Онлайн чтение книги Братья Каори The Kaori Brothers
Глава 2 Предназначение охотника

С той страшной ночи, когда целый город пал в огне, минуло восемь лет. Но на острове все еще продолжали вспоминать бедный Грохм, который пополнил список уничтоженных городов. Говорили об этом неохотно, мало ли, вдруг это навлечет беду. И теперь люди отсчитывали дни до того момента, когда пройдет еще десять лет, когда неведомое вновь заберет с собой один из тысяч городов.

Колокольня небольшого прибрежного городка на западе острова начала трезвонить, оповещая всех жителей о наступлении полудня. Узенькие мощеные улочки моментально заполнились разношерстной толпой, здесь было не протолкнуться. Сотни рыбаков шли от причала, где множество лодок разных размеров лежали друг на друге, до центра. На рыночной площади всегда пахло свежей рыбой – этот морской соленый запах как сигнал заставлял остальных выйти со звонкими кошелями на поясе. Бесчисленные повозки создавали заторы, и рыбаки начали торговать, не доезжая до рынка. Звон колокола разносился все дальше по округе Западного Хорайзона.

Среди толпы спешно протискивалась детвора. У ребят была совсем другая забота. Со вчерашнего дня они ждали, когда дядюшка Бромнджир постелет себе ковер с подушками в центре города, прямо напротив колокольни, расставит скамейки и начнет свой урок. Не важно, о чем он будет говорить, все с нетерпением ждали его и всегда слушали с охотой.

Это был, пожалуй, самый дряхлый, самый повидавший старик в городе. Каждый день после полуденного боя колокола он ждал всех девочек и мальчиков у себя. Простые люди были бесконечно благодарны ему за это, ведь если не он, то кто ответит на вечный детский вопрос «почему?», постоянно отвлекающий от работы.

Груженые телеги с рыбой и другими товарами со скрипом колес проезжали позади ребят и голодные животы каждого из них молящим урчанием нарушали рассказ Бромнджира. Детей становилось все больше, они занимали свободные места и как заколдованные смотрели на старика.

На самой дальней скамейке среди юнцов сидели двое братьев. Один из них, тот, что младший, поставив руки на колени и оперев голову, с вытаращенными сверкающими глазами янтарного цвета слушал каждое слово Бромнджира. Одноцветные глазам волосы были заплетены в короткую косу, а длинная разделенная челка немного прятала лицо. Младший брат действительно слушал с увлечением, как в первый раз, чего нельзя было сказать о старшем.

Этот сорванец сидел на скамье, перекинув ногу на ногу, сложив руки за головой. То и дело он посвистывал разные мелодии, вызывая на себя гневные взгляды других ребят. Растрепанные светлые волосы, взгляд устремлен в небо. В карих глазах чистейшее мечтание, предвкушение вечера, когда на этой же площади начнут транслировать последний этап турнира гильдии охотников. Он то и дело поглядывал на прилавки.

Оба брата выглядели довольно бедно, и многим, знавшим их – а знали мальчишек почти все – это казалось странным. Ведь они были учениками одного из лучших охотников. Неужели учитель не может их одеть, как подобает по статусу? Вся одежда в заплатках, потертая. Но спрашивать братьев об этом никто не решался. С такой репутацией чудаков, как у них, к ним даже подходить боязно – чудаки, как водится, могли выкинуть что угодно.

– Тефтон, не отвлекайся, – сделал, наконец, замечание дядюшка Бромнджир. Все тихо захихикали. – Бери пример с Леви.

Как ни странно, но краской в ответ на это замечание залился именно Леви, а вовсе не Тефтон, который лишь презренно фыркнул, но все же убрал ногу с ноги.

Бромнджир продолжил рассказ.

– Итак, дети, настало время поговорить об Острове. Том самом Острове, на котором все мы с вами живем. Наш мир огромен, маленький шарик, летающий во тьме, который называется планета. На этой планете, во всем мире есть единственный клочок суши, единственное место, где человек может жить, а все остальное вода. Поэтому что нужно делать?

