Онлайн чтение книги Второй шанс Second chance
Глава 8.

Мы не стали мешкать. И хоть в глазах Чарли явно читалась глухая тоска, как, наверное, и в моих, мы понимали, что и так уже достаточно долго

заставляли остальных волноваться.

      Семья Уизли ждала нас в гостиной, но уже в более расширенном

составе. Я долго не могла поверить, что два рослых красивых парня в

новеньких кожаных куртках - это Фред и Джордж. Я помнила их мелкими

сорванцами, с которыми, бывало, играла на каникулах и которых учила в

тайне от их старшего брата играть в волшебный покер так, чтобы не

проигрывать. Я видела их лишь бойкими первокурсниками, а они уже совсем

взрослые. Как и Джинни с Роном, наверное, но они меня теперь небось даже

и не вспомнят. Я было начала интересоваться, где Перси, но Чарли

вовремя наступил мне на ногу. Красивая блондинка, которую я видела

накануне, оказалась невестой Билла. А он неплохо устроился: невеста с

кровью вейлы - это уж точно лучше тех девушек, которых он цеплял в

школе. Как оказалось, она даже помнила моего кузена, учившегося на

несколько курсов старше. Мир и правда тесен, что уж тут скажешь. Но

самой главной радостью этого дня был Римус, сумевший (не без помощи

Билла и мистера Уизли), ковыляя, спуститься в гостиную. Я была так рада,

что он выкарабкался, что едва не кинулась ему на шею с объятиями, но

вовремя успела себя остановить. Во-первых, он едва на ногах стоял, а

во-вторых, я ощутила на себе пронзительный взгляд зеленых глаз. Я

уставилась на их обладательница, и смутное узнавание зародилось в моем

мозгу: хоть сейчас фиолетовые или малиновые волосы отсутствовали, я

неплохо помнила настоящую Нимфадору Тонкс (во время занятий ее

заставляли принимать свой настоящий облик). Из-за ее способности на

нашем курсе не было никого, кто бы ее не знал. Тонкс выглядела уставшей,

очень уставшей, а еще замученной и старше своих лет, но глаза сверкали в

мою сторону с каким-то непонятным выражением, особенно когда я

бросилась на радостях к Люпину. Но когда я увидела, как она помогает ему

садиться на диван, меня осенила смутная догадка. «А ты, оказывается, та

еще собственница, Нимфадора», - улыбнулась я про себя.

- Итак, – произнес Билл, когда все устроились, – ты сказала, что есть

причина, по которой ты сюда вернулась, и что среди оборотней ты

находилась не просто так. Ты не против посвятить нас в курс дела?

- Конечно нет… Тем более, что это касается не только меня. – я сделала

паузу, прикидывая, с чего бы мне начать. И решила начать с начала.

1993 г.

      В большом городе я чувствовала себя неуютно. Сан-Франциско кишел

людьми, общества которых последние пару лет я старалась избегать. Я

отвыкла от подобного. Раньше в больших городах оборотням было туго, мы

все отсюда посбегали. Но сейчас, со сменой министра, в воздухе для нас

словно появился лишний кислород. Во всяком случае, травля прекратилась, и

мы могли не опасаться облавы. Солнце слепило глаза, я не успевала

толком лавировать в толпе и постоянно на кого-то натыкалась. А может,

все дело в том, что я уже шесть дней и капли алкоголя в рот не брала, и

теперь меня штормило от отходняка. Но сам факт того, что я была трезвой

уже почти неделю, был удивительным. Мне не хотелось отпугнуть от себя

старика. Хотя это скорее ему надо было беспокоиться о подобном, ибо

репутация у него была совершенно неутешительной. Имя Николаса Харригана

было известно каждому оборотню Америки, но мало кто стремился к близкому

знакомству, ибо слыл Харриган конченным психом. Раньше он был почетным

профессором зельеварения, членом Ассоциации Зельеваров имени Бенедикта

Врачевателя, а это вам не сборище старушек, подрабатывающих на

приворотах, а самый что ни на есть престиж. Но это было лет тридцать

назад, еще до того, как его любимая жена покончила жизнь самоубийством.

