Онлайн чтение книги Забытая клятва, забытые узы... Forgotten oath, forgotten ties...
Путь к жертве...

В темном царстве феникс ждет,

Душу призывая.

Очередная жизнь, сгорев дотла,

Жертвой ему стала.

Хранитель.

Снова все пошло не по плану. Если он вообще был. Не могу сосредоточиться из-за всего этого шума. Пришлось оставить дом, пойти неведомо куда… Я совсем не в форме, эта инкарнация почти исчерпала себя. Не знаю, хватит ли мне сил, когда мы сойдемся с ним в битве…

Ведьма ушла так же быстро, как и появилась. Она получила то, что хотела. Я не смог его защитить. Снова. Ильсиндар меня ненавидит. А мне остается только сидеть тут, зализывать раны в центре собственной печати, поглощая то немногое количество Лимы, что осталась в этом мире и сквозь щели за его пределами. Жалко. Он был прав, сейчас я на себя похож меньше всего.

— Опять себя накручиваешь? Коришь? Винишь? Зачем? Что сделано, то сделано! Чему быть, тому не миновать своей судьбы, — подошла Рамора. — Лучше скажи, получилось? Ты собрал нужное количество? Внемировая энергия — вещь редкая, то в этом миру ее самое большое количество, — женщина присела на корточки передо мной и пристально смотрела мне в глаза.

— Почти. Но я боюсь, Ильсиндар разбушуется. В мире тьмы, света, в других мирах, мать его, даже в Бездне я смогу его отыскать, но если он что-то выкинет… Нам останется только надеяться.

— Я стукну тебя! Совсем ополоумел! Мир не вращается вокруг тебя, пора доверять хоть кому-нибудь! Он твой сын! И тем более взрослый и опытный. Сейчас даже посильней тебя будет, в твоем-то состоянии. Как можно не верить своему дитю? Не надеяться, что он справится…

— Прости, Рамора. Совсем расклеился. Я верю в него, просто…

— Переживать — это нормально. Как и поддерживать. Во имя всего святого, возьми себя в руки, ибо в Вальхалле, глядя на тебя, я буду сыпать проклятьями направо и налево!

— Хорошо. Доверюсь им. Я собрал достаточно, начинаю их искать. Присмотришь за моей…

— «За моим телом». Правильно говорить так! Я понимаю, что твой цикл не был завершен, а без проводника все отправилось в тартарары, но в Риме веди себя как римлянин!

Я ничего ей не ответил, лишь оставил «тело» на попечение и ушел искать Артура и своего… сына.

Артур.

Холодно. В груди так пусто и холодно. Ай! Отголоски боли все-же добираются ко мне. Иногда я вижу контур сил дракона, но сдвинуться не могу. Я парализован. Остается плавать где-то в этой невесомой пустоте.

Неразборчивое бормотание достигает меня.

— Син? — хриплым голосом выдавил я, но ответа не последовало.

Шум от множества голосов нарастал, отчего разболелась голова. Стало трудно дышать.

Я по-прежнему плыл в непроглядной тьме, но она становилась не такой уж и непроглядной. Появилось небо — так я подумал сначала. Оно было темным и цветом не сильно отличалось от тьмы вокруг.

Каково же было мое удивление, когда в этом «небе» я увидел лицо. Оно было огромным и жутко размытым. Похоже на человеческое, но пол различить я не мог.

Еще спустя какое-то время до меня начало доходить — это не небо. Лицо то появлялось, то исчезало, а вместе с ним появлялся и исчезал жуткий шум, который со временем стал похож на речь.

— …Мастер, вам следует отдохнуть, трое суток на ногах не пойдут на пользу ни ему, ни вам! — наконец-то смог разобрать речь сквозь весь этот шум.

— Когда я буду убеждена, что он стабилен, то передам его под ваше наблюдение, — говорил измученный женский голос.

— Вы шутите? Как можно быть стабильным с такой дырой в груди! Его сердце, источник просто разорвало. Странно, как он вообще умудряется держаться за жизнь! — возмущался более молодой женский голос.