– Беречь Остров! – хором ответили все дети, кроме Тефтона. Тот лишь закатил глаза, потому что уже в сотый раз слышал эту историю. Эх… как бы хотелось сейчас перемотать время вперед, поближе к турниру, или вновь перечитать последний выпуск «Охотничьего еженедельника», ну или хотя бы пострелять из Геверстона по банкам, но нет, приходится сидеть здесь с этими малоросликами и слушать все по новой просто потому, что у старика была плохая память, и он совершенно забыл, что уже рассказывал эту историю. Но не ходить к Бромнджиру он не мог, ведь Каори строго настрого наказала братьям каждодневно собираться на его занятиях.

Тем временем из-за облаков вышло солнце, воздух начал прогреваться. Детей от яркого света защищали высокие каменные стены колокольни. Но по какой-то вселенской несправедливости Тефтон сидел именно в той части рыночной площади, куда тень не попадала.

Спустя несколько минут мальчик весь взмок. Он начал раскачивать Леви, то и дело шепча и уговаривая его сбежать с занятия. Но Леви был непреклонен.

– На Острове существует зло и добро. Добро это мы с вами, это все гильдии, честно выполняющие свою работу. Любой труд, каждое занятие имеет свою гильдию. Ну ка, кто какие гильдии знает?

– Гильдия портных!

– Гильдия кузнецов! О, и еще Гильдия цветочников!

– Гильдия рыбаков в нашем городе!

На Бромнджира тут же посыпались десятки разных ответов названий всевозможных гильдий. Старик улыбнулся, приподняв руку и заставив всех умолкнуть.

– И вне гильдии работать нельзя. Таков закон самой главной Первой гильдии.

– Безгильдийным быть плохо, нужно упорно трудиться! – хором продолжили дети.

– Когда человек рождается, первые годы он живет с мамой и папой. Но потом, когда вам исполниться пять лет от роду, вас к себе возьмет в ученики один из членов общества. Он станет вам учителем, и нет священней связи, чем связь между учеником и его наставником. Она объединит вас на всю жизнь.

Лица детей отчего-то помрачнели, они все как один поникли головой, глаза их у кого заблестели, а у кого стали словно ледяными.

– Дядюшка Бромнджир, – робко приподняла ручку маленькая девочка, что сидела на первой скамейке – а почему мамы и папы не могут нас учить?

Этот вопрос заставил Бромнджира заткнуться, но потом он все же ответил.

– Это чтобы вы не мешали маме с папой завести новых детей для других гильдий… и чтобы не мешали им работать. Единственная ваша семья на всю жизнь это ваш учитель. Так заведено с самого образования Острова уже почти две тысячи лет назад.

Другой ребенок тут же спросил.

– А что будет с теми, кого взрослые не возьмут в учителя?

Но Бромнджир сделал вид, что не услышал этого вопроса, откашлялся и продолжил.

– Но есть на Острове и зло. Зло это уникумы – все дети моментально завелись, сжав кулаки и оскалив зубы, старик поднялся на ноги и начал в шутку делать угрожающе выпады, руками показывая монстра. – Эти мерзопакостные создания только спят и видят, как бы убить вас и вашего учителя, как свергнуть Первую гильдию и нашего светлейшего главу Тайрона Брайда. Бойтесь их! Ненавидьте их! И если увидите уникума, то кого сразу нужно позвать?

– Охотников!

– Именно, дети. Гильдия охотников была создана, чтобы защищать нас и помогать людям.

– Уникумы зло! Общество добро! – хором заорали дети, да так что весь рынок услышал и оглянулся.

Тефтон сплюнул слюну на брусчатку. Его руки давно были сложены на груди – он устал слушать об угрозе уникумов в очередной раз. Зато теперь мальчик точно знал, что делать.

На другом конце площади мужчина, который трудился в Садовой гильдии, аккуратно и красиво раскладывал яблоки в шахматном порядке. За этими красными наливными уже выстроилась целая толпа покупателей. Тефтон жадно улыбнулся, наклонив голову вбок.

