Онлайн чтение книги Легенда об искажающем Legend of the great magician Iachuthath
Глава 7. В которой Неф случайно призывает в деревню лорда Хорлайта

До городской ярмарки оставалось еще три месяца. Все это время Пэг и Неф планировали потратить на вырезание фигурок из дерева, впрочем, мастер Креркегор остудил их пыл, подсунув ребятам несколько книг и заставив их читать вслух. В этот раз это была не интересная сказка наподобие истории о Теймуре и Ниме, а способы вырезания по дереву разных линий и фигур.

      В этом мире практически не было книг, а все знания хранились в виде свитков, которые лежали в специальных футлярах. Материал, на который наносились письмена, изготавливался из хлопка, в виде ткани разного размера и длины. Все символы писались при помощи кистей и красок. Когда один участок ткани высыхал — обычно это занимало чуть больше суток, пишущий сворачивал готовый участок и писал далее новый текст.

      К несчастью, некоторые писари пренебрегали временем на просушку и торопились как можно быстрее свернуть свиток. Поэтому получалось что одни символы как бы ложились на другие, создавая неудобочитаемые иероглифы. К сожалению, случалось, что даже магические и посвященные предсказаниям свитки оказывались подвержены искажениям. В таком случае, для того, чтобы расшифровать написанный текст, нужно было воспользоваться услугами сверяльщика. Тот проверял, какой символ должен был быть записан в одном месте, а какой — в другом. Разумеется, некоторые не особо честные сверяльщики могли трактовать текст в угоду тому или иному заказчику. А иногда и во вред оному.

      У Креркегора все свитки и книги находились в идеальном состоянии. И то обстоятельство, что старик положил перед ребятами книги, свидетельствовало о том, что они подлинные. Бумажный фолиант было настолько сложно изготовить, что здесь намеренно не допускали искажений. Да и вряд ли каждой такой книге было менее сотни лет.

      — Ч-то-бы вы-ре-з-ать пла-вн-ую ли-ни-ю, не-о-б-хо-ди-мо, де-р-жа ст-а-ме-с-ку в ле-во-й ру-ке, про-ве-сти за-го-то-в-ку пра-во-й ру-ко-й впе-ред. — Пэг читал хоть и по складам, но теперь, за две недели, он хотя бы не путал буквы. У Нефа дела обстояли куда хуже: как ни старался он запомнить литеры, он постоянно их путал, выдавая один символ за другой.

      Теперь ребята, по крайней мере, Пэг, вполне могли прочитать письмена на портянке. Однако Бэтро, взявшийся её расшифровывать, сам не заметил, как её потерял. Потом оказалось, что кабан Барон сожрал портянку, приняв её за какой-то странный вид гриба. Так что предсмертное послание оказалось безнадежно утрачено.

      Сам Бэтро проявил себя заботливым лекарем и хорошим оратором. Так, ему удалось договориться с бабкой, главой адептов Трухлявого Пня, чтобы они не мешали лесорубам в их работе. Неизвестно, какими методами убеждения он воспользовался, только старушка, буркнув какое-то ругательство, перестала пакостить.

      — Как там написано? Вот так вот держать надо? — спросил Неф. В конце концов, мальчик решил компенсировать свои плохие навыки чтения ручным трудом. Тем более, он не мог ударить в грязь лицом, ведь с ними теперь была Лора — какая-никакая, но девушка. И хотя мальчишки и считали младшую дочь пекаря кем-то вроде «своего парня», тем не менее, выпендривались перед ней, как только могли.

      Сама девочка помогала мастеру вытирать пыль с деревянных фигурок. За несколько дней она настолько хорошо освоилась в доме Креркегора, что казалось, будто знала расположение каждой статуэтки в доме.

      Так двое мальчишек и девочка провели целый месяц в доме слепого мастера, отлучаясь домой лишь для сна и еды. И то иногда Лора приносила с собой пироги из слив или вишни, а Креркегор готовил бодрящий напиток на основе трав. В эти дни мальчишки могли проводить за чтением весь день напролет и не отвлекаться на посторонние вещи, наподобие обеда или ужина. И за три месяца они бы научились худо-бедно вырезать фигурки, которые было бы не стыдно показать на ярмарке. Однако прежде чем доверить мальчишкам ваять что-либо, старик отдал им по бесформенному чурбану. Именно на них Пэг, а в основном — Неф, тренировали свои навыки. Конечно, то, что было написано в книжке, на практике было очень трудно воспроизвести. Тогда к ним подходил мастер и помогал правильно держать стамеску или выбирать угол.