По слухам, у нее и до этого были проблемы с головой, но это только

слухи. А факты состояли в том, что после этого Харриган с головой ушел в

свои научные исследования и генерировал одну безумную и опасную идею за

другой. Так как точно никто ничего не знал, и до экспериментов дело не

дошло, догадки были совершенно разнообразные: от средств, позволяющих

моделировать внешность и характер будущего ребенка, до оружия массового

поражения. Из Ассоциации его выперли за «неподобающие и опасные для

жизни волшебного сообщества идеи», и ученый ушел на дно. Сейчас бывший

профессор держал лавочку в Сан-Франциско и промышлял зельями. Но ходила

про него еще пара занимательных слухов. Например, что, мол, некоторые

оборотни от профессора не возвращались.

      Но на тот момент на слухи мне было плевать. Я собиралась вернуться

в город, и на первое время мне требовалось аконитовое зелье. А лучше

Харригана его не готовил никто, тем более, у перекупщиков оно стоило в

два раза дороже. Его лавочка терялась среди множества маленьких

магазинчиков, ютившихся вдоль оживленного квартала, словно приросших

друг к другу, и, само собой, была невидима для маглов. Нужная мне

вывеска, бывшая когда-то ярко-зеленой, поблекла от времени и висела

немного криво, являя миру тусклую желтоватую надпись: «Зелья Харригана».

Незамысловато, но когда конкурентов – единицы по всей стране, о

маркетинговых находка особо не задумываешься. Снаружи лавка выглядела

довольно неприветливо, особенно в сравнении с соседними цветочным

магазином, красующимся пестрой, умело оформленной витриной с гирляндой

из лампочек, и кондитерской, чертовски манящей внутрь своими пирожными и

уютным, мягким, немного розоватым светом, льющимся из огромного окна на

уже потемневшую мостовую. Я оглядела грязные окна, занавешенные

неопределенного темно-пыльного цвета шторами, облупившуюся краску, с

тоской взглянула на политую карамельным сиропом булочку в соседнем окне и

толкнула тяжелую деревянную дверь. О моем приходе возвестил

колокольчик, а еще стопка книг, с грохотом рухнувшая на пол и поднявшая

целое облако пыли, которую я просто не могла не задеть дверью. Ну а

третьим сигналом для хозяина было мое оглушительное чихание, и даже не

одно, а целых два. Столько там было пыли. Но ко мне никто не спешил, и я

могла оглядеться. Внутри было не менее мрачно, неопрятно, и еще больше

бросалось в глаза полное равнодушие владельца к порядку и внешнему виду

чего бы то ни было в принципе. Горы пыльных книг на полках, полу,

прилавке были навалены вперемешку со склянками, бутылками и банками. С

потолка свисали связки трав, пучки волос единорогов и вейл.

Присмотревшись, я уловила вокруг них едва видимое свечение:

отталкивающие чары. Не своруешь, это старик умно придумал. Я достала

палочку и вернула сброшенные книги на место. Глаз успел зацепить

название одной из них: «Трактат Вирсильва о декоктах ядовитого маулиса».

Я присвистнула, очень старая и редкая вещь, я о ней только в книжках

читала. Теперь пыльная полка интересовала меня куда больше, я

вчитывалась в названия на английском вперемешку с латынью и не верила

своим глазам. Да эти книги уже целое состояние! Руки сами потянулись к

заветным фолиантам, и я, раскрыв трактат Вирсильва, с благоговением

водила пальцами по старому пергаменту.

- Рад, что вы оценили мое богатство, мисс, – послышался из-за спины

низкий, грудной, словно вибрирующий голос. Я резко обернулась, больно

ударяясь плечом об угол шкафа, едва не роняя книгу. Я поспешно вернула

ее на место. Давно меня никто врасплох не заставал. Голос старику

совершенно не соответствовал. Ибо когда слышишь подобный тембр, ожидаешь

увидеть здорового крепыша, сильного и мощного, а я увидела невысокого,

тощего, словно прозрачного старика с облаком белых, практически

невесомых волос, обрамляющих морщинистое лицо с острым длинным носом. Он

выглядел настолько хрупким, что даже такая тощая каланча, как я,

почувствовала себя рядом с ним пышущей здоровьем буренкой.

- Добрый вечер. Ваше богатство сложно не оценить. – честно призналась я.

Старик удовлетворенно хмыкнул, по его виду было видно, что своей

коллекцией он гордился.

- Чем же могу быть полезен, мисс? – поинтересовался он, внимательно меня

разглядывая. А вот глаза старика из общей картины явно выделялись.

