Онлайн чтение книги Темный орден Тёмный орден
Арка 1.1. Пролог: Начало

      Эта история началась раньше рождения самого Мира, но рассказ скажется много позже.
      Далеко-далеко во вселенной, глубоко-глубоко в мирах, в самых видных и потаенных уголках земель, в закромах замков и дворцов, среди пыльных комнат с книгами, неизменными всегда остаются книги с древней историей, пусть уже и не кажущейся правдоподобной. В одной такой толстой книге, на страницах которой мы побываем, речь пойдет далеко не о драконах и принцессах, хотя ни без тех и этих, а о чем-то более живом, более реальном. Сказ о высоких башнях, длиннокосых девушках, храбрых юнцах и темных злодеях… Однако в мире и без них хорошо. Башни обычные, девушки типичные, юнцы без прикрас скучные, а злодеи — давно трухлявые пни. И среди всего яркого и сочного, жизнь обычного королевского рода кажется сказочной. Как бы не так.

      Там, где землей была создана высокая гора, сейчас возвышался замок. Со всех сторон его окружал густой лес, простирающийся высоко в гору и падающий в низины, еле соприкасаясь с виноградниками. Если подняться чуть выше, можно наткнуться на дощечки с предупреждениями, выставленные путниками, некогда проходившими здесь. А дальше, спустя долгое время пути, дорога была закрыта всем. Там острыми шипами железный забор взгромоздился вокруг всей горы, окольцевав ту в объятия. За этим забором, сквозь редкие ряды деревьев, виднелись светлые стены эклектического замка. Смелые птички, тщательно выбрав место, с гордостью садились на твердый парапет. Замок широко обхватывал каменными руками середину горы, делая ее полностью своей.

      И если бы человек мог летать, с высоты птичьего полета он бы безошибочно вынес вердикт, назвав замок «Луной». Задняя часть его сливалась с чащей, становясь практически одним целым с природой. Она больше всего пугала своей кромешной темнотой. А передняя наоборот, казалось, выпячивалась полукруглой формой напоказ. Солнце частенько облюбовывало ее стены золотистыми лучами, придавая светлый лик наружности.

      И в этом замке взял свое начало великий род Этерия.

      Если говорить про королевский род, то говорить стоит только хорошее или же ничего не говорить вообще, ибо именно король рода Этерия из простого королевства создал целую Империю, захватившую бóльшую часть мира. И как по взмаху руки, внезапно одичавшие люди перепугались такой силы сильнее когда-то разбушевавшегося дракона, и впали в глубокое беспросветное отчаяние. Думалось, обречена человеческая раса на медленное вымирание вида. И тогда король жестом доброй воли отдал людям часть завоеванных земель, теперь уже разграничив мир на две равные половины. Спустя недолгое время, возможно, в исторических источниках это века шесть, а то и меньше, люди привыкли считать отданные им земли по праву своими. И как следствие, даже установили санкции, пугливо ограждаясь все от того же короля и магов невидимой стеной. Но даже тогда наш, может быть, сердобольный король не преисполнился злобой и не стал обрушивать свой гнев на неблагодарных людей. Меж тем, он просто заключил с ними долгосрочный мир и продолжил свое светлое, как сказано в источниках, правление.

      Прошло немало тысячелетий, а король все также оставался молод и здоров, все также восседал на троне и видел как рассвет, так и закат своего правления. Но каким бы вечным ни было время, даже самого грозного и черствого — коим король, как знает его народ, не являлся — настигала любовь. И чудом этой любви стало рождение ребенка, имя которой…

***

      Четыре года.

      Меня посадили за парту, выложили тетради и учебники. Я не волновалась, потому что напротив меня, в кресле, приосанившись, сидел папа, а рядом — мама. Папа сурово наблюдал за приготовлениями, мама тревожно сминала ткань пышного платья и старалась улыбаться, чтобы и мне было спокойно.

      Слуга-учитель вывел на бумаге ровные, но очень длинные цифры и попросил написать ответ. Глядя на эти цифры, я точно не знала, что мне нужно было делать, да и при виде бумаги хотелось просто что-нибудь нарисовать. Но стоило взять в руки ручку, как в памяти, подобно дрейфующей лодке, всплыла картинка. Я видела знакомые цифры, такие же, как передо мной, но еще длиннее, и они выходили за пределы листа и продолжались по парте. Подумав, что это будет забавно, я просто переписала цифры в том порядке, каком видела их в голове. Дошла до края бумаги и продолжила по столешнице, испачкав ее в чернилах.

      Я отложила ручку, полюбовалась творением и посмотрела на отца. Вид его лица остался неизменным — слишком серьезным. Я даже не поняла, справилась ли? И не успела я определиться, как слуга-учитель еще что-то вывел теперь уже буквами. Я отчаянно старалась прочесть слово и понять его, да так и не сумела. Вскоре память выдала еще один фрагмент воспоминаний, его я тоже, как могла, перенесла на бумагу. Длилось это скучное занятие долго, так долго, что за окном уже садились последние закатные лучи, а я даже не успела поиграть с Алексом!

      Шесть лет.

      Мы играли на заднем дворе Луны. С одной стороны часто высаженные деревья скрывали огромную бетонную стену, а с другой — твердо стояла Луна. На улице пахло горячим жженным воздухом, который ощущался не столько сухим, сколько именно горячим и немного горелым; из-за него трава под ногами похрустывала, и трещали сухие веточки.

      Я соревновалась с Алексом в беге. Я на старте, он на старте, мы на равных. Вокруг почти никого, даже слуги не проходят по балконам на этой стороне. И только две прислуги, выбранные для нашего состязания, находились здесь в качестве судей. Один из них свистнул, и мы сорвались с места, рванули так, будто всем телом пытались догнать теплый ветер. Алекс явно поддавался, бежал со мной рядом, иногда даже медленнее. И я всерьез надеялась, что до финиша он не передумает, да только стоило на горизонте появиться второму слуге, как Алекс бросил все силы и обогнал меня! А до кучи, будто мало было ему победы, этот мальчишка еще смел расположиться у дерева, дожидаясь моего прихода.

      — Черепашка, — весело засмеявшись, показал язык.

      — Не переживай! Как только перерасту тебя, на раз обгоню, и тебе не придется ждать меня!