      — Вы должны вначале сами попробовать сделать, — объяснял Креркегор. — Если не попробуете сами, а будете надеяться лишь на мою помощь, то никогда не достигнете мастерства. Но немножко помочь, дабы вы совсем не упали духом, и не возбраняется вовсе.

      После таких слов мальчишки начинали работать еще усерднее. А Лора смеялась над ними, ведь ей было привычнее видеть, как Неф дубасит в грязи одного из братьев Сипль, а не увлеченно вырезает что-то на старом чурбане. Пэга можно было заметить за дурачествами или если встать рано утром, то за развозкой по деревне молока, но никак не за чтением. Теперь Руру вполне справлялся с обязанностями развозчика, хотя его старший брат считал, что тот жалок и ни на что не способен.

      Джимши Пратт уже махнул рукой на старшего сына, хотя за семейным ужином мужчина периодически отпускал колкие замечания в адрес мальчика, что ранее за ним отродясь не водилось. Может быть, мастер Пратт был рассержен на сына, что тот так и не захотел осваивать профессию лесоруба.

      — Я-то думал, что вы хоть делом займетесь, с деревом работать будете, а вы все эти писульки рассматриваете!

      Тогда Пэг предпочел смолчать и не рассказывать эпизод, как они с другом, подговорив заодно и Лору, пытались бить баклуши. Обнаружив, что в книге повторяются одни и те же слова, мальчики, проговаривая их вслух в случайном порядке, потянулись к полке, на которой стояли необычные статуэтки. Странность этих фигурок заключалась в том, что хоть они и были выточены из дерева, внутри них находился необычный механизм, который позволял им двигаться по-разному.

      Тем не менее, старик быстро разгадал ход мыслей мальчишек и сердито на них рявкнул. Хоть мастер и был слепым, но его слух позволял ему отлично ориентироваться в пространстве. Ну и уж конечно ему не составило труда услышать прерывистое сопение Нефа, тянущего свои ручонки к заветной полке.

      Когда Пэг уставал читать, они с Нефом менялись местами: сын сыроварницы садился за книжку, а несостоявшийся молодой лесоруб принимался выпиливать лобзиком. Порывалась читать и Лора, но из девушки выходил настолько бездарный чтец — в этом она была еще хуже, чем Неф — что парни предпочитали, чтобы она просто сидела на месте и не мешала им. Лишь иногда она помогала Нефу держать чурбан, пока тот пытался справиться со стамеской.

      Как-то мастер обмолвился, что из них, отолийцев, вряд ли выйдет хороший скульптор или резчик из-за особого устройства рук. У других народов, например у рудокопов, на пальцах были специальные костяные наросты — ногти, которых не было у отолийцев. Из-за этого им было легче держать инструмент, поскольку у подушечек пальцев был упор не только в кости, но и с другой стороны, в ногте. Руки меньше уставали. Зато у народа Эолида, родоначальника Пэга и всех, живущих в его деревне и даже в стране, никогда не возникала проблема посадить себе под ноготь занозу. А такое часто происходило у тех же рудокопов. Но в остальном три титульные расы мало чем внешне отличались друг от друга. Даже хрестоматийное трудолюбие рудокопов на поверку оказывалось лишь одной из форм лени, и заинтересованные чем-то отолийцы могли дать им сто очков вперед в любом деле, даже в резьбе по дереву.

      Мальчишки сами себе удивлялись, глядя на то, как им, до того отлынивавшим от любой мало-мальски трудной работы, удается так усердно трудиться. Сказывалось ли благотворное влияние старика-мастера, или же ребята поняли, что нашли интересные для себя дела, доподлинно неизвестно. Да и для истории не так важно. Гораздо большее значение имел сам факт того, что мальчишки не «палпакчились», как любил выражаться Мелкий Зудя, а разумно расходовали свое время. Тем более, в доме Креркегора было достаточно игрушек, с которыми им разрешалось немного поиграть. Разумеется, после того как они закончат свои основные дела.

