Онлайн чтение книги Эхо грома Echo of thunder
Глава 6 - Ставки повышать будете?

6

Ставки повышать будете?

Тонкий свитер в вишнёво-чёрную горизонтальную полоску, чёрные джинсы и синие, не спортивные кроссовки – последний раз я так одевался на свидание в средней школе. Помню, сестра долго таскала по магазинам, уговаривая купить что-нибудь стильное и убеждая, что даже такого дрища, как я, можно превратить в «картинку», напялив пару подходящих шмоток. Но как по мне, так эти горизонтальные полоски только подчёркивают впалую грудь и вешалкообразные плечи, а синяя обувь – так вообще не в тему. 

Так к чему это я? Сегодня «групповое свидание» кажется мне подходящим предлогом, чтобы объяснить домашним, куда это я намылился и почему, возможно, поздно вернусь. А ведь давненько я им не врал. Поэтому из дома выхожу со смутным чувством вины и не менее смутным подозрением, что веду себя, как идиот. Потому что кто, как не идиот, будет добровольно участвовать во всём этом фарсе? А я даже вымылся снаружи и изнутри, и завернулся в более или менее стильную обёртку. Как было велено. 

Конечно, идиот. 

Или трус.

Хотя, нет. Точнее, не совсем – конечно, мне страшно. Но ещё больше – любопытно. Я совершенно не могу понять, какого чёрта Ямада всё это затеял. И именно это любопытство толкает вперёд. 

Сегодня дорога до средней школы Очикачимайто оказывается короче обычного, а ведь раньше до неё было целых десять минут ходьбы – точно знаю, потому как бесчисленное количество раз проходил, а часто пробегал этот путь. Но вот он – знакомый перекрёсток и знакомый рёв моторов. 

Клан скорости и грома.

Честно говоря, это не совсем то место, где порядочному школьнику стоит оказаться на закате дня – а всё потому, что эта школа и вообще весь этот район – территория байкерской банды. А стоящий совсем рядом со школой магазин мотоциклов, мастерская и парк через дорогу – место их ежедневного сбора. 

Интересно, почему Ямада позвал меня именно сюда?

Эх, наверное, стоило надеть кепку… 

Байки занимают половину проезжей части, от света неоновых, ксеноновых, галогеновых, светодиодных и ещё-всяких-разных фар некуда деться. Да и народу, как обычно, собралось столько, сколько и на фестивале-то не всегда увидишь. А вон и парочка знакомых лиц. Даже странно, что всего парочка. Как говорится, если родился в деревне рыбаков – научишься удить, а если вырос в нашем районе – рано или поздно сядешь на байк. Восемьдесят процентов парней из моей средней школы затянуло в банду. Правда, большинство выплюнуло обратно – тех, у кого не оказалось денег на собственного железного коня или храбрости/возможности эти деньги добыть. А кто-то попался полиции. Кто-то разбился… Кто-то подался в якудза.

Не могу сказать, что совсем ничего не чувствую. Но не доходя до тяжело гудящего скопления байков, останавливаюсь на тротуаре, вдыхая запах технического масла и вонь не фильтрованных выхлопов, всматриваясь в обводы рам, тяжёлые брюха-двигатели, и почти не нахожу самодельных переделок. Глушители – фирменные. Ни одного модифицированного прямотока… Ну да, с такими можно спокойно ездить по городу, не нарушая ПДД. А когда-то…

Хотя, чего это я ворчу, как старик? 

Просто… когда с десяти лет всё свободное время проводишь, крутясь вокруг мотоциклов, сначала только подавая инструменты и наблюдая, как байки разбирают, собирают, чинят, переделывают детали, прикручивают всякие полезные или, наоборот, абсолютно бесполезные, но пафосно выпирающие штуки… А потом тебя уже начинают учить, показывать, рассказывать… Когда живёшь в полной уверенности, что вот исполнится шестнадцать, купишь мотороллер и станешь одним из клана, а потом, через несколько лет, пересядешь на настоящий мотоцикл… Но когда этого так и не происходит – остаётся только смотреть со стороны и ворчать. Потому что ты видел настоящие байкерские мотоциклы и слышал их настоящий рёв, от которого потом ещё долго давит на виски и звенит в ушах. А сейчас что? Где бунтарской дух? Где крутизна?