      Со спины подкрался Лебéрто и подхватил меня на руки, словно маленькую девочку. Дядя пах цветочными духами и листвой деревьев, наверное, недавно вернувшись из леса, куда он и папа ездили охотиться. Дядя покружился вместе со мной и опустил на землю.

      — Почему слуги стоят без дела? — строго спросил дядя, обращаясь к двум мужчинам в форме. — Где телохранитель принцессы? Что за некомпетентность? — как всегда ругался, если видел, как беззаботно себя чувствует прислуга. Но в его басистом голосе я никогда не слышала угрозы или неприязни, зато слугам приходилось неоднократно выслушивать нотации; по стуку их сердец я слышала, что слова уважаемого герцога волновали их, но совсем не пугали.

      — Дядя, все хорошо! Со мной Алекс. Представляете, он первым пришел и даже ждал меня. Видите, он сильный! — я искренне радовалась за брата, пока не заметила, с каким презрением слушал Леберто.

      — Конечно, чтобы обогнать маленькую девочку, много силы не надо. Но раз он такой сильный, сможет ли обогнать коня?!

      — Смогу, — Алекс посмотрел на него не по-детски обиженно, и мне показалось, он расплачется, как ребенок.

      — Сможет, я уверена! — сказала я раньше, чем подумала.

      — Устроим это прямо сейчас.

      Тут я пожалела о своих словах, даже испугалась за брата. Дядя ушел, озабоченный приготовлениями, а я решила помочь Алексу, поднять дух. Но он холодно отбивал все мои попытки, прося не вмешиваться и уж тем более ничего не делать с бедной лошадкой. Его просьбы звучали настолько убедительно, что перед самим забегом я отказалась от идеи подстрелить лошадь с рогатки. С трепетом в сердце я грела надежду, что Алекс придет первым, пусть не так, как со мной — в отрыв, но первым.

      Приготовления завершились только тогда, когда дядя оседлал своего любимого пегого коня. Прозвучал сигнал старта, и конь сорвался с места. Алекс уже отставал. Между ними стремительно образовывался огромный разрыв, который он не смог преодолеть. Только конь дяди пересек финишную черту, как тут же дернул за повод и развернул животное по направлению к Алексу.

      — Потому не зарекайся, если не можешь! — насмешливо проговорил дядя, сверху вниз смотря на запыхавшегося и тяжело дышавшего брата.

      Хотела я возразить, но исходя из недавнего печального опыта, промолчала и помахала ладошкой на прощание уезжающему Леберто. Алекс упал на траву и раскинул руки. Я не видела на его лице ни злости, ни отчаяния или обиды. Его мальчишеская грудь часто вздымалась, и отчего-то я прилегла рядышком и так же раскинула руки.

      Семь лет.

      После завтрака я убежала в небольшой сад на втором этаже Луны. Сегодня Алекс не обещал приходить, потому свободное время я занимала тем, о чем не могла сказать никому. И в саду их было больше всего. Сад на широком балконе раскинулся разноцветными амариллисами, редко можно было найти пионы или тюльпаны. Здесь мне нравился белый винтажный столик с гладкими краями и в таком же стиле стулья. Их ножки оплетал спелый виноград и полз по мраморному столу, будто пытался полностью закутать его в лозу. Мне всегда казалось, что этот столик здесь стоит просто так, да и комната не использовалась настолько давно, что все в ней успело покрыться толстым слоем пыли.

      Я проползла под свесившейся виноградной лозой и села на пыльный стул с бледно-розовой подушечкой, которая еще не отошла саду. Сложив руки на столе, замерла и вслушалась в звуки. Несколько минут ничего не было, даже ветра. Но когда резкий порыв стукнул головки амариллисов друг с другом, раздались тихие шепотки и взволнованные возгласы где-то в цветах. Я соскочила со стула и подбежала к белым амариллисам.

      За зеленый стебель крошечными пальчиками держалось маленькое и аморфное существо; со своим хорошим зрением я расплывчато видела его очертания, но оно было похоже на малюсенького человечка, на фею. Только феи многим отличались от этих неразговорчивых существ. На их безэмоциональных, светлых, будто светившихся лицах нельзя было разобрать ни глаз, ни носа, ни губ, ничего! Их одежды словно срастались с телом, а само тело имело вид мягкого облачка: такого же воздушного, легкого, плавного и почти бесформенного.

      Существо смотрело на меня беспрерывно и покачивалось на стебле. Его пальцы немного срастались с цветком, отчего мне казалось, что оно — это продолжение цветка или дух цветка. Но существо вскарабкалось на бутон и перепрыгнуло на другой цветок, сбив второе забавное существо. Они будто не замечали друг друга и в то же время осознавали существование себе похожих, видели и порой общались. Я последовала все за тем же светлым существом, проворно убегавшим прыжками по цветам, пока оно не спряталось в траве. Расстроившись, что потеряла его, я быстро взялась за другое похожее и начала следить уже за ним. Они не исчезали насовсем, но умело скрывались, а потом снова выходили, и все продолжалось опять. Временами они напрыгивали на меня и игриво подергивали за волосы, бантики и ленточки.

      Не уследив, я проглядела и позволила кому-то сорвать с платья бантик. Существо упрыгало по цветам к ограде и подпрыгнуло. Сильный порыв ветра подхватил существо и унес от сада и замка в даль. Но существо и не пискнуло, оно все с тем же ровным лицом позволило ветру нести себя, как листочку с дерева.

      В этот момент сзади послышались мягкие шаги, в комнату вошла мама.

      Тринадцать лет.

      Худая девочка стояла около высокого дерева, в густой тени. Легкий сарафан в красках сочных цитрусов еле колыхался от порывов ветра. Густые волосы лежали на неприкрытой спине. Девочка смотрела в небо из-под изумрудной сени дерева. Там, в лазурном небе, не спеша проплывали ватные облака. Над головой этого человечка летали маленькие пташки. Все вокруг так и веяло приветливой атмосферой, и только на земле, окутанный грустью, стоял маленький человечек, готовый вот-вот расплакаться. В карих глазах, глубоко внутри, отражались белые снежинки: такие же холодные и искрившиеся одиночеством.

