Онлайн чтение книги Дети Амира - 3. Айрин.
Глава 12

Райвен преступил порог дома Айи и остановился. Да. Они все были здесь. Кимао и Данфейт, два «гомо», красная и ее длинный, даже Кейти и Имайя. Стоп!

— А где Айя?

— Я здесь! — воскликнула Айя, сбегая по лестнице вниз навстречу Учителю.

Бросившись ему на шею, она начала причитать на языке ami как рада его видеть вновь.

— Айя, ты его задушишь, — сделал замечание Орайя, и она тут же выпустила Учителя из объятий.

Райвен вновь прошелся взглядом по всем присутствующим и посмотрел в сторону пустой лестницы:

— Я долго буду ждать твоего появления или ты приняла решение вообще не выходить?!

— А я думала, ты не заметишь! — послышался ответный крик со второго этажа.

— Давай, заливай про то, что ты думала! Выходи! Я жду! Мы все тебя ждем!

Ладонь коснулась перила и заскользила вниз. Пенеола сделала шаг и начала спускаться. Черные, как смоль волосы чередовались в выбеленными прядями, и были собраны в хвост на затылке, скрученный узкой черной лентой в тугой жгут. На ней был черный термостабильный костюм с воротником-стойкой и довольно глубоким узким вырезом впереди: женская униформа Ассоциации, но без опознавательных знаков. Тонкая талия затянута широким поясом с бляхой из черного металла. На ногах — ботфорты с тонкой подошвой. А на лице — черная, мерцающая на свету маска.

Повторяя контуры лица Айрин, она, очевидно, держалась за счет фиксатора на переносице и еще одного за левым ухом. Эта маска не скрывала все ее лицо. Была видна часть рубцов на лбу, небольшая зона уцелевшей кожи возле подбородка и губы. Эта маска, в отличие от той, которую помнил Райвен, не устрашала. Она украшала, будто ее обладательница пыталась не скрыть недостатки своей внешности, а наоборот, спрятать слишком привлекательное лицо от сторонних взглядов под этим аксессуаром.

Пенеола подошла к Райвену и обхватила его подбородок ладонью. Аккуратно поворачивая его в стороны, она осмотрела многочисленные ссадины и кровоподтеки на лице зрячего.

— Я думала, все будет гораздо хуже.

Отпустив свою ладонь, она сделала несколько шагов назад, сложила руки на груди и осмотрела Райвена с головы до пят. Черный костюм с воротником-стойкой без выреза и опознавательных знаков МВС сидел на нем, как влитой.

— Вам идет, господин Райвен, — произнесла Айрин и натянуто улыбнулась.

Райвену не понравился тон, которым она произнесла эту фразу. Слишком холодно и безразлично. А внутри — ничего: сплошная тишина.

— Ну, что, проходите в столовую! — попыталась разрядить атмосферу Айя. — Ужин уже принесли. Осталось только разложить все по тарелкам.

Айрин вошла в столовую первой и сразу же присела на стул, одиноко стоящий поодаль от стола в самом дальнем углу огромной комнаты. Пока остальные разбирались с едой, доставленной в пакетах, Райвен взял свободный стул из-за стола и присел рядом с Айрин.

— Твое мастерство растет с каждым часом. Теперь, я едва ли могу тебя прочесть.

— Это — Ваша заслуга. Можете собой гордиться.

— Если злишься на меня, так и скажи. К чему весь этот цирк?

— Я не злюсь. Я лишь адекватно оцениваю ситуацию.

— Айрин, прекрати, пожалуйста. Позже мы обо всем поговорим.

— Не сомневаюсь.

Айрин улыбнулась и поднялась со стула:

— В том, что мы с Вами поговорим, я не сомневаюсь.

* * *

Никто не произносил торжественных речей. Наливая в бокалы вино, они пытались занять свои рты едой, чтобы в промежутке не пришлось ничего говорить. Райвен понимал, что одного оправдательного приговора — мало. Они по-прежнему сомневаются. А пока сомневаются, в свой круг его не пустят.

— Айя, Орайя сказал мне, что ты подготовила для нас пустующий дом недалеко отсюда? — нарушил тишину Райвен. — Я хотел поблагодарить тебя за это.

— Учитель, Вы же знаете, что мне не трудно.

— Расскажите, лучше, что нового там, с другой стороны, — попросил Кейти.

— Ничего нового. Там война. Новые тела должны быть готовы где-то через неделю. Если трое из Вас примут решение вернуться, у Вас ровно неделя, чтобы закончить все неотложные дела здесь.

— А Айя? Когда будет готово ее тело? — спросил Орайя.

— Не раньше, чем через три месяца.

— Незрелость моего тела еще не повод для тебя оставаться здесь, — заметила Айя.

— Это достаточный повод для того, чтобы туда не идти! — резко возразил Орайя.

— Кимао и Данфейт понадобиться твоя помощь.

— Вопрос о нашей трансплантации еще не решен, — ответил Кимао. — Пока я не уверен, что слову Райвена можно доверять, мы останемся здесь.

— Это — Ваше право, — произнес Райвен и пригубил вино из бокала. — Вероятность, что я, Айрин и Ри сможем добраться до Гвена, крайне мала. Если бы рядом с нами были вы, ситуацию можно было бы коренным образом изменить.

— В данный момент мы бессильны что-либо изменить, — ответил Кимао.

— А Вы даже не пытались, — произнесла Пенеола и положила приборы на стол, отодвигая от себя наполненную тарелку.

