мы будем ждать фрау Лэксис и малыша Луи в любое удобное для них время.

Мальчишка опять сверкнул зубами, прихватил пфенниг с барьера и поспешил откланяться.

Колокольчик на дверях в очередной раз звякнул, замолчал, и в приемной воцарилась напряженная тишина. За все это время прибывшая пара так и не смогла отмереть или сменить выражение лица. Сиэль растерянно глянул на помощницу. Фрау Гринн тяжело поднялась, источая недовольство, огладила на своей широкой груди белый халат и буркнула:

— Шли бы вы, герр Миллер, чайку попили, пока мы тут... регистрируемся.

— Спасибо, — тихо отозвался Сиэль и прошмыгнул в соседнюю дверь, за которой находилась кухня.

Матильда Гринн работала еще при старом докторе Миллере и знала Сиэля, когда тот сопливым мальчишкой бегал, поэтому относилась к нему как к еще одному своему внуку, которых у нее, как и во всех хоббитовских семействах, было несчетное количество.

Сиэль закрыл за собой дверь и, чтобы случайно не подслушать, что происходит в приемной, отошел к печке. Из носика чайника шел густой пар, вероятно, кипел уже давно, и Сиэль аккуратно поднес руки к горячему, но ладонями и пальцами, как и ожидалось, ничего не почувствовал.

— Вы определились? — раздался громогласный голос фрау Гринн, обращенный к посетителям.

Как бы Сиэль ни хотел подслушивать, а все-таки двери не могли заглушить все разговоры, происходящие рядом. Да и генетически острый слух тоже никуда не делся. Чтобы случайно не оставить ожоги на коже, сжал кулаки, опять засунул руки в карманы и вышел в следующую дверь — в уборную.

Весь дом был построен вокруг печки. Вернее, печка построена так, чтобы обогревать все комнаты на двух этажах. На первом этаже раньше находился кабинет старшего Миллера, гостиная, столовая, кухня и уборная, на втором этаже — две спальни: одна побольше, для семейной пары, вторая поменьше, детская. Сейчас из кабинета, раньше заставленного стеллажами с книгами, столом и креслом, пришлось сделать массажный кабинет, из гостиной — приемную, а кухню и столовую объединить, так как одинокому Сиэлю не было нужды устраивать званые ужины.

И вот сейчас в небольшой приемной происходил не очень приятный разговор.

— П-простите, — наконец отмер глава семейства. — Мы просто растерялись. Меньше всего ожидали увидеть в таком месте… илота.

— Каком «таком» месте? - приморозила интонацией фрау Гринн.

— Ну, это же массажный кабинет для детей. А он… Он же… со всей знатью…

Сиэль непроизвольно бросил взгляд на небольшое зеркальце, в которое смотрелся каждое утро. Темные тени от вечной бессонницы под светлыми глазами, заостренные скулы от недоедания, постоянно сжатые в нитку губы и бледная кожа, покрытая татуировками. Все его лицо — лоб, скулы, подбородок, шея - были покрыты отличительными знаками высшего сословия. Где-то вензеля, где-то эмблемы, где-то монограммы. Очень показательно. Сразу видно, что илот знает свое дело, что он прошел по рукам (и не только) всех знатных фамилий столицы Тилиаса. И это только на открытых частях тела, под одеждой… вообще счета нет.

Казалось, что за столько лет он смирился со своей судьбой, и фантомные плевки в спину научился не замечать. Пора бы привыкнуть и не обращать внимания, но иногда такие вот персонажи в жизни неожиданно выдергивали коврик из-под ног.

Сиэль взъерошил короткий ежик светлых волос и провел пальцем от середины лба до кончика носа, повторяя направление своей первой татуировки. Там значились дата ее нанесения, чтобы точно знать время, когда закончится его срок в качестве илота, и место, за которым был закреплен мальчик, насильно вывезенный с полуострова Доар города Сохи. Место легендарное, судьбоносное, для многих сказочное, волшебное, исполняющее все желания, для других — ад по плоти, чудовищный, реальный кошмар, выжигающий все правильное и чистое в любой душе.

Бани. Великие Бани столицы Тилиас империи Тилс. Последнее пристанище для отправления в Преисподнюю или на Небеса. Великолепные в своей паскудности и скабрезной роскоши.

— Дорогой, — перебила супруга, — какая разница, чем он занимался до того, как стал работать здесь?

— Милая, ты понимаешь, что этими руками он будет трогать нашу малышку!

— Мне все равно! — почти вскричала посетительница, в голосе проскальзывала близкая истерика. — Нам отказали в трех клиниках! Нас списала со счетов вся педиатрия Тилиаса! Этот адрес я случайно услышала в очереди в местной клинике и я буду использовать каждый шанс, чтобы облегчить жизнь нашему ребенку, сколько бы это ни стоило!

