Онлайн чтение книги Легенда об искажающем Legend of the great magician Iachuthath
Глава 1. Пэг из деревни лесорубов

Редко кто из городских жителей представляет себе жизнь в деревне такой, какая она есть на самом деле. И дело здесь совсем не в том, что деревня чурается прогресса и настойчиво сохраняет старые устои. Может показаться, что здесь никогда и ничего не меняется, а если и изменяется, то незначительно. Так, поколение сменяется поколением, а снаружи ровным счетом ничего не происходит. И вот уже очередное поколение лесорубов Тунлы сменяет своих отцов, которые сменили своих дедов, а те в свою очередь прадедов. Рубить лес — работа не из легких, особенно если учесть то, что тот лес был волшебным. Хотя никого из деревенских жителей это никогда не останавливало. Наоборот, всем было интересно, как за ночь из пней вырастают новые стволы такими же, какими они были и прежде. Срубить то же самое дерево, что и твой прадед, дед и отец считалось в деревне чем-то вроде традиции, которую обязательно нужно передать своему сыну и внуку.

Такой каждодневный каторжный труд и почти полное отсутствие увеселительных заведений могло бы ввергнуть в уныние рядового столичного аристократа, у которого даже от одной мысли прожить хотя бы один день в деревне, скручивало живот и начинались судороги.

В то же самое время, деревня могла бы одарить любого ярчайшими ощущениями: сотнями и тысячами запахов, вкусов, звуков, переживаний. Это был и витающий по воздуху терпкий аромат древесных опилок вперемешку со смолой, которым, казалось, была пропитана вся деревня, и утренняя роса, и блеяние домашней скотины, и какой-то неповторимый, деревенский дух. Единый поток, который тем не менее ветвился и разливался на более мелкие ручейки, предлагая окунувшемуся в него нарисовать в своем воображении яркими красками все свои чувства.

Например, в то самое утро в комнате Пэга хозяйничал задорный солнечный зайчик. Хулиган пролез через приоткрытые ставни, спрыгнул по подоконнику вниз и прополз сначала по руке мальчика, а затем, поднявшись повыше, остановился на переносице. Пэг поморщился: ему снился жутко интересный сон, стоящий того, чтобы ради него пропустить и истошные вопли охрипшего домашнего петуха, и громкий разговор матери с дядей, и даже терпкий запах коровьего навоза вперемешку с запахом сена. Попытка перевернуться на другой бок также закончилась неудачей, ведь солнечный зайчик был беспощаден и моментально перескочил с переносицы на правое веко.

— Милый лучик, пожалуйста, не надо, — еле бормотал Пэг. — Мне нужно досмотреть этот интересный сон. Не…

— Пэг! Тебе пора вставать! — Снизу раздался женский голос. Для мальчика это был сигнал, что мама уже приготовила тележку с бидонами, заполненными парным молоком. — Вставай, лежебока! Молоко само себя не отнесет! Если ты, конечно, не волшебник.

Мальчик взялся рукой за лоскутное одеяло и, откинув его в сторону, осторожно опустил правую ногу на дощатый пол. Левую же он придерживал рукой, и так проскакав пару метров на одной ноге, вдруг вспомнил кое-что важное, вернулся к кровати, выглянул в окно и, показав солнцу язык, захихикал и промчался по лестнице вниз.

— Ишь ты! Чего опять выдумал? Нашел время дурачиться, — темноволосая женщина в голубой льняной рубахе, с закатанными до локтя рукавами, едва не рассердилась, увидев как её сын дурачится. — Не занимайся ерундой, Пэг. Если будешь дурачиться, расплещешь по дороге все молоко. Твои родители и дядя так упорно работают, трудятся на благо деревни, представь, если они бы сидели дома и бездельничали? Если бы дед Шохей вдруг прискакал на собрание деревни на одной ноге? И если ты вырастешь хорошим мальчиком, а не шалопаем, то может быть, станешь таким же сильным лесорубом, как и твой отец.