Несмотря на дряхлое тело, глаза отливали сталью, от них так и веяло

железной волей и интеллектом. Я поежилась, звериное чутье внутри меня

ворчало и беспокоило : как бы этот человек не выглядел, он явно не был

безобидным.

- Аконитовым зельем, мистер Харриган. – мысленно пересчитав свои сбережения и еще раз подумав, я уточнила, – Четыре порции.

- Четыре? Маловато, мисс, маловато. – покачал он головой. Я знала, что

мало, но денег на большее у меня не было. Я пожала плечами, давая

понять, что других вариантов у меня все равно нет.

- Что ж, как скажете, желание клиента – закон. – отшутился он, и открыл

ящичек под прилавком. – Хотите остаться в городе, я так понимаю? –

вежливо поинтересовался он. Я насторожилась, но решила, что вопрос

совершенно безобидный.

- Да, собираюсь остаться. И найти работу.

- Эх… С работой сейчас туговато. – сочувственно протянул Харриган, все

еще роясь под прилавком. – А чему учились? Что умеете? - я смущенно

промолчала. Я и не знала, что я умею особенного, кроме квиддича.

- Я только закончила школу. Особых навыков нет. – тихо ответила я,

стыдясь своего положения. Старик, наконец, вылез на поверхность, держа в

руках склянки.

- Что ж, тогда будет еще сложнее. Для оборотней и так работы почти нет, а для тех, у кого нет специальности…

- Я что-нибудь разыщу. – буркнула я. Я и так все это знала. Но не сидеть

же мне в захолустном баре до смерти. Старик снова внимательно на меня

посмотрел.

- Но я смотрю, вам очень приглянулись мои книги. Они все по зельеварению, вам это интересно?

- Это лучшее, что получалось у меня в школе. – просто ответила я.

- А кто был преподавателем?

Я прикусила язык. Назвать имя Снегга значит признаться, что я училась в

Хогвартсе. Глупо было надеяться, что зельевары друг друга не знают, но

других имён я не знала. Харриган заметил мое замешательство и сжалился

надо мной:

- Ладно, ладно, вы вовсе не обязаны отвечать. Но я рад видеть такой

интерес. Молодежь теперь подобным совершенно не интересуется.

      Я смущенно улыбнулась, недоумевая, почему он до сих пор не назвал

цену. Мне казалось, что ему от меня что-то нужно, он явно оттягивал

момент моего ухода. И я почему-то была уверена, что недостаток общения

тут не при чем. И оказалась права.

- Что ж, мисс. Вот ваши четыре порции, но позвольте заметить, что этого

катастрофически недостаточно. И если вы хотите остаться в городе, то я

даже не уверен, хватит ли вам этого даже на месяц. Вы мне приглянулись, и

мне не хочется вас расстраивать, но работу тут вы не найдете. Без

профессии, будучи оборотнем. Да, ситуация для вас сейчас лучше, чем пару

лет назад, но все еще не настолько. У вас есть только один выход – жить

среди маглов, не попадаясь на глаза волшебникам.

      Я не была склонна к перепадам настроения, расстроить меня было

непросто. Но его слова ударили прямо в цель. До слез еще было далеко, но

мой настрой Харриган пошатнул, и пошатнул основательно. Не то чтобы я

сама этого не знала. Но одно дело догадываться самому, а другое, когда в

правду тебя тычут носом, словно щенка, напрудившего там где не

положено. Но это всего лишь слова одного человека. Этого недостаточно,

чтобы я поджала хвост и убежала. Я нашла в себе силы вежливо улыбнуться.

- Я тронута, что вы так переживаете за незнакомого вам человека, мистер

Харриган. Но я все равно попытаю счастья в этом городе. Если не в этом,

значит в другом. Если не попытаешься – то и вовсе ничего не выйдет, не

так ли? Так что, я думаю, нам пора обсудить цену, и я не буду больше

отнимать ваше время.

Старик сощурился и пристально вгляделся мне в лицо. Мне уже порядком

надоели эти прокурорские разглядывания, но я сдержалась. Но вдруг он

резко хлопнул в ладоши и захохотал. Я недоуменно на него уставилась,

может, он и правда псих?

- Хорошо. – вдруг резко и весело сказал он. – Вы мне нравитесь, мисс. И я

сам хочу предложить вам работу. Не самую безопасную в мире, но, я

думаю, вы с ней справитесь.

