Онлайн чтение книги Темный орден Тёмный орден
Глава 2. Плохие вести

      Сколько помню, наш дворец всегда отличался отсутствием вкуса. Он сочетал все стили и культуры, и каждый день добавлялось что-то новое. А когда во дворце не оставалось места, более старое отправлялось в подземелье. Так Луна начала расти, пуская корни так глубоко, что родился второй город. Подземный город, о существовании которого знают немногие. И как бы я ни хотела туда попасть, ключа от огромных, похожих на железные двери, врат никто не мог отыскать. Эта самая странная причуда отца. Но то, что не дает мне покоя и по сей день, находится выше Подземного города.

      Если сделать шагов тридцать от парадной двери, упрешься в еще одну. Отварив ее, перед тобой снова встанет дверь. И так будет мучительно долго, пока не пройдешь все двенадцать дверей прямиком до тронного зала. В детстве я еще не понимала, насколько жутко и в то же время прекрасно это. Как окоченевший труп птички в снежный день, как затмение на витражных окнах храма Живых, как ангел с черными крыльями. Не понимала. Мне просто нравилось пробегать через анфиладу дверей, разрывая собой воздух и оставляя все позади. Проходя каждую арку, я словно преодолевала маленькое препятствие. И наградой за эти подвиги было трепещущее чувство в груди: оно тихим журчаньем маленькой речушки прокрадывалось в сознание, что там, за двенадцатью дверьми, на высоком троне сидит он. Со временем пристрастие к этой забаве поутихло, однако чувство ностальгии заставляло меня время от времени посещать позолоченный свод арок.

      Но сейчас, когда я отворяю эти двери, вместо того веселого азарта, в груди замирает тихий пугливый зверек — страх. Хочется верить, что, преодолев их все, я, как и раньше, увижу его. Короля, важно сидящего на троне и сдержанно улыбающегося, а вокруг него оживление, шепот голосов и цоканье неторопливых каблуков.

      Рука не смеет нажать на ручку двери. Ноги не спешат делать шаг. Даже мысли разбегаются в ужасе, что ожидания не оправдаются. Все внутри противится, не хочет открывать эту дверь! — просто взять и отойти от нее, такой холодной и непринужденной. Будто смерть владельца ее, бездушную дверь, совсем не волнует. Она так долго охраняла покой короля, а теперь с таким же важным видом охраняет пустое место.

      Но тут, словно бы мои молитвы были услышаны, — она сама открылась, заставляя меня выпрямиться, чтобы не столкнуться с косяком массивной створки. Передо мной стоял слуга с чистой посудой в руках. Несколько удивленный, он поклонился и быстро прошел мимо. А я, как и всегда, застала тишину и пустоту в тронном зале. Я махнула головой, выгоняя грустные мысли, и озаботилась внешним видом зала, загадки белых стен которого мне так и не удалось разгадать.

      Двенадцать ступеней из белого мрамора пирамидой уходили вверх и возвышали изысканный, но по-своему божественный трон. За его позолоченной высокой спинкой, отделанной мягкой красной тканью, раскрывались две пары белых крыльев ангела: одна пара аккуратно сложена, другая — распахнута, словно бы готовая что-то поднять, возвысить к Небу — к их дому, но, так и не закончив начатое, застыла. Стоя тут, у входа, казалось, что крылья настоящие, когда-то вырванные из спины невинного архангела. Но стоило подойти к ним в плотную, коснуться их, и, казалось, фарфоровая бархатность заставляла вздрагивать от ледяной, неживой прохлады.

      С этой холодностью соперничали только небольшие статуи по обе стороны трона. По одну, свернув на полу белое тело кольцом, вытягивался головой змий. Открытая пасть словно что-то держала во рту между двумя желтыми клыками драгоценного камня. Два красных гранатовых глаза пылко горели, и в то же время вид змия оставался спокойным, непоколебимым, как если бы он просто наблюдал за тронным залом. Этим статуя нередко отпугивала от себя гостей. По другую сторону трона беззащитно спал гордый рыжий лев. И хотя при одном взгляде на него появлялось навязчивое желание приласкать спящего короля зверей по черной гриве, выступавшие когти из ярко-желтого камня так естественно впивались в мраморный пол, что непременно отталкивали. Выделявшаяся этим же желтым камнем кисточка длинного хвоста, валявшегося поодаль от тела, по форме напоминала наконечник копья, опасно поблескивая на свету и придавая льву гордое одиночество даже рядом с троном и змием.