— Извини, конечно, — вступила в разговор Имайя, — но что мы можем изменить, если для нас нет тел?

— Когда Гвену понадобилось создать армию, чтобы уничтожить Югу, он нашел способ это сделать.

— Ты говоришь о фантомах? — спросила Данфейт.

— «Фантомы», «амиряне», Вы все поняли, о чем я говорю.

— «Первоисточник» грозил разрушить оба наших Мира! — воскликнул Орайя.

— Но ведь не разрушил? — вторила Пенеола.

— Если бы мы не успели…

— Вы успели и точка! Я предложила Вам идею. А Вы, вместо того, чтобы подумать над ее реализацией, вступаете со мной в полемику. Армия праведников могла бы остановить войну. Если не можете воспользоваться трансплантацией, так используйте то, что придумал Гвен за Вас!

— Не Гвен, — поправила ее Айя. — Мой брат.

Пенеола посмотрела на Айю и тут же поперхнулась вином. Закашлявшись, она пригнулась к столу, пытаясь перевести дыхание.

— С тобой все в порядке? — спросил Райвен, пытаясь погладить ее по спине.

Она отбросила его руку и тут же разогнулась, промокнув салфеткой губы.

— Айрин, с тобой все в порядке? — повторил свой вопрос Райвен, не предпринимая больше попыток коснуться ее.

— Да, со мной все в порядке, — стальным тоном ответила Пенеола и посмотрела на свою тарелку.

Аппетит пропал напрочь. Картина, как брат Айи задыхается на полу, до сих пор стояла перед ее глазами. К счастью, на этот раз ей не пришло в голову прокомментировать что-нибудь вслух. Молчание за столом длилось недолго. Спасибо Кейти, который вовремя решил возобновить разговор.

— Значит, вы пробудете на Сатрионе неделю?

— Где-то около того, — ответил Райвен.

— Вы же не видели Тарто после реконструкции? Я бы мог провести экскурсию.

— Я вообще Тарто не видела, — заметила Пенеола, наливая в стакан воду. — Мы телепортировались в дом Данфейт и Кимао, а затем сразу сюда.

— Айя наладила быструю связь между нашими домами, — улыбнулся Кейти. — Это значительно экономит время.

— Мне показалось, или на улице начинает темнеть? — не поняла Пенеола, вглядываясь в вид за окном.

— Это купол, — пояснила Айя. — В Тарто бывает ночь как во Внешнем Мире.

Пенеола улыбнулась, пригубив воды.

— Хорошая идея, конечно. Но ведь она противоречит самой сути Сатриона.

— А в чем, по-твоему, суть Сатриона? — спросила Имайя, кладя приборы на тарелку.

— В вечном пекле, — пояснила свою мысль Пенеола. — Для нас с Вами эта жизнь — жизнь после смерти. Мы бессмертны и бесплодны. Есть время, чтобы подумать, сделать выводы, и, в конце концов, устать от вечного существования. Мы как будто на поверхности самого Амира: расплачиваемся за грехи и только потом уходим навсегда. Для народа ami I-ho — родной дом. Но они не пытаются его изменить, потому что для них этот дом всегда был таким. Куда уходят они после смерти, я не знаю, но надеюсь, что в Мир, где есть день и ночь. Так что, для народа ami Сатрион — это I-ho, а для меня лично — чистилище. И в моем представлении в чистилище не должно быть комфортно.

— Видно, много у тебя грехов, за которые ты бы хотела расплатиться, — ответила Имайя.

— Больше, чем у тебя, — улыбнулась Пенеола, глядя куда-то за спину Имайи. — Однажды, я пыталась посчитать, скольких человек приговорила. А потом поняла, что эта затея не имеет смысла.

— И ты никогда не задумывалась, почему убиваешь их? — спросила Имайя.

— Я верила, что сражаюсь за правое дело. Наверное, это меня оправдывает.

— Мы тоже убиваем… — вступил в разговор Кейти. — Приговариваем души. Думаешь, это тоже грех?

— Все зависит от того, как вы сами к этому относитесь.

— А ты как к этому относишься?

— Я? — Пенеола немного удивилась. — Я принимаю тот факт, что дождь в пустыне необходим. Но убийство тех, кому суждено жить здесь, пусть даже вечность, — грех.

— Тем не менее, ты готова грешить и дальше! — не унималась Имайя.

— Если кто-то попытается отнять у меня жизнь — да. Если кто-то замахнется на невинных — тоже. Кто-то должен брать на себя ответственность и грешить, чтобы у других был шанс этого не делать.

— Интересная позиция, — хмыкнула Имайя. — Особенно, для военной преступницы.

— Я тоже военный преступник для Ассоциации, — произнес Райвен. — И что из этого?

— Вы — это другое дело!

— Почему?! — в один голос выступили Райвен и Кейти.

Они переглянулись между собой, и Райвен положил приборы на тарелку, отодвигая ее от себя.

— Я убил стольких, — продолжил Райвен, — что Айрин с ее «стажем» может отдыхать в джакузи, пока я буду плавиться на углях, чтобы подогреть в нем воду.

— Все равно я не могу понять, каким нужно быть человеком, чтобы заработать себе прозвище «Черная Кайдис», — не унималась Имайя.

Пенеола засмеялась и облокотилась о стол.

— Нужно всего-то носить маску на изуродованном лице и пилотировать военные корабли чуть лучше, чем все остальные.

— Думаю, причина не только в этом…

— Тогда, в чем, по-твоему?

— Тебе нравилось то, что ты делала. А когда человек входит в раж, остальных это пугает.