***

      Когда я обращалась в первый раз, я думала, хуже этого не может

быть ничего. Оказывается, было очень даже неплохо. По сравнению с тем,

что творилось со мной сейчас. Обычное превращение лишь ломало тебе

кости, а это просто стирало их в порошок, сжигало в прах, разрывало

изнутри на атомы, и нет спасительного волчьего забытья, нет забвения,

черноты, ничего. Лишь изнурительная боль, проникающая в каждую клетку

тела, рвущая каждый нерв, испепеляющая все на своем пути. Больно и

страшно до ужаса, потому что я теряю счет времени. Сколько прошло? Час,

день, год? Я не видела конца этой пытке, а сознание и не собиралось

теряться. Вот оно, мое жгучее желание не терять контроля над собой,

вышло мне боком. Чертово аконитово зелье, да какого хрена ты так хорошо

работаешь?!

      Когда перестала болеть грудина, я подумала, что сошла с ума. Так

ведь не бывает, что где-то нет боли. Это бред: боль везде, всегда и

повсюду. Я прожила с ней сотню лет, так что не рассказывайте мне сказки.

Но, видимо, я правда сошла с ума, потому что вслед за грудиной,

перестали болеть ребра, а за ними - передние лапы, затем спина, задние

лапы, и наконец, отпустило голову. Я растеряно мотала мохнатой мордой то

в одну сторону, то в другую, соображая, что вообще происходит. Это

несомненно была лаборатория старика, нос учуял пыль и плесень. Я

чихнула. Потом еще раз.

- Будь здорова. – пробормотал расстроенный голос за моей спиной. Я

обернулась и увидела Харригана собственной персоной. Только очень

бледного и грустного. Он стоял возле большого зеркала, и, глянув туда, я

увидела огромное, похожее на волка существо, с неравномерной темной

куцей шерстью и длинными лапами. И тут до меня дошло, почему у старика

такой раздавленный вид. Потому что наш эксперимент провалился.

***

      Я сидела на чистой светлой кухне (мне, наконец, удалось отвоевать

хоть какой-то участок дома и превратить его в более менее пригодное для

человека пространство) и пила обжигающий, до одури крепкий кофе. Руки

немного тряслись, сильно хотелось курить, но Харриган сказал, что

оторвет мне голову, если еще раз я закурю в его доме. Поэтому курила я

на детской площадке напротив, но сейчас не было совершенно никаких сил

туда идти. Так как с самого рассвета мы сидели тут и разбирали прошлую

ночь буквально по минутам. Старик корпел над записями, а я снова и снова

просматривала состав зелья, пытаясь найти причину неудачи. Ну как

неудачи. Эксперимент уже был хорош тем, что я выжила. Первая из всех,

кто принимал безумное предложение безумного старика. Хотя он всегда

честно предупреждал, что последствия могут быть фатальными. Таким

образом погибло десять оборотней. Десять оборотней, которые были готовы

рискнуть жизнью ради даже призрачной возможности излечиться от своего

недуга. Ибо это было именно то, что предлагал Николас Харриган. Зелье от

ликантропии. Теперь я ясно осознавала, почему его называли психом.

Почему выгнали из Ассоциации. А еще большим психом была я сама. Потому

что согласилась. Правда, меня Харриган заверил, что зелье уже не

смертельно. Так как я ему слишком понравилась, чтобы лишать меня жизни.

Но где гарантии, что он не говорил этого тем десяти?

      Он был в поиске той самой идеальной формулы, которая сделает

оборотня снова обычным человеком. И, если честно, хоть я и не особо в

это верила, я была разочарована. Как я ни старалась слишком не

полагаться на этого старого безумца, надежда все-таки успела укорениться

в моем разуме, и теперь я лишь делала вид, что изучаю состав, а на деле

сидела и жалела себя. Хотя за тот месяц, что я провела тут, готовясь к

полнолунию, Харриган успел многому меня научить. Аконитовое зелье я

теперь варила сама, и очень даже успешно. Я могла теперь читать его

книги. И состав на пергаменте передо мной уже не был набором

бессмысленных формул. Конечно, мои знания были очень поверхностны, но

даже их хватало, чтобы понять: Харриган и безумец, и гений в одном

флаконе. Найти равновесие в этом хаосе ингредиентов, ту составляющую,

уравновешивающую разрушительное действие смеси, которая здоровому

человеку и в голову не придет, это чертовски гениально. Жутко, но

гениально. И эта гениальность помогла мне выжить, после того как я

выпила этот ядреный отвар. Но не помогла снова стать человеком.