      Помнится, кто-то из Домов говорил, что змея — это мудрость и земля, а лев — власть и свет. Они — олицетворение его силы, его власти и его короны. Где-то в этих стенах пришелся слух о еще одном символе, некогда бродившем по бумажным наброскам тронного зала. То была статуя лисы. «Лиса — это покровитель лукавства и пламени. Ставить его в тронный зал — неслыханное неуважение к своему народу и всей аристократии». Так выразился один из Домов. И хотя отец… И хотя король мог возразить, он только согласился и убрал лиса.

      Под своей ладонью я ощутила прохладу каменного змия, но долго задерживаться здесь не стала. Ноша тяжелеет в этом месте и душит сильнее, словно кто-то олицетворенный пытается накинуть на мои плечи мантию. Я поспешила покинуть эту часть замка.

      Моя комната располагалась глубоко в коридоре с плотной дверью. За ней просторный круглый холл, а дальше спальная комната. Я с удовольствием упала на белые простыни и не сдержала вздоха облегчения. Так многое навалилось за один день: Совет, Алекс, барин и эти неизвестные. Интересно, кто они?

      Эти размышления заменили другие. Почти у самого потолка, где навес из нежно-лазурной ткани не закрывал обзор, висели часы, с помощью магии светящиеся в темноте.

      Раньше, когда я была совсем маленькой, помню, они меня пугали своим неоновым свечением…

      День стоял ясный и светлый, как частенько бывает в Империи Лие́ра. Маленькая шестилетняя принцесса, одетая в желтый сарафан, подпоясанный тонкой шнуровкой, задорно бегала босыми ногами вокруг дерева во внутреннем саду Луны. Под раскидистой кроной было прохладнее, чем на открытом пространстве. Там сгустившиеся тени надежно защищали от солнца, создавая своеобразное укрытие, но они были бессильны против южных ветров, несущих с собой жар. Ветер всячески шалил с пышными кудрями девочки, запрокидывая их на лицо или спутывая в них сорванные листья и траву. Растрепанная, она иногда подбегала к отцу, поднося ему что-то подобранное с земли, а потом быстро убегала обратно, прячась за деревом. Своеобразная детская игра, правила которой были ведомы только ей одной.
      Страсть к свободе подначивала девочку карабкаться выше по дереву, хвататься за его мощные стволы, пробираться сквозь листву — добираться до самой вершины дерева, а потом наслаждаться окоемом. Взгляд не цеплялся за что-то высокое: ему был открыт простор. Она видела города как на ладони; все деревья смешивались в сплошную зеленую равнину; голубое небо было бескрайним настолько, что взор девочки не был способен окинуть его целиком. Лишь изредка виднелись где-то там макушки самых высоких башен из Áсуаны и Бáттори, находившиеся за тысячами миль от Луны. Так далеко, что даже вольной птице не под силу преодолеть такое расстояние за раз. А казалось, желаешь — бери, вот же они, совсем близко, стоит только руку протянуть. Чудеса природы сильно увлекали маленькую принцессу, а Природа в свою очередь оберегала ее.
      Зная это, король расслабленно сидел на деревянной скамье и наблюдал за небом. Король носил длинное одеяние со шлейфом, выполненное из бледно-желтой парчовой ткани. На бедре оно повязывалось белым тканевым ремнем с красными кутасами. Сквозь глубокие клиновидные вырезы на груди и спине проглядывалась белая исподняя. Расклешенные от локтя рукава с вырезом спускались до колен и не сковывали движения. Сегодня он был без своей королевской мантии, желая на день или хотя бы на час забыть об обязанностях. Но его волосы, похожие на плавленное золото, убранные в роскошную высокую прическу, все равно напоминали ему о долге перед троном тяжестью своих убранств; каскад волос спускался по груди, спадал до ног и концами тяжелых кудрей едва касался скамьи. Пальцы его рук сжимали веточку с распустившимся белым цветком, которую недавно принесла дочь.