      И вот как-то получилось так, что Неф закончил читать врученные ему мастером свитки. Сам Креркегор отвлекся на пришедшего к нему в дом Олина. Зятя деда Шохея, по мнению жителей деревни. Ябеду-корябеду, по мнению мальчишек.

      Пока мужчины разговаривали о предполагаемом визите в Тунлу самого лорда Хорлайта, главного правителя столицы, а значит и страны, Неф ничтоже сумняшеся выбрал из шкафа книгу на свой вкус.

      Это была именно книга, а не свиток. Сделанная из черной выдубленной кожи какого-то пресмыкающегося, с непонятной надписью на форзаце, она внушала одновременно благоговейный страх и в то же самое время разжигала жгучее любопытство.

      — Что ты сказал? — спросил мальчик и уставился на друга. Пэг тогда удивленно посмотрел на него и пожал плечами. Тут его отвлекла Лора, и мальчик принялся сдувать стружку на пол, заметая её ногой под кресло.

      Будто ветер нашептывал Нефу, будто листья во дворе шумели, заглушая голоса тех, кто был в доме. Неизвестный тихий голос будто звучал в его голове, переминаясь между его собственными мыслями, переступая их, перешагивая через них и занимая главенствующее положение в его голове.

      Язык, на котором была написана книга, оказался незнаком сыну сыроварницы, но почему-то он знал, как нужно читать то или иное слово. Голос подсказывал ему.

      — Сархалем-да! — начал Неф и сам удивился, насколько громогласно прозвучали эти слова, произнесенные его мальчишечьим, едва начавшимся ломаться голосом. Вдохновленный, мальчик продолжил: Ахастэм Этмостутен-дэф Кэнги-фе де-Ахадв! Урабанфа Шабантэ-с! Сармэхлэм…

      Брошенная кем-то деревянная статуэтка больно ударила мальчика по голове. Неизвестный голос куда-то пропал, но мальчик не сразу понял, что случилось. Будто завороженный сидел он на кресле и не отпускал книгу, которую тщетно пытался забрать Пэг. Постепенно до него начали доходить слова окружающих. И только мальчик начал приходить в себя, как Лора стукнула его еще раз.

      — Ай, да чего тебе? Что не так?

      — Это древний язык! — грозно произнес мастер Креркегор. Лицо и без того высокого старика теперь казалось Нефу на уровне крыши, да и сам он будто бы увеличился. В то же время старик оставался при своём обычном размере, вырос лишь его гнев.

      — Но я же… — попытался оправдаться мальчик. — Взял книгу из вашего шкафа! Я думал, что это будет такая же интересная история, как с Теймуром и его …

      — Молчать! Не зли меня своими глупыми оправданиями! Эту книгу нельзя даже трогать, не то что читать что-то из нее! Уйдите сейчас же!

      — Но мы ведь… — начал было Пэг, но Лора схватила его и Нефа за руку и побежала к выходу. Веревки, которыми они когда-то привязывали свои руки, теперь были не нужны. Мастер доверял им, вернее сказать, доверял до нынешнего дня. И вот теперь ребята вновь вынуждены были воспользоваться теми же самыми веревками, которые выдернули их из дома Креркегора обратно во двор.

      Сам дом мастера будто сжимался и разжимался на глазах мальчишек, создавая у них впечатление, что это и не дом вовсе, а танцующая деревянная бабка. Показался какой-то странный темно-красный дым, свечение из-под крыльца, затем послышался грозный крик старика, и все вдруг стихло.

      Не обращая внимания на возражения Пэга и Лоры, Неф побежал к дому. Тугая дверь поначалу не поддавалась, но мальчик все же смог открыть её. Внутри домика все было окутано красным дымом, не едким, но жутко противным на вкус.

      — Открываем окна! — сзади раздался девичий голос, а Неф ощупал на стене веревку, которая открывала ставни. В деревнях на домах стекол не было, да и в городе тоже. Богатые использовали листовой хрусталь, а те горожане, что победнее — слюду прозрачную. В Тунле же окна просто закрывали деревянными ставнями.

      — Что вы делаете, дураки? — раздался голос мастера. — Если этот дым распространится по деревне, начнется беда! Закройте все окна и двери и улепетывайте отсюда!

      — Хорошо, но вас мы не бросим! — сказал Пэг и крикнул Нефу. — Я нашел его, быстрее сюда! Мне одному его не дотащить!

