Онлайн чтение книги Милые Игры 3: Непервый Поцелуй Каори The Pleasant Games 3
37

— И всё-таки я не понимаю, почему ты с ними не живешь?

— Я же говорила, не хочу мешать. Мама, наконец, нашла любимого мужчину, у них дети, дом и всё хорошо. Я лишняя там.

— Не думаю, что ты лишняя. Они же тебя обожают, Хикари так вообще еле отпустила.

— Они все очень добры ко мне, и мама, и господин Ода, и дедушка Сакураи. Но я думаю, им не так-то просто смотреть на меня и знать, как я появилась на свет. Я не хочу огорчать их. Я собираюсь уехать из Японии, когда закончу учебу. Может даже раньше получится. Во многих европейских университетах есть программы обмена студентами и…

— Я не хочу, чтобы ты уезжала, думаю, твои родные тоже не хотели бы.

— Так будет лучше для всех.

— А для тебя? Ты, правда, хочешь уехать за границу и жить одна без родных и друзей?

— Я справлюсь, — тихо, но убеждённо ответила Каори.

Я почувствовал, что опять упёрся в эту стену.

— Они очень любят тебя, и твоя мама, и твой отчим, и брат с сестрой, и дедушка Сакураи, как ты этого не видишь? Получается, если однажды я полюблю тебя, ты даже не поймёшь.

— Если ты полюбишь меня… — грустно усмехнулась она, — Такеши-семпай, я же просила, не говорить о таких вещах.

— Что и требовалось доказать, — скрипнул я зубами.

Каори не обратила внимания, она задумчиво смотрела в окно. Мы застряли в пробке. Я достал телефон.

— А как называлась та рок-группа, по которой фанатела твоя мама? 

— Seven Knight, и она до сих пор их слушает.

— Так они ещё существуют?

— Да, вроде бы да. Долгожители.

Я забил в поиске.

— У них концерт будет через две недели в Токио. Может, отправим твоих родителей вспомнить молодость?

— Что?

— Купим им билеты, зарезервируем номер в отеле, пусть оторвутся.

— Ты серьёзно?

Каори смотрела на меня и ошеломлённо улыбалась.

— Вполне. Почему нет?

— А сколько это будет стоить?

— О деньгах не думай, это моя забота, а если дедушка Сакураи поможет, тогда...

— Я бы не хотела беспокоить дедушку.

Личико Каори тут же стало серьёзным и озабоченным.

— Тебе не придётся, я всем займусь. Ну, что думаешь?

— Думаю, им будет непросто решиться на это. 

— Почему?

— Дети, работа и всё остальное. С тех пор как дедушка Ода уехал, господин Ода работает в кондитерской без выходных уже два месяца, потому что ещё не нашёл помощника на полный день. И мама ему помогает, но у неё ещё домашние дела.

— Тогда им тем более нужен отдых. За детишками мы можем присмотреть, а в кондитерской есть же этот, как его, Саридзава-кун. Может быть, он и один справится.

— И я могла бы ему помочь… — начала раздумывать Каори.

— Нет, лучше я ему помогу, а ты проведёшь время с братом и сестрой, они будут счастливы.

Ещё не хватало, чтобы они с этим мальчишкой оставались одни в кондитерской. Работа, работой, но я, если бы узнал, что любимая девушка обручилась с другим, воспользовался бы шансом чтобы хоть что-нибудь с этой девушки поиметь. Конечно, есть вероятность, что он не такая скотина, но рисковать не стоит.

— А ты сможешь работать в кондитерской?

— А в чём сложность? Саридзава будет на кухне, я за прилавком. Продавать я умею.

— Но ты не знаешь ассортимент.

— Зато я умею улыбаться, — заявил я и тут же это умение продемонстрировал, — И потом, ты сама сказала, у меня получается всё, за что я берусь.

— А когда это я…?

— Мы ехали в домик у моря, ты была под кайфом, на тебе было только нижнее бельё и моя рубашка… Чудесные воспоминания!

Каори спрятала пылающее лицо в ладонях. Мы уже подъезжали к Университетскому городку. Мне чертовски не хотелось отпускать её, хотелось нажать на газ и увезти подальше, в домик на побережье, в свою квартиру, в Токио, в Венецию, куда угодно. Увезти и не отпускать до утра. Господи, я был бы счастлив всю эту ночь с ней просто разговаривать! Лишь бы она была рядом, лишь бы слышать её голос и купаться в её обожании, с которым она смотрит на меня, когда думает, что я не вижу.

Но я мужественно притормозил и спросил совершенно беспечным голосом:

— Ну, так что? Мы это сделаем?

— А давай! — сказала она, решившись, и, наверное, впервые смело посмотрела мне в глаза.

Я улыбнулся, ради того оно и затевалось.