      Сколько бы я ни бродила среди призраков прошлого, ни утопала в их разноцветном болоте, его лицо никогда мне не удавалось вспомнить самой. Знаю, что цвет его глаз напоминал яркий изумрудный камень, — цвет мокрой травы, цвет кроны деревьев, цвет спелого зеленого яблока, цвет самой Природы, будто сделанные из одного материала; знаю, что кожа его от природы была темная, оливковая; иногда он подпирал щеку рукой с удивительным кольцом и улыбался чему-то очень нежной улыбкой. Я все это помню и знаю. Но его выражение, словно маска, будто было снято с лица. Пустое место без глаз, губ и носа. Ничего. Столь необъяснимая забывчивость пугала, этот страх я еще не приручила.

      Пока король рассматривал цветочек, кажется, яблони, малышка вскарабкалась слишком высоко, почти на самый край дерева, где все ветки истончались. Маленькой ножкой она ступила на хрупкую ветвь, чтобы разглядеть небо лучше, еще ближе, чем оно было. Та прогнулась, как прут, стала напряженной и вот-вот грозила сломаться. Стоило сделать шаг. Еще один, и еще один.
      Жалобный треск. Недовольный хруст. Шум взволнованной листвы. Беспокойный ветер. Глухой стук. Звенящая тишина.
      — …! — Король что-то выкрикнул. Но его крик затерялся в звуке плачущей Природы.
      Когда он подбежал, девочка уже лежала на поломанных ветвях и низкой траве, сквозь которую была видна коричневая земля. Он со страхом, нервный, с судорожными движениями пытался что-то предпринять: осматривал ее, водил руками, мысленно читал бесполезную молитву. Он был готов прыгнуть в котел Преисподней, если бы это вернуло тот утраченный миг. Король корил себя за невнимательность. За секундное послабление. Что не уследил за малышкой, дав ей слишком много воли.
      Оглушающий шок, на время парализовавший короля, ввел его в леденящее оцепенение. Поблизости никого не было. Окна дворца высоко и далеко, а двери плотно заперты. Казалось, в таком просторном месте ничто не сдержит его крик, но плотный купол ужаса создавал эфемерную изоляцию, в которой все звуки приглушались невидимой силой. Но шок его развеялся, гудение в ушах исчезло, а напряжение с тела пропало — он заметил, как черные ресницы принцессы дрогнули. Король наконец услышал стук ее сердца, что все это время заглушала паника. Под девочкой не было крови, а на теле лишь крохотные царапины от жестких веток.
      — Жива́…!
      Голос его сел, словно бы от долгого крика. Но король в то время молчал. Онемевшие губы двигались плохо, непослушно. Бледность с лица медленно отступала, а сердце прекращало вырываться из груди и грохотать. Принцесса не очнулась до конца, лишь неосознанно дала знать, что слышала и чувствовала волнение отца.
      Вечером она уже проснулась в своей комнате. И первое, что король услышал, это ее испуганный крик. Он вырвался только сейчас, будто нагоняя прошлое — момент падения.
      Второй раз за день кровь на лице короля сходила, и он начинал бледнеть. Она была рядом, но все равно напугала и сильно взволновала короля. Как можно крепче обняв, он начал успокаивать дочь. Принцесса плакала тихо, всхлипывая временами, пряталась носиком за плечами отца. Королю думалось, что это падение так напугало ее, но ошибался. Ее мать, что бесшумной кошкой вошла в комнату, осторожно присела рядом и нежно приобняла обоих. Пока принцесса не успокоилась, они сидели с ней. Держась за парчовую ткань отца, она с силой клонила его на себя, вынуждая нависнуть над ней, а другой рукой старалась удержать мать за подол пышного платья. За отцом она чувствовала себя спокойно, а в объятиях матери — уютно. Королева наклонилась над ухом дочери и ласковым голосом спросила о ее страхе. Ответ последовал не скоро. В темноте комнаты чета смогла разглядеть смущение на щечках. Но страх, что был сильнее стыда, вынудил малышку поведать о часах. Они, днем яркие узором, ночью перевоплощались в корявый силуэт непонятного, но пугающего существа. Король с королевой понятливо кивнули, погладили по головке и укрыли ее от «страшного чудовища».
      В ту ночь у короля с королевой было две заботы. Одна из них дочь, а другая — травма принцессы. Если следующей ночью король усыпал потолок звездами и скрыл уродливый рисунок за множеством неоновых переплетений, то залечить травму принцессы он не смог.

