Онлайн чтение книги Дети Амира - 3. Айрин.
Глава 9

Три дня спустя.

— Уже проснулась?

Райвен вошел в шатер с подносом и начал раскладывать еду по тарелкам.

— Вот, выпей, — он протянул Айрин кружку с густым отваром, который сварила для нее Отта.

Пенеола присела на матраце и стянула с себя покрывало, рассматривая намазанные какой-то дрянью ссадины на коленях. Кружка с «напитком» оказалось у самого ее носа и она вынуждена была взять ее в руки.

— Воняет так, что дышать не хочется.

— Отта старалась, когда готовила его для тебя.

— Только ради Отты…

Пенеола залпом опрокинула в себя все содержимое кружки и немного поморщилась.

— Ощущение, будто ко мне в желудок падают камни, а не отвар.

— Туалет? — спросил Райвен, вопросительно приподняв одну бровь.

— Всегда левая.

— В смысле?

— Ты приподнимаешь левую бровь, когда задаешь вопрос.

— Я могу приподнять и правую. Или, обе, например.

Он засмеялся, но про себя подумал о том, что никогда не следил за тем, какую бровь приподнимает, задавая вопрос.

— Ведро там?

— Да, в прихожей.

Пенеола отклонила всякое предложение о помощи и, встав на карачки, поползла к ведру. На полпути ее ноги ослабли, и она распласталась по настилу. Райвен поднял ее и усадил на ведро, придерживая рукой за плечо, чтобы она не упала.

— Знаешь, зрячий, это — полный отстой!

— Относись к этому, как к временному явлению.

— Вот, объясни мне, почему ты уже день как на ногах, а я все еще считаю мошек перед глазами?

— Потому что я быстрее восстанавливаюсь.

— Можно подумать, я этого не знала… Это был риторический вопрос. Мог не отвечать на него.

— Держи кувшин.

— Мыло подай, пожалуйста.

— Возьми.

— Отворачивайся. Уже пора.

Райвен повернул голову в сторону, рассматривая дыры в шатре.

— Платье нужно сменить, — пробурчала Пенеола.

— Сначала, я тебя оботру.

— Позови Отту.

— У Отты своих дел по горло. Кроме того, вчера ты не сопротивлялась.

— Вчера мы было плевать, кто меня обтирает.

— А сегодня нет?

— Сегодня я соображаю лучше.

Райвен рассмеялся и помог ей слезть с ведра, провожая к матрацу.

— Сейчас вернусь.

«Сейчас вернусь» означало, что он сейчас вынесет ведро с содержимым, выльет все в отхожую яму, сполоснет его, вернется обратно и поставит «горшок» на прежнее место, прикрыв его сверху деревянной крышкой.

— Дерьмо!!! — простонала Пенеола, откидываясь на матрац и прикрывая ладонями свое лицо.

Еще никогда, ни разу в жизни ей не было стыдно за себя так, как сейчас. Беспомощность страшила ее даже больше перспективы навсегда остаться с изуродованным лицом, так и не узнав правды о том, что с ней произошло. И этот…Райвен… В самом ужасном кошмаре она не смогла бы увидеть его таким…таким…

Пенеола застонала, потому что произнести слово «заботливым» вслух у нее язык не повернулся.

— Я вернулся. Сейчас мы поедим, а потом я тебя оботру.

Пенеола присела и уставшими глазами взглянула на свою тарелку.

— Помочь?

Айрин подняла на Райвена глаза и его передернуло. Она никогда не смотрела на него так. Ни укора, ни презрения, ни фальшивого притворства, ни страха, ни ненависти. Райвен не знал, как расшифровывается такой ее взгляд, и это его смутило.

— Ни разу в жизни я не чувствовала себя такой никчемной, — прошептала Пенеола и, взяв в руки ложку, начала ковырять ей кашу.

— Даже, когда болела в детстве?

— Я не помню, чтобы болела в детстве. Не знаю, конечно, какие из воспоминаний об этом периоде моей жизни правдивы, но я вообще не помню, чтобы хоть когда-нибудь нуждалась в ком-то так, как сейчас.

— А ранения… Ты же выжила в том крушении и две недели провела в госпитале.

— Проклятые бомбардировщики… Я не справилась с управлением и рухнула прямо на станцию.

— Ты посадила непилотируемый корабль.

— Детали опустим. Меня на неделю в сон погрузили, а когда я проснулась, уже вполне могла заботиться о себе сама. Странно…

Пенеола посмотрела на Райвена и задумалась.

— Райвен, ты ведь читал меня… Знать сам все это должен…

— Я открою тебе небольшой секрет, — Райвен улыбнулся, отправляя ложку с кашей себе в рот и быстро пережевывая, — невозможно прочесть все.

— Но, все равно ты можешь прочесть гораздо больше, чем я.

— С этим спорить не буду.

— Сейчас твое эго раздавит меня!

Он засмеялся, отворачиваясь и пряча от нее свое лицо.

— Расскажи мне немного о себе, — попросила Пенеола.

Райвен вновь повернулся к ней, приподнимая левую бровь.

— Ну, где родился, вырос. Где учился, как в Академию поступил… Должна же я знать хоть что-то о человеке, который будет в очередной раз меня раздевать?

Пенеола заметила, как в уголках глаз зрячего появляются морщинки смеха.

— Ладно. Я родился на одном из спутников Юги. Мийе.

— Мийе? Я была там.

— Да, была… В общем, семья моя была большой и нас в ней было восемь человек. Мать, отчим и пятеро моих сводных сестер.

— Какой ужас! — засмеялась Пенеола. — Пятеро сестер?

— Да. Платья, украшения, заколки для волос, сложные прически, — я разбирался во всем этом не хуже своей матери.

— А твой отец? Что с ним случилось?

— Он погиб во время одной из стачек с наемниками, которые воровали в моем поселении воду. Мне тогда было три года, и я совсем его не помню.

— Ясно. Значит, ты жил в большой и шумной семье, и родители тебя любили больше остальных, потому что ты был единственным мужчиной в доме, кроме отчима, конечно.