— Я дала обет служить Ассоциации и сдержала его, в обличие черной смерти, пожиная урожай с полей войны, которую развязал Гвен! И если ты пытаешься мне сказать, что я далеко не хороший человек, можешь себя не утруждать: я это и сама знаю!

— Никто не говорит, что ты — плохой человек, — вступился Кейти. — Просто, Имайе тяжело принять правду о том, что ты воевала не за МВС, а за Ассоциацию.

— Знаешь, рядом со мной служило очень много достойных людей, — продолжила Пенеола. — Они убивали, но и ценой собственной жизни спасали остальных. Я понимаю, что когда война будет окончена, никто не вспомнит их имен и не скажет им «спасибо». Их назовут «военными преступниками» и казнят. А их семьи будут носить позор на своем роду, пока не сменится несколько поколений. На войне не бывает «хороших» и «плохих». Только «свои» и «чужие». А тебе, — Пенеола указала пальцем на Имайю, — я дам один совет: не стоит вести полемику на темы, о которых ты практически ничего не знаешь. Запомни: и в МВС, и в Ассоциации к тем, кто прохлаждается в тылу, относятся одинаково, то есть «никак».

— Ты назвала меня «тыловой крысой»? — возмутилась Имайя.

— Нет, «тыловая крыса» — это тот, кто прячась за спинами остальных, умудряется еще и гадить.

Райвен начал смеяться:

— Имайя, я тоже полагаю, что тебе не стоит полемизировать на тему войны во Внешнем Мире. Айрин в любом случае найдет, что тебе ответить.

— Я не искала в Вашем лице, адмирал, заступника, — сделала замечание Пенеола и откинулась на спинку стула, складывая руки на груди.

— Сколько же в тебе пафоса и высокомерия? — произнесла Имайя, отворачиваясь в сторону.

— Я еще не поняла, за что ты меня невзлюбила, но со временем пойму, — Пенеола улыбнулась. — Даю слово.

— Да, успокойтесь Вы, — не выдержала Данфейт. — Неужели мы не можем посидеть за одним столом и спокойно поесть?

— Видимо, не можем, — согласилась Айя. — Айрин, почему ты не ешь? Тебе не нравится мясо?

Пенеола посмотрела в глаза Айе и замерла. Не стоило этого делать. Глядя на эту девушку перед глазами всплывал один и тот же образ: лицо ее брата, задыхающегося на полу. За что она убила его? К горлу подступила тошнота. Пенеола непроизвольно дернулась и попыталась встать из-за стола. Стул за ее спиной упал на пол. Неуклюжесть — не ее черта. Пенеола растерялась. Образы. Картинки. Воспоминания. Не ее. Айи. Пенеола подняла ладони, разглядывая их в воздухе.

— Он тебе руки сломал… Раздробил кости, себе на потеху. Скажи, оболочка той девушки, которую поглотило твое тело, до сих пор тебе снится?

Айя прижала ладонь ко рту, даже не пытаясь ответить.

— Твой брат заберет ее с собой, когда покинет твой разум и оставит тебя одну.

Пенеола отвернулась и, прошептав: «Извините», — быстро покинула столовую.

— Давно это началось? — спокойно спросил Райвен, медленно поднимаясь из-за стола.

— После того, как с мамой поговорила, — ответил Кейти. — Она после этого всех начала читать. Плачет и говорит.

— Ясно… — ответил Райвен. — Извините…

* * *

Райвен отворил дверь комнаты, в которой, судя по его ощущениям, находилась Айрин. Она сидела на кровати и вытирала влажным полотенцем свои слезы. Заметив его, она резко отвернулась и прошипела:

— Уходи! Проваливай отсюда!!!

Райвен вошел внутрь и плотно закрыл за собой дверь.

— Ты что, не слышал?!

— Айрин, я не мальчик на побегушках, которого можно отправить куда подальше и он пойдет.

— Юга, ты всеобщий язык, свой родной, понимаешь? Уйди!!!

Райвен присел на кровать рядом с ней и повернулся в ее сторону.

— Сначала объяснись, а потом я уйду, если ты захочешь, конечно.

Пенеола обернулась и злорадно оскалилась:

— Думаешь, скажешь пару ласковых слов, и я растаю?!

— Я могу вообще ничего не говорить, и ты все равно растаешь.

— Самоуверенный ублюдок!

— Оскорблять — это все, что ты можешь?! На другое, кишка тонка?

— Сволочь! — прокричала Пенеола и развернулась

Ее ладонь рассекла воздух и хлопнула его по щеке.

— За Данфейт!

Пенеола замахнулась и ударила его во второй раз.

— За вранье!

Взмах рукой и новая пощечина.

— За меня!

Райвен растер онемевшую кожу и размял челюсти.

— Это все? Ты закончила?!

— А теперь, проваливай отсюда!!! — закричала Пенеола, указывая пальцем на дверь.

Райвен улыбнулся, а затем замахнулся и ударил ее по лицу в ответ.

— За меня! — ответил он.

Пенеола не подносила ладонь к пылающей щеке. Она смотрела на него, не мигая, и ждала, когда он ударит ее во второй раз.

— Если бы я хотел сделать тебе больно, ты бы уже лежала на полу. А если бы вложил в удар силу — то сломал бы тебе шею. Надеюсь, это ты понимаешь?

Пенеола молчала.