      Бередить зудящие раны со сладкими воспоминаниями было больно, ведь сейчас их здесь уже нет.

      Злость за их смерть будоражила кровь, энергия закипала вновь. Желание отомстить убийце отнимало слишком много сил. Но сон, так необходимый сейчас, быстро сбивал весь настрой. Забыть мысли, забыть себя и о возмездии на краткий миг. Расслабиться. И тьма. Сонная пустота.

      — Господин Алекс!.. — В оранжерею кто-то вошел и окликнул тревожным голосом. — Прошу прощения за столь неожиданный визит.

      К Алексу стремительно приближался человек старше графа по меньшей мере лет на тринадцать, но едва ли выглядел на свой возраст. Накинутый на одно плечо, зеленый хито́н свободно свисал, подпоясанный тонким черным поясом. Длина, достающая до щиколотки, подчеркивала его высокий статус. На плечах висел гима́тий на несколько тонов темнее хитона, который у шеи крепился фибулой в виде волнистого солнца, покрытого красной и желтой эмалью. Слишком длинная и тяжелая ткань хитона время от времени спадала, и человеку приходилось поддерживать лоскут правой рукой. Из-за этого создавалось неверное впечатление раздражительного человека со скрытыми намерениями, — настолько часто его можно было заметить в подобном положении.

      Мужчина мимолетом огляделся и спешно добавил:

      — И за то, что так некрасиво отвлекаю вас от вашего бесспорно интересного увлечения.

      — Все в порядке. Что случилось? — вежливо ответил Алекс, оторвавшись от своего занятия — рассматривания куста белых роз. Он примерно знал, «что случилось», но в данный момент грубость себе не позволил.

      К нему уже не первый раз подходили люди из Совета, и не раз он повторял одно и то же. Убитый вид пришедшего взывал к слабым откликам жалости, что Алекс тут же глушил их весомыми аргументами.

      — Простите, что сразу к делу… Сами понимаете, оно неотложное. Откладывать столь важную проблему — к беде. Да и вообще все проблемы в общем… все к беде. Так что я искренне и нижайше, — он низко поклонился, держа руку под тканью гиматия, и тут же выпрямился, — прошу вас о помощи. Уговорите принцессу взять регалии! Ее нужно короновать! — жалобно и напористо просил он. И если бы позволил статус, он бы уже ползал на коленях.

      Мужчина распинался в извинениях гораздо дольше, чем ему казалось. Но это не мешало ему сохранять уверенный вид оратора. Мужчина смело смотрел Алексу в бездны глаз, иногда нервно вздрагивая от равнодушной насмешки в них. Но всю эту обманчивую смелость можно было раскрыть всего лишь посмотрев на сжатую ладонь мужчины, державшую ткань хитона.

      — Уважаемый Ра́уль, я все понимаю, но силой заставлять девушку подчиняться моей воле — позор для меня, — говорил, словно распевал балладу на публике, прикрыв темные глаза и пустив на лицо еле заметную улыбку, и чуть слышно добавил, — хотя, смотря каких… — но собеседник его не услышал, а лишь быстро замотал светлой головой в знак несогласия с замечанием. Советник уже начал волноваться, пытаясь смочить пересохшее горло, и нервно сглатывал.

      — Я совсем не это имел в виду! — живо возразил, дабы разрешить сложившееся недоразумение. — Пожалуйста, уговорите ее. Покажите ей все преимущества правления… — он судорожно пытался придумать еще множество причин, крутя руками в воздухе в поисках чего-то существенного, и совсем позабыл про спадающий край. Вконец он схватился за светло-каштановую макушку, совсем обессилив. И тут пришла мысль, которую он уже хотел было преподнести, торжественно всплеснув руками, но Алекс его перебил:

      — А разве не вы должны этим заниматься? — он сделал легкий намек с проскользнувшими нотками стали, снова рассматривая цветы.