А может оно и к лучшему. Прошли те времена, когда лозунгом байкеров было самурайское «Завтрашнего дня не будет», и они гнали без шлемов, не обращая внимания на светофоры. Когда по телевизору то и дело крутили сюжеты об уличных беспорядках. Когда их преследовала полиция. 

Но немного… совсем немного жаль. 

Заметив, что уже привлёк внимание нескольких человек в длинных плащах, ныряю в узкий проход между высокими кустами живой ограды. И оказываюсь в парке. 

И вдруг осознаю, что понятия не имею, где мы с Ямадой должны встретиться. 

Вот ведь!.. Блин.

Почему-то стоя сейчас на мягкой траве, вдали от уличных фонарей, почти ничего не слыша из-за взрыкивающих то и дело моторов и всё ещё погруженный в нахлынувшие воспоминания, я больше совсем не боюсь его и его дружков. 

Или, быть может, это место напомнило мне, что такое настоящий страх?

Постояв ещё какое-то время около живой изгороди, я всё-таки сдвигаюсь с места – в сторону пешеходных дорожек, на ходу начёсывая чёлку на лицо. Пусть видно так себе, зато и меня узнать сложнее. Наверное.

Нет, всё же постороннему по вечерам тут жутковато. Скамейки и пространство вокруг них облеплено агрессивными подростками в вызывающей одежде и со странными прическами, вон большая кучка в косухах, вон парни в цветастых толстовках на скейтах и роликах, а вон вообще целая толпа – кричат, улюлюкают. И не поймешь, то ли это просто эмоциональный взрыв, то ли действие наркоты.

И чем ближе подходишь, тем сильнее вскипает кровь. Потому что мне здесь не место.

Засунув руки в карманы и сгорбившись, чувствуя себя зайцем в волчьей шкуре, я бреду вдоль забора из подростков, не особенно надеясь найти просвет и взглянуть, что же там такое они окружили, как вдруг народ приходит в движение, накатывая на меня отступающей волной. Человек двадцать. Кто-то падает. Охи, выкрики. И я вижу распластавшегося на асфальте полуголого парня. Со странно выпуклой щекой. С залитыми кровью лицом и грудью. Одетая в сплошь чёрное парочка подхватывает его под руки, поднимает, демонстрируя всем желающим разодранную падением спину, и тут же оттаскивает к ближайшей скамье. Забор из людей опять смыкается. Но я успеваю заметить стоящего там, в центре, рыжеволосого парня с кудрявыми, забранными в хвост, волосами.

– А вот и ты.

Показалось, что в ребра воткнули две палки, заставив подпрыгнуть, но властные руки тут же обхватывают и удерживают на месте.

– Всё же пришёл, трусишка?

Ямада трётся щекой о моё ухо. Вы только посмотрите, какие нежности!

– Добрый вечер, – отвечаю сухо, пытаясь вырваться и морщась от ноющей боли в рёбрах. 

Идиот, у него пальцы стальные, что ли?

– Неплохо, неплохо, но пока недостаточно, Миура Кеичи-кун.

Кольцо рук расслабляется, но только чтобы вдруг стиснуть ещё сильнее, заставив мое горло издать реально стрёмный звук! И почти тут же, поддав коленями под зад и толкнув вперёд, Ямада начинает продавливать меня через толпу. Толпа возражает.

– Ёдзи! Ёдзи!

