Онлайн чтение книги Незнакомцы Strangers
Нож с костяной рукояткой

В парке было темно. Деревья нависали над дорожками, сплетя ветви, аллеи образовывали неплохой лабиринт, в котором можно было запросто заблудиться. Этим и пользовался Мясник, затаившись в аккуратно подстриженных кустах.

Сегодняшняя жертва должна была стать пятнадцатой на его счету. Четырнадцатой был крепкий парень восемнадцати лет, но многочисленные порезы убили его слишком быстро. Мясник впервые ошибся в выборе – у парня оказалась гемофилия. Кровь попросту не останавливалась, продолжая течь до тех пор, пока жертва не умерла от большой потери.

Мясник разочарованно фыркнул, когда это произошло. Он рассчитывал на более длительные мучения, именно поэтому ему пришлось выйти на охоту во второй раз за сегодняшний вечер.

Он сидел в засаде уже больше часа, но больше никто не изъявлял желания прогуляться по темному парку. Обычно всегда находился подвыпивший паренек, возвращающийся с чьего-то дня рождения или из клуба, но почему-то именно сегодня – ни души.

Наконец послышались долгожданные шаги, и Мясник достал из кармана платок. Вскоре показался силуэт. Невысокий, худенький – с ним проблем не возникнет. Скорее всего, он даже не будет сопротивляться.

Когда парень поравнялся с ним, Мясник выскочил из кустов и прижал платок, пропитанный хлороформом, к его лицу. Тот не успел даже вскрикнуть.

Мясник тщательно протер скальпель от крови предыдущей жертвы и уложил его на ткань рядом с остальными инструментами. Жертва еще не очнулась, что было весьма странно – действие хлороформа должно было закончиться пятнадцать минут назад. Мясник бросил быстрый взгляд в угол – парень скрючился на полу, опутанный веревками. Длинные темные волосы закрывали лицо, белая футболка покрылась разводами грязи и пыли, одна штанина джинсов была разорвана – когда Мясник тащил пленника в подвал, тот зацепился за торчащий кусок арматуры.

Он взял следующий инструмент – длинный тонкий нож и принялся тщательно натирать его. Ему нравилось, когда инструменты сияли чистотой – это пугало жертву куда больше, нежели ржавые, покрытые засохшей кровью резаки.

Парень застонал. Наконец-то.

Мясник повернулся к нему. Тот поднял голову и вперил недоуменный взгляд в маньяка. Глаза его оказались зелеными, ярко сиявшими даже в полумраке подвала.

«Наверняка линзы», – решил Мясник, хотя цвет слегка смутил его.

- Как тебя зовут?

- Кто вы? – получил он вместо ответа.

Ничего удивительного. Редко кто называл свое имя. Обычно жертвы желали знать, где они и что с ними сделают. Также часто спрашивали о том, кто их похитил.

- Меня зовут Мясник.

- Странное имя.

Парень совершенно не боится его, вдруг понял Мясник. Настораживало именно это, а вовсе не неестественный цвет глаз.

- Так меня называют в газетах. Мне нравится.

- А как вас зовут на самом деле?

- А зачем тебе это знать? – Мяснику вдруг стало неуютно рядом с этим парнем. Он не кричал, не плакал, не задавал глупые вопросы, обычные для жертв. Лишь смотрел на него необычными глазами.

- Хочу знать, кто меня убьет.

И все это – со спокойным лицом! Мясник уже изрядно нервничал. Обычно люди паниковали, пытались избавиться от веревок, дергались, кричали, плакали – что угодно, но только не интересовались его именем абсолютно невозмутимым голосом! Он подошел к парню и, пошарив по карманам, вынул бумажник.

- Габриэль Долор, – прочел он. – У тебя имя не менее странное, скажу я тебе. Любишь боль?

- Любил бы, если бы мог, – в ярких глазах Долора сверкнула смешинка.

- Я заставлю тебя ее полюбить, – Мясник взял со столика скальпель и помахал им перед носом парня. Обычно этого было достаточно, чтобы жертва начинала молить о пощаде, но Долор лишь усмехнулся.

- Попробуйте.

И снова его ответ выбил Мясника из колеи. Но тонкое лезвие еще никого не оставляло равнодушным.

Он усадил Долора спиной к стене и сел на корточки перед ним. Их лица оказались на одном уровне. Ни капли страха не было в глазах пленника, что совершенно обескураживало. Мясник тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и медленно провел скальпелем по предплечью Габриэля. Из пореза потекла кровь, но Долор лишь насмешливо смотрел на своего мучителя.

Почему он не кричит? Обычно к этому моменту жертва исходила криком! Он должен вопить от ужаса, плакать! Но этот взгляд, в котором не было и капли боли, совершенно не соответствовал поведению жертвы на смертном одре.

Может, он недостаточно сильно надавил? Мясник увеличил нажим. Края новой раны разошлись, обнажая розовую плоть, которую тут же залила кровь.

И снова – ни звука. Габриэль Долор разве что не запрокинул голову и не начал демонстративно насвистывать.

- Ты что, мазохист? – спросил Мясник.

- Нет.

- Тогда почему ты не кричишь?

- Догадайтесь сами, вы же умный дядя. Четырнадцать жертв – и ни одного прокола. Для этого нужны мозги.

Мясник дернулся. Откуда он узнал о четырнадцатой жертве? Тот парнишка умер только сегодня, и труп валялся в соседней комнате. Но он же не мог видеть тело! Долор спал сном младенца, когда его тащили сюда!

- Откуда ты знаешь о последней жертве? – спросил Мясник. Голос вдруг стал хриплым.

Долор не ответил, впрочем, Мясник ответа и не ждал. Он взял со столика бритву и занес ее над лицом парня.