      «Это нужно срезать, а то разрастется по всему стеблю…» 

      Парень нежно касался хрупкой розы и умело обрезал шипы и стебли. Мысли уже текли по совсем другому руслу, где-то на границе сознания он понимал, что советник пытается сказать ему что-то очень «важное», но Алексу было все равно.

      — Я в отчаянии, — горько произнес Ра́уль. И, поняв, что больше слушать его не станут, обиженно отвернулся и медленно, в надежде, что в последний момент Алекс позовет его, поплелся обратно. Но ожидания не оправдались, так и оставшись только надеждой Рауля, уже вышедшего из оранжереи.

      «Да что им все неймется? — пнув первый попавшийся несчастный камень, парень попытался выпустить злость. — Я, конечно, понимаю, что положение нелегкое, но не горит же!..»

      Алекс проводил человека пустым взглядом и продолжил заниматься своими делами уже более сосредоточено. Морщинки на лбу все же выдавали раздражение этим небольшим спектаклем.

      Через какое-то время парень спешно вышел из оранжереи и направился в замок, откуда вышел с небольшим пакетом в руке. Минуя стеклянную дверь, он прошел по каменной тропинке к деревянному столу. По краям многочисленных дорожек росли невысокие кустики редких растений. Аккуратно стриженные лужайки пестрели разноцветными цветами, сонно покачивающие головками. Стволы вековых деревьев были опутаны зелеными лозами виноградника и вьюна. Но главное чудо этого сада находилось в самом его конце — это были озеро и одинокая ива.

      Кристально чистое озеро, в котором шаловливо плескались рыбки самого удивительного окраса, форм и размеров, во всем дворце славилось своей необычностью. Разнообразные озерные травы окаймляли берег. Лучики солнца разбивались о воду, рассыпаясь янтарными бликами.

      Легкую рябь создавали водопадом свисавшие листья ивы, в свете солнца казавшиеся ярко-зелеными с желтыми пятнами. Назвать это дерево ивой было бы неправильно. Оно было необычное: на нем росли синие розы, уход за которыми взял на себя Алекс. Дневная красота ивы казалась светлой, почти ангельской, но в сравнение с этим, ночная таила в себе некую загадочность, полностью раскрывавшую себя при полной луне.

      Только при Бледнолицей, чьи серебряные лучи проникали сквозь прозрачные стекла потолка и освещали иссиня-черную воду, цветы начинали мерцать неоново-голубым. Таинственный цвет мягко обволакивал плакучую иву шелковым свечением. Немногочисленные бутоны в озере придавали воде волшебный вид зимнего мороза на расписном полотне. Очнувшиеся ото сна светлячки, сонно виляя в стороны и проводя в темноте салатовые линии, дополняли эту идиллию блаженным спокойствием и тихим умиротворением. Это — небольшая сказка, в которой навечно застыло время.

      С уходом такой ночи живописность картины не исчезала, а плавно преображалась, приобретала новую, дневную красоту.

      Добравшись до стола, рядом с которым стояли два стула, парень положил бумажный пакет на столешницу. Порывшись и найдя искомое, вынул. Это была баночка круглой формы с белыми стенками. Взяв ее, Алекс направился к озеру. Открыл. Резкий взмах руки — и корм разлетелся по всему озеру. На водной глади вновь и вновь появлялись расплывающиеся круги от поднимавшихся за едой рыб. Вскоре некогда спокойная вода полностью покрылась рябью.

      Полюбовавшись на это, Алекс уже было собрался уходить из оранжереи, но тут он остановился, словно бы его что-то схватило. Черные зрачки начали быстро увеличиваться, как от страха. Только в глазах пряталось удивление, которое он поспешил развеять. Ловко обернувшись на пятках, парень спешным шагом подбежал к покатистому берегу и присел у самой кромки воды. От резкого наклона черный локон выпал из-за плеча, загородив обзор парню. Алекс небрежным движением руки заправил волос за ухо и внимательно начал всматриваться в воду. На поверхность всплыла голубоватого цвета рыбка, поблескивая на свету чешуей. Алекс настолько сильно сосредоточился, что, казалось, застыл каменным изваянием, и ни один звук не мог привлечь его внимание. Взгляд темных, чуть прищуренных глаз, был устремлен на голубую рыбку, ведавшую ему о Ветре и его шепоте.