Лицо Райвена застыло на несколько мгновений, а потом его лоб рассекла горизонтальная морщина.

— Я не был любимым ребенком, Айрин. Отчим полагал, что день без пинка под мой зад — зря прожитый день, и такому никчемному мальчишке, как мне, требуется особый контроль и воспитание.

— Он тебя бил?

— Да. Часто и сильно. Поэтому, в возрасте одиннадцати лет я впервые дал ему сдачи. А в тринадцать мать вынуждена была отправить меня жить к своей сестре в другое поселение, потому что я чуть не убил своего отчима.

Пенеола ждала, что Райвен продолжит свой рассказ, но он молчал.

— Потом ты отомстил своему отчиму?

— Я? Нет. Хотел, но не успел. Через год на мое родное поселение напал отряд наемников и всех вырезал.

Пенеола невольно поморщилась и сглотнула застрявший в горле комок каши.

— Повезло только моей младшей сестре Паоле, которую за плохое поведение сослали ко мне на два месяца.

— Мне очень жаль.

— Это было давно, — улыбнулся Райвен, запивая завтрак водой из кружки. — В общем, мне было четырнадцать, а я остался прихлебалой на плечах у своей тетки, да еще и с десятилетней Паолой на руках.

— И что же ты сделал?

— Пошел работать. Недалеко от нашего поселения был дом одной из богатых семей, где требовались сильные молодые руки. Я устроился туда уборщиком и начал свой карьерный рост. Спустя несколько месяцев мне доверили чистку столового серебра, а еще через полгода, я стал отвечать за тренировочный инвентарь, который можно было сравнить с арсеналом небольшой армии. Наблюдая, как старший сын хозяина дома целые дни напролет проводит в тренировочной комнате, я кое-что уяснил: только упорный труд над собой способен достать меня из той ямы, в которой я родился. И я стал помогать сыну хозяина на тренировках. То оружие подам, то «грушу» для битья подержу. Постепенно, я стал неотъемлемым атрибутом каждой из его тренировок. Мне было уже пятнадцать, когда хозяин дома вызвал меня к себе и усадил в кресло напротив своего рабочего стола. «Скажи, кто обучал тебя», — спросил он меня. Я был удивлен его вопросу. Честно говоря, я больше настраивался не на беседу по душам, а на увольнение, за то, что сам тайком тренировался по ночам в его зале. Знаешь, иногда одна фраза способна изменить целую жизнь. Для меня, этой фразой стал мой ответ: «Я сам себя обучаю». Тогда, хозяин дома протянул мне книгу и попросил открыть ее на двадцатой странице. С этим простым заданием я справился, но когда он попросил меня прочесть текст с начала главы, я понял, какая пропасть залегает между ним и мной. «Есть вещи, которым нельзя обучиться самостоятельно, но без которых ты ни на шаг не продвинешься вперед». В пятнадцать лет я прекрасно понял значение его слов. Я закрыл книгу и вернул ее хозяину, полагая, что разговор на этом окончен.

— У тебя есть сестра в поселке, не так ли? — тогда спросил он меня.

— Да, — ответил я.

— Скажи, она тоже спит по три часа в сутки?

— Да.

— Приведи ее завтра с собой. Я хочу на нее посмотреть.

Начиная с того момента, наша с Паолой жизнь изменилась навсегда. Хозяин не просто разрешил нам жить в его доме. Он позволил нам ходить на занятия вместе с его младшим сыном. За год я и Паола научились не только хорошо читать и писать. Мы проштудировали треть библиотеки дома этого человека, и поверь, там было не мало книг. В то время и три часа сна в сутки мне казалось слишком много. Я понимал, что за шанс в жизни, который нам с Паолой подарил этот человек, нам придется расплатиться. Но тогда все это казалось не столь значимым, как возможность вырваться из лап Мийи навсегда.

— Что же было дальше? — тихо спросила Пенеола.

— Когда старшему сыну хозяина исполнилось девятнадцать лет, он отправился учиться в Академию Зрячих. Мечта, которая для меня была недосягаемой, вдруг стала приобретать вполне четкие ориентиры. Я надеялся, всем сердцем надеялся, что в день моего девятнадцатилетия хозяин тоже отправит меня учиться туда.

Райвен хмыкнул и забрал у Пенеолы из рук пустую миску.

— Он не отправил тебя учиться, не так ли? — тихо спросила Пенеола, глядя на Райвена.

— Нет. Мне было восемнадцать, а Паоле — четырнадцать, когда младший сын хозяина стал проявлять к моей сестре интерес.

Пенеола, ощутив, что дальше в рассказе Райвена не будет места смеху и веселью, сжала в кулачках подол своего платья и напряглась. Райвен вновь замолчал, и тогда она взяла на себя смелость огласить то, о чем ему трудно было говорить.

— Он ее изнасиловал? — прошептала Пенеола.

— Да.

— Юга…

— Когда я пришел с Паолой к хозяину, чтобы попросить его разобраться, он объявил нас с ней «неблагодарными ублюдками» и выставил из своего дома.

— Что же стало с этим младшим братом?

— Ему отомстила Юга. Синяя смерть унесла его жизнь где-то через месяц, и деньги его отца не смогли сотворить чуда. У самого хозяина в то время уже начались проблемы с Советом Зрячих, и он покончил жизнь самоубийством, накинув в туалете петлю себе на шею.

— Ужасная смерть.

— Мне не было жаль ни его, ни его сынка.

— А что стало с вами, тобой и сестрой? Куда вы отправились после того, как вас выгнали?

— Я понимал, что вернуться в поселение, все равно, что поставить крест на всем, чего мы достигли. Перед нашим уходом из того дома, я прихватил с собой несколько раритетных «игрушек» из тренировочной.

Пенеола рассмеялась.

— Значит, деньги у вас были.

— И не малые, поверь.

— А хозяин? Он не заявил на тебя?

— Он понимал, что если мы с сестрой раскроем свои рты, он не отмоется и за все свое состояние. Пусть мы были никем, но поднять шум тоже могли.

