«Не забудь: вы создали нас, вы сами!»

И вслед за тем на него хлынула волна беспамятства.

…Очнувшись от странного головокружения, он с удивлением посмотрел на листок, лежавший перед ним. Что значили слова на листке — он не мог вспомнить и, разорвав листок на мелкие части, выбросил их за окно. Ветер Мертвой Долины подхватил белые клочки, и они разлетелись в разные стороны…

Годвин Томас. Вы создали нас.

Пасмурное, серо-фиолетовое от молний, небо выло ураганным ветром, а на каменистой оконечности одного из бесчисленных островов курился и пылал живительно-смертоносным багрянцем молодой и одетый в жидкие лавовые янтарные одежды в багряную прожилку вулкан. Гул от него казался отдельным живым существом и нередко с яростной жизнерадостностью заглушал даже вечный ураганный ветер, а хлопья буро-серого пепла сливались в дождевой водой в пенную кисловатую жижу. Она-то непрерывно окрашивала белые барашки на волнах в грязно-бежевый цвет.

Шторм не давал никому пощады, и измотанные перелётом сероклювые сероглазые крупные птицы с красными у основания и серебристыми на кончиках упругими перьями беспорядочно искали сушу для аварийного приземления. Многие летуны обессиленными комками окровавленных перьев падали в волны и больше никогда не показывались на поверхности ярившегося моря.

Но в происходившей драме не было вины самих поспешивших или опоздавших пернатых: виновато было вулканическое безумие, вызванное рождением новых островов и расхождением уже имеющихся крупных скальных массивов, заросших по давности лет своего существования ежевичным лесом.

Этот ад на земле и в море имеет имя. Ларцовые острова. Самый большой архипелаг из известных в истории самой Земли. Там, где раньше была Восточная Африка, теперь во все стороны на 5 тысяч километров простираются штормовые – круглые сутки без перерыва на сон и отдых с обедом! – мелкие моря, образующие благодаря бесчисленным течениям одну единую мелководную систему. Ларцовые лабиринты, и они оправдывают своё название полностью. Течения и вызванная ими водная эрозия, вызванная уже жёсткой вулканической активностью, сделали материковый шельф около бывших кусочков восточной части канувшей в небытие Африки настоящим лабиринтом из подводных пещер, гор, плато и похожих на речные русла трещин.

Но процесс расхождения остатков восточной части Африки не завершился, и тектоническая активность в регионе выше, чем даже в новых горных районах Земли. Вообще, срединно-океанические хребты всегда активны и насыщают воду глубин Океана питательными веществами, но все они находятся за редкими исключениями глубже 4-5 километров ниже уровня моря. А на местах раскола материков они близки к поверхности, и потому там море частенько напоминает котёл с непрерывно перемешиваемой, кипящей во многих местах водой.

Не сахар при таких условиях и погода. Постоянные шторма, ураганы, смерчи, колебания зимне-летних интервалов в наличии. Потому-то морские странствующие меченосцы (Neopasser sanguinolithus sp.) серьёзно рискуют каждый май и февраль, летая тут. Немногие птицы переживают 5 лет! Стихия губит их безо всякой жалости.

Но они имеют вескую причину летать тут, и её подскажут огромные горловые мешки под крупными клювами. Когда шторм уляжется, и выжившие птицы размером с крупного орла каждая смогут подняться на крыло, всё станет ещё яснее. В море огромными стаями роятся синевато-фиолетовые тени, и летуны кидаются прямо в морскую воду, готовясь открыть клювы с не очень частыми щетинками на внутренних крепких краях и красноватые горловые мешки. Но они не ныряют глубоко, а плывут под самой поверхностью воды и поглощают тысячами морских ракообразных. Потом, после каждой «порции» пернатые всплывают отдышаться и процедить лакомство через упоминаемые выше щетинки в клювах.

У них есть ещё одна особенность: нет привычных перепонок на лапах, как ни странно, но мощные и не очень длинные для птиц такого размера крылья возмещают этот вроде бы как недостаток при подводном плавании. Да, у перелётных морских птиц крылья часто длинные и узкие для меньшей траты энергии дальних перелётов. Маневрировать-то особо не надо, благо для маневренного полёта в лесу нужны крылья короче и шире, для паренья на одном месте – аналогично.

Так вот, крылья странствующих меченосцев куда больше пропорциями напоминают крылья орла и его потомка, скопы, и вид их в целом очень «сухопутный».  Но это не дефект, а особенность образа жизни. Живя на островах, расстояние между которыми не очень большое, им «альбатросные» крылья не нужны, а маневрировать при постоянно меняющемся из-за вулканического «безумия» ветре более важно. Они гнездятся от голодных и неистовых агонад подальше, на самых колючих ветках ежевичного леса, где перепонки на лапах по итогу лишь мешают и повреждаются колючками. А обилие биомассы из-за вулканического же пепла вызывает неистовый рост биомассу креветок, которые больше не гибнут от вырабатываемых водорослями токсинов. А главное правило эволюции «где еда, там едок» быстро создало «водносухопутных» меченосцев, которые на одних креветках нагуливают 80 % массы своего тела, средний вес летуна – 4-5 килограмм.