      Казалось, если сейчас мальчик не ухватит маленького человечка, если сейчас не обнимет и не удержит на земле, человечек улетит высоко в небо, к этим далеким птицам, и станет одним из тех одиноких белых облаков. Алекс, который лишь на два года был старше девочки, не смог придумать ничего лучше, чем просто стрелой сорвался с места, как если бы его спустили с тетивы. Но, когда он добежал до нее, остановился. Он не смог вымолвить и слова. Остался рядом, замер, словно оледенел под ее морозными чарами. Все, что удалось сказать в тот момент, — это неловкое: «Привет…». И все его чувства остались навечно невысказанными и неуслышанными.

      Взгляд, что он получил в ответ, отпечатался в голове, словно выжженный, — печатью запрета. Им девочка в немом приказе заставила его держаться на расстоянии.

      И не имели значения ее чувства в тот момент, ведь упущенный миг ей больше не вернуть. Совсем утратили смысл ее запоздалые, но грустные и вместе с тем ободряющие слова, когда он уже ушел: до мальчика они не дошли и больше не дойдут.

      Пятнадцать лет.

      В небольшой примерочной стояли двое во фраках. В глаза бросался серый фрак на семнадцатилетнем юноше с аристократической внешностью и чернильными волосами, а на втором — с ласточкиным хвостом и брошкой слуги на лацкане. День располагал ясным небом и слабыми порывами северного ветра. Была осень. Но, несмотря на это, за окном все еще летали запоздавшие птицы и все никак не покидали мест, словно удерживаемые чем-то. Вмятая в землю мокрая трава искрилась от холодного света, а деревья стремительно лысели. Холодное солнце уже не могло греть с той же бодростью, что и летом, но пока радовало своим присутствием.

      — Господин Алекс, — тихо обратился слуга, — стоит ли вам носить это? Не думаю, что оно сочетается с вашим образом, — говоривший наклонился к сваленной в кучу одежде и скептически оглядел ее, тщетно пытаясь откопать там что-то подходящее на предстоявший сегодня вечер.

      Светлый день и мрачное событие никак не желали сочетаться. Замок нес траур, облаченный в тяжелый шлейф боли и окаймленный горечью утраты. Никто не говорил об этом, все были погружены в себя — словно немые кадры старого фильма с выцветшей пленкой.

      — Может, стоило бы накинуть что-то более подходящее? Слишком неприметен и сер ваш вид. Пусть день не радостный, вам не желательно показывать эмоции.

      Господин же стоял перед зеркалом с безразличным видом, оглядывая свое скучное отражение, в котором виделся не парень, а его бледная тень. Он прекрасно понимал сказанное слугой. Его сознание показывало только черно-белые цвета, где господин ничем не отличался от общего интерьера. Но все эти мысли и переживания терялись где-то там, внутри, так и не становясь полноценной мыслью. Его угнетало бремя хуже мелочных забот о своем статусе. В отражении парень четко различал безразличие и ущербность. Более он не желал видеть то, что стояло перед ним и неосознанно отвернулся к окну.

      За холодным стеклом подувший ветер сорвал лист с дерева и не спеша унес его туда, куда ему самому не суждено было отправиться, но куда сейчас стремилось его естество. На подоконнике гардеробной взгляд парня наткнулся на одинокий замороженный цветок, за льдом оказавшийся синим. Он тут же увидел в нем себя. Замерзшего.

      — Синяя роза… — господин неотрывно смотрел на цветок и говорил вслух, словно его околдовали, и теперь он, находясь в чьей-то власти, не своими устами вторил внутреннему голосу.

      Слуга проследил за взглядом и шустро скрылся где-то в стенах замка, но господин этого уже не заметил, полностью отдавшись мыслям.

      Похороны проходили на зеленых островах Áди́ла, в храме Эдикулы — огромной и высокой горе-храме с гробницей внутри; на обозрение всему народу, на обозрение Богам, на обозрение призракам прошлого. Самые близкие поднялись на выступающую часть горы и остановились у арки-входа из золота, а обманчиво грустный народ островов Адилы томился у подножья под сенями деревьев, ожидая конца печальной церемонии. Мало кто собрался в этот день, многие остались дома, старательно закрывая глаза и уши. Но в ушах преданных и родных звенело от шока и отчаяния, а душу не переставало рвать на части.

      Она стояла в первых рядах, выделяясь на фоне золотых врат пышным черным платьем, но ничем не отличаясь от таких же как и она, несущих горечь. Ее истощенные опущенные плечи отяжеляла черная мантия, ноги на высоких каблуках тряслись. Сквозь черную вуаль на шляпке принцесса, не скрывая слез, разглядывала открытый гроб, в котором лежал не менее прекрасный, чем она, король, — ее недавно умерший отец. Его голову с длинной золотой косой положили на белую подушку, а тело облачили в самый красивый наряд, вышитый золотыми и красными нитями. Его холодное лицо принцессе все чудилось спящим, но ненормальный белый цвет не позволял иллюзии укорениться в сердце.

      Сжав ткань платья, она набралась смелости и медленно, чтобы не упасть от непривычной обуви, подошла к гробу. Склонившись так, что ее темные кудри заслонили короля от света солнца, она первая положила рядом с его головой бутон бордового амариллиса — его любимого цветка. Не удержавшись, девушка провела по мраморной щеке ладонью в черных перчатках. Ее ресницы дрогнули, а острый подбородок сморщился и мелко задрожал, и она с новой силой заплакала, содрогаясь всем телом и вытирая соленые слезы тыльной стороной рук. Незаметно подошедший Алекс увел повзрослевшую не по годам девушку в сторону, и, поглаживая по спине, старался успокоить.

      Вскоре на выступе горы-храма никого не осталось. Все спустились вниз и ожидали у лодок. Но она до последнего закатного луча стояла рядом с гробом уже без слез, но еще с мокрыми глазами.

      Семнадцать лет.

      — Опять эта несносная чертовка?! Куда она убежала? Ищите! — кричали из зала Советов. Оттуда тотчас выбежала стража.

      По длинному коридору эхом разносились шаги. Слуги обреченно смотрели девушке вслед, не в силах удержать ее от упорных, систематических побегов. Всякий раз, когда Старейшины пытались предпринять хоть какие-то меры, чтобы леди заняла законное место и несла корону на голове, девушка сбегала, словно перепуганная лань из горящего леса.