      Через приоткрытые в оранжерее окна проникал свежий ветер и нес вести с разных уголков Земли, щедро раздавая их всему, до чего касалась его призрачная рука: камню на песке, листку на дереве, муравью на земле, птице в небе. Даже сам ветер напевал мелодию о своих путешествиях.

      «На сей раз он принес плохие вести… Опустошение водоемов — дело нелегкое. А если учесть, что все было сделано, на удивление, согласовано… Одновременно, неожиданно и за какие-то несколько минут! То, выходит, у нас большие проблемы, — не спеша обдумывал парень. Плюхнувшись на траву, он скрестили ноги и устало закатил глаза, смотря на небо сквозь стеклянную преграду. — Даже самому опытному магу такое не под силу. К тому же останавливало не только время, скорость, но и место…

      Хоть на Земле Зéро и существуют разные расы, их все равно разделяют невидимой границей, так как они зачастую не признают друг друга. Да еще и Да́лла… Это и затрудняет положение в мире, — он тяжко вздохнул, осознавая, насколько плачевно состояние мира, еле удерживавшегося на подрагивающих от тяжести ответственности весах. — Нахождение мага во второй половине мира — Дáлла — земле простых людей, грубо говоря, смертельно. Сколько, однако, проблем…

      Даже если Совет что-то придумает, вряд ли Да́лла с нами согласится, — парень встал и направился к выходу. По пути он небрежно сорвал с ивы голубую розу. Красная капелька крови лениво собралась и медленно спустилась по пальцу. — Надо же так! — ничуть не поморщился».

      Парня обдало холодом, а на теле выступили мурашки. В попытках согреться, Алекс материализовал черную мантию с капюшоном и узкими рукавами. На хорошо севшей одежде блеснула небольшая брошь и тут же скрылась за складками. По своему обыкновению, Алекс не посчитал нужным его зашнуровывать.

      Он выскользнул из оранжереи, темным пятнышком мелькнув мимо тренировочного зала и не обратил внимания на стоящего мужчину. Мужчина, которому по виду было около тридцати двух лет, боком подпирал колонну, являвшейся одной из частей в колоннаде тренировочного зала.

      — Алекс, куда собрался? Давай пройдемся, — отпрянув от нагретого солнцем камня, привлек к себе внимание, заставив парня обернуться. Окликнувший был одет в серый фрак, что сочетался с его серо-голубыми глазами и темными волосами, чуть светлее на тон, нежели у Алекса, и оттого старящие говорившего.

      — Не твое дело, — неохотно выдал парень, едва не закатив глаза от неприятной встречи.

      Лениво переступив с ноги на ногу, он засунул свободную от цветка руку в карман брюк под тканью мантии. Голова парня была наклонена набок, будто он созерцал скучную постановку, над которой не хотелось ни плакать, ни смеяться, — а просто заснуть. Однако собеседник только игнорировал столь видимые намеки и, ухватив Алекса под руку, ловко увел того от ушей Луны.

      Они шли по тщательно протоптанной тропинке, проходили между деревьев, и скрылись за небольшой горкой. Мужчина все говорил и говорил, никак не желая отпускать безвольно висящую руку парня. Алекс не слушал собеседника и даже не пытался принять вид внимательного слушателя. Мужчина вывел их на небольшую прогалину, залитую солнцем и застланную мелкой травой. Там он уже отпустил руку парня и отошел.

      — Знаю, место не совсем подходящее, — демонстративно развел руками, — но, кажется, ты куда-то очень спешишь. Ты же знаешь, при других обстоятельствах мы бы сели за стол и за чашкой чая все спокойно обсудили, — мужчина вел безмятежный разговор, улыбался как своему старому другу, которого встретил много лет спустя. — Но, сам видишь, разговор серьезный и неотложный. Начнем с самого простого: ответь, пожалуйста, кто такой король и каковы его обязанности? — он вытянул руку и поджал губу, при этом во взгляде застыло ожидание.