Райвен убрал посуду на поднос и оставил его в прихожей.

— И… — в нетерпении подгоняла Пенеола.

Райвен улыбнулся и вернулся в шатер, присаживаясь напротив нее.

— В то время на Мийе шел набор в Военную Академию Юги. Зачисляли всех с возраста двенадцати лет. Требовалось лишь сдать вступительные экзамены.

— И вы поступили туда?

— Да. Мы поступили туда. Следует сказать, что те два года, что я провел там, были самыми безоблачными за всю мою жизнь. Я начал встречаться с девушками, я понял, что намного опережаю и превосхожу тех, с кем учился рядом. Я был лидером и на меня ровнялись. Я содержал сестру, не позволяя ей работать, чтобы она не отвлекалась от учебы, хотя пахать одному за двоих было довольно тяжело. Время пронеслось быстро. За два года я прошел программу четырехлетнего обучения и получил свое первое офицерское звание: младший лейтенант. Дороги всей системы Амира казались мне открытыми. Пока Паола продолжала обучение в Академии, я поступил на службу в воздушно-космический флот. И тут мои радужные представления о блестящем будущем лопнули как мыльный пузырь. Ты знаешь, что значит поступить в двадцать лет на службу на огромный военный космический комплекс в звании младший лейтенант?

— О-да! — закивала головой Пенеола.

— В общем, за неуставное поведение меня наказывали с периодичностью раз в месяц. Дела мои шли из рук вон плохо, и я понимал, что если ничего не смогу изменить, так и останусь прозябать на задворках высшего военного общества.

Райвен поднялся на ноги и вышел в прихожую. Оттуда он вынес большую миску с водой и чистую тряпку.

— Когда ты успел это принести сюда?

— Это Отта. Она заглядывала несколько минут назад.

Пенеола внимательно посмотрела в сторону прихожей и глубоко вздохнула.

— Кажется, мне пора прилечь.

— Давай только платье сразу снимем.

Протестовать, сопротивляться или покрываться красными пятнами у Пенеолы не было сил. Поэтому она позволила Райвену себя раздеть и улеглась на матрац.

— В общем, мне нужен был человек — союзник — который помог бы мне продвинутся по карьерной лестнице.

Райвен намочил тряпку и начал протирать лицо Айрин.

— И кто же стал этим человеком?

— Их было много. Дочери, сестры, любовницы и даже жены. Моя внешность в этом вопросе все упрощала до пары мимолетных взглядов и быстрого погружения в постель.

— И что ты чувствовал при этом? — прошептала Пенеола, ощущая, как он обволакивает прохладной тряпкой ее шею.

— Ничего. Эмоций не было вообще. Я совершенствовал свое мастерство соблазна, ублажая их в постели только ради того, чтобы добиться своего. Я узнал о женском теле практически все. Зоны, точки, даже секретные потайные места, о которых мало кто из мужчин вообще задумывается, занимаясь сексом.

Влажная ткань тряпки коснулась груди Пенеолы. Она закрыла глаза, чтобы не смотреть на красивое лицо Райвена в этот момент. Чувство усталости начало все больше и больше напоминать Пенеоле негу, в которой она могла бы томиться бесконечно долго. Вот он провел тряпкой по ее соску, зацепив его почему-то слишком теплым пальцем. Вот, прохладная ткань окунулась в складки под ее грудью. И вновь тепло его кожи коснулось ее соска. Пенеола почувствовала, как во рту у нее пересыхает. Если он продолжит, а она все еще не отключится… Амир… Он повел руку вниз, вдоль линий мышц ее живота.

— Когда нет эмоций, все становится очень простым и понятным. Я смотрел, как ими овладевают животные инстинкты и в этот момент одерживал свою победу. Понятия «любовь», «привязанность», «страсть» для меня были больше абстрактными, нежели реальными.

Пенеола цеплялась за его тихий, низкий голос своим сознанием, но чем больше он говорил, тем менее понятной становилась для нее суть его слов. Палец, обмотанный в ткань тряпки, обвел ее пупок и погрузился внутрь. Трогал ли ее кто-нибудь когда-нибудь там? Прикасался ли к этому месту хоть один человек, кроме нее самой? Райвен вновь убрал руку и смочил тряпку в воде. Пенеола не двигалась, желая только одного: побыстрее отключиться. Но, проклятые силы, которые она так старательно просила оставить ее в этот раз, словно тиски удерживали ее сознание включенным.

— Исследуя обнаженное женское тело можно очень много узнать о характере его обладательницы. Чем пахнет это тело. Чем пропитана его кожа. Бережет ли хозяйка то, что дала ей природа, или пытается исправить недостатки, подаренные Югой. По телу можно понять, к чему готова женщина и на что она может пойти, ради воплощения своих самых сокровенных фантазий.

Горячая ладонь легла на лоно Пенеолы и двинулась вниз. В этот момент Пенеола не понимала, что с ней происходит. Откуда брались амирские силы для пребывания ее сознания здесь, почему воздуха вокруг вдруг стало катастрофически не хватать, и по какой причине ее сердце глухо заклокотало в груди, откликаясь на движения его пальцев там, внизу.

— Но все это… — Райвен запнулся, пытаясь сглотнуть ком, застрявший в его пересохшем горле, — все это ничто, по сравнению с тем, что дарят эти знания, когда действиями начинают управлять эмоции.

Пальцы погрузились в ее тело и надавили на нечто запретное… Выдох застрял в груди Пенеолы, прорываясь дальше вместе с глухим и тихим стоном.

— Юга… — прошептала она, зажмуриваясь и отворачиваясь от него, будто бы пытаясь не выдать себя и спастись от его насмешливого взгляда.