— Кимао не мог закрыть проход, потому что Данфейт лишала его сил. Кто-то из нас должен был ее убить. И я взял на себя ответственность. Она достойно покинула тот мир, и ты была тому свидетелем. Что касается вранья, я солгал только в одном: мне восемьдесят четыре года. Об остальном ты не спрашивала. От своего прошлого мне никак не избавиться. Да и тебе от своего тоже. Мой возраст, мои достижения, мое положение, в конце концов, что все это меняет? Ты и так уже знаешь обо мне слишком многое. Скажи, разве этого не достаточно для тебя?

— Нет! — прохрипела Пенеола. — Этого не достаточно! Если ты говоришь, что я и так слишком многое узнала о тебе, значит, тебе есть что от меня скрывать! Юга… Когда эта потаскуха вывалила на меня ведро дерьма, я поняла, что мне нечего ей ответить!

— Если бы тебе нечего было ответить, я бы сейчас не сидел перед тобой!!! — взорвался Райвен.

— Это заслуга моего дара, а не твоя!

— Ты ревнуешь меня?

Пенеола искренне рассмеялась, услышав подобное предположение:

— К кому? К мамаше, которая выглядит младше, чем ее дети? Да, брось…

— Эта «мамаша» стала Пастырем праведников и хозяйкой города! Она молода, умна и красива. И в два раза старше тебя при этом!

Пенеола почувствовала, как внутри все закипает. Пузыри гнева начали всплывать на поверхность ее возмущения и лопаться. С кем он ее сравнивает? С Квартли Соу?!

— Ну, так иди и трахайся с ней! — закричала Пенеола.

— Если бы хотел — давно бы пошел!

— Ну, так и иди! В твоих услугах я больше не нуждаюсь!

— «Услугах»? — повторил Райвен. — «Услугах»?!

— Можешь придумать другое слово, мне плевать. Я приняла решение. Я останусь Пенеолой Кайдис. И отомщу. За себя и за Айрин. За нас обеих!

— Отомстить — единственное, к чему ты стремишься? Других мотивов для жизни у тебя, разве, нет?

— Что ты называешь «жизнью»? — задала свой вопрос Пенеола. — Промежуток времени, который мне дано воспринимать себя как «Пенеолу»? Когда вернется Айрин Пенеолы не станет… Меня не станет… А она… Она мне не нравится… Она отвратительна… И пусть моя жизнь сейчас ограничена рамками чужого кода, я хочу ее прожить как Пенеола Кайдис и отомстить!

— А что потом? Что будет после того, как ты отомстишь?

— «А потом» вряд ли настанет, зрячий. Взгляни правде в глаза: Пире Савис намного сильнее меня. Случиться чудо, если я живой доберусь до нее.

— Ты права. Пенеола Кайдис не сможет добраться до Пире, потому что Пенеола — враг МВС! Ее оболочка изменит новое тело и тогда кто-нибудь исполнит над ней приговор!

Пенеола не знала, что ответить. Он был прав. Амир, он был прав на все сто! Вот почему он злился, когда они попали сюда. Вот почему комментировал ее состояние как слабость духа. Не достаточно вернуть ее оболочку в тело Айрин Белови. Пенеола Кайдис действительно ничего не сможет сделать, потому что во Внешнем Мире ей просто не выжить!

— Если Айрин вернется, — тихо прошептал Райвен, — Пенеола никуда не исчезнет. Ты и она — одна и та же личность. Я знаю это, потому что сам придумал такую блокировку. Шутка Юги, правда? Я изобрел способ тебя изменить, а теперь сам же не знаю, как исправить то, к чему когда-то приложил руку. Ты считаешь Айрин Белови отвратной? Ты осуждаешь ее за некрасивые поступки? А что ты знаешь о ее мотивах? Ты смотришь чужими глазами и делаешь выводы, так же, как все они смотрели на Черную Кайдис сегодня и делали свои выводы. Они тоже убийцы, Айрин. Но свои прегрешения они оправдывают благими помыслами. И ты их поняла. И не стала осуждать. Почему же тогда ты судишь себя саму за то, о чем ничего не знаешь?

Райвен склонил голову на бок, всматриваясь в черты ее лица. Рубцы на лбу почти исчезли. И на щеках их стало намного меньше. Но она как всегда не замечала этих перемен. Уткнулась пустыми глазами в одну точку и продолжала сидеть, пока он смотрел на нее.

— Пире Савис сделала с моей женой то же самое, что и с тобой, — произнес Райвен, — только со всем телом сразу, оставив подыхать на смотровом столе, пока я, накачанный наркотиками под завязку, сидел напротив и смотрел. А потом она исполосовала мою беременную матриати, достав из живота Анейти нашего нерожденного ребенка. Меня, мою сестру и ее любовницу сослали на Сатрион, оставив подыхать на каменоломнях. Десять лет изгнания?! Там, куда мы попали, не проживали больше трех. Много лет назад, после нашего появления здесь, в этом Мире, я дал себе слово, что отомщу. И принял обет, что буду воздерживаться и не позволю себе никаких привязанностей или отношений с женщинами, пока не достигну своей цели. Пире специально отправила тебя на мой корабль. Чтобы напомнить мне об Анейти и том, что ее ученицы живут только до тех пор, пока нужны своему Учителю. Да, мне казалось, что я смогу использовать тебя. Но, все же…

— Я знаю продолжение этой истории, — перебила его Пенеола. — Не стоит повторяться, Райвен Осбри.

— Ты опять прервала меня, не дослушав.

— Уходи… Оставь меня одну.

Она произнесла это с какой-то усталостью. Ее безразличие в данный момент не было напускным. Она действительно перестала чувствовать. И он это понял.

