Онлайн чтение книги Следы в грязи Footprints in the dirt
Глава 3-1

 Кем я стал?
 Мой милейший друг
 Кого я знаю
 Все уходят в конце
 Ты можешь всем владеть
 Моей империей грязи
 Я подведу тебя
 Я причиню тебе боль
                    Трент Резнор

 Быстро и легко, Микр бежит по ровному как стрела тротуару. Тапочки на его ногах мерзко шуршат, плоская подошва опасно скользит,

ноги разъезжаются, он сворачивает, перепрыгивает сдвинутую крышку канализационного люка, огибает магазин, и оказывается во дворе, между  пятиэтажными домами. Примерно посередине двора, между двумя детскими площадками, стоят в ряд высокие мусорные контейнеры. Гниющая помойка сладко и зловеще пахнет, Микр на секунду останавливается, чтобы посмотреть на пёстрые мусорные шапки, венчающие ржавые контейнеры.

  И срывается с места резким движением, тапочек не выдерживает и рвётся. Он пытается убедить себя что ничего не изменилось, но бежать уже не возможно. Освободив вторую ногу от ещё целого тапочка, он бежит босиком, мимо детей в песочницах, мимо людей бесцельно смотрящих ему в след. Скоро он обнаруживает что искусство бегать босиком, без возвратно утрачено. Носки протёрлись почти мгновенно, голые красные пятки торчат наружу, вдобавок, невозможно пройти и метра, чтобы не наступить на вездесущие осколки стекла. Похоже, эту партию я проиграл, - думает Микр. Он прислоняется к стене очередной безликой пятиэтажки, и собирается сдаться. Проходят минуты, он пытается придумать объяснение своему поступку, ни одной мучительной мысли в голове нет. И преследователей тоже нет. Подождав ещё, Микр понимает - никто не придёт. Он копается в памяти, и теперь он вовсе не уверен, кто его преследовал. И преследовал ли вообще?

  Он вспоминает глаза Пирка. Что с ним произошло, что изменилось… С начала всей истории прошло всего несколько дней, я слишком мало его знаю, - Микр чувствует тревогу, беспокойство, надоедливо зудящее в душе, - Алка осталась с ним! Где они сейчас? Он заставляет себя оторваться от стены и пойти, только куда? Где можно найти Пирка? Но, он знает ответ, в зарослях.

Идти тяжело и больно, ноги не слушаются, словно бредёшь по глубокой воде. Носки, остались дурацкими обрывками, между пальцами на ногах забилась грязь. Расстояние, какое обычно проходишь даже не замечая, растягивается на тысячи болезненных шагов. Но, хуже всего не это, много хуже ощущение потерянного времени, всё равно что лечь спать мальчиком, а проснуться семидесятилетним стариком. Микр, знает ещё немного и отчаяние и страх проглотят его. Отчего же, всё так плохо складывается, почему, - в отчаянии Микр, прижимает кулаки к вискам, - почему я их встретил? Зачем? У меня была спокойная жизнь, бесцельная и бессмысленная, а потом я встретил их. Главная конечно она, не то что-бы Алка волновала его как девушка, нет, он переживал за неё как за хорошую знакомую, чья судьба ему не безразлична.

  Возле помойки он встречает того самого бомжа, прям живое подтверждение теории что случайных людей в жизни не бывает, если судьба свела вас с кем-то, значит для чего-то это нужно, даже если вы не в восторге от такого знакомства.

- Пацанчи-ик, - бомж, вроде как, признал Микра. - Оклемался ужи?

  В отёкшем лице бомжа, присутствует дикая, обжигающая весёлость, он словно рад самому себе. Сегодня, вместо плаща на нём засаленный, но яркий спортивный костюм, а меховая кепка осталась на месте. Возле его правой ноги большая, матерчатая сумка с вкусняшками, а в руках палка с раздвоенным концом, которой так удобно обследовать мусорные баки. Впрочем, он не столько обследует, сколько рассыпает излишки мусора около баков.

- Чёрт, - говорит бомж, (я понимаю, бомжи говорят совсем не так, но, всё же, это литература,

пусть и в самом начальном состоянии). - я вижу твои пятки.

  Против воли Микр улыбается, от нелепой, бледной улыбки, страхи немного отступают, тревога уже не подкатывает к горлу, а остаётся где-то в районе желудка. Бомж лыбиться в ответ, распластав толстые губы, он предъявляет миру редкие, как солнечные затмения, зато по лошадиному огромные, зеленоватые зубы, а из-за зубов, как юркий, пугливый зверёк, временами показывается синеватый язык.

- Да, - соглашается Микр, - так бежал что тапочки потерял…

  Бомж начинает смеяться, его толстые, щетинистые щёки трясутся так что кажется вот-вот отпадут. Незаметно, они это умеют, к ним подкрадывается опрятная как открытка на юбилей, старушка в синем вязаном берете. Она настолько опрятная и чистая, что даже здесь, на помойке пахнет хвойным мылом.

- Молодые люди, - высоким и тонким голоском говорит она, - можно мне пройти на помойку?- То что их можно обойти и справа и слева, её совершенно не смущает.

- Извольте,- чопорно отвечает бомж, и отодвигается в сторону.