В глазах Пэга потух огонь. Больше всего на свете ему не хотелось рубить деревья. Он каждый раз с ужасом рисовал в своем воображении то время, когда он вырастет, и отправится вместе с отцом на рубку. Да лучше было бы просто сидеть дома! Мальчик не знал, чем бы он мог еще заниматься в будущем, прожив всю жизнь в деревне лесорубов. Перед носом у него было всего несколько мужчин, которые не занимались лесозаготовкой или лесообработкой.

Среди обитателей Тунлы, деревни, в которой жил Пэг со своей семьей, обязанность валить деревья передавалась через поколения. Также как и работа на лесопилке, которой, кстати говоря, занимался и отец лучшего друга мальчика, Нефа. Еще можно было работать в мебельной мастерской, быть кровельщиком, бондарем или плотником. При особом везении, можно было наняться в город строителем укреплений, но мальчик почему-то думал, что любая работа в городе скучная и уж точно никак не связана с захватывающими приключениями. Помимо этих профессий, мальчик мог бы стать сапожником, лекарем или мельником. Правда и у мельника, и у сапожника уже подрастало своё поколение, а лекарь хоть и был бездетным, слыл тем, что даже примочки ставил с такой силой, что человек пару дней вообще ходить не мог. Да и нужно было учиться собирать и высушивать «всякие листики и ягодки», что, как думалось мальчику — абсолютно неинтересно.

Работали лесорубы пять дней в неделю, а остальные три дня — отдыхали: ходили в таверну, пели песни или посещали избу собраний. А иногда и практиковались в кулачном бою или устраивали еще какую-нибудь забаву. Изредка сюда приезжали жители соседних деревень, но поскольку Тунла располагалась на самом краю страны отолийцев, а за густым лесом уже была граница со степями, то и приезжих было не так много. В основном из близлежащих Гхобхайна и Эребокальи. Хотя после того, как на границах деревни поместили торговые посты, даже такие редкие гости превратились в диковинку. Иногда Пэг со своими друзьями прятались в укромном месте и наблюдали как происходит обмен товара, а пару раз им даже посчастливилось увидеть заказчика из самой столицы. Но что и на что он обменивал, мальчишки так и не запомнили.

Обмен был обыденной частью той жизни, в которой рос Пэг. Вот, к примеру, ему, двенадцатилетнему мальчику нужно было каждое утро развозить молоко по окрестным домам. Взамен его родители получали хлеб, новые ботинки, деревянную утварь или еще какие-нибудь предметы обихода. Должность развозчика молока также не привлекала мальчика, но все же он считал её не такой изнурительной, как работу лесорубом.

— Вот, держи! — Мама протянула сыну деревянный бидон. — Там, на улице в тележке еще шесть таких же стоят. Два отвезешь тете Рёкке. У неё возьмешь две, нет, три головки сыра. Только смотри, поедешь к ней, когда развезешь все остальное молоко. А то знаю вас с Нефом, когда заиграетесь, то забываете обо всем. А мне еще будет нужна твоя помощь по хозяйству. Эй! Держи бидон крепче! Иди нормально, а то…

Было поздно, мальчик уже лежал носом у порога аккурат посередине разливающейся по крыльцу молочной лужи. Две кошки тут же осторожно высунулись из-под лестницы, грациозно прошагали мимо женщины и принялись лакать пролитое молоко. Одна при этом даже забралась на спину бедняге и зацепилась когтями за одежду, чтобы не свалиться.

— Больно-то как, — мальчик сел и потер разодранную о деревянный настил коленку, а мама помогла ему подняться и тщательно осмотрела место ушиба.

— Вот видишь, сын, что бывает с теми, кто не слушается маму. Видишь, и коленку себе разодрал, и молоко разлил. Ну, да ладно, ничего страшного, до свадьбы заживет. Эх, хотела я сделать сегодня кое-для кого его любимую кашу на молоке. Теперь же благодаря, одному неаккуратному мальчишке, придется ему побыть без сладкого.

Женщина принесла еще один бидон и поставила его на телегу во дворе.