      Она бежала туда, где ей всегда удавалось скрыться от надоевших душ, занимавших весь замок и постоянно перекрывавших кислород, тем самым мешая девушке спокойно жить. В место, которое было надежным пристанищем для «беглянки». Но даже в таком укромном месте принцессу мог отыскать один-единственный человек, словно неизменная тень следовавший за ней…

      Девушка бежала легко и быстро. Родной замок из детства, казалось, совсем не изменился. Она знала каждый поворот, наизусть выучила количество ступенек, помнила и потайные ходы. Совсем скоро, буквально на глазах, она скрылась за дверью с глаз стражей в облегченных доспехах.

      Решив сократить дорогу, она пошла через огромный светлый бальный зал. Из раскрытых створок принцессу облил ослепительно белый свет, на мгновение задержав. Она не ожидала, что слуги зажгут пышные люстры. Пока глаза привыкали к свету, стража приближалась. Девушка рванула с места к противоположной двери.

      — Задержать и удержать! — крикнул кто-то из слуг завидным басом и с такой страстью в голосе, видимо, долгое время не ощущая настоящего адреналина, но ищущего забав.

      — Ух, треклятые продажные человечки! Ух, задам я вам, — приговаривала принцесса тихим шепотом, скорее раздражаясь, чем злясь, и поскользнулась на недавно вымытом паркете. Лицо с тонкими и даже несколько детскими чертами лица исказила гримаса боли и недовольства. Прикрыв глаза, она тяжело выдохнула, успокоила внезапно всколыхнувшую злость, и быстро, насколько ей позволяло легкое, но длинное платье, встала.

      Бежать дальше было намного легче: по красному ковру, а заветная парадная дверь находилась в нескольких метрах. Только путь ей преградила пара слуг с растянутым покрывалом. Повинуясь неясному инстинкту, девушка направилась к одному из стражей. Рывок — и она, легко опираясь о плечи слуги, ловко перекинула свое тело и мягко приземлилась на носочки балеток, а в следующее мгновение немедля толкнула огромную дверь.

      Деревянная створка с жалобным скрипом распахнулась, ударившись о каменную стену, а в замок ворвался свежий ветер. Принцесса буквально спрыгнула с лестничного пролета, придерживая подол скромного платья и, скользя о гладкий камень, устремилась прочь от замка к Зеленому лабиринту.

      Сад начинался с арки-входа, опутанной фиолетово-желтой бугенвиллией. Там она успокоилась и перешла на шаг. Прошла несколько метров — отдышалась, вытерла ребром кисти пот с лица и восстановила ритм сердца. До принцессы все еще доходили беспокойные голоса назойливого Совета и мельтешивших слуг. Эти звуки вновь будоражили кровь. Как кстати подул северный ветер, обдавший кожу прохладой. Эта легкая дрожь невольно расслабляла. Закрыв глаза, девушка прислушивалась к шепоту листьев и фейри. Медленно подняв веки, девушка осмотрелась, припоминая место из тысячи других похожих в этом лабиринте с очень высокими живыми стенами.

      Прямо перед девушкой, в тупике, ярко-желтая амсония усердно изображала пушистую подушку из солнечных лучей; местами, где солнце почти не касалось этого растения, оно оставалось нежно-голубым — преимущественно внизу. Стену составляли железный каркас и красно-желтые вьющиеся розы вперемешку с цветущим диким виноградом. Сквозь мелкие камушки прорастала тоненькая травка. Местами, где нога человека едва касалась, а время не сбавляло хода, тропы монополизировала белая камнеломка. Солнце топило в ярком свету весь сад, придавая зелени тепло-зеленый оттенок. Калейдоскоп душистых запахов, исходивших от ароматной природы, приятно щекотал нос. Карие глаза принцессы загадочно сверкали в этой теплоте, а легкая улыбка не покидала лица.

      Скоро девушка вышла в центр лабиринта, не особо задумываясь над временем. Там располагался аккуратный прудик с небольшими валунами у краев. По воде рассыпались ярко-рыжие блики и лепестки розово-белой эйхорнии. Принцесса медленно подошла к пруду и наклонилась, скрестив руки за спиной и принявшись высматривать рыбок. В глазах отражались мелкая рябь и непонятная пелена задумчивости. Принцесса мимолетно улыбнулась — мыслям ли или красной рыбке? Заправив прядь за ухо, выпрямилась. Рядом с прудом стоял бежевый геридон и два стула с красными мягкими сиденьями. На столе, в узорчатой вазе из керамики и с волютой, стояли цветы — это были синие розы, которые принцесса каждый день приносила из оранжереи. Только эти она ранним утром тайком пронесла, чтобы сейчас ими насладиться.

      Проведя ладошкой по гладкой поверхности стола, она села на стул, откинула голову назад и задумчиво начала рассматривать чистое голубое небо: наблюдала за меланхолично проплывавшими белыми облаками и юркими птичками.

      Дул по-летнему прохладный ветер. Солнце легко и заботливо вплетало рыжеватые нити в расправленные пышные волосы, компенсирующие размер головы. Девушка временами комплексовала из-за небольшой головы и субтильной фигуры, которую она скрывала за распущенными волосами.

      Задумавшись, она не заметила, как над лицом возникла рука с синей розой, на лепестках которой играл свет, переливая ее всеми цветами морского дна. Это удивительное явление сравнимо разве что с горящим огнем или ясным небом. Человек заманчиво потряс цветком.

      Парень лет девятнадцати с легким загаром чуть подался вперед, отчего некоторые пряди вороного крыла, спадающие до лопаток, припали к спине. До того густая чернота окутывала каждый волос, что даже сама тьма путалась в ней, однако настойчивое солнце не оставляло попыток вплести золотистые нити. Пряди легко развевались на ветру и так же быстро осыпались на плечи тонкими паутинками. Глубокий черный цвет глаз придавал им вечную загадочную томность, с которой он сейчас разглядывал принцессу. С тонких губ не сходила ласковая улыбка. Его образ дополняли белая рубашка с отложным воротником под черной мантией и с нашивкой синей розы у сердца, которая присутствовала на всех его одеждах как отличительный знак, взявший свое начало от небрежно брошенной им фразы когда-то давно.

      Парень, склонившись над девушкой, сначала помолчал, недолго рассматривая ее лицо, а потом улыбнулся шире, как кот, наевшийся сметаны.

      — Ила-ария, опять убегаешь? Негоже принцессе бегать в платье, — с легкой, но доброй насмешкой сказал он. Девушка прикрыла глаза на мгновение, думая о его осведомленности и собираясь с мыслями. И подняла веки.