Райвен отвернулся и взглянул на дверь

— Как хочешь, — ответил он и оставил ее одну.

Сначала Пенеола сидела молча, а потом… Потом она согнулась пополам и заревела. Если Черная Кайдис и хотела погибнуть, то только достойно, на поле боя или в тылу, от полученных в сражении ран. Она верила, что Юга отблагодарит ее за старания и исполнит ее волю. Теперь она здесь, и что? «Отомстить — единственное, к чему ты стремишься? Других мотивов для жизни у тебя, разве, нет?» «А что потом? Что будет после того, как ты отомстишь?» «Других мотивов для жизни у тебя, разве, нет?» «…Разве нет?» Он знал ответ! Юга, он знал этот амирский ответ!

— Будь ты проклят, Райвен Осбри!!! — задыхаясь, прокричала Пенеола. — Будь ты проклят!!!

* * *

Райвен попросил Айю присмотреть за Айрин, а сам, в сопровождении Орайи и Кейти направился в новое жилище. По дороге его спутники не задавали вопросов. Оставив его одного перед дверью в пустой дом, они попрощались и пообещали навестить его завтра.

Райвен преступил порог и закрыл за собой дверь. Внутри — темно и пусто. Он включил свет и в течение нескольких минут обошел одноэтажное сооружение. Ничего особенного: кухня, четыре комнаты и две ванных с туалетом. Минимум мебели и пластика. Райвен прошел в спальню и снял с себя костюм. Чистое белье, штаны, рубашки, майки, — Айя все оставила в шкафу. Вещей для Айрин там не было. Наверное, они в другой спальне, где цветы в вазоне на комоде…

Райвен принял душ, переоделся в домашнее и лег на кровать. Ему пришлось подняться еще раз, чтобы выключить в комнате свет. И вновь тишина. Въедливая, пожирающая тишина. Райвен повернулся на бок, убрал подушку из-под головы и швырнул ее на пол. Ничего не изменилось. Он перевернулся на другой бок и натянул на голову одеяло.

— Амир! — зашипел Райвен, приседая в кровати. — На хрена было делать такой мягкий матрац… — пробурчал он себе под нос, скидывая одеяло на пол и ложась на него.

И вновь эта тишина. Она заставляла его размышлять. Принуждала капаться в себе, в поисках логичных, но далеко не простых ответов… Райвен закрыл глаза, ожидая, что это поможет ему уснуть. В какой-то момент он забылся и протянул руку в сторону, пытаясь прикоснуться к теплому телу, лежащему рядом с ним. Пальцы ухватились за воздух и опустились на пол. Конечно, же… Ее ведь нет рядом… Райвен зажмурился и застонал. «А что потом? Что будет после того, как ты отомстишь?»

— Только мне есть до тебя дело… — прошептал себе под нос Райвен. — Остальным плевать… Им всем, по сути, наплевать на тебя…

Несколько минут он не двигался, а затем подорвался со своего места, оделся и вышел на улицу. Не простое решение, но разве ему в жизни что-либо давалось легко? Райвен никогда не был трусом. Он не страшился ни зрячих, ни войны, ни смерти… Но вот, именно сейчас он чувствовал незнакомый дискомфорт. Когда нет выбора — проще. Намного проще. Но, когда выбор есть… Когда есть выбор, все иначе… Волнение, страх и ожидание ответа… Он побеждал столько раз и никогда не боялся проиграть! А теперь, впервые жизни, он страшится того, что и в самом деле не сможет победить… Трусость — худшее из качеств. Но Райвен ведь никогда не был трусом… А значит, ему придется бороться и ждать. Возможно, он и проиграет, в конце концов, но разве такая вероятность сможет его сломить? Вряд ли… Райвен Осбри никогда не был трусом. Райвен Осбри и впредь не будет трусом никогда.

* * *

Райвен позвонил в звонок возле калитки, не считая, что вправе заходить на территорию дома своей ученицы без приглашения. Замок дружественно щелкнул и Райвен без труда преодолел оградительный силовой барьер. В открытых настежь дверях дома стояли Орайя и Айя. Судя по тому, что на обоих были халаты, остальные гости уже разошлись.

Райвен остановился в дверях и взглянул на Орайю.

— Извините, конечно… Но, не мог бы я переночевать у Вас?

Айя молчала, ожидая, что скажет супруг.

— Да… Наверное… — произнес Орайя и вопросительно взглянул на Айю.

— Я приготовлю комнату на первом этаже… — засуетилась Айя.

— Не нужно, — ответил Райвен. — Я буду в гостевой на втором этаже.

Райвен обогнул хозяев дома и направился наверх. Комната Айрин была не заперта. Он тихо вошел внутрь и закрыл дверь за собой. Айрин лежала на кровати в темноте. Она не переоделась, не расплела свои волосы. Она даже постель не расстелила. И не повернулась, когда щелкнул замок в двери. Райвен разулся, скинул штаны, майку и лег рядом с ней.

Она молчала. И очень тихо дышала. Почти бесшумно. Но не спала. Сначала Райвен просто лежал на спине и смотрел в темноте на потолок. Затем повернулся и лег на бок, утыкаясь глазами ей в затылок. Он и не замечал раньше, какая она маленькая. Наверное, потому, что она никогда не позволяла считать себя таковой. Ровная осанка, вздернутый подбородок и надменный взгляд Айрин Белови всегда требовали уважения к ее персоне. Человек, сильный духом, не может быть хрупким. А ведь она на самом деле хрупкая. Да еще и настолько, что он вполне мог бы раздавить ее своим телом, если бы захотел. Странно, что раньше он об этом не задумывался. А она и не жаловалась, когда он был сверху. А ведь ей наверняка было тяжело дышать, когда он наваливался… Хорошо, что он все-таки подумал об этом. Если она позволит к ней прикоснуться снова, он обязательно это учтет. Если позволит прикоснуться к себе снова, конечно. Только, если позволит.