- Ничего не понимаю. – в сотый раз пробормотал профессор, взлохмачивая

свою и так уже разворошенную гриву. – В этот раз все было рассчитано

правильно!

Он снова начал бубнить себе под нос формулы, а я не лезла. Что умного я

могу сказать? Но тут профессора будто током ударили. Он резко подскочил

на стуле, испугав меня так, что я вылила весь кофе себе на колени, и

уставился мне в лицо.

- Если только... – пробормотал он, – Если только…

- Если только что? – осторожно поинтересовалась я, морщась и высушивая одежду палочкой.

- Если только это не лекарство… – последовал не более вразумительный ответ.

- А что же тогда?

- Противоядие.

***

- Я не стану этого делать!

- А я сказал, будешь! Ты сама согласилась на этот эксперимент, сама

согласилась выполнять мои указания! Это твоя работа, Марта, черт тебя

дери!

- На такое я не соглашалась! – мой голос уже срывался на хриплый визг. Мы спорили уже часа два и все никак не могли прийти хоть к

какому-то решению.

- Марта, – вдруг неожиданно спокойно произнес Харриган. – Подумай,

наконец, головой. Сейчас это - единственное решение нашей проблемы. Да, я

стар, но я, если ты не заметила, очень сильный и умный маг. Я переживу.

- Я не могу пойти на такое….

- Ты делаешь это по моему приказу. Я снимаю с тебя всякую ответственность.

- А если вы умрете? - огласила я свой главный аргумент. Да, старик не

был божьим одуванчиком, но все-таки, он дал мне кров, еду и даже взялся

за мое обучение. Я не могла быть равнодушной к подобному исходу, даже

если с меня этого практически требуют.

- С чего мне умирать? С одного укуса оборотня? Или ты мне голову отхватить собралась?

- Нет, но…

- Без «но», Марта, я уже устал от этого спора. Ты сделаешь так, как я

скажу. Достаточно небольшого укуса в предплечье. Я тебе даже чернилами

отмечу, чтобы ты крупные сосуды не задела. Будет так, как я сказал, и

точка.

Я сдалась. Харриган всегда добивался своего.

***

      Следующим утром мне было еще хуже, чем предыдущим. Из плюсов

прошедшей ночи было лишь то, что боль я ощущала длиной не в сто лет, а

где-то в семьдесят. Ну и то, что прокусить руку старику у меня

получилось аккуратно. Но как только я это сделала, весь ужас ситуации

накрыл меня с головой. И рой всяких разных «если» жужжал в моем уставшем

бедном мозгу. Харриган же, наоборот, был бодр и оптимистичен. Он

считал, что он прав. Что зелье оказалось не лекарством, а противоядием. И

что оно сделало меня не заразной. И сейчас буквально летал по кухне,

колдуя у плиты над ростбифом. Рука была аккуратно перебинтована и будто

совершенно его не беспокоила. Я же даже смотреть на нее не могла, от

одного вкуса человеческой крови меня мутило. Сразу вспоминалась та

грызня со Стефаном. Но тут перед моим носом появилась тарелка с уже

готовым мясом, а в руку была всунута вилка. Еще один проект моего

учителя. Откормить меня до «человеческих размеров», как он выражался.

Кто бы говорил. Я вздохнула и взялась за еду. Впереди нам предстоял

нелегкий месяц тягостного ожидания.

***

      Мы сидели на полу лаборатории. Большой уродливый волк и хрупкий

старик, друг напротив друга, и оба не верили своим глазам. Первое

полнолуние никак не повлияло на моего учителя. Он остался человеком.