– Леви, хочешь яблоко? – спросил он, ударив брата по плечу.

– Ай... отстань – буркнул Леви еле слышимо.

– Давай, братец. Я с утра крошки во рту не держал, а вон те красные яблоки наверняка слаще пастилы, что вчера нам приготовила бабушка Акина.

Тефтон знал, на что надавить. Его улыбка стала еще шире, когда он увидел, как Леви с любопытством, голодными глазами посмотрел на далекий прилавок.

Старший брат продолжал.

– Ну давай же, Леви, ну. Я больше не хочу тут жариться.

Леви ответил заметно тише, робея.

– Но… ты же сам не купил утром еды на те деньги, что оставила нам Каори.

Тефтон раздраженно выдохнул.

– Вот ты дурень. Сам прекрасно знаешь, что деньги нам нужны для другого. Помнишь, Бромнджир рассказывал: наш Остров настолько большой, что чтобы обойти его, нужно потратить больше года. А я не хочу идти до столицы на экзамен пешком.

– А на что ты яблоки купишь?

Тефтон шептал уже почти на ухо.

– А я и не сказал, что куплю их, дурень. Смотри сколько там народу, видишь? – он кивнул головой в сторону прилавков, которые и в самом деле скрылись в очереди людей – мы мелкие и быстрые. Прожмемся между ними, тихо возьмем парочку и убежим…

– Снова воровать?!

Леви сказал это не слишком громко, но на его губы тут же прилетела затыкающая ладонь брата.

– Да что ж ты так кричишь, Леви. Не парься, этому садовнику будет не жалко пары яблок для будущих охотников, которые спасут его семью от уникумов, согласен?

Леви понимал, что ответить ему нечего. Он не хотел воровать яблоки, но так боялся, что переубедить брата не получиться – все его тело с ног до головы задрожало. Голос в конец превратился в решето, из которого выпадали слова.

– Ну… ну давай…

Тут же Тефтон схватил его за шею и опустил вниз, с опаской озираясь на остальных. Никто не смотрит, отлично.

Ползком меж пустых скамей они пробрались к площади. Все еще никто не заметил. Голос Бромнджира становился все дальше и дальше, пока его речь совсем не перестала быть слышной. Сердце Леви билось все чаще, кроме его бешеного стука он вообще перестал слышать все вокруг. Тефтон чувствовал, как леденеет его рука, но это ему было безразлично. Он уже задал себе цель и идет к ней.

На середине пути, когда они окончательно скрылись из виду Бромнджира и детей, Леви вдруг остановился, одернув брата.

– Мо… может, все-таки купим их? Брат, пожалуйста… я не хочу неприятностей – Леви почти умолял, глаза его заблестели от слез – если Каори узнает…

От этой мысли у обоих внутри все потяжелело, им на секунду даже показалось, что она стоит прямо сейчас за их спинами и подслушивает. Они тут же обернулись, учителя не было – облегченный выдох.

– Нет, Леви, не глупи. Мы столько работаем, чтобы накопить на экзамен, билеты и винтовки, что не можем тратиться на еду. Если мы не скопим денег к единому дню экзамена гильдий, то придется ждать еще год. А я больше не могу ждать…

Он дернул брата за руку, и они пошли к прилавку.

Дальше все происходящее для Леви было как в тумане, покадрово, размыто. Люди превратились в силуэты, вот братья входят в толпу, вот они обходят одну спину за другой. Сквозь стук сердца Леви услышал мягкую доброжелательную речь садовника, от которой в грудь словно вонзается нож.

Тефтон дернулся вперед, все случилось.

Он схватил пару яблок в обе руки, прижав их к себе, и в ту же секунду побежал, крича уже на ходу.

– Деру, Леви! Каждый сам за себя!

Никто, наверное, и не подумал бы преследовать Леви, если бы он не побежал рядом с братом. Но он не мог оставить его, выхода не было.