— Посмотри поближе, заодно и помоги мне. Перехвати вот здесь и направь свет сюда. Линии его печати продолжаются на пустом месте вокруг дыры, а еще эти нити, они окружают его тело и душу, не давая его душе разорвать связь с телом окончательно. Две совершенно разные силы борются за его жизнь прямо сейчас, почему мы не должны?

— Мы даже не знаем, кто он! — недоверчиво говорил мужской голос.

— Госпожа! Мы принесли откликнувшийся свиток! — говорила взволнованная пара голосов.

— Хорошо, давайте его сюда. Так, спокойно, пусть его сила сама укажет.

— Мастер! Но он почти осушил омут, и мы влили в него столько сил, осталось ли среди этого что-то его?

— Тише, свиток реагирует! Линия Уайта, боже, он рожден не здесь. Это их сын! Он из фениксов!

— Что значит не рождён здесь? Его родители предали нас? Как они посмели!

Успокойтесь, старейшина! Вы разве не слышали последние новости? Не почувствовали возмущение пространства?

— Постойте, его пусть продолжается, как это возможно? Мастер? Оно уходит за пределы свитка!

— Госпожа! Этот свиток начал сходить с ума в библиотеке, мы не смогли его сдержать, он…

— Давайте его сюда! Живее!

— О боже! Это не линия рода, это крыло… У него сердце дракона!

— Как?

— Что? Откуда!

— Немыслимо!

— Два сердца и рожден не здесь, еще и эта катастрофа, неудивительно, что он не выдержал.

— Не важно два или одно, если сердце погибло, то оно утянет другое за собой! Посмотри на него, он в глубокой коме, а эти силы, чем бы они не были, не дают ему покоится с миром!

— Как вы можете, старейшина! Вы забыли наш долг? Мы должны спасать, а не отправлять на тот свет! Он пришел к нам! Не к кому-то еще, а к нам!

— А откуда он пришел, вы не заметили? С того света! Он проколол оболочку мира того и нашего! Лучшие из лучших выбились из сил и до сих пор не могут восстановить завесу миров до конца! Что бы он не использовал — это слишком опасно, он опасен!

— Старейшина! Я еще раз вам повторяю! Пусть он даже из ада к нам придет, после всего того, что пережил его род, пережил он, мы обязаны ему помочь. Каждый из вас, стоя здесь, обязан ему!

— Делайте что хотите!

— Мастер…

— Пусть идет. Помогите мне здесь. Здесь нужен шунт!

— Мы не сможем закрыть эту рану! Она слишком велика. Может направить сердце дракона, пусть оно поглотит эти остатки. Он все равно будет сильным магом с сердцем дракона.

— Мы не сможем. Драконы очень гордые и своевольные существа. Если бы он хотел, он бы уже поглотил бы. Здесь что-то другое. Стабилизируем пока. Сделаем всё, что сможем, и будем надеяться. Фениксы — удивительные создания. Хорошо. Оно циркулирует. Оставьте его здесь, омут будет поддерживать его. Кто-нибудь может помочь мне дойти до моих покоев?

— Да, конечно!

— И приставьте охрану ко входу в пещеру. Неизвестно, что взбредет старейшине в голову. Так будет спокойнее.

— Как прикажете.

Вернулась тишина.

Все сказанное ими до сих пор звучит у меня в голове. Мое тело в пещере плавает в каком-то омуте, а я тут смотрю на это дело от третьего лица. И мое сердце… Эти люди… Я не родился здесь, это Пандора?

«Син… Что же ты натворил…»

«Они все… пытались мне сказать, предупредить. Как я мог не понять…»

«Гармония. Дракон и феникс. Если бы не нож в сердце».

«Можно ли все исправить, вернуть?»

«Кто-нибудь…»

— Кто-нибудь! — в отчаянии кричу я, надеюсь, что меня услышат.

В ответ тишина лишь глумилась надо мной, что мой удел лишь бесцельно парить тут, в невесомости. Навсегда.

«Нет! Не хочу!»

Вижу хоть от третьего лица, но связь с телом есть! Я не мертв и найду путь отсюда!

Потянувшись к своему «небу», я изо всех сил хотел вернуться в свое тело, вернуть все то, что потерял. Небо же не реагировало. Картинка потолка и стен в пещере, где плавало мое тело, мерцала, манила к себе.