Но биомасса потребляется не только креветками и опосредованно самими красно-серыми птицами, но и подводными организмами. Из-за течений и мутности воды бурым водорослям вроде неоценовой ламинарии там трудно жить, но не трудно жить другим. Губки лучше всех селятся в таких местах, и неоценовая фиолетовая губка (новое обильное на биомассу и число сходных между собой видов семейство Neospongiaceae) стала чемпионов в этом. Везде скалы покрыты лабиринтами из фиолетовых раскидистых и иногда красно-оранжевых конических губок высотой до 3-4 метров. Они цедят планктон всех видов со скоростью станкового пулемёта, потребляющего патроны при беглом огне, на чём и набирают массу. А постоянные сотрясения воды им не беда: губки самые жизнестойкие организмы, и губка даже в людское время может восстановиться в целую особь даже из кусочка размером с булавочную головку при перемалывании в мясорубке в фарш. В неоцене эта способность лишь выросла, ибо условия благоприятствуют.

Но едок есть и на них: вот потому вечером и хрустит фиолетовой «мочалкой» острозубая короткотелая рыба размером с сазана, ярко-красная. Похожая на зубастое лезвие топора, она ударяет по губке, а затем состригает зубами-лезвиями расшибленную массу. Сила её лобового удара равна силе удара среднего мужчины-легкоатлета молотком по дереву, причём, со всей силы! Съедает водный пловец - весом с новорожденного младенца - небольшую губку целиком. Но в большой губке рядом им прогрызено и регулярно «подновляется» отверстие полуметрового диаметра, в которое красный с оранжевыми краями чешуек пловец неспешно заплывает поспать.

Это неоценовый топорик-губкоед (Sternoptychis spongophagus laridus), потомок глубоководных рыб-топориков, а ныне – настоящая гроза губок и обитатель самых крупных из них. «Норы» объёмом до трети комнаты в средней коммуналке помогают ему скрываться от рыб крупнее него, ставшими ластоногими агонад, а также заманивать прячущихся от рыб креветок. Порой ему незачем вообще выплывать из сделанного в губке жилища, но не приходится ему лениться. Вот на рассвете мимо его норки проплыл его красно-оранжевый собрат покрупнее, весь в давних шрамах от зубов. Это – прямой вызов, и наперерез нахальному нарушителю границ с инфразвуковым воем вылетает сытый обитатель фиолетовой губки. Жаберные крышки открыты, фотофоры горят, бывшие чешуёй и расположенные по всему телу рыбы маскировочные глаза для отпугивания хищников сверкают наравне с настоящими, острые  зубы сверкают. Вызов принят, и чужак начинает вертеться в подобии танца, исполнять сложную «арию», напоминающую гудящее «бе-бе-бе-бе».

Минута, две, пять, десять, оба пловца никак не унимались. Казалось, бой жёстко территориальных водных жителей неизбежен. Кровав и смертелен для кого-то из них, как часто бывает, вот агонады и птицы рады будут с фиолетовыми хищными креветками!. Но не в этот раз, сейчас песня обитателя норы сменилась, и гулкое «бе-бе-бе-бе» стало еле слышным «бе-бе-бе». Чужак вскоре сменил свою песню на менее громкую «бе-бе-бе-бе» и без опаски подплыл к более мелкому обитателю норы. Вернее, обитательнице: это была самка, а чужак был самцом. У них было время, за которое они покружили друг вокруг друга, самец мигал фотофорами на брюшке и говорил «бе-бе-бе-бе» тише и чаще, а самка говорила «бе-бе-бе» чаще и не так гулко.

В итоге губка приютила 23000 икринок, и пара на всю жизнь – топорики-губкоеды, они же вредничающие рыбки, строжайше моногамны, - охраняла их до вылупления, отгоняя охочих до свежей серой икры сородичей помоложе, иногда даже поедая их при нежелании уплывать. Природа, что с ней поделаешь!

Вот и сами губки «засоряются» порой планктоном и остатками водорослей, что мешает им фильтровать воду, и многие могут от этого погибнуть. Биомасса «мусора» огромна. Но им не стоит долго страдать, ведь у них есть неожиданный симбионт. Бывший хищной океанской креветкой, он почти разучился плавать за ненадобностью, вырос до размеров котёнка, отрастил 6 длинных ходильных ноги и 4 не очень массивные сборочные клешни-корзины.

Крабовидная креветка (Neoshrimpus craboides racshasus), названная в честь четырёхруких ракшасов, и такая же агрессивная нравом, употребляет в пищу всё, что налипает на губке, плодится необычайно, кормя и агонад с морскими птицами, и рыб. Это надолго отвлекает внимание хищников от вредничающих рыбок, благодаря чему они рад в 6-7 лет плодятся так, что нередко с голодухи пожирают все пригодные для обитания губки, губя всю экосистему.

Другими словами, пика численности крабовидных креветок приводит к гибели «леса губок» через год или, как максимум, два. Снова всё вырастет лишь через 10 лет, и красные губки ненадолго занимают место фиолетовых гигантов, наглухо пожираются креветками и освобождают место для новой «волны» фиолетовых лесообразующих фильтраторов мелководного океана.

Виновные в происходящем бездомные рыбки ищут новые леса из губок, сражаясь со всеми подряд и пожираясь ими на 99 % или больше. Так природа поддерживает сама себя, «волнами» истребляя тех, кто расплодился сверх меры.

Ложные глазки помогают многим багровым потомкам рыбы-топорика дезориентировать соперника за территорию и хищную рыбу. 

Странствующие меченосцы - опасные и агрессивные птицы, но даже этим пернатым воинам не победить агонад, и шипастые ежевичные деревья не дают им отрастить перепонки на лапах.

Падальщики океана, фиолетовые креветки, становятся также и хищниками. пожирая всю застрявшую в губках мелочь. Со временем образовав новый вид, коменсал-симбионт губок.