      Вскоре мальчишкам удалось поднять своего слепого учителя на плечи и пронести его до двери. Потянувшись за ручку, Неф попытался выйти наружу. Странно было то, что дверь, которая должна была быть открытой, оказалась запертой. Приложив силы, мальчик вытянул товарища и мастера наружу.

      Едва отдышавшись, ребята увидели, что темно-красный дым уже поднялся в небо и полностью заполнил его собой, а деревенские домики окрасились в неприветливый кровавый цвет. Даже трава выглядела сейчас черной и мертвой. И не было ни звука, лишь рокот, будто глухой голос красного дыма, вбиравший в себя все иные голоса.

      И тут Неф почувствовал, как его ударили по щеке, потом снова и снова. Открыв глаза, он увидел привычное голубое небо в облаках и склонившегося над ним Бэтро.

      — Нюхни это, — сказал дэрианец и сунул мальчику под нос флакон с какой-то дурно пахнущей жидкостью. Неф прокашлялся и, встав на четвереньки, потянул ртом воздух. Оглянувшись, он увидел стоявших с озабоченным видом Пэга и мастера. Лоры с ними рядом не было.

      — Ей стало плохо, и её папа отнес её домой, — предвосхитил вопрос друга Пэг. — А ты странно себя вел. Прыгал, рычал и…грыз вот это.

      Мальчик показал Нефу деревянное полено, на котором тот тренировался все это время. Помимо следов от стамески, на нем были и следы от зубов.

      — Я видел красный дым и страшные фигуры, — начал рассказывать Неф, — и мне стало очень и очень страшно. Это все из-за книги, да?

      — Вы очень смелые ребята, — сказал Креркегор и улыбнулся. Увидеть улыбку на его обычно суровом лице было не очень-то и привычно. Пэг и Неф решили улыбнуться в ответ. И когда уже улыбка с лица слепого мастера спала, и он вновь нахмурился, мальчишки по инерции продолжали улыбаться друг другу. Чувствуя себя при этом круглыми идиотами.

      — Это очень старая книга заклинаний, — сказал мастер. — Я бы давным-давно избавился от неё, только её невозможно ни сжечь, ни потопить, ни даже закопать в землю. Колдовские фолианты такого рода всегда остаются со своим хозяином. Пока он жив, их нельзя уничтожить. Лишь после смерти, пока книга не обрела нового владельца, она может быть погублена: ее необходимо распилить на мелкие части и по кускам, запивая водой с фольхом, глотать не прожевывая. Только тогда её чары иссякнут.

      — Сходите навестите свою подругу, — произнес Бэтро. — Она больше вас двоих пострадала. И поспешите! Завтра в деревню приезжает сам лорд Хорлайт. Будет нехорошо, если вы не успеете подготовиться к церемонии приветствия.

      Политика Тунлы, как и многих других деревень, строилась на простом подчинении деревенскому старосте, который же, в свою очередь, отчитывался перед присылаемыми из города проверяльщиками. Те обычно проверяли как живет деревня, успешно ли здесь развивается хозяйство и прочее. О том, как именно устроен политический строй в стране, и почему он именно такой, тунлинцы даже не задумывались. Для них, вращающихся в своем мирке, законы большого мира были зачастую трудны и непонятны. И с тех пор как всех деревенских жителей, за редким исключением, перестали пускать в город без особой надобности, образовалось два, практически ничего не знающих друг о друге, мира.

      И вот теперь, спустя несколько лет, новый лорд, по-видимому, решил ближе познакомиться с народом. По крайней мере, то, что он вдруг решил посетить такую отдаленную деревню, как Тунла, уже говорило о том, что лорд едет сюда не просто так. И поняв это, дед Шохей накануне приезда лорда о чем-то долго разговаривал с несколькими взрослыми мужчинами из числа деревенских. Отца Пэга среди них не было, зато был мельник, мастер Креркегор, бондарь, один из мастеров-мебельщиков, Олин и Бэтро. О чем тогда говорили между собой мужчины, для всех так и осталось загадкой.

      В Дом собраний по случаю приезда лорда Хорлайта созывалась вся деревня без исключения. Здесь были даже «дурачки-грибники», как их называли деревенские — живущая на отдельном хуторе семья адептов Трухлявого Пня. Пень, кстати, они притащили с собой и, как не протестовала дочь деда Шохея, Шульхи, водрузили его на белоснежную скатерть, на столике рядом с собой.