      Алекс посмотрел на него как на полоумного, но нехотя ответил:

      — Король — это глава королевства, отдающий всю свою жизнь подданным; заложник собственного народа, прикованный к трону цепями кровного наследства и гвоздями обязательств. — Почему-то парень отвечал тяжело, с еле ощутимой грустью в голосе.

      — Что же, определение в твоем стиле. Пойдем дальше. Как думаешь, король должен быть мудрым? — Алекс молча кивнул. — А расчетливым? Еще он должен иметь твердый характер, сильный дух, мыслить неординарно и внушать доверие вперемешку со страхом…

      — Ближе к делу, — парень грубо перебил его.

      — Давай будем откровенными: только ты и я, — мужчина сделал многозначительную паузу. Буквально на глазах менялось его отношение. — Никто не хочет рецидивов, — мужчина продолжил с резкостью в словах. — А ты для этих событий триггер. Чувствуешь связь? Его величество — принцесса — ты — хаос, — и собеседник мило улыбнулся, будто и не он сейчас говорил.

      Алекс же внезапно сорвался на хохот, сгибаясь пополам и задыхаясь от смеха. И когда он поднял на мужчину темные глаза, резко заткнулся, а с лица ушло все веселье. Собеседник смотрел осуждающе, зло сверкая серыми радужками.

      — Сынок, тебе вызвать врача? Разговор серьезный. Не до смеха, — холодным тоном произнес он. Алекс поморщился. В груди зародилось сильное желание голыми руками придушить столь ненавистны объект. Чтобы заглушить боль праведного гнева, он сжал стебель розы в ладони так, что по загорелой коже медленно потекла кровь.

      — Какое редкое явление: ты, Лебе́рто, и назвал меня сыном? — саркастически осклабился, показав белые зубы и едва ли заметные клыки.

      — Для тебя — герцог Лебе́рто дели-ди Кри́стелс, дорогой мой, — все так же отвечал мужчина.

      — Ох, прошу прощения, герцог Лебе́рто дели-ди Кри́стелс, — наигранно поправился парень, чуть видно поклонившись.

      — Прекращай ерничать. Тебе это не идет, — и на этой фразе Леберто вновь улыбнулся. — Лучше…

      Но опережая, Алекс начал очень странную игру, понятную только им двоим.

      — Раз — нашли нас.

      Леберто передернуло при знакомых словах.

      — Два — стрела у лба.

      Герцог нервно сглотнул, но все еще стоял.

      — Три — корону отыщи.

      Леберто сделал шаг назад, недовольно хмурясь.

      — Четыре — нас раскрыли.

      Кристелс старший резко сорвался с места, быстро обошел сына и скрылся в направлении «Луны».

— Пять — миру суждено пропасть.

      Алекс, довольный собой, упоенно, самозабвенно улыбался.

      Парень дошел до комнаты принцессы, ни на что не обращая внимания и постепенно приводя эмоции в порядок. После такой встряски ему нужно было время, чтобы в душе улеглась волна возмущения, потому сейчас он, довольно необычно для себя, топтался на месте, у двери принцессы, стараясь успокоиться как можно быстрей. После вежливого стука, дверь отворилась. За ней стояла девушка в мятой утренней одежде с растрепанными волосами и заспанными глазами. Она смотрела растерянно, одной рукой протирая сонные глаза, а другой опиралась на ручку двери, пыталась оклематься.

      — Ты даже не переоделась, — он наигранно хлопнул рукой по лбу. Так было легче всего не дать подозрению закрасться в сознание принцессы, и он умело этим пользовался.

      — Что случилось? Куда ты собрался? — оценив боевую готовность друга, спросила девушка.

      За ее невысокой фигурой он мог видеть лишь полумрак, что создавали плотно зашторенные окна. В противовес комнате в холле горел яркий свет. Настолько, что девушка немного щурилась. Граф плавно переводил взгляд с комнаты на выгнувшуюся спину подруги, потом на каштановую макушку, и остановился на глазах. Слишком стеклянных, но до боли родных, чтобы забыть или оттолкнуть их. Его долг — ее охрана и забота, его желание — его долг. И сейчас он должен был выполнить свою следующую миссию.