Возвращение заняло все мои мысли. Я не мог думать ни о чем другом.

Спустя множество попыток потолок начал приближаться или я к нему.

«Вот так, я уже рядом».

Скорость сближения росла, а я все быстрее приближался к заветному небу. Пока не влетел в него, сквозь него.

«Да, я смог!» — обрадовался я, когда картинка снова стала от первого лица, но радоваться не стоило.

Я моргнул. Тело дернулось, а адская боль пронзила меня. Резко и очень много, отчего я отключился.

— Ты спешишь жить или торопишься умереть? — задал вопрос Ильсиндар.

Оглядевшись, я узнал белое пространство Сина. Он сам стоял рядом, его лицо выражало столько эмоций: грусть, страх, вину, отчаяние.

— Син! Как я рад, что снова вижу тебя!

— Я, прости, плохой из меня вышел компаньон. Все поступки, решения привели тебя в это положение… — впервые вижу его таким растерянным.

— У нас не было выхода!

— Хранитель, наверное, смеется надо мной. Даже у него бы не вышло так обделаться. Прости, — его растерянное выражение лица не уходит. Такое чувство, что он не здесь. Говорит сам с собой.

Я подошел к нему, взял крепко за плечи и хорошенько встряхнул.

— Ильсиндар! Посмотри на меня! Я прямо перед тобой! Все ошибаются. Я, ты, даже Хранитель! Но это не повод ложиться и умирать. Не могу поверить, что это говорю я. Он тоже, быть может, заложник обстоятельств. Мы же не сами в это ввязались, а вынуждены были спасаться. От ведьмы, от ненормальных культистов. И мы оба живы, хотя бы немножко. Это уже прогресс.

— Артур. Ты… Но твое сердце… — его глаза вновь смотрят на меня, а не сквозь.

— Это мы тоже решим. Как-нибудь. Вместе!

— Хорошо. Прости, что как более опытный член нашей группы не смог вывести нас безопасно и без потерь, и спасибо, что дал мне пинка. Я немного устал от попыток удержать… — он на мгновенье стал прозрачным, а глаза смотрели в пустоту, но это быстро прошло. — Твою душу в теле и не навредить.

— Спасибо за это. Кто-то, кого называли мастером, сказала, что я стабилен. Это так?

— Если это можно так назвать. Мы стараемся, чтобы это было так.

— Мы?

— Я не должен был. Она не хотела, чтобы я говорил. Но я устал. А ты бы всё равно узнал, — его речь становилась все более невнятной. — Покажись. Хватит всего этого.

— Вот что ты заладил, — показалась девушка.

— Аврора…

— Анаграмма, — ответил Син.

— Что? Анаграмма к чему?

Я растерянно смотрел то на Сина, то на Аврору. Оба были вымотаны. Измучены. Будто всю мою боль… О боже. А я тут в безопасности ничего не чувствовал. Даже сейчас боли нет. Она уходит к ним?

А теперь что Син хочет мне сказать?

— Не стоило хранить секреты в открытой книге, да, Син? — съязвила Аврора.

— Не зови меня так, воплощение древней клятвы, Mavortia Rhesi.

— Ты… печать? Но как? Ее же сотворили мы с Лео, а магия оживает только у Хранителя…

— Да. А вам, мальчишкам, удалось не только изменить древнюю магию, что считалось невозможным, еще и заставить ее ожить, — тихо говорила девушка.

— На меня не смотри, я тут ни при чем.

— Ты этого не помнишь? А как же общая память?

— Есть еще кое-что, чего я тебе не говорил. Твое сердце дракона. Оно закрыто для меня. Только его я не могу прочесть. В детстве у тебя были срывы. Сила выходила из-под контроля, но тогда приходил дракон, и все успокаивалось. Вместе с черным драконом вы творили магию. Что это за магия — знают только драконы. Чтобы понять магию, мне нужно ее увидеть. Но тогда провалы в памяти были и у меня.

— Мастер сказала, что если бы дракон хотел, он бы решил проблему с сердцем. Но он не стал.

— Жители Пандоры — великие маги, Артур, но даже им далеко до драконов и их магии. Они близки разве что к хранителю, как его родичи.