      — Ох… — вздохнула она, состроив недовольную, чуть обиженную гримасу. — Не лезь, Алекс, — девушка безразлично посмотрела ему в глаза, даже не шевельнувшись.

      — Зачем же так? Как-никак мы не чужие, — обиженно выдал тот, сладко улыбнувшись. И выглядело бы все так, будто слова принцессы его задели, если бы не блеск в глазах, выдававший притворство с головой.

      — Именно потому не лезь, — все так же отвечала, но без неприязни в голосе.

      Лицо Алекса еле заметно изменилось: улыбка стала уже натянутой, но не потеряла профессионального блеска. Парень поежился и потер плечи то ли от мыслей прошлого, то ли от неожиданно подувшего ветра. Эти прохладные потоки все чаще волновали природу, заставляя ее оживать и шевелиться, а вместе с ней будила спящее время. Очередной, но уже более мощный поток ветра врезался в их фигуры растрепал головы и одежды: подол принцессы взметнулся, врезался в ножку стула. Алекс незаметно уложил черные паутинки, будто ветер их и не касался, а вот принцесса только и выдохнула, несколько небрежно убирая пряди с лица.

      — Вау, — усмехнулся Алекс, и положил синюю розу на колени девушки. — Но раньше ты бы… — продолжил тему.

      Принцесса не дала ему договорить: прикрыла своей ладошкой тонкие губы парня. Удивление в глазах тут же отразилось на лице. Но, несмотря на это, убирать ладонь он не спешил. Губами Алекс чувствовал теплоту тела — наверное, единственное, что было в ней от живого — и потому терять эту непрочную связь он не хотел. На пальцах принцессы остался цветочный запах, зацепившийся за нее полупрозрачным существом с зелеными крылышками — духом. Дух, поняв, что его заметили, мгновенно растворился в воздухе, более не привлекая внимания.

      — Закроем тему, — проговорила нежным, шелестящим шепотом. 

      Когда принцесса убрала руку от его лица, Алекс неосознанно провел кончиком языка по губам, слизывая нектар какого-то цветка, оставленного реальным духом.

      — И что с тобой делать? — Алекс, выпрямившись, показательно нахмурился и слегка наклонил голову набок, демонстративно вздохнув. В его исполнении это выглядело весьма умело. Казалось, он и правда над этим размышлял, стоя под солнцем с задумчивым взглядом.

      — Не трогать, — пожав плечами, спокойно ответила. — Я по уши в делах, — чуть ли не пропела и сладко потянулась, вытянулась на стуле.

      Принцесса встала с нагретого стула, подхватив розочку с колен, и, посадив в вазу, направилась к лесу — одному из множества выходов. Неосознанно она начинала подходить слишком близко к живой стене и совершенно не замечала, как почти вплотную жалась к ней. Каждый раз, проходя по тропинкам, необъяснимое чувство внутри заставляло ее буквально ластиться к зеленой изгороди, прикасаться ладонями и проводить среди травы самые прекрасные часы дня.

      Принцесса повернула за угол, скользнув плечом о выпиравшие ветки и всколыхнув их так, что часть листьев опала. На ее розовенькой коже стали проявляться красные полосы. Но они так же быстро спали, как и появились.

      Алекс издали всегда наблюдал за этой странностью, но еще не рассказал ей об этом. Словно очнувшись, он быстро спохватился.

      — Посвятишь в дела? Я бы помог.

      Ловко подбежав, парень на ходу заинтересованно заглядывал к шедшей девушке в глаза. Она шла вперед, словно по написанной программе, игнорируя его. Алекс уперся в изгородь, внезапно выросшую на его пути. Недовольному таким сюрпризом, ему пришлось замедлить шаг и обойти девушку с другой стороны. Он снова собирался поравняться с ней, но тут взгляд перехватил зеленый листок, застрявший в лямке платья. Парень притих, легко поддавшись нахлынувшему потоку мыслей:

      «Видимо, он там после очередной ее ласки с кустом, — припомнил парень и продолжил сверлить листок взглядом, ничего не выражавшим, кроме странного интереса. — Помочь? Снять или оставить? Заметит? А может, сказать? Да, вроде, и так смотрится…»

      Девушка остановилась и резко обернулась, укоризненно пройдясь по нему взглядом снизу вверх, словно осуждая за что-то. Он быстро состроил невинный вид и тупо улыбнулся.

      — Себе помоги, — казалось, она прочитала его ненавязчивые мысли и запоздало ответила.

      Удовлетворившись реакцией, она продолжила путь, так же резко развернувшись, из-за чего слабо укрепившийся лепесток вырвался из лямки.

      Вскоре Зеленый лабиринт отступил, открыв перед ними ряд высоких, частых деревьев. До нужного девушке места — холма — наверх вела израненная каменная лестница с расстроенным частоколом по краям. Отсюда, с высоты, она могла видеть величавую Луну во всей ее красе. Замок стоял так далеко и высоко, что путь до выхода занимал прилично времени.

      Остановившись в определенном месте, принцесса начала концентрировать силу вокруг себя. За считанные секунды ткань одежды, казалось, начала тлеть, исчезая рваными кусками с красной каймой — тлела. На место «сгоревших» частей одежды, тонкими, почти прозрачными и невидимыми нитями магия мгновенно создавала новую, необычную одежду — черный верх с удлиненным сзади краем, скрывавшим толстый ремень с чехлом для кинжала, и высокие сапоги, куда она сунула маленький кинжальчик. В магической одежде девушка совсем утратила образ принцессы, слившись с новой ипостасью: имея холодную ауру и такой же взгляд, она как никогда была похожа на скорпиона, и даже больше — она была скорпионом — выходцем из отряда убийц, или отшельником, странствовавшим без цели.

      Алекс оглядел наряд, обернулся, потоптался, кивнул своим мыслям и вновь встал в исходное, но менять облик не счел нужным, имея вид под стать принцессе и в то же время выделяясь совершенно иной аурой, аурой галантного человека из общества высшего, светского, словно вышедшего из территорий Бáттори.

      Замерев, подобно изваянию, девушка провела рукой по воздуху. Раздался неуверенный треск. Воздух наполнился чем-то тяжелым, сделавшись спертым. Еще секунда — и вскоре образовался портал, ранее спрятанный от посторонних глаз. Он напоминал прозрачную пленку, сквозь которую легко проглядывались деревья. Разве что их стволы легонько колыхались, как в отражении воды.