Садовник тут же поднял шум на всю площадь, крикнув что-то своему ученику, чтобы тот следил за прилавком, и мигом кинулся за братьями. Где-то вдали послышался свисток человека из надзорной гильдии. Столь знакомый этим двоим.

– И незачем было так орать! – упрекал Леви Тефтона на бегу, глотая воздух все чаще с характерным хрипом. Они забежали в первый попавшийся переулок, прохожие шарахались от ребят в сторону, придерживая головные уборы от ветра.

– Я бы и рад… но когда я схватил яблоки, этот мужик посмотрел прямо мне в глаза.

– Пацан в белых шортах с черной жилеткой, светлые волосы, а второй… второй вроде с коричневыми волосам и с косичкой тоже в рванье каком-то.

Позади братьев слышался голос садовника, который на бегу описывал кому-то внешность воров. Тефтон и Леви беспорядочно меняли одну грязную улочку за другой, забегая в каждый переулок, стоит ему только попасться на глаза. Их уже давно потеряли из виду, но ноги не останавливались.

– Пообещай мне, Теф, что когда мы станем охотниками и разбогатеем, то отдадим этому человеку деньги за яблоки.

Тефтон почему-то засмеялся, Леви подхватил смех.

– Хорошо, обещаю!

С радостным громким смехом, каплями счастливых слез и пота, слетающим с них, они добежали до порта. Вода играла волнами, и морской бриз встретил мальчиков. Солнце жарило все сильнее. Хотелось поскорее окунуться и съесть сладкие яблоки. В порту было несколько мальчишек, с завистью смотревших на рыбаков, готовивших свои баркасы к ночному плаванию. Тефтон и Леви остановились поодаль от воды, чтобы отдышаться.

Садовник, тщетно пытавшийся догнать воришек, понемногу сбавлял ход. Ребят нигде не было видно, им удалось скрыться. Свисток с площади уже не свистел. Мужчина махнул рукой – не стоила какая-то пара яблок таких усилий. Он остановился и оперся руками о колени, выдыхая разгоряченный воздух из легких и смотря исподлобья вперед. Точно не стоит… садовник развернулся обратно, как вдруг мимо него что-то пролетело. Он не успел понять, что именно, как будто тень. Послышались быстрые и легкие шаги, убегающие вдоль по мостовой в сторону океана.

Тефтон передал одно из яблок Леви. Тот уставился на него как на слиток золота, но не спешил есть. Мальчик смотрел на красную кожуру, которая отражала солнечный свет. В голове одна лишь мысль – мы поступили плохо, оно чужое. Из-за этого рука, которая держала яблоко, ни как не могла подняться в сторону рта. Зато Тефтон без всяких угрызений совести сладко хрустел плодом, обгладывая его до самых косточек. Сок стекал по рту, а улыбка становилась все шире. Он посмотрел на Леви.

– Да-а. Этим, конечно, не наешься. А ты чего? Если не хочешь, то отдавай мне, я съем.

Леви сглотнул. Он хотел есть, под ложечкой сосало, но именно это яблоко вызывало у него отвращение. Казалось, стоит откусить, и он познает такую горечь, которую никогда до этого не пробовал. Откусить и увидеть сотню червей. Ладонь с плодом начала подрагивать, мальчик закрыл глаза и медленно протянул яблоко брату.

Но на полпути плод перехватил другой человек.

Каори взяла яблоко в руку. Ребята обернулись. Леви мигом изменился в лице, оно стало бледно-белым. Во рту моментально пересохло, и он не мог произнести ни слова. По голове как будто чем-то ударило.

Тефтон выглядел не лучше. Он застыл с глупым выражением лица с куском яблока во рту, не отводя глаз от Каори. Она молча смотрела на ни них сверкающим взглядом.

– Каори… мы… – начал было Тефтон.

На всю улицу раздался громкий звук пощечины. От удара Тефтона повело, широкими глазами он уставился куда-то вниз, словно до конца не осознавая случившегося. Но горевшая красная щека действовала отрезвляюще.