В наступившей гробовой тишине Сиэлю показалось, как у мужа потрескивают гордость и самомнение.

— Я не доверяю бывших работникам Бань, — наконец выдавил супруг.

— Чтобы вам легче определиться с доверием, могу наглядно продемонстрировать работу герра Миллера, — с показным равнодушием подала голос Матильда. — Видели мальчика-полуэльфенка, который только что ушел? Ничего не заметили?

— Нет, — хором ответили посетители.

— Он прихрамывает на правую ногу, а два года назад после неудачной операции сказали, что вообще ходить не сможет. Сиэль взялся за заведомо проигрышное дело и поставил мальца на ноги. Так что хуже, чем сейчас, с вашим ребенком уж точно не станет.

— Хорошо, запишите нас, — не разжимая зубы, пробормотал посетитель. — Но на многое не рассчитывай, — это уже, видимо, супруге.

«Ну что же, — мысленно подбодрил себя Сиэль, — один клиент убыл, другой прибыл. Значит, в этом месяце смогу хотя бы с Матильдой рассчитаться и в долги не влезть». Он подождал, пока фрау Гринн запишет информацию посетителей и громко позовет его. Выходя в приемную, уже не стал натягивать повязку на лицо - и так всю подноготную про него знали.

— Простите наше замешательство, — признался глава семейства, протягивая руку для приветствия. — Сложно предположить, что можно встретить мистия Бань так далеко от столицы. Наша фамилия Тоберон, а это малышка Стефани.

Сиэль не ответил на рукопожатие, убрал руки за спину и сцепил пальцы в замок:

— Руки стерильные, — объяснил он. — Проходите в кабинет.

Раньше кабинет отца был оклеен светлыми обоями, которые от старости и сырости облезли, так что Сиэлю пришлось осваивать еще и малярное дело — красить стены, окна, стеллажи в белый цвет, чтобы больше походило на медицинский кабинет.

Стараясь не замечать недовольного посетителя, Сиэль сконцентрировал все свое внимание на фрау Тоберон, которая сразу же начала распеленывать младенца. В кружевных пеленках лежало неестественно скрюченное маленькое худенькое тельце. Малышке было примерно около года, и она явно отставала по развитию от своих сверстников.

— Нам поставили ДЦП, — срывающимся голосом призналась фрау Тоберон. — Ни одна детская больница не берется давать хоть какие-либо гарантии или прогнозы. Дали максимум десять лет, а потом…

Она все же не выдержала, разрыдалась, уткнувшись в кружевной платочек. Герр Тоберон подошел к жене, ласково погладил ее по спине, успокаивая, и продолжил:

— Мы оба во втором браке, поженились уже в зрелом возрасте. У обоих не было детей, долго ждали и вот… Мы уже готовы обращаться к любым врачам, знахаркам, шарлатанам, лишь бы они помогли малышке хоть как-то…

И этот суровый отец, который производил впечатление прожженного циника, тоже не справился со спазмом в горле. Это "мы" непроизвольно отозвалось удовлетворением в душе Сиэля - родители решительно выступали единым фронтом против проблемы, только за это можно было их уважать и попытаться помочь. Поэтому Сиэль отвлекся от них и всерьез занялся малышкой полугномихой. Прежде чем прикоснуться к ней, он сполоснул руки в рукомойнике за ширмой, потом подхватил младенца, положил ее на массажный стол и осторожно ощупал голову, шею, спинку.

— Роды преждевременные?

— Да, врачи сделали что могли.

— Я вижу, — кивнул Сиэль. — Если учесть, что дети расу берут от отцов, а всю наследственность - от матерей, предполагаю, что в вашем роду полуорков, фрау Тоберон, всегда были проблемы с деторождением.

Молодая мама утвердительно кивнула на это предположение.

— А какие лекарства прописали?

— Вот, — фрау Тоберон уже справилась с приступом и достала из ридикюля большую стопку бумажек.

Сиэль бегло просмотрел листки с рецептами. Витамины, витамины, притирки, припарки.

— Что скажете? — шмыгнув покрасневшим носом, поинтересовалась мать малышки.

— Хуже не будет, — честно признался он. — Если вы серьезно настроены на массаж для Стефани, то придется делать это циклами. Десять сеансов, через месяц повтор. Хорошо, что обратились рано, скелет еще не сформировался, но все равно ей будет очень больно. Она будет плакать, потому что выправлять кости всегда малоприятно. У вас разорвется сердце смотреть и слышать ее, да и мгновенного результата не заметите. Но после каждого десятого сеанса начнутся изменения, это я гарантирую.

— Правда? — чета Тоберонов вытаращилась на него во все глаза.

— Начнем с сегодняшнего дня?

Ответом были энергичные кивки родителей.