— Для тебя память тоже была закрыта? — спросил я Аврору.

— Нет, я всё видела. Меня не стали выпроваживать, в отличие от него, — указала пальцем на Сина. — Вы парные драконы, Артур и Лео. Странно только, что вы были рождены разными матерями. Для драконов такое рождение — как семья или даже ближе. Я была рождена лишь для того, чтобы эту связь укрепить в связи с надвигающейся бедой и вашей разлукой.

— Какой бедой?

— Разрушение мира, алло. Вторжение повернутого мага… Без меня парных драконов ждало лишь увядание и забвение. Я — мост, который соединяет вас, как бы далеко вы ни были.

— Почему только сейчас, почему раньше притворялась?

— Я не притворялась. Мы даже знакомы не были. Что бы я сказала? «Привет, внутри тебя дракон, ты связан еще с одним. О, и ты в любой момент можешь взорваться. Будь осторожен?»

— Прости, — шепчу я, опустив голову.

— …

— Вы забрали мою боль себе?

— Это всё, чем мы можем помочь.

— Могу я что-нибудь сделать?

— О нет, пожалуйста, мне прошлого раза хватило. Чем тебе мой телевизор не понравился? Я даже звук сделала!

— Я…

— Отдача была нехилая. Мы тут сами чуть не отъехали! А нам ведь нельзя. Не то твоя душенька того, — проводит она большим пальцем по горлу. — Попадет в шредер под названием Ильсиндар. Он сдерживает себя как может, чтобы не расплести ее к чертовой матери!

— Ох.

— Простите за вторжение, — внезапный знакомый голос вызвал у меня чувство облегчения.

— Хранитель! — обрадовался я.

Он уверенной походкой шел прямо ко мне, собирая на себе недовольные взгляды присутствующих. Но не меня. Я ему верю.

— Я тебя наконец нашел! Но Лимы у тебя гораздо меньше, чем я рассчитывал, а дела намного хуже. Извини, что так сразу, но мне нельзя терять времени.

Он взял меня за плечо, и тело вмиг обмякло, я растянулся в невесомости, устроив меня поудобнее, поднес руку к моей груди, где, слегка потрескивая, развернулась круглая печать из золотого письма размером с небольшую комнату.



Все присутствующие были поражены зрелищем. Затаив дыхание, они наблюдали за его работой. Его рука изменилась, на кисти выросли когти, а сама она покрылась белым мехом с черными полосами. Ею он ловко чертил недостающие письмена и изменял уже существующие. Причем делал это так быстро и ловко, что за этим можно было наблюдать вечно.

— Это печать души и тела. Впервые вижу ее. Красиво.

— Запомните, дети, печать души и тела нельзя показывать никому. Это как и с истинным именем. И намного хуже, если тебя увидят голым, — в шутку сказал он.

— О, спасибо, что показал ее всем, — смущаюсь я.

— Хоть у тебя тут и коммунальная квартира, все они, — окинул взглядом стоящих Сина и Аврору. — Часть тебя самого. Так что им можно. А еще дракону.

— Ты в курсе?

— Я почувствовал, да. Он у тебя необычный. Фракция Света и Тьмы сама по себе сильна, но вот мои дети оттянули их на нейтральную сторону, сделав еще сильнее. Сейчас будет покалывать.

— Ай! — Ничего себе покалывать! Будто тысячи игл прошивают тебя в груди насквозь.

— Получается! Артур! Твоя рана, она…

— Ты такая наивная.

— Артур, я закрою дыру у тебя в груди. Пока я зашиваю тут твою душу, Лима повторяет мои действия с телом. Так что ты сможешь очнуться.

— Да, вот только есть одно «но»! — ехидничал Син.

— Без него никуда, — отвечал ему Хранитель. — С сердцем тебе нужно будет разобраться самому.

— Проще поручить младенцу сыграть на скрипке!

— Ты уж, пожалуйста, если сердишься, то вымещай все только на мне, Артур не должен от этого страдать еще больше. Он куда смышленее, чем тебе кажется. Лучше скажи, кто надоумил его использовать внемировую магию и тратить Лиму? Моя проекция здесь только за счет нее. Исчерпай вы ее, я бы не смог вам помочь.