— Не забудь заглянуть к травнику, чтобы он дал тебе мази для ссадин. Давай же, иди. Только не вздумай спешить! И возвращайся поскорее, нужно еще сделать кучу дел по дому.

Пэг после таких слов грустно поковылял к крыльцу.

Деревенское утро пахло мокрой травой и спелой малиной. Это не считая запаха стружки, смолы и свежих досок, которыми Тунла пахла всегда. Начавшее припекать ласковое солнце разбудило наглых мух и прочей мошкары, кружившейся возле коровника. Старый пес лениво наблюдал из конуры за выводком цыплят, которых несушка провела через лазейку в птичий двор.

Выйдя через калитку на деревенскую улицу, мальчик взялся за ручки тележки и покатил её перед собой. Расстояние, которое мальчику пришлось бы пройти было небольшим, однако Пэгу хотелось как можно быстрее отделаться от работы и предаться своему любимому занятию — безделью. Рядом с калиткой, за забором, находилась парочка фруктовых деревьев, а среди них и любимая яблоня мальчика. Почти все яблоки на ветках еще были зелеными, хотя встречались и уже начинающие краснеть плоды. Когда-то отец рассказывал ему, что это очень необычная яблоня. Если мальчик или девочка, у которых во дворе растет такое дерево целый год ведет себя очень хорошо и слушается старших, то дерево приносит ему в подарок белое яблоко. Иногда Пэгу даже казалось, что он видел на дереве белый плод и он даже не жалел сил, чтобы взобраться наверх, но всегда к своему сожалению обнаруживал, что это была всего лишь незрелый плод, превращающийся в красивое красное яблоко. Мальчик не любил красный цвет. Он ждал белое яблоко.

— А что случится, если я увижу белое яблоко? — спросил он как-то у отца.

— Если просто увидишь — то ничего не произойдет, — произнес отец, старательно вырисовывая на заборе возле калитки табличку «Джимши Пратт — лесоруб». — А вот если тебе посчастливится его съесть, то ты сразу станешь великим мудрецом.

— Эх, а я-то думал… — разочарованно протянул тогда мальчик. Ему казалось, что стать великим мудрецом означало стать еще более древним, чем дед Шохей — деревенский староста. — Но все яблоки на дереве — всегда красные. Ну, или зеленые, если не созрели.

— Если нужно будет, то и красный плод сможет стать белым, — подбодрил его отец. — А ты, мой сын, сможешь, даже превзойти меня в мастерстве валить лес. Но запомни, для этого тебе нужно очень много трудиться. Даже имея великую мудрость, при отсутствии трудолюбия, ты не сможешь ничего добиться. Только тяжелым трудом ты сможешь достичь чего-то в жизни.

Мужчина ласково потрепал мальчишку по волосам и вошел в дом. Его сын хорошо запомнил этот разговор, ведь он именно тогда решил, что никогда не пойдет дорогой отца. Сказать же об этом вслух у мальчика не хватило бы духа, ни тогда, ни потом.

Впрочем, пока это заботило Пэга едва ли больше, чем сгущающиеся тучи. Дождь всегда нравился мальчишке, особенно когда котлован на том месте, где когда-то давно стояла бронзовая цистерна, наполнялся водой. Это была большая глубокая лужа, грязная, цвета черного чая с молоком, но это не мешало всем окрестным мальчишкам просто обожать этот водоём. Иногда с ними игрались даже девочки их возраста. Особенно усердствовала Лора — младшая дочка пекаря. Она однажды так заигралась, что чуть было не утопила сына сыроварницы в котловане. Хотя тех, кто знал закадычных друзей Пэга и Нефа, это бы совсем не удивило.

Сыроварница Рёкка жила вместе со своим мужем и сыном — Нефом почти на другом краю деревни, если считать от дома Пэга. На сыроварню можно было добраться по прямой деревенской улице или по более крутому косогору, начинающемуся от уходящей на мельничную пашню просёлочной дороги. Если бы не телега, Пэг несомненно выбрал бы более трудный путь, но наполненные доверху молочные бидоны могли не стерпеть сильной тряски.