Да, она действительно не спала. Сама не знала почему, но с его возвращением вдруг стало легче. Словно, вместе с собой он принес ей надежду на то, что все, в конце концов, будет хорошо. И от этого хотелось продолжать жить. Пенеола… Айрин… Желал бы он вернуть чудовище к жизни? Стал бы нянчиться с ней, рискуя всем и вся? Вряд ли… Вряд ли бы он стал все это делать ради того, кто не достоин существовать дальше. Он единственный, кого она до сих пор не может прочесть. И это бесило. Она хотела бы взглянуть на себя и на Айрин его глазами. Как он относился к ее поступкам, и где искал причины для них… Может быть, он действительно знает о ней больше, чем все остальные? Может, действительно только ему она не кажется сукой? Почему это важно? С каких пор это стало важно для нее? Если он обманул, Пенеола Кайдис никогда не узнает ответов. А не узнав ответов, она не сможет расстроиться. Пусть будет так, если другого пути и в самом деле нет. Она смирилась. Она сдалась. Она вновь проиграла сражение с Райвеном Осбри.

Его пальцы коснулись «собачки» «молнии» на ее спине и потянули ее вниз. Пенеола вздрогнула, ощутив тепло его пальцев. Губы Райвена прикоснулись к изгибу ее шеи, и по телу Пенеолы прокатилась волна озноба. Юга, он приподнялся и приник обнаженным торсом к ее оголенной спине. Горячий! Какой же он горячий! Теплое дыхание вновь коснулось ее шеи. Его нос оказался за ее ухом, замерев у кромки волос на затылке. Его рука заскользила по эластичной ткани вдоль ее живота. Юга… Его пальцы дрожали… Почему они дрожат? Почему сейчас они дрожат? Амир…

Удушье сковало горло Пенеолы. Она не могла пошевелиться. Даже если бы хотела, на самом деле хотела отстраниться от его обнаженного торса, не смогла бы… Этот голод — самый ужасный… Он претит самой своей сущностью, но Пенеола уже испытывала его. Райвен снова прижался губами к ее шее. Его язык… Он оставил влажный след…

— Я соскучился по тебе… — прошептал Райвен. — А ты, вместо того, чтобы приласкать, полосуешь до крови. Я о тебе весь вечер думал… Как в новый дом придем… Как раздену… Как целовать стану…

Пенеола повернула к нему голову, чтобы что-то ответить, но…но он стал целовать ее рот. Жадно погружая в него свой язык, он перевернул ее на спину и рывком приспустил злосчастный костюм с ее плеч. Стягивая эластичную ткань дальше вниз, он оголил ее грудь, накрывая ее своими ладонями. Медленно сползая вниз, он оставлял влажные следы от поцелуев на ее коже.

Подбородок, шея, ямочка у ключицы, белоснежная грудь, алеющий сосок… Райвен обвел его языком и потеребил вершинку. Пенеола изогнулась под ним и приподнялась, чтобы направить его к нему рот. Губы Райвена сомкнулись, нежно целуя и поглаживая языком. Зубы окутали его и легонько потянули вверх. Их вновь сменили губы, обволакивая и медленно посасывая. Другой сосок… Все сначала… Те же движения…

Пенеола приоткрыла губы и едва слышно выдохнула, тут же набирая в грудь воздух, чтобы задержать дыхание. Он снял костюм с ее рук и продолжил стягивать его вниз, задержав руки на бедрах. Резинка от белья натянулась до предела и порвалась.

Губы Райвена двигались вдоль линий мышц ее живота. Проводя по ним языком, покусывая зубами и согревая своим дыханием, он продолжал движение. Ниже… Еще ниже, обжигая губами кожу у самых бедер и пересекая мнимую границу роста ее волос.

Мягкая гладкая поверхность ее лобка, без единого волоска на ней, чтобы не щекотать его нос и не отвлекать его язык от сладости ее плоти. Он знал, какая она на вкус. Все еще помнил. Аромат ее желания распространился по комнате. Он манил, притягивал его к ней. Райвен погрузил пальцы в ее влагу и натянул ее вход, плавно проникая внутрь, в тепло ее тела. Вдыхая ее аромат, он провел языком по ее влаге, смакуя и вспоминая ее вкус.

Пенеола застонала, приподнимая бедра ему навстречу.

— Я знаю, как тебе нравится, котенок… — прошептал Райвен и прижался к ней ртом, втягивая в себя ее налившийся кровью клитор.

Пенеола распахнула глаза. Ее бедра начали двигаться в такт его ласкам. Что он творит?! Что делает с ней?!

Он знал, что делал. Райвен продолжал прижиматься губами к набухшему клитору, втягивая его в рот и играясь с ним языком. Отстраняясь ненадолго, он сменял гнев на милость и просто целовал ее плоть, давая возможность ее уставшему телу передохнуть. Когда она начала ерзать под ним, он понял, что сейчас должен пройти сквозь пекло Амира и заставить себя сдержаться и не кончить вместе с ней.