Леви все понял сам и смиренно подставил лицо. Он не зажмурился и ждал сейчас больше всего на свете именно этого удара. Он видел, как прохожие начали смотреть в их сторону, некоторые даже остановились. Другие ребята не скрывали тихого смешка. Как же стыдно… ударь же, ну! Однако Каори не замахнулась на мальчика, оставив ему лишь разочарованный строгий взгляд своих черных глаз.

Людей вокруг становилось все больше, от них доноситься лишь монотонный шепот, который не разобрать. Но Тефтон и Леви прекрасно знали, о чем сейчас все думают.

Два маленьких мальчика продолжали молча стоять, склонив головы перед девушкой в белом плаще. На ремне за спиной у нее висел длинный футляр из плотной серой ткани. В нем находилась винтовка – значит, это был охотник, и лишние вопросы начали отпадать сами собой.

– Живо домой – коротко ответила Каори.

Дети сиюминутно повиновались. Быстрым шагом, стараясь прятать свои лица и не на кого не смотреть, они пошли прочь вдоль по основной улице. Казалось, каждый сейчас взирает на них. Каори шла позади, они чувствовали это, чувствовали, как она смотрит им в спины чудовищно тяжелым взглядом. Братья лишь изредка переглядывались меж собой, словно обмениваясь мыслями, что для них уготовано. На ум ничего не приходило и от этого становилось еще страшнее.

Они вышли из города и отправились вдоль побережья к своему дому, где вот уже восемь лет жили вместе с Каори и ее учителем охотником Акиной. Дом стоял у самого края обрывистого берега, отделенного от океана громадным песочным пляжем. Здесь всегда было мало людей, может, поэтому Каори и поселилась тут когда-то давно, уговорив своего пожилого наставника. Окна второго этажа среди белых стен уже виднелись вдалеке. Час расплаты все ближе, каждый шаг тяжелей.

Взбираясь на скалистый обрыв по самодельной деревянной лестнице, братья увидели вдалеке Акину. Она разрешила им называть себя бабушкой, хоть ей это и не совсем нравилось, но от седых волос не спрячешься. Что ж поделать, если дети запали ей в душу после самой первой встречи, когда Каори вернулась из Грохма.

Акина была невысокого роста, из-за старости она постоянно сутулилась. Зарабатывать на жизнь охотой больше не было сил, поэтому все держалось на плечах Каори и тех немногих добрых людей, которым она сама когда-то помогла.

Бабушка Акина встретила мальчиков как всегда с улыбкой. Она развешивала во дворе только что выстиранные белоснежные простыни, от которых пахло цветами, как и во всем доме. Из открытого окна на первом этаже, где располагалась кухня, чуялся сладкий аромат выпечки с какой-то вкусной начинкой. Сердце Леви задыхалось горечью – если бы он смог остановить Тефтона, то они бы сейчас вместе сели за стол и насладились обедом. Но теперь учитель привела их сюда словно узников.

Заметив выражение лица Каори и удрученный вид братьев, Акина поняла, что двое бедокуров снова что-то сотворили. Она только лишь выдохнула и продолжила заниматься своими делами.

Братья и Каори зашли в дом. Как только захлопнулась дверь шум прибоя, чаек и дуновения ветра утихли. На уши упала гробовая тишина.

– Наверх, в свою комнату.

Братья повиновались и тяжелым ходом побрели по лестнице.

– Каори… прости…

– Наверх, я сказала!

Ледяной пот выступил у обоих.

Они вошли в комнату и сели на стулья. Каори встала перед ними, сложив руки на груди и свысока смотря на братьев, поджимая губы.

– Я ваш учитель, и вы носите мое имя как свое второе. Вы Тефтон Каори и Леви Каори. – Она посмотрела на каждого по очереди – вспомните об этом в следующий раз, когда ваши пустые головы посетит мысль о краже.

Мальчики пытались смотреть в ее глаза, но отчего-то это не получалось, и они сникли. Голос девушки был твердым и строгим. Братьям казалось, что ее аура словно поглощает весь свет и в без того темной комнате. Каори продолжала:

– Тот человек вложил в эти яблоки свой труд, свое время, он вырастил их, чтобы прокормить себя и своего ученика, своих маленьких детей. Мы столько говорили об уважении к чужому труду, и вы выкидываете такое.