Будь мальчик немного постарше, он бы непременно задал бы родителям вопрос: почему сыроварница и молочница живут в домах, расположенных так далеко друг от друга? Не легче было бы жить соседями? Рашхи Пратт, мама Пэга и Рёкка Слатет, мама Нефа, несмотря на почти восемь лет разницы в возрасте, были лучшими подругами. Однако отцы мальчиков не переносили на дух друг друга, хотя и работали вместе. Причины такой неприязни были непонятны ни мальчикам, ни их матерям.

 — А вот и молоко прибыло, — послышался звонкий голос сыроварницы. Сидевшие на жердях в дворовой голубятне горлицы встрепенулись, но быстро успокоились, когда поняли, что въехавшая во двор телега конкретно им ничего плохого не сделает.

— Давай-ка помогу, — друг уже потянул руки к стоявшим на телеге бидонам. Пэг быстро замахал руками: Неф-Сто бед, так его называли в округе, шалопай и хулиган, как называла его мать Пэга, частенько притягивал к себе неприятности. Не было еще случая, чтобы мальчишка возвращался домой с прогулки без ссадин или царапин. Привычным делом для него было добежать до калитки, споткнуться об камень и растянуться на траве.

 — Я сам отнесу его! — запротестовал мальчик, но Неф уже крепко схватился за ручку и не собирался возвращать бидон на телегу.

— Ты что, думаешь, что я пролью молоко? — рассмеялся он. — Не будь нудным, как старый дед!

Едва Рёкка успела выхватить из рук мальчишек посуду, как друзья столкнулись лбами.

— Ай! — произнесли они в один голос.

— О, ребята, сейчас я принесу вам мазь от ушибов! — женщина скрылась в доме.

Признаваться в том, что ему нужна мазь и для того чтобы смазать ушибленное колено, Пэгу очень не хотелось. Тем более Нефу- Сто бед, который считал, что мази — это удел девчонок, а настоящий мужчина — поплевал на ранку и все прошло.

— Ты что, нытик, которому нужно смазывать царапины? — рассмеялся Неф. Его друг смутился, но не подал виду.

— А вот и нужное лекарство? — раздался голос Рёкки. Симпатичная светловолосая женщина вытащила из-под передника кусок тряпки и полила её тягучей жидкостью из небольшого флакончика, — Все-таки мой сынок частенько ссадит колени, приходится ему смазывать, пока спит.

— Ну, мама, ты чего?! — захныкал Неф, а Пэг в душе возликовал. Сам он тоже частенько запинался о какую-нибудь дворовую корягу или доску, если дело было в доме, но с другом, Нефом-Сто бед, даже не смог бы соперничать.

 — Проходите внутрь, я вас мягким сыром угощу, — после этих слов оба мальчика пулей влетели через клеть в столовую. На небольшом деревянном столе стояла глиняная крынка, доверху наполненная белой пастой, пахнущей взбитыми сливками.

— Попробуйте, ребята, не стесняйтесь. Вот, захотела новый рецепт попробовать, может быть потом стану и такой сыр делать. Так что вы мои первые дегустаторы.

Деревянная расписная ложка нырнула в белый сыр и вынырнула уже наполненная до краёв. Зажмурив глаза от приятного сливочного запаха, Пэг все же долго не решался проглотить содержимое. Он очень любил сыр, любил его запах и вкус, но тут было что-то иное. Будто бы кто-то исказил привычный твердый сыр, превратив его во что-то мягкое и воздушное.

Мальчику всегда было интересно, как затвердевает молоко. Когда его мама получала от подруги-сыроварницы тяжелые и твердые сырные головы, то он сильно удивлялся: как так получается, что-то, что проливается через руки, потом становится таким твердым?

Неф как-то упоминал, что видел, как молоко скисает в кадке, придавленное тяжелым камнем, а затем превращается в сыр; и хотя Пэг понимал, что его друг опускает практически весь технологический процесс, всегда по-своему представлял сие действо. В голове мальчика строились просто умопомрачительные схемы, в которых маленькие сырные цверги лепят из молока снежки, катаются на маленьких санях по белой поверхности и даже сооружают творожные дворцы.