Пенеола ощутила, как его пальцы движутся внутри нее. Он надавливал ими, не проникая глубоко, но, Юга, ощущение было таким, будто он сейчас в ней. Быстрее… Сильнее…

Пенеола вцепилась руками в покрывало и застонала. В груди у Райвена заныло. Чресла свело до того сильно, что боль прострелила в пах. Он продолжал, заставляя себя дышать и пытаясь совладать с собственной оболочкой.

Разрядка… Дрожь по телу и тепло, разливающееся по животу… Пенеола не кричала, только глухо простонала, глотая воздух и пытаясь дышать дальше.

— Твою мать… — прошептал Райвен, поднимаясь и глядя на вязкую жидкость, брызнувшую ему на грудь.

Он встал с кровати и прошел в ванную, смывая с себя следы собственной слабости. Амир… Он облажался… Схватив чистое полотенце, он вытерся и вернулся в комнату.

Айрин сидела на кровати обнаженной. Свет из ванной освещал ее красивое лицо. Здоровое лицо.

— Ты кончил? — прошептала она, будто сама не знала ответ.

— Было слишком приятно, — ответил Райвен, отбрасывая полотенце в сторону и опускаясь на кровать.

Пенеола прикусила распухшую губу, продолжая на него смотреть. Развитые широкие плечи, рельеф мышц на груди, переходящий в скульптурное произведение Юги на его животе. Он не стеснялся своей наготы. И казалось, был в данный момент более расслаблен, чем она сама. Эта самоуверенность привлекала ее. Хотелось прикоснуться к ней, чтобы проверить на прочность. Пенеола опустила глаза, внимательно изучая пах Райвена. Во рту пересохло. Того, что было, оказалось слишком мало. Захотелось большего. Но не просто «большего». Пенеола желала завести его. Увидеть, как его пресловутая самоуверенность превратиться в похоть, с которой он не станет бороться. Захотелось ощутить свою власть над ним, познать, какого это, когда Райвен Осбри совершенно не контролирует себя. Пенеола облизала свои пальцы и спрятала руку между своих ног, начиная себя ласкать.

У Райвена дар речи пропал. Все что угодно он мог ожидать от нее, но это? Вот так, с вызовом, раздвигая ноги, чтобы он смотрел… Амир… Амир…

Пенеола видела, как лицо ее зрячего исказило удивление. Он напрягся в какой-то момент и, кажется, расслабиться уже не смог. Он смотрел на нее. Пожирал своим взглядом, и это заводило еще больше. Сколько он продержится? Сколько еще будет вот так смотреть?

— Разве тебе не хочется ко мне прикоснуться? — прошептала Пенеола.

— А тебе хочется, чтобы я к тебе прикоснулся? — сиплым голосом ответил он. — Или ты просто играешь, чтобы проверить на прочность мои нервы?

— А если так? — с вызовом заявила Пенеола.

— Так бы сразу и сказала, что тебе нужно просто потрахаться!

Пенеола не успела ничего ответить. Он схватил ее за бедра, поставил ее на колени спиной к себе, и развел рукой ноги. Он вошел в нее грубо, одним рывком, наполняя до отказа. Пенеола вскрикнула, ощущая легкую боль от его проникновения, которая быстро растворилась в эйфории ощущений от его присутствия в ней. Пенеола начала двигаться первой и Райвен, тут же уловив ритм, стал подыгрывать. Аромат их слияния, распространившийся по комнате, влажные хлопки от обилия ее сока, всхлипы, как отклики на каждое его движение внутри, ощущение ее трепета и жара, вскружили ему голову. Несмотря на свое первоначальное желание лишить ее сейчас всех атрибутов нежности, он протянул руку и стал ласкать ее клитор пальцами.

Пенеола, ощутив эти прикосновения, выгнулась назад, желая почувствовать его дыхание на своей коже и обрести новый поцелуй, который он еще не подарил ей. Однако, когда ее спина коснулась его груди, а голова повернулась к его губам, он резко убрал свою руку и силой толкнул ее обратно на постель, продолжая настойчиво двигаться внутри. Руки схватились за белоснежные бедра, подавая их к себе и приподнимая ее вверх, когда это было необходимо.

И тогда, в тот момент она вдруг отчетливо вспомнила, как трахалась с другими до него. Один из них, за деньги, лишил ее девственности. А другой…все за те же деньги, в такой же позе утолял ее голод в дорогом номере отеля дважды в месяц. Все по расписанию: между походом в библиотеку и парами у нее находилось лишь сорок минут свободного времени, которые Пенеола считала вправе потратить на низменные нужды собственного тела. Она вспомнила, как часто думала о том, чтобы отменить очередное «мероприятие», или же сменить партнера, но каждый раз все заканчивалось одинаково: номер, прежний связанный, десять минут траха в двух-трех позах и душ «на дорожку». Потом был кто-то еще… Она не помнила его лица, не говоря уже об имени. Он делал это бесплатно. И никаких эмоций или угрызений совести. Никаких желаний, кроме того, чтобы побыстрее помыться и убраться с места преступления. Пенеола не понимала, настоящие эти воспоминания или нет, но, Амир… Пенеола вдруг поняла, что любой трах, коим награждал ее Райвен за последние дни, приносил ей куда больше удовольствия, чем все то, что она знала в своей жизни до него. И дело не в проклятой технике. И не в гормонах, которые сводят судорогой горло. Дело в обладателе члена, который в данный момент владел ей.

Райвен, вдруг, резко вышел из нее и отстранился. Она повернула к нему свою голову, не понимая, почему он остановился и замерла. Гнев, с которым он смотрел на нее, нельзя было спутать с другими эмоциями. Мышцы на руках напряглись до отказа, и, кажется, он был близок к тому, чтобы просто ее ударить.