Сиэль приподнял борта у массажного стола, чтобы маленькая пациентка вдруг куда-нибудь не укатилась, и взял новую бутылку масла, чтобы не жалея плеснуть в ладонь. На его удивление малышка не расплакалась, когда начали гладить и разминать ее конечности и спинку. Она пыхтела, кряхтела и хмурилась, чем заслужила одобрительную улыбку у массажиста.

— Чаще мальчики рождаются с этим заболеванием, но девочки более терпеливые и стойкие, соответственно, и шансы у них больше, — заметил Сиэль.

— А скажите, доктор, — поинтересовалась фрау Тоберон, — от чего вообще эти болезни появляются?

— Я не доктор, — мягко поправил ее Сиэль. — Доктором был мой отец, а я просто массажист. У него была теория на этот счет, и я ее придерживаюсь. За столько веков эволюции все наши виды претерпели множество изменений. Вы, фрау Тоберон, относитесь к оркам, а ваш муж - к роду гномов. Ведь так?

Супруги кивнули, подтверждая его слова.

— А несколько столетий назад даже предположить не могли, что расы людей, драконов, эльфов, хоббитов, гномов и орков могут сосуществовать друг с другом, жить и тем более рожать детей смешанных кровей. Но тут нам помогла человеческая ДНК. Сейчас уже из чистокровных остались только люди, да и тех еще поискать надо. Если оставить в стороне моральные и этические аспекты начальной метисации, когда появлялись первые полуорки, полуэльфы, полугномы, то можно смело сказать, что только это и помогло нам всем выжить. Да, не обошлось без проблем, потому что обмен генетикой - это двустороннее движение. В итоге мы имеем меньший жизненный срок, чем у чистокровных, болеем теми же человеческими болезнями, только в мягкой форме, и наша магия, ворожба канули в небытие. Остались только вторичные признаки, да и те атрофировались. Зато теперь у нас повышена приспособляемость, адаптация, репродукция, тяга к новым знаниям. Мы развиваемся, изучаем, любим, страдаем, как люди. И это правильно, нужно и дальше так же жить, иначе получится как у драконов с их расовой политикой. Вы же помните, как в прошлом веке они чуть не ввели закон, запрещающий смешанные браки?

— Да, помню, — удовлетворенно кивнул герр Тоберон. — Чуть до революции дело не дошло. Поговаривали, что драконье племя пробовало чистокровного сделать. Изверги! Вероятно, желание парить в небе и плеваться огнем у них в генетику вшито.

— Хорошо, что не получилось, а то бы неизвестно, как история развивалась. Но времечко было неспокойное, вся империя на грани развала находилась. В то время наш полуостров Доар по шумок себя суверенным и огласил.

— Но эта независимость же недолго продолжалась. Ведь так?

— Да, но это уже другая история, — со вздохом согласился Сиэль.

—  Это тогда вы получили?.. — фрау Тоберон намекнула на татуировки.

Чтобы не вдаваться в подробности, Сиэль молча кивнул и закончил процедуру:

— Какая ты умничка, Стефани. Таких терпеливых детей редко встретишь.

Довольные родители счастливо улыбнулись, а нахваленная малышка от облегчения, что закончился сеанс, намочила пеленку, на которой лежала. Родители тут же встрепенулись и засуетились рядом с ребенком. Сиэль опять подошел к рукомойнику помыть руки:

- У моего отца была еще одна теория, которую он так и не доказал. Он утверждал, что у всех нас есть вторая половинка, с которой связывает "красная нить судьбы". И с ним или с ней жизнь налаживается: болезни отступают, проблемы не кажутся такими бесконечными и желание залезть в петлю не возникает, - закончил он тихо себе под нос. - Но только подтверждение своей теории он так и не нашел.

Сиэль бросил взгляд на чету Тоберонов, которые, не слушая его, хлопотали около дочери, и вышел в приемную:

— На сегодня, наверное, хватит, больше никто не придет. Так что идите домой, фрау Матильда, — распорядился он.

— Ты бы хоть поел что-нибудь, — пробурчала пожилая фрау. — Ходишь прозрачный. Там я домашненьких пирожков принесла. Чтобы к завтрашнему утру их не было! А не как всегда.

Благодарно улыбнувшись, Сиэль проводил помощницу, затем попрощался с клиентами, договорившись на то же время на завтрашний день, и поднялся в свою спальню. Быстро скинул белый халат, надел темное пальто, повыше намотал шарф и выскочил на улицу, на ходу натягивая шляпу.

Дорога до моря по окружной, по ровной дороге занимает примерно чуть больше получаса неспешным шагом, а по извилистым, плохо освещенным тропкам, известным только местным жителям, можно добраться за десять минут. В начинающихся сумерках выбирать крутые и темные ступеньки было не очень разумно, но Сиэль не хотел ждать.