Как-то раз отец рассказал ему сказку о ледяных цвергах и их проказах. Волшебный народец жил в холодных землях на востоке и частенько запутывал следы случайных путников. Отец говорил, что цверги живут не только во льдах, но и в таких обычных местах, как хлев или голубятня. За всю свою недолгую жизнь, мальчик так и не увидел ни одного цверга, хотя считал, что они просто умеют очень хорошо прятаться.

— Как вкусно! — произнес Неф, его ложка замелькала так быстро, что вскоре мальчишка слопал практически все содержимое крынки.

— И в самом деле, вкусно, — Пэг под напором друга попробовал необычный для себя продукт. К сожалению, больше одной ложки мальчику не досталось. Друг вылизал банку дочиста.

Когда мальчишки вышли во двор, то увидели, что на телеге Пэга лежат три большие головки сыра. Оранжевые, с твердой восковой корочкой, с просверленными по бокам отверстиями, по которым Рёкка проверяла готовность продукта, сырные колеса величиной с настоящее тележное колесо, поставленные друг на друга, со стороны напоминали три башни. Их помогал грузить отец Нефа: мальчишкам пришлось бы каждую сырную голову тащить вдвоём.

Мальчишки очень обрадовались, когда увидели, что на телеге сбоку стоит небольшая деревянная крынка, наполненная мягким сыром.

— Я тоже пойду, помогу Пэгу отвезти сыр, — вызвался Неф, косясь на крынку.

— Хорошо, — радостно произнес его товарищ, хватая посудину. — Только повезешь ты. А я буду идти рядом, и кушать сыр. По-моему справедливо.

— Ну, так не очень честно, — запротестовал Неф. — Но я согласен только на часть дороги, а потом поменяемся, ладно?

Пэг кивнул и ехидно улыбаясь, потер сокровище в глиняной крынке. Глядя на Нефа, который был немногим крупнее него, мальчик быстро прикинул, что его друг слопает весь сыр за пару шагов. Поэтому понял, что не следовало бы давать тому фору.

Неф честно протащил тележку за калитку и затем еще пару метров по дороге.

— Всё, теперь настала твоя очередь, — Пэг не успел даже толком облизать одну ложку.

— Э, погоди! Я подумал, что ты провезешь хотя бы половину дороги!

— Мы договаривались на часть, а не на половину, — хитрый Неф уже почти выхватил одной рукой у друга крынку, а второй рукой передавал ему оглобли. Приятель не хотел отдавать сосуд и, прижав его к груди, прятал его от товарища, поворачиваясь к нему, то спиной, то боком.

В тот самый момент, когда оба друга обеими руками держались за крынку и пытались перетянуть её каждый на свою сторону, колесо телеги соскользнуло по траве и та, запнувшись о кочку, перевернулась. Три сырных головы выкатились и, подпрыгивая, пронеслись по косогору вниз. Две благополучно закончили своё вынужденное путешествие в луже, а вот судьба третьего сырного колеса оказалась куда как интересней. Провернувшись пару десятков оборотов, оно настигло ничего не подозревающего старика, прогуливающегося по просёлочной дороге с белой тростью, и больно ударил беднягу по ноге. Сыр отскочил и упал прямо на пыльную дорогу.

Ребята в первую очередь подумали было о том, что им нужно разбежаться в разные стороны как можно дальше и спрятаться. Но на легко просматриваемом косогоре это было сделать весьма затруднительно. Да и к несчастью для мальчишек их проказу увидел еще один мужчина.

— Вы что творите сорванцы! — закричал мужчина, помогая старику подняться.— Вы что, не знаете, кто перед вами? Это же великий мастер!

— Со мной все в порядке, — старик отряхнул темные льняные штаны, — не надо ругать мальчишек! Это я, старый дуралей, потерял былую ловкость.

— Да что вы такое говорите? Мальчишки должны быть наказаны! Это же надо, напасть на слепого мастера Креркегора! Пустим дело на самотёк, они потом и самого деда Шохея, уважаемого старосту деревни прихлопнут.