— Я… Ты! — глотал слова Син.

— Мы были в безвыходной ситуации и должны были! — выгораживал я его.

— Смотрю, вы хорошо спелись, — смеялся мужчина.

— Ай! — В глазах закололо.

«Раздел: Хранители, глава «Основополагающие четыре стихии», пункт: «Хранитель Круга Ветра: рожденные по воле Создателя с мирозданием». Был рожден четвертым — ветром, где с огнем, землей и водой они жили в мире, развиваясь и помогая придать миру его конечную форму. Впоследствии помогая создавать новые миры, а затем с братьями и сестрами из семян взращивать все новые и новые. Был призван хранить мироздание и целостность и покой всех миров».

— Ого!

— А? Что там обо мне пишут?

— Это правда? Ты, получается…

Он прищурился и пристально на меня посмотрел, не прекращая творить свою магию.

— А, это про мое детство. Хорошая способность.

— Что ты за существо?

— Эмм, как тебе сказать… Обо мне ты только что прочитал.

— Ты… То есть матери у тебя нет?

— Создатель мне и мать, и отец. Но да, то, что ты имел в виду, привычным для тебя образом я не рождался.

— Мироздание… Погоди, тебе что, миллиарды лет?

— Знаешь, время относительно, так что не сильно я и старый! — смутился он.

— Боже! Куда я попал… Мама, роди меня обратно.

— Шутить можешь, значит, идешь на поправку!

Если он такой могущественный, то почему за щелчок пальца не мог решить все проблемы?

— Потому что он не Господь Бог! Иметь широкую направленность способностей — это большая удача. Когда ты клинок, то ложкой быть уже не сможешь.

— Всегда можно умудриться, — весело отвечал мужчина.

— Ай! Иглы жгли теперь по всему телу, куда приходились удары рваным пространством.

— Почти все.

Раны затягивались, не оставляя и следа. Все-таки магия — хорошая штука в правильных руках!

— Ты на что намекаешь? — дулся Син, в ответ я рассмеялся.

Как хорошо на мгновенье отвлечься от всех забот, что тебя терзают.

— Вот и всё. В душе ран больше нет, прямо сейчас Лима закрывает последние на теле. Все каналы и сосуды, связанные с сердцем, были восстановлены, но не само сердце. Но, зная фениксов, им крайне сложно умереть не своей смертью, — говорил Хранитель.

Как только он убрал руку от моей печати, она начала уменьшаться и исчезла у меня в груди, а он спрятал руку за спину.

— Только если им сердце не взорвут, — ехидничал Син.

Хм, а откуда зрение появилось? Эту силу же сердце феникса давало.

— А если я использую родовую магию и возрожусь из пепла, может, сердце тоже…

— Ты уже пробовал. Вылечилось только тело, а раны на душе остались.

— Знаешь, Артур, хоть фениксы и владеют очень многими языками, но у этого товарища, — кивает на Сина Хранитель, — просто отвратительный почерк. — смеется мужчина.

— Знаешь что! — злился Син.

Хранитель начал пропадать. Он то становился прозрачным, то нечетким, словно плохой сигнал во время грозы на старом телевизоре.

— Похоже, Лима закончила свою работу, а значит, мое время рядом с вами истекло, ребята. Но, Артур, прежде чем я исчезну, я дам тебе более детальное описание, скажем, расшифровку странички из Белой Книги.

Это всё, чем я могу помочь сейчас. — С этими словами он исчез окончательно.

Осталось только сообщение.

«Раздел: Пламя Феникса, глава: Родовое пламя семьи Уайт, параграф первый: Жертвенная Птица: Пламя феникса имеет не только физическое воплощение, но духовное. Так как феникс существует непосредственно в двух фазах жизни и смерти, но не является проводником, то фазы сменяют одна другую намного быстрее и не требуют платы за переход.

В случае, когда птица теряет что-то важное для нее или кого-то, то в своем отчаянии начинает свою лебединую песнь: она сжигает свое тело и душу, дабы вернуть с обратной стороны то или того, чье сердце тронуло феникса.

Доподлинно неизвестно, чем именно жертвует феникс, принося что-то или кого-то с той стороны.