      Девушка осторожно потянулась рукой к ряби в воздухе, и место, где она коснулась, покрылось рябью. Проверив портал на подлинность, принцесса смело шагнула вперед, заставив «пленку» дрожать, как лист на ветру. Портал лизнул лицо и руки девушки холодными краями, подарив ей на краткое мгновение чувство прохлады, о котором она уже давно мечтала, находясь рядом с Алексом и вдобавок под жаром солнца. После портал лопнул, окропив траву.

      Алекс задумчиво посмотрел на мокрую траву. Она оживилась и словно покрылась утренней росой. Парень саркастически усмехнулся чему-то своему и переместился.

      Первое, что они ощутили — это сильный порыв северного ветра, вынудивший Алекса покрыться мурашками и невольно сжаться. Девушка наоборот, даже повернулась к ветру лицом. Бросив изучающий взгляд на парня, поняла, что время года близится к зиме. О том же свидетельствовала увядшая рожь. Совсем скоро мимо этого места должна была проехать вереница из пяти карет.

      И вот на горизонте уже замаячили повозки, звеневшие колокольчиками и постукивавшие колесами.

      «Голуби со звоном явились», — заметив кареты, принцесса окутала себя и друга мороком, что скрыл пару от ненужного внимания на открытой местности. В этот же момент девушка пристально начала рассматривать содержимое.

      Вокруг черных зрачков, словно густая кровь, начал разливаться красный цвет. В прожилках карих глаз он блестел разбросанными рубиновыми осколками.

      Девушка беглым взглядом окинула проезжающую вереницу, стараясь отыскать нужного человека. Им оказался мужчина: его преклонный возраст выдавала проседь на бакенбардах и лысеющей голове; на носу скромно умостились очки с поблескивавшими стеклами в тонкой металлической оправе; его одежда с элементами кружева по краям лацканов и рукавов четко указывала на место в обществе.

      — И это твои дела?

      Парень скептически осматривал показавшуюся повозку, вопросительно изогнув темную бровь. В его глазах также застыли рубиновые «осколки», позволяя видеть причину, заставившую девушку притащиться в глухомань. Вокруг парня атмосфера стала гуще, из-за чего в ушах повис истошный звон. Всего на мгновение душа темненького возжелала убить сидевшего в карете, а в следующее — вся удушливая атмосфера исчезла; Алекс расслабился и принял безмятежный вид.

      Принцесса старалась не оборачиваться в сторону друга. Сзади он не мог видеть ее взгляда, но выдавала почти незаметная дрожь в пальцах.

      — Нет, не то, — девушка старалась не двигаться, пока говорила с ним. Силилась отделаться от него и уже подумывала уйти, как что-то дернуло за душу. — Зачем тебе вообще знать о моих делах? — сама того не заметив, она обернулась и посмотрела на него растерянно.

      Девушка сложила руки под грудью и встала в позу, в которой читалось недовольство. Принцесса всем видом показывала раздражение, что ей не удалось и не хотелось скрывать.

      — Я хотел бы помочь, — искренне улыбался Алекс, так мягко смотря на нее, что той стало неловко и пришлось быстро что-то соображать.

      Она резко отвернулась, найдя удачный момент, и быстро зашагала вперед. В душе девушка радовалась, что самое нежелательное скрылось от его проницательных глаз.

      И сейчас она просто убежала, оставив Алекса со своими мыслями наедине. Но, как бывает: если лань сорвется с места, лев, поддавшийся инстинктам, за нею устремится.

      — И чем же он заслужил вашего внимания? — быстро поравнявшись с принцессой, поинтересовался Алекс.

      — Есть ли у людей что-то отвратительнее жадности? Богатства развращают, власть ослепляет, а череда мелких удач уязвляет. Такой человек, как он, совершил слишком много греховных деяний, чтобы их все перечислить, — будничным тоном аристократки ответствовала девушка. В такие моменты она всегда вспоминала одну и ту же фразу.

      «Если звезда в небе загорелась, то еще одной душе посчастливилось встретиться с Небом», — говорил отец и накрепко посадил ей в память эти слова. Их смысл до нее так и не дошел, но в голосе короля она чувствовала шуршащий, почти неслышимый шепот ужаса. Не черного, а всепоглощающего, словно дно моря — он тянул вниз липким страхом, топил в глубине неизвестности, но свет солнца упорно достигал взгляда, словно давал последний глоток воздуха, словно издевался.

      Из мыслей девушку грубо вырвал Алекс, окольцевав ее за талию и легко оттащив. Древко с металлическим наконечником со свистом пролетело мимо замершей и напряженной пары. Когда опасность миновала, принцесса в руках друга обмякла.

      — Благодарю, — на выдохе произнесла она и твердо встала на свои две, расцепляя его руки. Впереди никого не было, только деревья. А за ними четко ощущалось присутствие человека.

      — Иди вперед, а я с ними поиграю немного, — парень ладонью подтолкнул девушку в спину, как можно скорее спроваживая.

      Принцесса не стала противиться. Она послушно метнулась по полю и миновала несколько деревьев, за которыми заметила трех человек. Девушка опасалась преследований и стрел в спину, но вопреки ее ожиданиям ничего такого делать они не спешили, давая ей спокойно уйти.

      «Три… Надеюсь, обойдется без ужасных последствий».

      Между тем, пока девушка гналась за объектом, Алекс выманил троицу из засады. Все были как один скрыты за длинными черными мантиями с накинутыми капюшонами; подол их одеяний, который доходил до самой земли, серой дымкой растворялся в воздухе. Их ног он не видел, а следов магии за ними не нашел. Троица едва ли его волновала, ведь особой силы в них он не почувствовал. Но смущало парня нечто серьезнее их возможностей: их сущность. Несомненно, то были люди. И, несомненно, те людьми не являлись. В них не было жизни, а аура сочилась человеческой энергией. То были не сгустки черной магии, ведь тени на колосьях не плясали. И даже не призраки.

      Но все это меркло перед целью. Вести диалоги с этими существами парень не намеревался, видя, что те к светской беседе взаимно не расположены, но это не мешало ему сохранять спокойный вид и приветливо улыбаться врагу, будто намеренно выводя тех из равновесия.

      Алекс пальцем поманил к себе одного. И пусть, непонятно почему, он ожидал боя один на один, его в мгновение окружили, перекрыв пути к отступлению.