— Если еще раз в постели со мной ты позволишь себе вспомнить тех уродов, с которыми спала до меня, и уж тем более, сравнить меня с ними, я лишу тебя рассудка и памяти заодно!

Пенеола продолжала стоять на месте. Она испугалась. Поняла, что он не шутит в данный момент и его слова — не пустая угроза. Любого мужчину заденет сравнение с кем бы то ни было. Что уж говорить о воспоминаниях. Но, он ведь не может читать ее больше… Она ведь контролирует это…

— Прочел, твою мать! — прогремел его голос. — Прочел, о чем ты думаешь, пока я из кожи вон лезу, чтобы доставить тебе удовольствие! Я знал женщин, рядом с которыми ты в постели вообще ничего из себя не представляешь! Их годами обучали одному единственному делу, которое они действительно умели делать лучше остальных. Секс с такими забыть невозможно!

Пенеола сжала зубы, издавая звук, напоминающий рык.

— Что, так приятно об этом слышать?! Может, в деталях поведать тебе историю моей насыщенной половой жизни?!

— Пошел ты… — прошептала в ответ Пенеола и спрятала лицо в ладонях, сворачиваясь калачиком на постели.

Райвен, глядя на нее, закрыл глаза и выдохнул. Плевать на тех уродов. Они останутся в ее прошлом, так же, как и шлюхи, с которыми он когда-то имел дело. Но ее задело. И это, Амир побери, было приятно осознавать.

Райвен лег рядом с ней и уперся своим носом ей в шею, вдыхая неповторимый аромат ее кожи. Губы сами начали целовать эту кожу. Язык сам собой захотел лизнуть ее, чтобы попробовать на вкус. Хват его рук ослаб, и захотелось лечь на нее сверху, чтобы подмять под себя. Он прижался губами к ее уху и очень тихо прошептал:

— Я постоянно тебя хочу. С первого дня. Ты не поняла. Подумала, что использую. Это — связь. И это прекрасно, потому что нам обоим это нравится. Что ты хочешь, чтобы я сделал?! Вошел в тебя? Хочешь, я еще поласкаю тебя руками и языком? Или, может, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Тебе же нравится целоваться со мной. Скажи мне, Айри, чего ты хочешь. Скажи…

Райвен закрыл глаза и вжался в нее всем телом. Она позволила. И рукам его, обнимающим ее за живот, позволила спуститься ниже.

— Что ты хочешь услышать? — прошептала Пенеола. — Что я хочу тебя? В любом виде, в любое время? Ты и так об этом знаешь. Сам назвал это «связью».

Пенеола повернула к нему лицо и взглянула на него своими раскрасневшимися глазами.

— Это ты хотел услышать?!

— Да… — прошептал Райвен и перевернул ее на спину.

Накрывая ее рот своими губами, он думал о том, что на самом деле хотел услышать не это. Может, он бредит? Может, это его собственное эго требует сатисфакции? Она оскорбила его своими мыслями. Он ответил. И теперь ему было мало одного вожделения. Он хотел эмоций. Хотел, чтобы она любила его. Твою мать, он действительно этого хотел!

Разводя ее ноги и наполняя собой, он двигался в заданном ею ритме, повинуясь ее желанию и улавливая его малейшие изменения. Быстрее, медленнее, жестче, мягче… Лаская клитор рукой, посасывая ее язык, ощущая, как она сжимает его своими ногами, как льнет своей грудью и постанывает ему в губы, Райвен думал о том, что счастлив в данный момент. Двадцать пять лет воздержания, а все решилось в один вечер, когда она приняла решение стать его женщиной. Разве может он, человек без души, испытывать все это?! Разве пожертвует всем ради спасения ее жизни? Она сбежала от него год назад. Он единственный знал наверняка, что она все еще жива. Нет, не так… Он единственный верил, что ощущение ее присутствия рядом с ним в том Мире не плод его больного воображения. Она сама нашла его. Сама пришла к нему в самый неподходящий момент. И отпустить ее вновь он уже не смог. Раньше он полагал, что личность Айрин Белови целиком и полностью зависит от ее внешности. Он верил, что она — раба своего лица. И был рад, что ошибся. Эта ошибка расставила все по своим местам. Наблюдая за ее поведением в лице Пенеолы, он ни на минуту не усомнился в том, кто она на самом деле. Осанка, изящные движения рук, манеры, которые не привьешь ложными воспоминаниями, фразы, выражение глаз… Она выжимала из любой ситуации все до последней капли, не обращая внимания на опасность или собственный страх. И никому не позволяла унизить себя… Разве что ему… Только ему… Остальным не понять, через что она прошла… Им не представить, что увидела она за этот год… Какие решения принимала и как сохранила человеческое лицо, прячась за изуродованной маской, которую на нее надели.

— Айрин… — прохрипел Райвен, вжимаясь носом в ее шею. — Скажи мне… Скажи, как ты хочешь?

— Не останавливайся… — шептала она в ответ, полосуя его спину своими ногтями.

— Котенок…

— Райвен… я… я…

Новый толчок и Пенеола изогнулась, сокращаясь вокруг него. Райвен застонал, придавливая ее к койке и кончая вместе с ней. Пытаясь дышать, Пенеола продолжала двигаться под ним, все еще ощущая, как внутри пульсирует его плоть. Это было так приятно. Слишком приятно. И его сперма в ней… Она хотела, чтобы она была в ней… Амир… Что же все-таки он с ней сделал?… Что он с ней сотворил?..