***

      Следующие полгода мы занимались тем, что делали зелье более

переносимым для оборотня. Ибо мои обращения хоть и сбавляли обороты по

степени болезненности, переносила я их все еще очень тяжело. Но я готова

была терпеть. Да, Харриган не нашел лекарство. Но даже то, что он нашел

– невероятно. Это открывало целые горизонты. Это зелье могло стать

счастливым билетом для оборотней по всему миру. И однажды, спустя сотню

попыток, состав старика, наконец-то, удовлетворил, и мы решились на

поиск еще одного испытуемого. И он не заставил себя долго ждать. Дэниел

появился в нашей лавке с той же целью, как и я полгода назад. Он был не

первым оборотнем, который зашел к нам с тех пор, как Харриган решился на

еще один эксперимент, но старик отвергал всех. До появления в дверях

рослого загорелого здоровяка. Казалось, он занял собой всю лавку, таким

большим он оказался. Ростом Дэниел был шесть с половиной футов, под

кожаной курткой ярко вырисовывалась внушительная мускулатура,

светло-русые, стриженные «ежиком» волосы, выгоревшие на солнце и

светло-карие, словно янтарные, глаза. Он весь был словно олицетворением

солнца: большой, мощный и теплый. И до жути улыбчивый. Казалось, нет

ничего, что могло бы испортить Дэниелу настроение. Глядя на него, я

испытала укол зависти. Он явно не бедствовал, выглядел здоровым и

совершенно не измученным своей «тяжкой долей». Прямая мне

противоположность. И как он это делал? Дэниел оказался жертвой оборотня

спустя три года после окончания Магической Академии, только вот он, в

отличие от меня, свое призвание нашел. И был Дэниел одним из самых

лучших продавцов на чёрном рынке магического антиквариата. Авантюрист и

пройдоха, он согласился на эксперимент не от «хорошей жизни», как я, а

ради чистой воды интереса и любви ко всему новому и опасному. Я еще раз

подивилась уму Харригана. Он явно знал, кого надо выбирать. Говорить,

что Дэниел с честью выдержал испытание, было бы лишним. Досталось ему в

разы меньше, чем мне.

***

      Вопреки всем нашим ожиданиям, Дэниел от нас не сбежал. Он

обосновался в квартире неподалеку от лавки, и не было и дня, когда бы

его вездесущий любопытный нос не заглядывал мне через плечо. Мы оба

недоумевали, почему старик не спешит делиться своим открытием с миром.

Но в его нежелании тут же бежать в Ассоциацию Зельеваров, через которую

проходили все новые зелья, имелось рациональное зерно. То, что он

сделал, было гениально. Но незаконно. Незаконные опыты на более чем пяти

людях, десять из которых погибли. Харригана осудят, а его изобретение

присвоят себе. Да и нас с Дэниелом вряд ли оставят в покое. Я часто

видела, как старик допоздна засиживался за пустым столом и напряженно

думал. Я успела достаточно его узнать за прошедший год, чтобы понять -

Харриган все равно не отступит. Он пошел бы туда. Однозначно. Если бы,

конечно, успел это сделать.

***

      Я стояла на краю могилы с зонтом в руках и понимала, что потеряла

что-то важное. Часть души, если хотите. Мы провели вместе всего полтора

года, но за это время Харриган дал мне столько, сколько не дал бы ни

один университет и за десять лет. Он был безумцем и успел наворотить

много нехороших дел, но еще он успел подарить сотням неприкаянных душ

надежду. Надежду на будущее. Громадный как скала Дэн стоял рядом со

мной, даже не пытаясь укрыться от дождя. До этого дня я не знала, что же

должно произойти, чтобы он расстроился.

      Мы сидели на казавшейся ужасно пустой кухне старика и пили виски. Я

уже давно не пила никакого алкоголя, практически трезвенные полтора

года. Но не сегодня и не сейчас. Дэн уже давно понял, что пытаться

вытянуть из меня что-то по поводу прошлого – гиблое дело, и в основном

рассказывал свои байки. Спать не хотелось, оставаться в одиночестве

тоже. И поэтому в три часа ночи мы все еще не покидали своих мест за

обшарпанным обеденным столом. У нас были виски и музыка. Я знала, что

нравлюсь ему. Он сам это сказал еще месяцев семь тому назад. А он знал,

что я люблю другого человека. Это все, что я могла позволить себе

рассказать. И он отступил, но, видимо, сегодня горе напополам с выпивкой

ослабило его выдержку.

      Сначала я сделала вид, что не замечаю, как Дэн придвигается ко мне

все ближе и ближе. Но когда он оказался совсем рядом, я застыла, не

зная, что делать. Я поняла только одно, что если я сейчас что-то не

сделаю, то он меня поцелует. Не скажу, что мне было бы это неприятно.

Дэн был во всех отношениях замечательным. Но вот только много чего в нем

было просто не тем. Не те волосы, не те глаза, не тот голос и не те

руки. Он весь был не тот. Он не был Чарли. Мое сердце не билось так

рядом с ним. И я знала, что Дэниелу я не способна дать ничего кроме

обманчивой ночи, без всякой надежды на будущее. Я не хотела быть с ним

такой жестокой.