— Я… Понял. — Что-то изменилось во мне, когда я читал эти строки. Они пробудили во мне куда больше, чем содержали сами.

Мое сердце. Оно снова целое, но это не так. В нем еще осталась искра, та последняя искра, что мне нужна.

— Артур, что ты? — начала волноваться Аврора.

— Артур! Что ты задумал? Не закрывайся от меня! Артур!

Они звали меня, но я не их не слышал, не слушал. То, что осталось от сердца феникса, открылось мне. Ключом пришелся подарок Хранителя.

Аккуратно ступив на пол и закрыв глаза в пространстве Сина, я открыл глаза в пещере.

Тело было целым, ран и огромной дыры не было. Я дотронулся ногами до дна, дошел до аккуратно выложенных ступеней из речной гальки. На мне по-прежнему была одежда духа.

Ведомый фениксом, я отринул всё лишнее. Все эмоции, чувства, мысли. Если только то, что мне нужно сделать, что я должен сделать.

Выйдя из омута, я направился к выходу из пещеры, начав свою лебединую песнь.

— Пламя, ведущее и ведомое, поглоти всё, что даю тебе, и веди меня туда, — у входа стояли часовые, что, заметив меня, начали что-то говорить, один куда-то убежал. Оставшийся активно мне что-то доказывал, но я его не слышал, лишь продолжал свою песнь. — Там то, что я ищу, там я возьму то, что есть я, и оставлю то, что часть меня, — на крики часовых прибежали еще люди. Свет ударил в глаза, невольно щурясь, я вышел из пещеры, передо мной предстала целая городская площадь, но я лишь продолжал, не обращая внимания ни на что. — Пусть пламя станет ведомым, чтобы мне стать ведущим, — я шел, ведомый фениксом, игнорируя мужчин и женщин, пытающихся меня остановить, кто-то даже пытался схватить меня за руку, за плечо, но я лишь слышал шипение, и я снова был свободен. Дошел до трещины, что зияла прямо в воздухе, я на месте. — Пламя, забери мое тело и душу. Гори! Сгори дотла!

Тело обратилось в прах, я, будучи огнем, безучастно на него глядел, ожидая, пока сгорю сам.

И вот он я. Стою посреди огромной пещеры, напротив меня сидит он. Гордый феникс глядит на меня сверху вниз, своими золотыми глазами, сидя на жерди, растущей прямо со скалы.

Пещера была светлой, но источников света я не видел. Чуть поодаль было озеро, уходящее вдаль пещеры, а на берегу стояла лодка. Каждая клеточка тела вопила: ни в коем случае не прикасаться к этой с виду безобидной лодке. А еще лучше не смотреть в ее сторону.

Вместо этого я буду смотреть на своего феникса, которого я по глупости привел в это место.

— Привет, — поздоровался я и подошел ближе к нему, но был оклеван.

— Заслужил, — вздыхаю я, глядя на свою руку.

На все мои действия он меня клюет, а клюв у него ого-го! Захочет — и палец откусит.

Но я в тупике. Что мне делать дальше? Он меня больше не вел.

— Прости меня за то, что не уберег, мне еще расти и расти, но мне нужно вернуть тебя и себя заодно, а еще родителей и Леонарда, так что, пожалуйста, — я снова протянул руку, а он снова ее клюнул.

— Что ж такое! Ты меня будто сожрать пытаешься! Сожрать… Жертва… — от последнего слова феникс оживился, начал махать крыльями.

— Вот оно что. Я должен заплатить за наше возвращение. Пофиг! На! Жри! — сунул ему под нос левую руку.

Конечно же, он ее клюнул, но в этот раз было больно. Не так, когда у тебя взрывается сердце, но что-то среднее между ударом ножа и плеткой из пространства.

Рука пострадала в районе запястья. Оттуда полилась белая кровь, которую он начал пить. Выпив совсем немного, рана затянулась сама собой, а он, довольный, что-то крикнул по-своему, замахал крыльями, призывая огонь.

Вспыхнув как спичка, мы с ним, объятые пламенем, вновь стали одним целым.

Пламя поглотило всё. Горело даже пространство, за завесой которого я вновь видел мир Пандоры, где, взяв жменю своего праха, раздул угли, возвращаясь в мир живых.