– Каори, мы виноваты… я виноват – Тефтон встал со стула.

– Я плохой учитель, Тефтон, я знаю. Я сделала много ошибок, но это… Я никогда бы не поверила, что вы опуститесь до такого. Вы оба заслуживаете наказания в равной степени, мне не важно кому из вас первому пришла в голову эта идея. Я прекрасно знаю, что к тебе Тефтон, не смотри на меня щенячьими глазами и не пытайся загородить Леви.

Братья приготовились к худшему, но то, что произошло дальше, повергло их в настоящий ужас. Каори вдруг подошла к маленькой тумбе, где в маленьком ящичке хранился небольшой сундучок. Или скорее шкатулка. И Тефтон, и Леви были уверены, что о существовании этой шкатулки кроме них двоих никому более не известно. Поэтому, когда они увидели ее в руках учителя, ледяной страх сменился пылким несогласием.

– Я знаю, что вы много работаете и во многом себе отказываете только чтобы накопить на экзамен в гильдию охотников. Вот на этом примере я и покажу вам, чем плохо воровство. Все эти деньги – она поставила шкатулку на стол перед ребятами – все, до последнего гроша, вы потратите на яблоки. Скупите весь прилавок того садовника, у которого посмели украсть. Ясно?

Братья не верили ушам, покачивая головой от несогласия. Тефтон вскочил с места и умоляюще со слезами кинулся к Каори.

– Нет! Пожалуйста, лучше выпори нас, прошу, умоляю! Каори, не надо!

Тефтон бился в истерике, хоть и понимал, что Каори останется при своем.

Леви же слишком любил своего учителя, чтобы так перечить и умолять его. Он больше всего жаждал наказания, чтобы угомонить, наконец, свою совесть. Мальчик лишь закрыл лицо руками, чтобы никто не увидел его слез.

– Вы пойдете туда прямо сейчас, извинитесь и купите все яблоки, а потом съедите их.

Спорить было бесполезно. Ближе к вечеру того же дня братья стояли перед тем самым прилавком. Здесь на площади уже натянули огромный экран из плотной бежевой ткани. Люди настраивали несколько уникум-трансляторов, выравнивая изображение. Почти весь Западный Хорайзон собрался тут, чтобы узнать, чем в итоге закончится очередной турнир охотников. Чуть ли не единственное развлечение для всего Острова. Шум толпы стоял неимоверный и все в предвкушении, но только не Тефтон с Леви. Они смотрели на проклятый прилавок, за которым стоял насупившийся продавец. Яблок осталось несколько десятков килограмм, всего восемь ящиков. Однако на все восемь денег не хватило, и они взяли шесть. Народ отвлекся от начала турнира, все увидели тех самых двух чудаков. Люди еще не успели забыть, как утром братья Каори шли под надзором учителя, все уже знали, что случилось. И теперь на площади развернулось новое шоу – Тефтон и Леви кланялись в пояс, прося прощения. Каори стояла позади них и тоже кланялась, так же прося прощения. По обычаю было сделано три поклона, после чего ящики с яблоками были погружены на телегу и отправлены в дом Каори. Братья еще долго с ужасом смотрели, как садовник вытаскивает из шкатулки монеты, пробует их на зуб и перекладывает к себе. Вот уж кто действительно был счастлив от такой прибыли. В конце концов, получив свою пустую шкатулку обратно, ребята побрели домой.

Весь вечер они просидели на кухне, очищая плоды от кожуры, а затем съедая их. Первый ящик опустошился быстро, на втором во рту уже было настолько сладко, что начало сводить зубы. Акина запретила есть им больше двух ящиков в день, и каждое утро они начинали ненавистную процедуру со злостью в глазах. К последним двум ящикам отвращение было настолько сильным, что не просто запах, а даже один только вид яблок вызывал у обоих братьев тошноту.