Первый крик доносится издалека, второй – уже ближе. Кто-то проталкивался к нам, размахивая над головой зажатой в руке бумажкой. Большего рассмотреть мой рост не позволяет, к тому же в грудь, бока, даже в лицо так и норовят воткнуться чьи-то локти – Ямада использует меня как щит – остаётся лишь втянуть голову в плечи и молиться, чтобы просвет впереди приблизился как можно скорее. 

Фух! Наконец-то свобода. 

– Ёдзи, мать твою… стой!

Почувствовав, что больше никто не держит, пробую обернуться – и почти тут же Ямада использует мою голову в качестве подставки под локоть. Но это не мешает мне рассмотреть мужчину, который так настойчиво к нам пробивался. 

А Ёдзи – это Ямада, значит? Ямада Ёдзи… Странное имя.

А вот мужчина оказывается самым обычным – лет тридцати, в потёртом спортивном костюме, с карандашом за ухом – эдакий гопник-интеллектуал. А в руке у него не кроссворды, случаем? Клеточки какие-то…

– Ставки повышать будете?

Давление на макушку возрастает – это Ямада поворачивается к центру круга, обменивается взглядом с Хиро и… что потом делает – я могу только гадать: может, кивает, может, мотает головой – но мужчина вытаскивает из-за уха карандаш и черкает что-то в свободном квадратике. И уходит. 

А Хиро продолжает стоять в середине окружённого людьми пространства, проверяя и поправляя бинты, обтянувшие кулаки и запястья.

– …Знаешь, в средней школе я занимался боксом.

Теперь Ямада сложил обе руки на мою голову, а сверху, похоже, упёр подбородок. Совсем близко гудит толпа. Я даже улавливаю отрывки фраз – обсуждают бой и кто будет следующим. А голос Ямады звучит так тихо, что едва различим.

– У меня неплохо получалось, и я всерьёз задумывался о спортивной карьере. А потом друг предложил мне немного подзаработать.

Странное время и место он выбрал для исповеди, но можно и не продолжать – мне не трудно догадаться, что произошло дальше. Такие места, как это, полиция держит под наблюдением, иногда наведывается – и тогда её жертвой становятся случайные неудачники. Если Ямада участвовал в уличных боях, даже не имеет значения, на деньги или нет, но если об этом узнали в школе, ни о какой карьере спортсмена больше не могло идти и речи. Скорее всего, его даже от обычной клубной деятельности отстранили. 

Вот только с чего бы ему об этом рассказывать?

– Знаешь, я был счастлив!

Приготовившись к печальной и грустной истории, я никак не ожидал услышать в голосе Ямады восторг.

– Тебе не кажется, Миура-кун, что это самое прекрасное и замечательное место на земле? Никто не строит из себя примерных членов общества, не скрывает собственного дерьма, наслаждается жизнью и собственными возможностями?

А-а-ах, вот оно что… 

Мне становится не по себе. Как если бы я был фанатом Apple, а Ямада оказался фанатом Android. Ничего личного, правда. В любом случае, киваю и поддакиваю. Зато теперь немного яснее, чем этот сторонник открытости занимается в школе. Я думал, что Ямада растлевает добропорядочных школьников. Что выбирает тех, кто достоин быть образцом для подражания, и как-то превращает их в полных противоположностей. А он, оказывается, всего лишь вытаскивает наружу их тайные желания. Делает свободными.

Но тогда со мной Ямада крупно просчитался. Ибо свои желания и свою натуру я знаю, как никто другой. И скрываю их намеренно. 

И вообще, он правда так уверен, что «быть собой» – это типа круто?!

Нет. Это глупо и безответственно.

Вдруг на другой стороне площадки толпа оживляется и расступается, пропуская ещё одного голого по пояс бойца. Странно, я всегда думал, что в боксе существует такая штука как весовые категории, но гора мышц, вставшая напротив Хиро, явно весит раза в два больше рыжего кудряша, не говоря уже о том, что выше на полголовы.