      «Так даже лучше».

      Он наблюдал за действиями неизвестных и старался никого не упустить. Они двигались по кругу плавно, ища более удобные позиции. Пока троица присматривалась к ситуации, под ногами Алекса начинала бушевать магия. Рожь заискрилась золотистым цветом вперемешку с рыжим и мгновенно сгорела в пламени, заставив неизвестных немного отступить. Земля, на которой парень стоял, покрылась пеплом, а грязь и камни булькали и плавились. Еще мгновение — и пламя, что было опаснее лавового духа, вспыхнуло огненным «цветком». Трепетавшие на сильном ветру «лепестки» бережно окутывали ноги Алекса, не сжигая одежды и не опаляя кожи. Несмотря на весь жар и явную опасность, в его середине парень казался обманчиво уязвимым, легкой мишенью. Но стоило сделать хотя бы шаг к алому «цветку», как «лепестки» превращались в эластичные пламенные «кнуты».

      Одно из существ попробовало подобраться и вернуть свои позиции, но пламя ему этого не позволило, спалив бóльшую часть подола. Под восстанавливающейся мантией Алекс успел рассмотреть босые стопы в белых бинтах, что покрывали каждый сантиметр. Такое положение неизвестным не понравилось. Не мешкая, существо с другой стороны пустило магическую стрелу из лука. Но та не долетела до «цветка». Древко превратилось в пепел, а наконечник жидким металлом брызнул на пепел, отчего-то мгновенно застыв серебряными каплями.

      Алекс, бросив недоверчивый взгляд на застывший металл, не спешил действовать и наблюдал за существами. Неизвестные существа попыток более не предпринимали, подражая парню. С минуту висело немое напряжение. Ветер вновь напомнил о себе, зашелестев листьями, но сквозь жар огня пробраться не сумел, обогнув «цветок». В это время третье существо, что стояло позади Алекса, привлекая внимание, начало двигаться: пару шагов назад, потом в бок, к одному из своих, и замерло. Сначала Алекс не понял смысла, но неожиданный всплеск сильной энергии совсем рядом с ним выбил его из равновесия, заставив интуитивно отбежать в освободившуюся прореху круга. Догадка себя ждать не заставила: прореха была ловушкой. Но инстинкт самосохранения велел Алексу что-то быстро предпринять, и он намеренно попался, дав невидимой силе заточить себя под купол и отрезать от огненного «цветка». Неизвестные тут же сомкнулись в более узкий круг и приготовились к атаке, но…

      Стоило магу лишить свою стихию контроля, как она, на удивление своевольная, свободная, бурным вихрем понеслась по полю, выжигая растительность до самых корней. Неизвестные, совсем перепуганные поведением «ожившего» пламени, замешкались.

      «Самых слабых, что ли, послали…» — досадно подумал парень.

      Тем временем огонь, словно щупальцами, взбирался на существо по мантии и жадно пожирал его. Неизвестное брыкалось, крутилось, но не кричало и не пыталось скинуть с себя мантию. Ткань сгорела дотла, открыв парню странную картину: перед ним стоял человек, полностью покрытый бинтами. Не только конечности и торс прятались под белой тканью, но и все остальное, что было у человека, оказалось скрыто. Алекс весьма удивился зрелищу, позабыв про двух других. И когда он обернулся, чтобы посмотреть, от них осталась лишь горстка пепла. К ним присоединился и последний неизвестный. Трупного запаха за оградой ловушки парень не почувствовал. С исчезновением последнего вся их магия спустя минуту рассеялась и выпустила Алекса на свободу. К тому времени сильный поток ледяного ветра успел разнести все следы их существования по миру.

      «Ну, хоть пользу принесли», — потирая плечи, довольно подумал парень. Неопределенно помахав ладонью около себя, он призвал огонь обратно. Тот, на мгновение замерев, в следующую же секунду понесся к ладони Алекса подобно преданной собаке. Еще не долетая до руки, пламя растворялось в воздухе. И только рыжие искры напоминали о его существовании.

      Принцесса весьма быстро нагнала повозки, использовав магию. А сужение пространства, напоминавшее эффект растянутой резинки, сокращало реальное время и позволяло добираться до нужного места в разы быстрее. Но ее беспокоили те трое, что остались позади и не помышляли о преследовании. Она нутром чувствовала подвох.

      Интуиция была права. Вскоре четыре последние кареты остановились, дав фору первой, последовавшей дальше. Девушка тоже замерла, ожидая от их «привала» сюрпризов. Дверь кареты распахнулась и выпустила двух мужчин в форме с заряженными револьверами. Без предупреждения каждый сделал по несколько выстрелов, и ни один не попал. Девушке много двигаться не пришлось: она заведомо знала, что неточность этого оружия — один из многих его недостатков. Второй заключался в катастрофически малой вместимости магазина, так что уже скоро стрелкам пришлось перезаряжаться.

      Ждать принцесса не стала. Достаточно было простой концентрации, чтобы морозная дымка из кулона на ее шее вытекла и добралась до стволов, и заморозила барабан и дуло. Находясь в замешательстве, нападавшие не успели заметить, как тот же туман, искрившийся холодом, начал окутывать их ноги, «вонзая» ледяные иглы и приколачивая человеков* к земле. Эти ребята не представляли для девушки угрозы, наоборот — больше принцессу беспокоили те, что сейчас тихо отсиживались в карете. Они под маской неизвестности казались устрашающими. Совсем как те, скрывавшиеся в тени засады и таившие тьму. В тот момент девушка не смогла четко разглядеть неизвестных из-за ненормальной тени, но вместо этого хорошо запомнила ауру. Легкую, почти невесомую. Она была похожа на первый падающий снег, заглушавший все звуки и стиравший любые запахи. Однако цвет он имел черный, непроглядный, отчего казался непомерно тяжелым. Принцесса испытывала амбивалентность чувств от одного только воспоминания.

      И словно услышав смятение ее души, двери оставшихся карет выпустили тех самых пугающих личностей. В мантии с головы до ног. Не видно ни лица, ни ступней.

      «Мерзкое ощущение», — принцессу передернуло.