Она ведь забыла, что так бывает. А бывает ли так? И было ли с ней когда-нибудь? Она могла бы оттолкнуть руку Райвена. Она могла бы оттолкнуть его от себя. Она могла бы… Была в состоянии это сделать, но…продолжала тихо лежать, отворачиваясь от него и зажмуриваясь, что было сил. Пальцы раскрылись внутри, словно лепестки цветка на рассвете, погружая ее тело с истому, испытывать которую Пенеоле было стыдно. Ладонь заскользила по ее лону вверх и вниз, нарочито сильно лаская ее клитор. Рот Пенеолы приоткрылся, издавая слабый протяжный стон. Пальцы вцепились в настил над матрацем, сминая его и наматывая на кулаки… Продолжать, значит соглашаться… Продолжать, значит знать, что в действиях его нет ничего из того, что можно было бы назвать «эмоцией». Согласна ли она на это? Может ли она принять все это, и продолжать держать свои глаза закрытыми, дабы не смотреть правде в глаза? Урода невозможно хотеть! У урода нет права «на хотеть»! У нее нет этого права!

Райвен замер, глядя на лицо Айрин. Амир…

Пенеола распахнула глаза и повернула к нему голову.

— Амир… Кажется, я ошибся…

Смотреть, как ее глаза наполняются кровью было невыносимо. Видеть, как прекрасные черты идеального лица вновь покрываются рубцами, растягивая кожу в разные стороны и будто бы раздирая ее на части.

— Нет… — прошептал Райвен, припадая к ее лицу и поглаживая его своей рукой. — Нет…

Словно в приступе безумия, он начал ее целовать, пытаясь исправить все, все, что только что с ней произошло.

— Что… Что ты делаешь… — простонала Пенеола, закрывая глаза и встречая его губы.

Тогда… В омовенной… Она смотрела на него…так долго… Изучая каждую из черт его лица, она не раз задерживала свой взгляд на его губах. Но, даже в самых скрытых, самых потаенных желаниях своей устрашающей оболочки, она и представить не могла, что значит прикасаться к этим губам.

Когда он оказался сверху? Почему ее руки вместо ткани покрышки сминали рубаху на его спине? Почему рука его вернулась в то место, от которого он отнял ее? Язык… Его язык у нее во рту. И он ласкает так же, как и губы его, от которых нет сил оторваться… Нет сил оторваться… Нет сил…оторваться… Нет…сил…

* * *

Пенеола открыла глаза и присела, обнимая себя руками и пытаясь понять, где она находится и что с ней произошло.

— Эй-эй… Ты чего это…так резко…

Испуганный взгляд метнулся в сторону Райвена, который спокойно лежал рядом и, кажется, тоже спал.

— Где я, — пробурчала Пенеола, ощупывая свое тело под новым чистым платьем, которое на нее кто-то надел.

— Ты в шатре, — пробурчал Райвен.

— Я спала?

— Часов восемь, не меньше, — хмыкнул Райвен, подползая к ней и пытаясь вновь уложить на матрац.

Пенеола убрала его руки и отстранилась, пытаясь собрать свои мысли в общую кучу.

— Когда… Когда я уснула?

Райвен в ответ просто пожал плечами:

— Когда я тебя мыл.

— И…

— Что «и»? Я тебя домыл, переодел и накрыл пледом.

— И все?

— А ты еще чего-то хотела?

Пенеола, насупив брови, сначала просто хмыкнула, а затем, очевидно, осознав всю абсурдность того бреда, что ей приснился, с заметным облегчением выдохнула.

— Нет. Ничего. Спасибо.

— Эй, ты как вообще? Тебе лучше?

Пенеола осмотрелась по сторонам и медленно поднялась. Слегка пошатнувшись, она ухватилась за вовремя протянутую руку Райвена, и смогла удержать равновесие.

— У тебя прогресс! — улыбнулся Райвен. — Такими темпами, к завтрашнему дню ты вновь начнешь носиться по поселению взад и вперед.

— Где ведро? — перебила его Пенеола.

— В прихожей. Пошли.

— Кажется, меня тошнит.

— Только этого нам не хватало.

Райвен подвел ее к ведру и усадил на него.

— Сейчас миску подам. Потерпи.

Пенеола начала глубоко дышать и внезапный позыв на рвоту минул.

— Вот, держи.

— Не нужно. Отпустило уже.

— Воды дать?

— Да.

— Это от того, что ты поднялась так быстро. Нельзя так, Айри. Ты еще слишком слаба.

Пенеола искоса посмотрела на Райвена и мысленно согласилась с тем, что сокращенное «Айри» она вполне в состоянии стерпеть. Вода принесла облегчение. Вернув Райвену кружку, она попросила его не просто отвернуться, а вообще выйти из шатра, после чего самостоятельно поднялась с ведра и даже накрыла его крышкой.

— Все! — прокричала она, укладываясь на свое постельное место и натягивая на ноги плед.

Райвен, по неизвестной причине, все не появлялся.

— Я сказала, что уже все! Ты можешь возвращаться!

Опять тишина. Закатив глаза, Пенеола встала на карачки и медленно поползла в прихожую. Отодвинув полог, она посмотрела на улицу и притихла. Райвен разговаривал с каким-то мужчиной в цветастом платье на местном языке. Судя по тону голоса Райвена, он явно был чем-то недоволен.

Подслушивать дальше оказалось бессмысленно, потому как Пенеола не знала этот амирский язык. Вздохнув несколько раз перед обратным путешествием к матрацу, она вновь стала на колени и успела преодолеть дистанцию как раз до того момента, как Райвен вернулся в шатер.

— Ты долго. Что-то случилось? — спросила Пенеола.

— Нет. Ничего. Отта приходила узнать как у тебя дела. Я сказал, что все в порядке.

— А почему она не зашла?

— Не думаю, что девочке будет полезно видеть тебя в таком состоянии.

— Понятно… — протянула Пенеола и откинулась на матрац.

— Я скоро вернусь.

— Хорошо.