      — Какое бы количество проблем мы не решали, они все равно появляются, — с намека начал парень. — Пойдем, решим одну из них, — улыбнулся он и протянул руку, желая увидеть на своей ладони ее.

      Она с несколько секунд смотрела на ладонь графа.

      — Ладно. Жди, — и закрыла дверь, оставила парня в неловком положении с вытянутой рукой. Алекс лишь добро усмехнулся и опустил ладонь.

      «Это было даже забавно. Пожалуй, это единственное, что не изменится никогда», — и улыбнулся своим мыслям.

      Скоро двери повторно отворились.

      — Это все, что ты с собой взял? — скептически поинтересовалась она, посмотрев на живую синюю розу в его руке.

      Алекс задумчиво покрутил ее в пальцах и ответил:

      — Эта тебе, — вручил цветок. Она приняла его, невесомым кивком поблагодарив парня и взглядом улыбнулась. — А у меня вот эта, — отодвинув темный край, он показал точно такую же розу во внутреннем кармане, только она была из платины — весьма увесистая судя по оттянувшемуся краю.

      — Телепортируемся или… — начала она.

      — Думаю, правильно будет «или», — задумчиво ответил парень.

      «Зачем я тогда так спешила? Слишком долго добираться», — недовольно подумала она, слегка сжав тонкие губы. Выглядело это мило, особенно, когда девушка была по грудь Алексу. Разочарованно вздохнув, она резюмировала:

      — Тогда разберемся завтра. Я есть хочу, — обиженно произнесла она, будто ей недодали еды. — Что сегодня готовят? — Она смотрела прямо в глаза парню, ища в них ответ, казалось бы, на довольно простой вопрос. Но отчего-то сама напряглась, словно ожидая от друга подвоха.

      — Просто позови слугу, — безразлично выдал тот, странно посмотрев на подругу.

      Бросив печальный взгляд на графа и быстро обойдя его, принцесса отправилась в сторону кухни. Совсем так же, как это недавно сделал барон, только сейчас Алекс не улыбался. От принцессы повеяло ощутимым неконтролируемым холодом, на что по телу его пробежался целый табун мелких мурашек и он запахнул края мантии.

      «Что я такого сказал? Может стоило доставить ужин ей в комнату? Или обиделась на нерасторопность слуг? Или потому, что я ее разбудил? — мысленно сделал паузу. — А ведь точно, я ее разбудил…» — он глубоко вздохнул, горько улыбнувшись своей нетактичности.

      Высокие потолки белели побелкой, где прямым рядом шли красные круги, под которыми висели большие люстры из горного хрусталя. Коридор замка был оклеен белыми обоями с причудливыми золотыми рисунками. Они ветвились, закручивались в непонятные узоры, цеплялись друг за друга и уходили под свод потолка, словно прячась от кого-то невидимого. Пол устлан ковром с мягким ворсом. Только на нем золотыми нитями, переплетаясь с темно-красными, вырисовывались целые картины с изображениями греческих богов и матушки Природы. Несмотря на всю элегантность и дорогие материалы, в замке не царила та роскошь, которая могла бы быть — король не уделял должного внимания гармоничности архитектуры и интерьера. Вместо этого в глаза часто бросались разной отделки магические и обычные двери.

      Принцесса спускалась по мраморной лестнице с белыми резными перилами, ножки которой напоминали застывших во времени мелких чудищ: одно топорщило белые крылья и разевало пасть, второе цеплялось своими корявыми руками за следующее чудище, какое-то словно бы толкало сгорбленного соседа когтистой ногой; и все они искусно сплетались, создавая опоры. Преодолевая каждую следующую ступеньку, девушка все четче чувствовала ароматы вкусной еды, и аппетит ее невольно лишь усиливался…

Примечание:

Рáуль — ударение на первый слог.

Лие́ра — ударение на второй слог.

Кри́сте[э]лс — ударение на первый слог.

Лебе́рто — ударение на второй слог [е].

дели-ди — [дэли]-[ди], на [э] и [и].

Дáлла — соседняя Империя.