***

– Ты хочешь спросить у меня что-то? – медленно проговорила Акина, когда Каори подошла к ней.

Они сидели на белой веранде с видом на берег и бесконечный океан. Акина любила тишину этого места и часто сидела на кресле-качалке, смотря на большое дерево у самого края обрыва и поле подсолнухов, что росло рядом с ним. Акина улыбалась, она видела, как ее ученица с беспокойством смотрит на братьев последние дни. Ей было хорошо знакомо это чувство, которое сейчас испытывала Каори. Чувство, что ты что-то делаешь не так.

– Я не знаю. Не знаю, правильно ли поступаю…

Каори села на второе кресло, что было рядом. Она не смотрела на учителя. Взгляд ее был потерян, устремлен на заходящее солнце, медленно падающее в воду.

– Ты все делаешь правильно. Не думай о том, что ты плохой учитель. Это не так. Вспомни себя маленькую. Все дети не признают правил, пока не обожгутся, такова жизнь. Леви и Тефтон станут хорошими людьми, они слишком много пережили, чтобы этого не случилось. Они станут хорошими охотниками, ведь ты печешься о них уже восемь лет.

Каори тяжело вздохнула. Теперь ее глаза переместились на голубое небо, где не было ни облачка, лишь только парящий сокол. Непроизвольно она провела пальцами по своей татуировке на шее.

– Но я не хочу… как ты не понимаешь. Я так не хочу, чтобы они становились охотниками. Наверное, когда-нибудь они пожалеют, что я взяла их в ученики.

– Уже поздно об этом думать. Ты не сможешь им помешать. Ведь это их выбор, они жаждут этого, жаждут стать охотниками, чтобы помогать остальным. Я знаю, ты боишься этого, но и среди охотников есть много хороших людей. Взять хотя бы тебя саму.

Каори молчала. В голове всплыли сразу два болезненных воспоминания, и она думала сейчас только о них. Первое случилось два года назад. Тогда была осень, за окном уже стемнело, и моросил дождь. Эта мрачная, холодная погода навсегда врезалась ей в память, как и в память братьев.

В тот день они пришли к ней, их глаза горели решимостью, кулаки сжаты. Своими маленькими ручками они держали ее винтовку, протягивая оружие вперед, к учителю.

– Научи нас.

Именно тогда они и заявили ей впервой, что собираются стать охотниками, как и она. Стать охотниками, чтобы узнать, что произошло с их родным городом. Стать охотниками, чтобы избавиться от ночных кошмаров, в которых все пожирает огонь той ночи. И больше никогда эта трагедия не должна повториться, ни один город больше не сгорит, потому что они станут охотниками.

Но Каори ответила – нет.

Она знала, что рано или поздно ее ученики возьмутся за ее ремесло. Иначе просто не могло быть.

Она сказала нет и ушла, выхватив винтовку из детских рук. Тефтон разозлился на нее тогда. Пока братья кричали что-то ей в след из распахнутой двери, она уходила под дождем как можно дальше, скрываясь в темноте. Побег от неизбежности. Каори понимала, что не сможет сделать из них охотников. Не потому что не справиться с ними, и не потому, что не любит их. Вовсе нет. Просто Каори знала, кто такие охотники, но сказать об этом не могла. Она не найдет в себе сил объяснить двум маленьким мальчикам, что Гильдия охотников была создана не для того чтобы помогать людям, а для того чтобы выслеживать и убивать их.

Каори не верила, что собственными руками взращивает палачей, поэтому и убегала.

Если бы только Тефтон и Леви знали, видели бы они то, что видела она. Об этом было ее второе воспоминание. Тогда Каори было лишь пятнадцать, она сама только-только стала охотником и взяла оружие в руки. Те же горящие глаза, та же решимость помогать остальным.

В тот день она стояла вместе с учителем у грузового состава. В тот день все разрушилось. Все идеалы, все мечты.