Его «скоро» длилось около часа. За это время Пенеола умудрилась обшарить весь шатер в поисках… Пенеола сама не знала, что ищет. Но вот закрытый на замок ящик, заваленный тряпками, привлек ее внимание. Что-то было не так. То ли поведение Райвена, вдруг ставшего каким-то слишком человечным… То ли этот закрытый на ключ ящик, неизвестно кем оставленный здесь… Мало кому удавалось обхитрить Пенеолу Кайдис. Наверное, это у нее от Айрин Белови осталось. Пенеола хмыкнула и, оставив замок в покое, приняла решение чуть позже раздобыть заколку для волос у Отты и взломать с ее помощью эту «депозитарную ячейку» Райвена.

Когда Райвен вернулся в шатер, Пенеола преспокойно сидела на своей матраце, обмотанная старым шарфом, найденным в куче сваленных на ящике вещей.

Райвен остановился в прихожей, разглядывая ее наряд, а затем вошел внутрь и каким-то непривычно грубым тоном спросил:

— На хрена тебе этот платок?

— А мне нравится, — хмыкнула Пенеола, пожимая плечами.

Райвен приблизился к ней и, ухватившись за край тряпки, начал стягивать ее с Пенеолы.

— Ты не имеешь права этого делать! — верещала Пенеола, пытаясь его остановить.

— С каких пор ты стала стесняться своего лица в моем присутствии?! — кричал Райвен в ответ.

— Оставь меня! Не трогай его!

Сорвав с Пенеолы платок, Райвен отшвырнул его в сторону.

— Имей мужество признать свою уязвимость и наплюй на нее, как всегда это делала!

На Пенеолу будто вывернули ушат ледяной воды. Она никогда не считала свое уродство уязвимостью. Ее лицо было ее оружием против тех, кого оно пугало. Черная Кайдис устрашала своей маской, а без маски она вообще была непобедима. Тогда… С чего, вдруг, ей пришла мысль надеть на себя платок теперь?

Потупив свой взор, Пенеола опустила глаза в пол и улыбнулась сама себе.

— Рядом с тобой я кажусь себе еще более страшной, чем есть на самом деле. И я не желаю испытывать этот дискомфорт, когда ты на меня смотришь.

Райвен отвернулся от нее и плюхнулся рядом на матрац.

— Так что, может мне в платок замотаться?

Пенеола хмыкнула, представляя себе всю абсурдность подобной затеи.

— Тебе бы пошел платок.

— Лучше заткнись, — хмыкнул в ответ Райвен и распластался на матраце, стягивая с ног Пенеолы плед и накрываясь им.

— Я бы хотела услышать продолжение твоей истории.

— Кажется, ты уснула во время ее озвучивания.

Пенеола откинулась на матрац и свернулась калачиком рядом с Райвеном, пристально глядя на его вымученную сдержанную улыбку.

— Ну, Райвен… Расскажи…

— Не заслужила.

— Райвен… Ну, расскажи…

— И тогда ты отстанешь?

— Да. Обещаю!

— Ладно. На чем мы остановились?

При звуке этих слов Пенеоле захотелось накрыться покрывалом и удавиться. Главное, чтобы сейчас ему не пришло в голову ее прочесть и узнать все подробности ее цветного бреда.

— Ты поступил на службу и начал продвижение по карьерной лестнице.

— Да. Лестница была крутой и высокой, а мой подъем стремительным и быстрым. В двадцать один год я стал капитаном, а еще через четыре месяца — майором.

— Не слабо!

— И вот, будучи майором, мне поручили одну важную миссию: сопровождать Главу и его спутницу (как потом оказалось, его матриати) во время посещения ими одного из экспериментальных объектов нашего подразделения.

— Что за объект?

— Не дождешься.

— Ну, скажи, что вы там разрабатывали…

— Амир, ты умеешь ныть как ребенок.

— Я знаю, — засмеялась Пенеола и тут же прикусила язык, подумав, что и впрямь ведет себя сейчас слишком вольготно.

— Ничего особенного там не было. Очередная модификация управляемого беспилотника. В общем, тогда и произошло мое личное знакомство с господином Роэли Гвеном и его матриати Пире Савис.

— Дальше можешь не продолжать.

Все веселье Пенеолы сошло на «нет». Она перевернулась на спину и тяжело вздохнула.

— Тебе не интересно, что было дальше?

— Это и тупой поймет. Ты переспал с Савис, за что она пристроила тебя в Академию. И там ты начал продолжать свои подвиги, заняв одно из теплых мест среди приближенных к Главе.

Райвен молчал.

— Вот только не надо говорить мне, что я не права!

— А я и не говорю ничего.

— У них появился свой человек в рядах МВС, а ряды МВС заполучили своего собственного зрячего.

— Что-то вроде этого.

— А как ты оказался на Сатрионе? Дело ведь было не пять лет назад, да и не двадцать, наверное. Праведники назвали тебя «Советником». Значит, ты управлял одним из их городов.

— Знаешь, пожалуй, на этом я и закончу свой рассказ.

— Кто бы сомневался, — пробурчала Пенеола и перевернулась на другой бок, отворачиваясь от Райвена.

— Ты просишь рассказать тебе обо мне, но о своем прошлом ничего не спрашиваешь. Не думаю, что у тебя нет вопросов. Просто, ты, почему-то, не желаешь их задавать.

— Потому что не хочу знать, какой я была сукой и как имела всех вокруг себя на протяжении своей короткой, но впечатляющей жизни.

— Нет, дело не в этом. Просто тебе страшно взглянуть правде в глаза и понять, что все это время ты служила на стороне тех, кто устроил войну с амирянами. Отта ведь рассказала тебе, кто это такие и как они хлынули во Внешний Мир отсюда?

— Отта слишком много знает для своих лет.

— Мы называли их «фантомами».

— «Фантомы». Да, они действительно были похожи на некие оболочечные формы жизни, маскирующиеся под обычных людей.

Пенеола замолчала. Райвен тоже не спешил возобновлять разговор. Наверное, они бы так и пролежали в тишине, если в какой-то момент он не повернулся на бок и не обнял ее, прижавшись носом к ее уху:

— Ты же понимаешь, что не все так просто, как тебе хотелось бы…

Да, все было далеко не просто. Все было так сложно, что Пенеола уткнулась лбом в свою руку и застонала.