      Но разве с Чарли я не попрощалась? Разве нашей истории не пришел

конец? Я продолжала его любить, несомненно. Но быть вместе нам уже не

дано никогда. Но кому от того, что я сдамся, станет лучше? Дэн мне

нравился, мне не хотелось обрекать его на девушку, которая не будет его

любить. А с другой стороны… Мне было очень одиноко, а он, такой большой и

жизнерадостный, прямо то, что доктор прописал. И я знала, что это будет

совсем иначе, чем пьяный секс в мотеле, где я сама толком не понимала,

зачем и почему это делаю. Если я поверну голову, то наутро не будет ни

дикой головной боли, ни досады на свою глупость. Лишь сожаление, что он

просто лишь не тот человек.

- Знаешь, Марта, я… - начал Дэн, но я и так знала, что он скажет. И мне

сейчас не нужно этого слышать. Я прижала пальцы к его губам, сама еще

толком не осознавая, что же я решила. Я должна сказать «нет». Но забытьё

в теплых руках, хотя бы на пару часов, было слишком привлекательным.

Хотя это и чистейшей воды эгоизм. Я до сих пор не могу сказать, чем бы

окончился тот вечер, если бы не громкий стук во входную дверь. Но я

рада, что все вышло именно так, честное слово.

      Никогда бы не подумала, что такой оглушительный грохот могла

поднять такая маленькая девушка. Дженни была ниже меня на полторы

головы, а рядом с Дэном вообще казалось ребенком, но Дженни не была

ребенком. Промокшая насквозь миниатюрная брюнетка оказалась внучкой

Харригана, Дженни Стайлз. Старик частенько упоминал ее в своих

рассказах, они писали друг другу письма, но вживую я увидела ее лишь

сейчас. Так как Дженни уже пять лет жила в Австралии, переехав туда

когда-то за своим женихом сразу после школы. Жениха уже давно не было, а

Австралия пришлась Дженни по вкусу. Но и добираться оттуда пришлось

слишком долго, и теперь за старым обшарпанным столом сидело три

человека, и бутылка виски закончилась гораздо быстрее.

      С появлением Дженни многое изменилось. Во-первых, было оглашено

завещание. К моему огромному изумление, мне в наследство достались лавка

и небольшая часть денег для ее содержания. Дженни старик оставил свой

дом и основную часть своих денег. Даже Дэниела он не забыл и завещал ему

несколько редких вещиц из своей коллекции. Дженни была совершенно не

против делить со мной дом, но я все равно съехала на квартиру рядом с

лавкой. Во-вторых, с ее помощью мы решили, что делать с зельем. Дженни,

на нашу огромную удачу оказалась адвокатом и на следующий же день она

отправилась разбираться с патентом, после чего имя Харригана уже никто

не присвоит. Было решено сказать, что Дженни рецепт достался в

наследство вместе с заметками о его безопасности. Об опытах мы решили

умолчать. Оно и правда теперь было безопасным, так что никого из нас

совесть не мучила. Зелье вызвало целый шквал обсуждений и наделало много

шума в ученых кругах, но они заинтересовались. Начали проверять. А это

надолго.

      С тех пор жизнь вошла в достаточно размеренное русло. Я работала в

лавке, которая стала приносить неплохой доход, смогла поступить на

курсы по зельеварению, даже завела кошку. Дженни осталась в

Сан-Франциско, Дэниел тоже, и они стали моей новой маленькой семьей. И,

казалось, так будет длиться вечно. Пока однажды ранним субботним утром я

не распечатала доставленный мне Ежедневный Пророк, и Непреложный обет

не потерял свою силу.

***

      И снова я погрузила гостиную Уизли в тишину. На меня смотрели

несколько пар ошарашенных глаз, но больше всех был поражен Люпин. Он

сидел с совершенно белым лицом и шевелил губами, если я правильно

поняла, это было что-то вроде: «Это невозможно».

- Это как-то связано с тем, что поступившие в больницу святого Мунго

после нападений оборотней не переродились в свое первое полнолуние? –

тихо спросил мистер Уизли. И теперь пришла его очередь испытывать на

себе пытливые взоры своей семьи.

- Что? – резко спросила миссис Уизли. – Впервые об этом слышу!