В состав грузили людей. Была зима и все они дрожали от холода. Грязные небритые охотники хорошо выделялись своей неопрятностью рядом со статными крепкими солдатами Первой гильдии, которые все как один в черной военной форме. И даже пар на мороз выходит из их ртов одновременно. Кругом тьма ночи, медленно сыпет снег. На лицах всех охотников лишь корысть, они пересчитывали деньги за только что сданную партию уникумов, которых и грузили в поезд.

Слово люди к ним никогда не применялось – только человеческая внешность. Они словно скот, с напуганными, а у кого уже безжизненными глазами садились в вагоны, тщетно вцепляясь за свое имущество.

Каори помнила, как страх сжимал ее грудь, как она спряталась за спину учителя, чтобы не видеть всего этого.

Но скрыться от такого было нельзя. Она помнила глаза того человека в коричневом замшевом пиджаке и его сынишку, что не отрывался от ноги отца. Мужчина был бледен то ли от холода, то ли от страха. Он тряс перед солдатом какой-то бумажкой, по-видимому – удостоверением личности. Не было никакого смысла скрывать, что он уникум, но он пытался объяснить, что его способность безобидна.

А потом ему взбрело в голову продемонстрировать, что голубой светящийся шар в его руках, который он может вызывать, способен излечить неизлечимое. Но стоило только этому шару засветиться в его ладони, как десятки ружей и карабинов были направлены в сторону мужчины. Его несколько раз ударили прикладами по лицу, брызнувшая кровь попала на сына. Этими же прикладами их двоих затолкали в вагон. Сын этого человека почему-то бросил свой взгляд на Каори. Он не отпускал ее до того самого момента, пока двери вагона не захлопнулись с глухим грохотом, в котором все утихло, все утонуло в черноте.

А потом наступила тишина, поезд тронулся.

– Почему они так волнуются? – спросила тогда Каори – ведь это всего лишь концентрационный лагерь. Ведь они там просто продолжат жить с такими же людьми, как они.

Но Акина покачала головой, закрыв глаза.

– В этот лагерь ездят только поезда с людьми. Еду туда не возят. Все вещи скинут в овраг по пути. И эти люди навсегда перестанут существовать, словно их и не было.

В тот день, именно тогда юная Каори узнала смысл слова утилизация. В тот день она увидела, что падающий снег может менять свой цвет – бесконечно летящие черные хлопья с бесконечного черного неба. Состав безмолвно покинул их. Холод той ночи до сих пор бросает в дрожь девушку.

И каково же ей было, когда совсем скоро она узнала, что и сама является уникумом. Это заставило наложить на себя руки…

Каори бы никогда не смогла рассказать об этом братьям. Она с болью в сердце смотрела, как мальчишки безвылазно сидят за военными учебниками. Видела их руки в ссадинах от очередного спарринга. Она видела их желание сдать экзамен. Но они ничего не знали о том месте, где живут и о том, в кого им предстоит превратиться.

Каори плакала, закрыв рукой глаза. Акина накинула на нее одеяло и обняла.

– Тефтон и Леви станут охотниками, хочешь ты этого или нет. Но только ты сможешь воспитать из них таких людей, которые перевернут этот мир.

– Ты уже столько раз это повторяла. И ты права…

Она улыбнулась, убрав руку с красных глаз.

– Конечно, права. И ты сама давно делаешь из них людей. Иначе не стала бы подкладывать в ту шкатулку своих денег время от времени.

Каори посмеялась.

– Пусть это будет для них приятным сюрпризом. Думаю, они усвоили урок. В конце концов, они столько трудятся ради мечты. Именно это и делает человека человеком.

В этот момент братья выбежали из дома. Тефтон нес в руках винтовку Каори, словно реликвию. Леви бежал следом с коробочкой патронов.

– Каори! Мы съели все яблоки, потренируй нас в стрельбе!

Тефтон аккуратно передал Геверстон учителю, девушка погладила его по голове и посмотрела на Акину. Та одобрительно кивнула.

Они направились в поле, и скоро оттуда начали доноситься одинокие выстрелы. Стайки птиц из соседнего леса вздымали вверх.