Видимо Ямаде надоедает использовать мою макушку как подставку, и его руки стекают на плечи. Я чувствую его напряжение, и оно как-то передаётся мне. 

– Представь себя призом в этом бое, – щекочет ухо горячее дыхание. – Кого бы ты хотел видеть победителем, Миура?

Провокация? Думаешь, она подействует?

– Смотря в чём будут заключаться обязанности приза, Ямада-семпай.

Нельзя сказать, что я не видел кровь или драк. Но и нельзя сказать, что они меня не пугают. Поэтому когда всего в трёх метрах двое начинают кружить и обмениваться пока редкими, прощупывающими ударами, я невольно вжимаюсь спиной в стоящего позади Ямаду. Просто хочу отступить, оказаться от дерущихся подальше. Но Ямада умудряется даже не сдвинуться с места, разве что руки его, до этого просто лежащие на моих плечах, теперь переплетаются у меня под подбородком. Обхватив самого себя за локти, он надавливает мне на горло, грозя придушить.

– А каких обязанностей тебе бы хотелось? – ещё жарче, касаясь уха губами, буквально вталкивая слова внутрь, шепчет он. – Хочешь пососать член? Или чтобы пососали тебе? Или этого мало, и твой зад жаждет проникновения?

На последних словах Ямада недвусмысленно прижимается сзади. 

– Или тебе хочется, чтобы это был я, а, Миура Кеичи-кун?

Не знаю, может, подозрительность окрепла, или его тон заставляет меня почувствовать подвох, но теперь я смотрю на происходящее как бы одновременно с двух сторон. С одной – изнутри – меня будоражат его слова, его уверенность и его напор. А с другой – извне – я замечаю наигранность и нелогичность. И «странный Ямада» всё больше превращается в «подозрительного Ямаду».

– Ямада-сан, почему вы так уверены, что я хочу быть снизу?

Пара смачных тычков достаются Хиро, когда он находится ко мне спиной. Я вижу, как каждый раз его голова дёргается, как напрягаются мышцы обнажённой спины – и понимаю, что тот принимает удары всем телом. Но сам Хиро пока ещё не нанёс ни одного сильного удара, а пара десятков джебов не причинила горе мышц особого вреда. 

Вообще, разве это честно? Это не боксёр, а рестлер какой-то.

Ямада молчит, толпа ликует. Кто-то болеет за тех, на кого сделал ставку, но в большинстве своём они наверняка просто жаждут зрелища. Как те школьники, что наблюдают из окон за избиением неудачников. Да и я сам не лучше. Смотрю, не отводя взгляда. Хиро мне никогда не нравился, но поражения я ему не желаю. Только не от этого качка. Даже Гуро по сравнению с ним кажется тростинкой. 

Кстати, второго подчиненного Ямады что-то нигде не видно. 

Стоит мне подумать о Гуро, как взгляд сам собой находит высокую, напряжённую фигуру прямо напротив. Если бы бойцы не сместились с центра площадки, я вряд ли бы его заметил. Этот старомодный любитель воска для волос подобен скале в бушующем проливе, народ вокруг него суетится, толкается, кричит, машет руками, но никто не может сдвинуть Гуро с места. А рядом…

Сейши, что ты здесь забыл?

Сейши Фушимори смотрит на меня. Чёлка его, вечно закрывающая в школе половину лица, сейчас зачёсана набок, а неестественно большие глаза пришельца открыты. Я не могу поверить тому, что вижу в них. 

Холод? Равнодушие? В его взгляде нет даже их. 

Мне становится нечем дышать. Странный Ямада, странный Хиро, странный Сейши… Хотя нет, откуда мне знать, что для них странно, а что нет? Что я вообще знаю об этих людях?

И почему я вообще здесь?

Поймав себя на том, что судорожно ворошу толпу взглядом, пытаюсь уставиться под ноги, но в подбородок упёрлась рука Ямады и мешает.

– Что случилось, Миура-кун? Ты дрожишь.