— Твое поведение, зрячий, не просто странное. Оно неадекватное! Что происходит?

Она отстранилась от него и присела, натягивая на колени задранный им подол своего платья.

Райвен прикрыл ладонью глаза и начала сопеть. Затем подорвался так же быстро, как и она, и несколько минут удерживал свой взгляд на ней.

— Ты же умная девочка, Айрин, — вдруг прошипел он. — Неужели, за все это время в твоей голове не появилось ни одной правильной мысли касательно моего присутствия рядом с тобой?!

— Мысли эти посещают меня ежедневно с того момента, как я повстречала тебя Амир знает где, и вся моя жизнь покатилась по наклонной!

— Хочешь меня?

— Что?

— Ты хочешь меня?

Глаза Пенеолы расширились и в них появился испуг.

— Тебя тянет ко мне? — продолжал спрашивать Райвен. — Ты думаешь обо мне? Фантазируешь?

— Ты в своем уме, зрячий?

— Это ты не в своем уме! Поняла?! Насколько же нужно быть ограниченной в своих желаниях, чтобы даже не представлять себе иные возможности и реалии!!!

Прокричав это ей в лицо, Райвен поднялся и покинул шатер, бурча себе под нос югуанские матерные слова.

Руки Пенеолы затряслись. Он знает? Он прочел ее? О чем он говорил? О том, что ублажить ее ему не трудно? Это он имел в виду?!

Пенеола обняла колени и прижалась к ним лбом. Мысль о том, чтобы уйти отсюда, зазвенела в голове, словно серена воздушной тревоги. До шатра Отты и остальных минут десять идти. В ее состоянии, она доберется туда за полчаса.

Долго не размышляя над этим, Пенеола схватила валяющийся в углу платок и начала обматывать свою голову.

— Далеко собралась бежать? — произнес Райвен, войдя в шатер с какой-то дымящейся трубкой в руках.

Обращение было грубым и жестким, будто говорил он с одним из своих подчиненных, которому собирался устроить выволочку.

— Навещу Отту и остальных. Давно их не видела.

— Ты и двухсот метров одна не пройдешь.

— Пройду.

Пенеола продолжала наматывать платок на лицо.

— Ты никуда не пойдешь. И сними эту тряпку. Немедленно!

Пенеола замерла и подняла на Райвена наполненные гневом глаза.

— Приказы отдавать будешь в другом месте, адмирал!

Райвен замолчал, подошел к ней, и, выдрав край платка из рук, снял его с головы Пенеолы.

— Я собираюсь покурить, — более спокойным тоном произнес он. — Ты тоже можешь, если хочешь. В общем, пора нам с тобой серьезно поговорить и разрешить некоторые недоразумения.

Пенеола взяла в руки плед и, переместившись в противоположный угол шатра, присела там, укутывая свои ноги.

— Значит, согласна, — утвердительно покачал головой Райвен и сел напротив нее, вдыхая дым из трубки и выдувая его через нос.

Пенеола внимательно наблюдала за ним, гадая, что же будет дальше.

— Для начала, я хотел бы тебя предупредить, что теперь ты будешь только слушать. Никаких вопросов, пока я не закончу. Ты можешь покурить этот табак вместе со мной. Можешь не курить. Мне все равно. Итак, ты готова меня выслушать?

Может, и стоило ей отказаться, но Пенеоле что-то подсказывало, что не зря он притащил с собой этот вонючий табак и буквально принуждал ее выслушать его рассказ. Внешне, он казался сейчас спокойным, но странные резкие движения его рук, непривычная оживленная мимика, то нетерпение, с которым он втягивал дым своей трубки, свидетельствовали о том, что Райвен нервничает. Оттягивать момент откровенного разговора дальше было нельзя. Выигрывает тот, кто лучше осведомлен. Значит, время, когда она могла не думать о завтрашнем дне, прошло, и теперь ей пора вернуться к реальности. Она готова? Нет, она не готова. Но, другого выхода, пожалуй, у нее тоже нет.

Пенеола протянула руку к трубке Райвена, выхватила ее и сделала затяжку. Выдохнув, она вернула трубку и, глядя зрячему в глаза, ответила:

— Я готова. Начинай.

* * *

— Имена главных действующих лиц твоей истории тебе уже известны. Кимао Кейти, с которым вас связывали некие абстрактные любовные отношения, Орайя Сиа — второй претендент на твою руку и место в твоей постели, Данфейт Белови — твоя сестра, ставшая матриати Кимао Кейти, и их друзья: гомосексуальная пара Йори Кораи и Террей Абсони, — и гетеросексуальная пара: Бронан Ринли и Эрика Строун. Была еще одна особа, с которой вы познакомились перед самой отправкой всех вас на войну с амирянами. Эту особу звали Айя Гвен — приемная дочь Роэли Гвена. Ваша миссия заключалась только в одном: найти и уничтожить основной пространственный прорыв между двумя мирами, через который хлынула первая волна фантомов. Я и моя сестра Паола должны были помочь вам в этом. Ради выполнения этой особой миссии, всем вам присвоили офицерские звания, после чего отправили на военный комплекс МВС, которым я руководил.

Райвен сделал затяжку и выдохнул дым через нос.