- Министерство держит данный факт в строгом секрете, пока не разберется,

в чем тут дело. Так, я прав? – повторил свой вопрос Артур. Я кивнула.

Да, он был абсолютно прав. Это моих рук дело. И приступила к более

развернутому ответу:

- Когда я узнала о гибели родителей, я спустя какое-то время решила

вернуться в Англию. Я не совсем понимала поначалу, чем я могу помочь, но

потом я вспомнила рассказ одного моего знакомого, который сбежал из

Англии после возрождения Сами Знаете Кого. Про Орден Феникса, про

борьбу, которую они ведут. И он также рассказал мне про Римуса,

единственного оборотня на стороне Ордена и пытающегося договориться с

остальными. Я собиралась выйти на Дамблдора, но… - тут я замялась.

Главной причиной моего нежелания сразу связываться с главой Ордена была

встреча с семьей Уизли, встреча с Чарли. Я не была готова к подобному.

Тогда не была. И я думала, что же я могу сделать, вне Ордена Феникса?

Хотя бы самую малость. Я взглянула на Чарли, и по его потемневшему лицу

поняла, что он догадался. Злится. Что ж, злой Чарли — это еще не конец

света, но стало не по себе. – Но, мне хотелось…кхм.. для начала оценить

обстановку. И я решила, что так же внедрюсь в стаю оборотней, и если они

и вправду такие неуправляемые, то я смогу лишить их самого главного

оружия.

- То есть ты им зелье подливала, что ли? – спросил Билл.

- Ну, я притворилась, что не имею палочки, и они меня совершенно не

опасались. Всего-то нужно было один-два безоружных оборотня и отсутствие

свидетелей. – я пожала плечами. Это все равно было не так захватывающе,

как я себе представляла.

- И многих ты успела… обезвредить?

- Почти всех.

- А Сивого?

- Его в первую очередь.

- Но почему же до сих пор ничего не слышно из США? Вы же дали огласку

зелью. Почему нет никаких новостей? – допытывался Билл. Я помрачнела.

- Не знаю. То, что зелье работает, они точно уже выяснили. Но что-то еще

пытаются с ним сделать. И разобраться с патентом. Не хотят светить имя

Харригана. Мои друзья сообщат, если что-то изменится.

      По комнате пронесся ропот. Новость была поистине ошеломляющей.

Никто уже несколько сотен лет ничего не изобретал для оборотней, на

аконитовом зелье и кончились все новшества. А тут такое… То, что

способно навсегда стереть оборотней с лица Земли. Все были заняты

обсуждением. Кроме Чарли, который просто впился в меня взглядом. Я даже

порадовалась, что мы не наедине.

      Мистер Уизли сообщил все Дамблдору. И седовласый волшебник

появился в тесной гостиной Уизли в тот же вечер, ведя за собой… Снегга.

Мне пришлось рассказать им все с самого начала, дать флакон с еще

оставшимся у меня зельем и рецепт с подробным описанием. Снегг сверлил

меня своими черными глазами и молчал. В глубине этих всегда презрительно

смотревших на меня глаз я увидела что-то новое. Мне хотелось верить,

что это была толика уважения. А может, и самообман. Ведь автором зелья

была не я. Я лишь могла его правильно готовить. Дамблдор пообещал

употребить все свое влияние, чтобы имя Харригана не было выкинуто в

небытие. Он принял меня в Орден и взял слово больше не давать это зелье

никому без его ведома. Такой щелбан за самоуправство. Но виноватой я

себя не чувствовала. Если уже есть люди, которых миновала эта страшная

участь благодаря моим не самым этичным действиям, то мне глубоко

наплевать.

      Все это закончилось уже к глубокому вечеру. Я снова была вымотана

так, будто на мне поле вспахивали, тем более, я еще не совсем отошла от

вчерашнего. Это не укрылось от зоркого глаза миссис Уизли, и она

настоятельно отправила меня спать. Она хотела определить меня в ныне

пустующую комнату Джинни, пока та в Хогвартсе, но я мягко отказала. Моя

квартира мне сейчас была нужнее. Дамблдор попросил Чарли еще ненадолго

остаться, и перед своим уходом я лишь мельком успела зацепить его

горящий взгляд, от которого по позвоночнику пронеслась волна мурашек. К

худу это или к добру, я не знала. Но в этот раз мне не придется долго

ждать ответ.