      По центральной площади, где располагалась статуя трех богов-героев, по кругу расставили разномастные столы. Все они, разумеется, кроме того, на котором располагался пень, были накрыты чистыми отбеленными скатертями.

      На самих столах были выставлены разнообразные угощения: соленья и варенья на любой вкус, солонина, десерты из ягод и сливок, большие караваи сдобного хлеба и, конечно же, королева стола — сгущенная колбаса. И все-таки больше всего здесь было молочной продукции: сыры из разных сортов молока, творог, пахта, простокваша, сливки. Одного масла было сортов пятнадцать, включая соленое масло из рыбной требухи и масло с добавлением сосновой смолы, очень пахучее и практически несъедобное.

      Дед Шохей повелел каждой хозяйке в деревне помогать Рашхи и Рекке. Может быть поэтому и случилось такое изобилие молочной продукции. А вот мельник особым разнообразием похвастаться не смог: переживая за дочь, мужчина случайно вместо сахара шуганул в тесто для торта соль. Однако и калачей, и кренделей на столах было предостаточно.

      Жители деревни тоже оделись по-праздничному: мужчины были в белых рубахах и кожаных жилетках, кто-то даже надел китель, а женщины и девушки принарядились в цветастые сарафаны. Лишь только «дурачки-грибники» остались в своих мешковатых комбинезонах.

      Пэг, когда увидел нарядного и причесанного Нефа, чуть было не прыснул со смеху. В последний момент он вспомнил, что сам выглядит едва ли не комичнее своего приятеля. Его рыжие неурядливые волосы прикрывала неброская кепи.

      Солнце светило ярко и будто бы освещало своими теплыми руками путь дорогим гостям. Наконец, в белой берлине, с инкрустированными синим фольхом дверцами и крышей, запряженными четверкой лошадей, появилась чета Хорлайтов.

      Величественный, с пронзительными, будто волчьими глазами Эдмун Хорлайт, пока подавал руку своей супруге, о чем-то с ней перемолвился. К ним тут же подскочил староста деревни и передал серебряный поднос, на котором стояла чарка с ослиным молоком, как традиционное подношение высоким гостям. Хорлайт небрежно взял чашу и сделал пару смачных глотков, так что молоко стекало по его бороде прямо на вышитый дорогими нитями камзол. Своей жене он даже не предложил чарку, хотя по регламенту и ей полагалось сделать пару глотков, а вернул посуду обратно на поднос.

      — Вы всех собрали, как я и просил? — строго спросил мужчина. Дед Шохей закивал и попросил гостей пройти к центру.

      — Пойдем с нами, — ласково попросила жена лорда, обращаясь к кому-то внутри берлины.

      — Я туда не пойду! — раздался писклявый девичий голос. — Там воняет этим дурацким молоком! Опять надо будет слушать этих людей. Почему папа сразу не скажет свои условия? Зачем нужно слушать кого-то еще?!

      — Аличе! — раздался голос отца. — Они все-таки наши подданные, надо их уважить. Выходи.

      Пока девочка нехотя покидала мягкое сидение, в котором она практически уснула, дед Шохей поправил лорда Хорлайта:

      — Понимаете, господин, формально если, то мы не ваши подданные, мы когда-то были под защитой лорда Картрайта, но о нем мы уже давно ничего не слышали.

      — Лорд Картрайт исчез уже более шести лет назад, — промолвил сквозь зубы Эдмун. — Я полновластный наследник своего отца, лорда Хорлайта. Моя супруга, Анела, представляет дом своего больного отца, лорда Фринрайла. Не знаю, доходили ли слухи до такой глухой деревни, но бедному тестю все хуже и хуже. Надеюсь, вы избавите меня от подробностей?!

      Когда, наконец, наследница двух домов Аличе Хорлайт-Фринрайл вылезла из дорожной кареты, одарив присутствующих принижающим взглядом, её отец уже начал говорить свою речь, которую он должен был произнести сам, не доверяя такое важное дело никому из своих министров. В стране с давних времен действовали свои законы, которые даже наследник одного из правящих лордов не смог бы отменить. Но перед Эдмуном Хорлайтом открывалась радужная перспектива единоличного правления страной. И ради этого он готов был ехать даже в такую глухую деревню, как Тунла.