— Нашу первую встречу с тобой нельзя было назвать дружелюбной. К тому моменту мое мнение о тебе было уже сформировано, и твое надменное заносчивое поведение не способствовало тому, чтобы я его изменил. Я прочел твое личное дело за несколько часов до встречи с тобой. Молода. Умна. Красива. Твои успехи в учебе и развитии собственных способностей не уместились на одной странице, и мне пришлось читать все пять листов. Характеристика личности вышла следующая: избалованная сука, которая использует всех и каждого, кто попадется ей на пути. Друзей нет, к привязанностям не склонна. Одиночка по жизни, однако, вполне самодостаточна и уверена в себе. Чаще всего в качестве инструмента воздействия на окружающих использовала свои внешние данные. Иногда, в ход шли риторика и ум. Такой тип людей мне был хорошо знаком. Совет Зрячих целиком и полностью состоял из них. Но, что самое главное, сам я когда-то был таким человеком. Быть лучшей среди женщин на своем курсе при отсутствии выдающихся врожденных способностей невозможно без определенной протекции. А значит, тебя к чему-то готовили. Ответ: Кимао Кейти. Дитя Амира, наделенное гораздо большей силой, чем ты, я и Гвен вместе взятые. Если бы он стал твоим — контроль над ним со стороны Ассоциации Зрячих был бы обеспечен. Но дорожку перебежала твоя сестра. Она не оставила тебе шансов даже стать женой Кимао, полностью вытеснив тебя из его личной жизни. В итоге, планы Роэли Гвена и Пире Савис, которые все это время опекали тебя, потерпели крах. Говоря иными словами, ты стала им не нужна. Как можно избавиться от обузы, отец которой владеет огромным состоянием? Конечно, нужно было отправить тебя на войну.

Райвен покрутил в руке трубку и сделал новую затяжку.

— Я понимал, что все вы, попавшие на мой корабль, стали неугодны Совету. Кимао Кейти — трансплантированное в новое тело дитя Амира — слишком силен и мог в будущем претендовать на пост Главы Совета Зрячих. Его брат — в том же списке. Кроме того, оба они были сыновьями Ри Сиа, которого Гвен ненавидел дальше больше, чем меня. Данфейт — еще одно трансплантированное дитя. Объяснять, почему Совет решил ее устранить, думаю, уже не нужно. Гомосексуалисты Террей и Йори позорили своими отношениями высокие моральные ценности Академии. А парочка Ринли и Строун громогласно ставили под сомнение нерушимость постулата о том, что матриати можно только трахать, а не любить. Что касается меня и моей сестры, то мы стояли по другую сторону от всех вас, так же, как и Айя Гвен. Ты слышала истории Отты о «Творце» и «Спасителе». «Творец» — это Айя Гвен. Она родилась здесь, на Сатрионе. У девочки был дар не только к материализации, но и к спонтанным путешествиям во Внешний Мир и обратно. Шпионка, она могла появиться в любом месте и в любое время. Ее трансплантировали во Внешний Мир, вырастив для нее тело. И опеку над ней взял на себя Гвен. Мы с Паолой погибли при взрыве на Сатрионе. Мы жили здесь, на этой стороне. И да, мы обучали Айю. Условием для отправления девочки во Внешний Мир было наше с Паолой присутствие рядом с ней там. Как праведники и хранители Равновесия, мы должны были проследить за тем, чтобы девочку не использовали в целях, не входящих в договор между нашей стороной и Советом Зрячих. Чего мы опасались и почему отправили Айю туда? Мы ждали войны с заблудшими, которые слишком долго искали способ вернутся обратно и отомстить всем и каждому за то, что с нами произошло на Сатрионе. В итоге, пять лет ожидания, в течение которых только Айя была связующим звеном между этим миром и Внешним, вылились в войну с заблудшими. Фантомы хлынули во Внешний Мир и началось то, о чем рассказывать тебе не нужно. Проблема была не только в определении координат и закрытии того прохода, через который они попали во Внешний Мир. Возник резонанс между мирами и пространственные туннели стали открываться один за другим. Время работало против нас. Поиск первичного прорыва — «первоисточника» — осложнялся отсутствием информации и войной, которая началась здесь, на этой стороне. Согласно все тому же договору между праведниками и Советом, после уничтожения «первоисточника» все воскрешенные дети Амира должны были вернуться сюда. Я и моя сестра должны были за этим проследить, и, в случае необходимости, убить Кимао и Данфейт. Однако, у меня тоже были свои планы. И касались они исключительно моей мести Роэли Гвену и Пире Савис. Встреча с тобой внесла коррективы в мой первоначальный план мести, и я вписал третье имя в список тех, кто непременно должен был выжить в ходе той войны. Итого: моя сестра Паола, ты и я. Основное, что я должен был сделать — это «выдернуть» тебя из команды твоих друзей. У меня это получилось. Свое первое задание ты выполняла под моим руководством и с моими людьми. Подтверждением моей теории о твоей особой подготовке стал эпизод, который произошел сразу после нашего возвращения на базу. На задании ты ослушалась моего приказа и покинула корабль, пытаясь спасти некого ребенка на мосту. Позже, в рапорте, ты написала, что ребенок оказался фантомом, который на твоих глазах убил мирных жителей, прятавшихся неподалеку. Не знаю, винила ты себя за то, что убила это существо в обличии дитя, или ты винила себя за то, что не предусмотрела все варианты и вывела найденных тобою людей из укрытия на открытую местность, где их перебили, но факт оставался фактом: тебя это подкосило. И тогда ты использовала свое состояние, чтобы допросить меня. Тактика, выбранная тобой, сработала. Я не заметил подвоха и поддался эмоциям, пытаясь привести тебя в чувства и не допустить развития истерики. Ты сыграла на моих чувствах и узнала то, что тебя интересовало. Ловушку, в которую я попался, придумала не ты: ты лишь использовала разработанный некогда трюк и применила его на мне. Только один человек мог научить тебя этому маневру. Только одна личность из всех, кого я знал, была способна из собственной боли выжать все до последней капли и, в итоге, получить то, что ей необходимо. Имя этой женщины — Пире Савис. И ты, вне сомнений, была ее ученицей. Шло время, дела наши были плохи и с каждым прожитым подле тебя днем я все больше и больше начинал сомневаться в том, что мои ставки, сделанные на тебя, верны. Всего вас было девять человек. И за жизнь каждого из них ты, по непонятной мне причине, боролась. Когда погибла твоя сестра, я впервые увидел тебя настоящую. Без своей напускной хладнокровности, без фальшивой улыбки на лице, ты оказалась не больше, чем маленькой девочкой, загнанной в угол обстоятельствами и чужими планами. Твоя слабость развязала мне руки. И я окончательно утвердился в цели использовать тебя. Роэли Гвен всегда славился своим непомерным аппетитом, когда речь шла о красивых женщинах. Но излюбленным блюдом к ужину в его постели были не просто красивые, а еще и умные женщины. Ты идеально подходила на роль соблазнительницы. Тем более, что именно Гвен хотел сделать из тебя матриати для Кимао, чтобы потом наказать щенка, затащив его «собственность» в свою койку. Перед смертью Гвен обязательно должен был вспомнить мое имя и мою историю. Его оболочку, вместе с оболочкой Пире Савис, мы с Паолой разорвали бы на Сатрионе. А ты… О твоем будущем в тот момент я не заботился. Однако, наша с сестрой личная месть обрела всеобщую необходимость, когда планы Гвена по завоеванию всей системы Амира стали ясны. И на твои плечи легла куда более сложная миссия: ты должна была сообщить нам координаты хранилищ тел на Дереве и близ лежащих спутниках, дабы мы уничтожили их и, тем самым, приостановили трансплантацию заблудших. А потом… Потом ты должна была убить Роэли Гвена.