      Эти существа долго не бездействовали. Всей своей сворой из шести неизвестных они двинулись врассыпную и попытались окружить, отчего девушка ловко увернулась и напролом направилась к двум из существ. Напор с ее стороны ввел по факту неопытных неизвестных в замешательство. Воспользовавшись суматохой, девушка проворной кошкой юркнула между существами, при этом удерживая концентрацию. За девушкой поспел ледяной шлейф, толстым льдом покрывший землю. Существа не успели увернуться, и холод коснулся их. Стоило зацепить мороз кончиком мантии, как лед тонким слоем начал карабкаться по ткани, забираться под мантию и бинты. Под ними скрывались обычные смертные тела. Холоду хватило несколько секунд, чтобы превратить два неопознанных существа в ледяные статуи.

      Невзначай подул ветер, сорвав с деревьев неживые листья. Слабым вихрем небольшой цветастый листопад покружился в воздухе, очерчивая спиралевидный путь ветра, и спикировал вниз, разноцветными кляксами разбиваясь о две ледяные статуи. Плавно поднявшись с земли, листопад продолжил путь с ветром. В тот же миг раздался звонкий треск, режущий тишину. Лед раскололся и рассыпался на мельчайшие осколки, больше похожие на бисер. Но, не долетая до земли, растворялся в воздухе.

      Оставшиеся четыре существа замерли, не решаясь что-то предпринять. По их внешнему виду принцесса не могла определить эмоций. Ей лишь казалось, что они напуганы. Принцесса вполне могла бы продолжить размышления, если бы ее не отвлекли. Она была так сосредоточена на мыслях, что совсем позабыла про пару вооруженных людей. Правда, девушка была уверена, что обезоружила их, но не тут-то было. Один из умников весьма кстати додумался иначе использовать свой, казалось бы, бесполезный револьвер: сильно замахнувшись, стрелок запустил холодный кусок железа девушке прямо в затылок, заставив ту вскрикнуть от резкой боли:

      — Черт! У вас совесть есть?!

      Ушибленное место сильно пульсировало и начинало гореть, спутывая мысли, а в ушах растекался раздражающий писк. Одной рукой она потерла болезненное место, а второй выпустила туман, заморозив одного умника. Вскоре послышался характерный треск, но она была слишком увлечена ушибом, чтобы его услышать. На глаза выступили слезы, но девушка смахнула их. Совсем скоро, благодаря нечеловеческой регенерации, боль прошла, не оставив после себя и следа. Принцесса упустила момент благополучной атаки, позволив существам скрыться. Ощущение их присутствия выветрилось. Она огорченно выдохнула и отправилась за преследуемым объектом, наплевав на одного живого человека и бесполезное преследование неизвестных.

      Когда принцесса нагнала повозку и немного поколдовала над колесами, карета вынужденно затормозила, отчего лошадь потянуло назад. Кучер, еще не понявший в чем дело, с завидным усердием размахивал бичом, пытаясь задать лошади направление, но та неизменно оставалась на месте, только что грязь под ногами мешала.

      Девушка распахнула дверцу и заглянула внутрь. Под сиденьями она смогла лучше разглядеть ящики с эмблемой бледного черепа и учуяла странный морской запах. Но больше этого ее интересовал человек, что осоловевшими глазами вытаращился на принцессу и почти не дышал. Она рывком вытащила мужчину из кареты, щелчком разморозила колеса и приказным тоном крикнула кучеру:

      — Посылай!

      На удивление, человеком он оказался послушным и, раз замахнувшись бичом, выдал из воздуха пронзительный свист. Лошадь, напуганная громким звуком, рванула с места, оставив незваную гостью позади.

      — Ну что, поговорим? — с неким чувством омерзения она чуть ли не намеренно отпустила барина так, что он, и без того сидевший на земле, покатился на спину, кряхтя от дряхлости. — Ты, — высокомерно посмотрев на человека, уже намеревающегося бежать, — недостойный, — прижала подошвой сапога к земле его запястье, да так, что барина перекосило от боли и страха, — мерзкий, — и надавила до хруста, — сдохни.

      Речь с тонких белых губ текла медленно, четко, грубо. Взгляд карих глаз сейчас был не просто холоден — он словно говорил мужчине о презрении девушки к прожитой им жизни. Она пыталась задушить, вырезать пристальным вниманием в его напуганных глазах одно единственное слово: «Diam**».

      Принцесса занесла над его головой руку и медленно раскрыла ладонь; одновременно с этим тускло засветился кулон. Кисть покрылась полупрозрачным инеем, а из ладони посыпались маленькие игольчатые снежинки. Они тихонько падали на голову человека. Вскоре он покрылся льдом, внутри все заледенело, и стоило дунуть ветру, как лицо человека от макушки и до тупого подбородка раскололось надвое. Девушка поспешила отойти, видя, как трещина пошла по всему его телу, и, разрывая того изнутри, лед лопнул, брызнул крошечными осколками. Еще какое-то время шел погребальный снегопад вокруг некогда бывшего человека. Трава на том месте потеряла живой цвет, став хрустальной.

      Понаблюдав за исчезающими снежинками, за своим творением, она вернулась в Луну.

      Алекс поджидал подругу у фонтана во внутреннем дворе замка. Удобно расположившись на одной из скамеек, закинув ногу на ногу, он сомнамбулически гипнотизировал синюю розочку, задумчиво прокручивал стебель в тонких пальцах, но не видел перед собой цветка. Слабый ветерок лишь изредка касался парня, будто пугливая птичка облетала хрупкий бутон. А солнышко без стеснений бросало свои раскидистые лучи на все, до чего могло дотянуться. Это время года парню нравилось своей теплотой, в отличие от места ранее, в котором царили холод и унылость. Пригревшись на лучах, он даже не сразу заметил приход девушки, глубоко погрузившись в мысли о произошедшем. Но быстро почувствовав присутствие, вскочил с места и поприветствовал:

      — Рад снова видеть вас, ваше высочество, — демонстративно поклонился, приложив руку к сердцу и искренне улыбнувшись. — Что вас так задержало? — поинтересовался он. Легкие тут же заполнил запах свежести. Зимний дух, ее любимый, всегда следовал за ней по пятам. Алекс насторожился, осознав, что это могло быть опасно.

      — Мусор, — не подумав, недовольно буркнула она.

      А Алекс все же бросил какой-то темный взгляд в ее сторону, закусив губу, словно в его мыслях промелькнуло что-то недоброе.

Примечания:

Илáрия — ударение на второй слог.

*слова «человеков» в любом виде просьба не отмечать в ПБ. 

**«Diam» — гадость.