Добежав до набережной, прошел еще немного дальше, чтобы наверняка не столкнуться с праздношатающимися отдыхающими. Спустившись по скользкой гальке к кромке воды, застыл, глубоко и медленно вдыхая влажный воздух.

Погода стояла самая подходящая. Штиль, зимнее пасмурное небо, пропитавшее бескрайнюю гладь в такой же серо-синий цвет, и слышен только тихий шелест камешков под набегающими волнами.

Сиэля всегда тянуло к морю, к этому бесконечному раздолью, простирающемуся до самого горизонта, чтобы ощутить его благородное спокойствие и умиротворяющую мощь.

Найдя большой валун, скинул на него шарф, пальто и сверху пристроил шляпу, чтобы она ненароком не укатилась в воду. Присев на краешек, расшнуровал ботинки, стянул носки и аккуратно положил их внутрь. Поставив босые ступни, пошевелил пальцами - галька приятно зашуршала под ногами. Сиэль засучил рукава и опять наклонился закатать штанины повыше, чтобы не замочить.

Подойдя к набегающим волнам, остановился, собираясь с мыслями. «Ну пусть сегодня… ну хоть что-нибудь», — мысленно попросил он.

Осторожно войдя в воду по щиколотку, наклонился, опустив руки в море. И застыл, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям.

Сиэль стоял в такой неудобной позе, пока не закружилась голова и не задрожали от напряжения колени. Пришлось выпрямиться, с досадой отряхнуть руки.

— Ничего, — пробормотал вслух. — Все еще ничего.

Оскальзываясь на гальке, выбрался на пляж и рухнул на свои сложенные вещи. Подняв руки на уровень лица, начал пристально рассматривать их. Мокрые пальцы даже посинели немного, но Сиэль так ничего и не чувствовал.

— Я подумал, ты топиться собрался таким странным способом, — раздался до дрожи знакомый голос.

Сиэль подпрыгнул со своего насиженного места и развернулся всем корпусом к набережной.

В двух метрах от него возвышалась громоздкая кособокая фигура. Неожиданный турист тяжело опирался на массивную трость. Подсвеченный одиноким фонарем громила производил устрашающее впечатление, не предвещающее ничего хорошего. Плотное темное пальто обтягивало широкие плечи. Между широкополой шляпой и поднятым воротником мелькнула чуть сероватая гладковыбритая скула. Но вот смешливые прищуренные глаза, наблюдающие из-под кустистых бровей, наоборот шли в разрез с общей угрожающей аурой.

— Как ты нашел меня? — настороженно спросил Сиэль.

— Сложно. Ты же не оставил ни единого следа, по которому тебя можно вычислить. 

— Так и задумывалось.

— Просто я не поверил, что ты позволил себе попасть в ту братскую могилу.

— Я и попал. Мое имя выгравировано на монументе, — Сиэль глубоко задышал, стараясь успокоить бешенно бьющееся сердце.

Он уже слишком давно попрощался со всем, что связывало его с Банями, со своей жизнью в Тилиасе и конкретно с тем, кто так нагло нарушил его уединение. Но только от одного его присутствия, только от его вида, голоса, Сиэль почувствовал, как воздух между ними начал потрескивать от напряжения.

— Но ведь не попал же, — рыкнул пришедший, который тоже не мог держать нервы в узде.

Сиэль промолчал, давая ему додумать о причинах и следствиях своего поступка самостоятельно.

— И после всего ты приехал сюда, — закончил за него рассказ нежданный визитер. — Почему не остался? Почему сбежал, как трус, не сказав ни слова? Я бы поднял все связи, помог тебе устроиться…

— Я оставил все в Тилиасе, — оборвал его Сиэль. — Всех знакомых, покровителей, сбережения и воспоминания. Ты относишься именно к нему, к моему прошлому. Да и чем бы ты мне помог? Ты сам себя-то по кускам собирал.

— Я справился. Правда, зная, что с тобой все в порядке, было бы быстрее.

— Не нужна мне твоя помощь! — взорвался Сиэль. — Я попрощался с тобой в тот раз. Все! Сиэль — илот Бань, на котором живого места нет от татуировок всей золотой молодежи столицы, умер! Сдох! Погиб, как и сотни других, в той мясорубке, которую устроили у парламента, в самоубийственной попытке докричаться о своем отчаянном положении!

Они оба замолчали, пристально разглядывая друг друга.

— Хорошо, я тебя услышал. Не скажу, что понял и принял, но услышал, — отозвался пришедший, уступая. — Я уважаю твое решение начать все с самого начала и предлагаю тебе кое-что новое.

— О чем ты вообще? — настороженно поинтересовался Сиэль, чувствуя подвох.

— Позвольте представиться — Крейн Браун, командирован на полуостров Доан строительной компанией, — по-военному отрапортовал гость. — В данный момент ищу место для жилья и компаньона для проведения совместного досуга.