Райвен докурил трубку, поднялся на ноги и вынес ее из шатра. Затем он вернулся и вновь занял свое прежнее место напротив Пенеолы.

— Я продолжу, с твоего позволения.

Пенеола молчала.

— Как я собирался заставить тебя убить Главу? Я знал, что Айрин Белови никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы собственными руками рыть себе могилу. Да, ты могла рискнуть и попытаться добыть необходимую информацию. Но убийство Главы… Это было слишком, даже для тебя. И тогда я принял решение запрограммировать тебя. Ты должна была стать моим орудием убийства. На твою подготовку у меня была всего неделя. И знаешь, что? Я не смог сделать того, что намеревался. Может, слабость. Может, жалость. Не знаю, что именно, но сделать этого я так и не смог.

Пенеола неожиданно хмыкнула и, прижав ладонь ко рту, помахала другой рукой.

— Ты продолжай, давай. Я слушаю.

— Слушай внимательно, потому что пересказывать все это я не собираюсь. Программы я так и не поставил. Ты же, прекрасно понимая, что в случае своего провала будешь наказана, опасалась только одного: насильственного «возвышения». Тебя страшило только это. Ни смерть, ни пытки, только вероятность того, что ты можешь стать зависима от того, кого они тебе подложат. И тогда ты приняла решение избавиться от собственного страха, выбрав для себя зрячего самостоятельно. Да, Айрин, ты выбрала меня. Подсыпав мне изрядную порцию риаги на ужин, ты претворила свой собственный план в жизнь. Когда я проснулся на следующее утро, тебя в моей постели уже не было. Ты улетела на Дереву. Ты нашла координаты и передала их мне, но они оказались не верны. А потом ты пропала. Связь матриати и зрячего крайне сильна, но я очень хорошо помню день, когда перестал тебя чувствовать. Зная Пире и Гвена, осознавая, какие методы работы со своими пленными они предпочитают, я был склонен верить в то, что тебя скорее «заблокировали», чем убили. Мертвой тебя официально так и не признали, однако, о твоих похоронах на Сайкайрусе в МВС знали все. Может, наша встреча с тобой и была случайной, но она перечеркнула все мои планы и мое будущее вместе с ними. Я праведник, Айрин. А у праведника в жизни может быть только одна женщина — его матриати. Какими бы ни были причины нашей с тобой связи, ты — моя женщина, и я должен был о тебе позаботиться. После нашей встречи, времени обдумывать все детали у меня не было. Черная Кайдис должна была исчезнуть. Ты спала несколько часов, в течение которых я принял решение вернуться вместе с тобой на Дереву, найти координаты хранилищ Гвена, передать их твоему отцу и сделать из тебя ребенка Амира. Только так можно было вернуть Айрин Белови к жизни. Так, и никак иначе.

* * *

Пенеола молчала, уставившись на свои руки, покоящиеся на ее коленях. Не было ни сил, ни мыслей, ни желания анализировать все то, что Райвен только что ей сообщил.

— Уходи… — прошептала Пенеола себе под нос.

— Я никуда не уйду. И ты тоже.

Тогда Пенеола подняла на него свои глаза и улыбнулась. Она хотела, чтобы в этот момент ее лицо выглядело еще более устрашающим, чем обычно. Она желала, чтобы глядя в это лицо Райвен испытывал то же отвращение, что и она испытывала к нему сейчас.

— Ты — страшный человек, Райвен Осбри. И не планы и побуждения твои навевают ужас, а то, что ты с такой же легкостью способен пожертвовать собственной жизнью, с какой и отнять ее у другого человека. У меня тоже было право на месть. Но для своих целей я никогда не использовала тех, кто ни в чем не виноват. Если бы представилась мне возможность сейчас заглянуть в глаза Пире Савис и нанести удар клинком в ее обугленное сердце, я бы сделала это сама, не подставляя никого, кроме себя. Думаешь, наказание не настигнет тебя? Оно уже здесь. Я — твое наказание. И знаешь, чего сейчас мне хочется больше всего? Мне хочется, чтобы ты верил, верил всем своим прогнившим существом в то, что в твоей жизни у тебя действительно не будет больше другой женщины, кроме меня. Ведь тогда, каждый раз глядя на меня — урода, ниспосланного тебе Амиром, — ты будешь знать, что уже горишь в пекле.

— Я горю в пекле вот уже двадцать шесть лет. Твои грехи не меньше моих. И если говорить начистоту, мы с тобой друг друга стоим. Так что перестань подводить себя к истерике и успокойся. Связь со мной — не самое страшное, что могло с тобой случиться. А если думаешь и дальше бравировать своим уродством, как ты это называешь, спешу тебя огорчить: в моменты, когда ты больше всего на свете хочешь, чтобы я трахнул тебя, оно исчезает. Пире поставила блок и внушила тебе, что ты должна убить меня, своего зрячего — единственного человека, который может вернуть тебе не только прежний облик, но и воспоминания. Так что, хорошо подумай в следующий раз, перед тем как отвергать мое предложение с тобой переспать.