- А, насвинячили-то! А! - говорит старушка путаясь в раскиданном по земле мусоре. Она переворачивает маленькое, сияющие ведёрко над баком, весь её мусор тщательно отсортирован, и разделён на равномерные комки, они быстро сыпятся в бак. - Не трудитесь, - говорит она бомжу, - тут вы для себя ничего не найдёте.

- А, я, всё-таки потружусь, - заявляет бомж. - Мне виднее…

- Ой! Мальчик то босой, - старуха глядит прямо на Микра, мутными, цвета свежего холодца глазами. - Подойди! - неожиданно требует она.

  Микр, с опаской, как к ядовитой змее, бочком приближается, он не может понять почему он это делает, наверное старушка обладает даром повиливать. Быстрым выпадом руки, она хватает его за подбородок. Её пальцы холодные и напудренные, под кожей словно нет плоти, только вода и твёрдые, старые кости. Пальцы сдавливают ему челюсть, выворачивают голову, он смотрит прямо в небо, а старуха смотрит ему прямо в глаза.

- Глаза ясные, - старуха, словно незваная гадалка, раздаёт пророчества, - ты проживёшь долгую жизнь. Или ты исправишь большую несправедливость, и уйдёшь вместе с закатом. В любом случае, - она отпускает Микра, и трагически поджимает губы, - ты «ясный», у них со временем или всё налаживается, или они уходят.

- Мне это не нравиться, - шепчет Микр.

  Старуха пожимает плечами, как-бы говоря — это не моё дело.

- Знаешь, - говорит она, - в моём возрасте, грани реальности истончились, иногда я не сплю три-четыре ночи подряд. - Она замолкает. - Я видела туман, и тебя вместе с ним.

- Кто он? - спрашивает Микр, и, она отвечает.

- Он приходит за нами, за теми кто должен уйти. А теперь, теперь… больше не приходит… - кожа на её шеи, дрожит как тюль на ветру. - Я перестала есть, перестала ходить в туалет, я уже больше не сплю. Я больше не могу жить. - Она смотрит на него и добавляет: - Ты должен вернуть всё на места. - пошатываясь и размахивая пустым ведёрком, она уходит.

- Чудная какая, - замечает бомж, глядя ей в след.

- Мне страшно, - шепчет Микр.

- Ты чего? - бомж, он ведь почти человек, протяни руку и дотронься до него, и что ты почувствуешь. - Да она уже десять лет в маразме, знаю я её…

  Микр тихо плачет, от отчаяния и вселенской грусти, навалившейся на него.

- Ну чего? - похоже других слов, для выражения чувств, бомж не знает. Он бросает палку, протягивает длинные толстые руки, обнимает    Микра за плечи, и притягивает к себе, вжимая лицом в огромный живот. Микр плачет как маленький мальчик, тихо чисто и искренне, прижимаясь к бомжу. И пусть бомж воняет, пускай он моется только весной и летом, пускай душа его не чиста, но от него Микр смог получить немного простого человеческого тепла и участия. - Чё разнылся?

  Всё продолжается несколько минут, вскоре Микр отстраняется, бомж выпускает его из объятий и смотрит в раскрасневшиеся лицо мальчика.

- Эхх, - широкой ладонью бомж елозит по грязной шеи, - выпить бы нам.

Микр в испуге отпрыгивает от него, чего-чего а пить с бомжом, совершенно не входит в его планы.

- Да денег, туды, - бомж делает вид что выворачивает карманы своих штанов.

- У меня ничего нет, - Микр в свою очередь разводит руками.

- Ну и ладно, к вечеру всё равно нажрусь, - бомж улыбается, - а обувки то, я тебе подберу.

  Со дна своего мешка, из под маленькой закопченной алюминиевой кастрюльки, бомж достаёт ботинки на шнурках. По сохранившимся остаткам меха, видно — когда то, это была зимняя обувь.

- Подсохли малость, - бомж энергично разминает ботинки руками, - но ничего, тебе же до дому добежать? Дома-то, у тебя обутки есть?

- Да, - отвечает Микр, он садиться на корточки, берёт жёсткий и сухой ботинок, и натягивает на ногу. Не получается, хотя ботинок явно больше чем нужно, узкая ступня мальчика не может пролезть в грубую, засохшую кожу.

- Вот неприспособа, - сетует бомж, плюхнувшись широким плоским задом в дорожную пыль, он хватает Микра за пятку и сноровиста вкручивает ногу в башмак. Микр не знает как реагировать, то ли смеяться, то ли плакать? Опыта бомжа оказывается достаточно, грубые башмаки оказываются на ногах Микра.

- Ты долго их не носи, - бомж напутствует Микра, - а, то мало-ли там… иммунитета у тебя нет.

- Спасибо, - благодарит Микр, он ничего не спрашивает про «иммунитет», из-за отсутствия которого не должен долго пользоваться ботинками. - Теперь я всегда будут давать тебе деньги.

- Хорошо-бы, - соглашается бомж. - А теперь иди, нечего тебе сидеть у помойки.

  Микр уходит в негнущихся башмаках, жёсткие как железные, задники, натирают пятки, пальцы сдавлены и сплющены настолько что и пошевелить невозможно. Но, город маленький, идти не далеко, заросли рядом. Он выбирает кратчайшую дорогу, и ему всё равно, поймают его или нет, потому-что он знает — конец близко.