— Не прихлопнут! — сзади раздался смешок еще одного старичка. Дед Шохей едва доставал мужчине до плеча, поэтому похлопал того по спине. Добродушно улыбнувшись в свою белую, доходящую до пупа бороду, он подозвал к себе двух мальчиков. Неф и Пэг красные как раки принялись что-то бормотать.

— Извиняйтесь лучше перед мастером, — рассмеялся деревенский староста. Мальчишки виновато пробурчали извинения.

— Я принимаю ваши извинения, ребята, — слепой старик посмотрел на мальчиков белыми без радужки глазами. — Но мне будет трудно добраться до дома, поэтому, пожалуйста, проводите меня.

— И в следующий раз будьте поаккуратнее, — вставил свои пять копеек дед Шохей, — Хе-хе, вот лично мне бы не хотелось помереть вот так, от дурацкого сыра. Хотя, даже такая глупая смерть все же лучше, чем валяться на кровати, как старый пень, считая стаканы воды, которые мне подносят родственники.

После того, как дед Шохей с другим мужчиной ушли, слепой мастер прокашлялся и положил одну руку на плечо Нефу, а другую — на его приятеля. Мальчишки спросили старика, куда им следовало проводить его. Тот указал на дом неподалеку, затем проделал пару шагов и, схватившись за голень, прокряхтел какое-то ругательство.

— Подождите, я помогу вам, — Пэг вытащил из-за пазухи мазь и без ложной скромности задрал штанину старика и начал намазывать мазью его худую ногу. Слепой мастер Креркегор положил свою ладонь на голову мальчишке и, потрепав его по рыжим волосам, поблагодарил. На глазу мальчугана выступила слеза, которую он вытер грязным рукавом.

— Мы можем подвезти Вас на телеге, — вдруг осенило Пэга. — Но нам нужно будет только найти сыр, потому что, если он потеряется — мама непременно убьёт меня.

Старик поднял бровь посмотрел на мальчика, а затем вздохнул и кивнул.

Неф прикатил телегу и они с другом принялись искать укатившиеся в разные стороны сыры. Один, валявшийся на просёлочной дороге, был водружен на телегу, после того, как Неф протер его рукавом своей рубахи. Два других сыра нашлись в глубокой луже: один был в хорошем состоянии, а вот от другого от сильного удара об лежавший на глубине лужи камень, откололся весьма значительный кусок. Впрочем, так было легче нести сыр, только Пэгу хотелось буквально провалиться сквозь землю. Треснутый, с отколотым куском сыр, пропитался грязью и прелой травой. Мать мальчика, так долго прождавшая пряный сыр ради своего коронного блюда, вне всяких сомнений накажет Пэга.

Погрузив сыры на телегу, мальчики помогли старику забраться и велели крепко держаться. Затем каждый из мальчиков взял по оглобле и вместе они покатили повозку к дому старика.

— Спасибо вам, дети! — поблагодарил их мастер. 

— А вы что, дедушка, один живете? — удивился Пэг. Для него, привыкшего к большой семье: помимо родителей у него еще был дядя и младший брат; жилище мастера представляло собой келью аскета.

— Да, я живу один. Хотя может быть, когда-нибудь у меня появятся ученики. Много учеников, — старик расхохотался. — И смотрите, нога вообще не болит. Тарам тарарам, тыц-тыц! Если честно, тот сыр меня вообще не задел. Но когда еще меня бы вот так подвезли до дома перепуганные детишки. Ха-ха!

Мужчина взлохматил волосы и принялся пританцовывать. Мальчишки с досадой посмотрели на наглого старика и поплелись прочь.

— Чему, интересно, мог бы научить этот дед? Может быть, стоит посмотреть на дураков, которые согласились бы у него учиться? — подобные мысли, если и посещали голову Пэга, то задерживались в ней ненадолго. Мальчик был слишком молод, чтобы думать о чём-то еще, кроме своих проделок. Или о красном яблоке, которое почему-то должно было стать белым.