- Режьте сколько хотите, – улыбнулся Долор. – Мне все равно.

Внезапно до Мясника дошло. Вот почему парень даже не дернулся, когда скальпель резал его плоть! Что за фантастическое везение, черт побери!

- Ты не чувствуешь боли, – разочарованно протянул он.

Лицо Габриэля осветилось торжествующей улыбкой.

- Наконец-то! Я в вас не ошибся, вы и в самом деле очень умный.

Мясник никак не отреагировал на комплимент. Наиредчайшее заболевание – и такой человек попадается именно ему! Сначала больной гемофилией, а теперь еще и не чувствующий боль!

Мясник раздраженно бросил бритву обратно на столик. Столько усилий – и все напрасно! Он начищал инструменты, сидел в засаде – и все ради больного ублюдка, который даже крикнуть не в состоянии!

- Я могу покричать для вас, – мечтательно сказал Долор. – Вы же этого хотите?

Мясник в замешательстве замер.

- Покричишь? – повторил он.

- Вряд ли вы собирались сразу меня убить, – Долор кивнул на свои предплечья, изрезанные скальпелем. – Вам нужно, чтобы я кричал и мучился, так?

Мясник кивнул.

- Только теперь все впустую, – произнес он. – Я буду знать, что ты притворяешься.

- Я хороший актер, – закивал Долор. – Правда-правда.

- Да все бесполезно! – рявкнул Мясник, схватившись за голову. – Что за день сегодня такой… Из года в год…

- Сегодня какой-то особенный день? – участливо спросил Долор. – Ваш день рождения? Или… день рождения вашего отца?

Мясник в изумлении опустил руки. Откуда? Откуда он знает об этом?

- Вижу, я угадал, – довольно улыбнулся Габриэль Долор. – Для вас это, должно быть, праздник.

- Ах, ты всего лишь угадал, – облегченно выдохнул Мясник. 

Ну конечно, как еще можно было узнать об этом? А он своей реакцией все испортил. Нужно сохранять невозмутимость в любой ситуации, как бы тяжело это ни давалось. Он просто устал. Две жертвы за один вечер – это многовато.

- Неважно. Я все равно убью тебя, – он склонился над парнем. – Ты видел меня, и я не могу оставить тебя в живых.

- Понимаю, – тот смиренно склонил голову, чем снова привел Мясника в состояние ступора.

Почему он не боится? Даже у таких, как он, угроза смерти не может не вызвать хотя бы эмоциональной реакции! Но Габриэль воспринял эту новость спокойно, словно ожидал такого поворота.

- Вы гадаете, почему я не молю вас о пощаде? – спросил он. – А смысл? Боли я все равно не почувствую, можете издеваться над моим телом, как хотите. Режьте его, кромсайте, втыкайте длинные штыри в раны и проворачивайте. Мне все равно. Только когда мои глаза закроются, вы поймете, что я умер.

Мясник в задумчивости смотрел на него. Еще никто из его жертв не принимал известие о скорой смерти так, как этот странный тип. Он буквально приглашал в свое тело, как на площадку для игр.

- Сегодня и в самом деле день рождения вашего отца?

Мясника передернуло, в ушах зазвучал давно забытый голос: «Стиви! Ну-ка иди сюда, маленькая сволочь! Что ты здесь натворил?». И его собственный, детский голосок: «Я все уберу, папа, только не надо! Только не ножик, папа!». И крик.

- Да, – кивнул он. – Сегодня день рождения отца.

- Он вас ненавидел? Не отвечайте, я и так вижу, – усмехнулся Габриэль. – За любую провинность вам доставалось, и не ремнем. Ножом с костяной рукояткой.

Мясник икнул.

- Ты… – прохрипел он. – Как ты узнал?

- Вы любите свои острые инструменты, да? – усмехнулся Долор. – Просто обожаете, когда они вонзаются в чью-то плоть. Но не вашу. Вы любите слушать чужие крики. Обожаете мольбы о пощаде, надеясь, что они заглушат ваши собственные. Убиваете только тех, кому еще не исполнилось восемнадцати – именно до этого возраста над вами издевался отец.

- Тебе двадцать три, – ответил Мясник, глядя в бумажник. Внутри все похолодело от слов парня, и ему нужно было отвлечься. – Я снова ошибся. Третий раз за вечер!

- Да, я молодо выгляжу, но это не значит, что я молод, – ответил Габриэль Долор. – Сколько было вашему отцу, когда он наконец умер?

- Этот день я буду праздновать всегда! – выкрикнул Мясник, игнорируя вопрос. – Всегда! И раз сегодня мне попалось двое, я сполна воспользуюсь этим!

Он схватил нож и бросился на парня. Однако тот вскочил и отпрыгнул в сторону. Бесполезные веревки повисли на его локтях. С бедер петли соскользнули на пол. Мясник с разгону врезался в стену, сломав лезвие.

Затем – темнота.

Очнувшись, он понял, что руки и ноги опутывает веревка. Габриэль Долор стоял перед ним, скрестив руки на груди. На предплечьях запеклась кровь. Если раньше он казался Мяснику хилым и щуплым, то теперь возвышался над ним, как скала.

- Ты… – выдохнул Мясник. – Как ты это сделал? Как развязал веревки?

- Это неважно, – голос оставался все таким же равнодушным. – Все неважно, Стиви.

- Откуда ты знаешь мое имя? – выкрикнул Мясник, пытаясь освободиться, но веревки были затянуты туго. Он точно так же пеленал свои жертвы, и пока еще никому не удавалось освободиться. Кроме этого парня.

- Я многое о тебе знаю, – Габриэль взял со столика бритву и, поигрывая ей, уселся на корточки рядом с Мясником. – Как ты заперся в чулане и листал журналы отца. Как получил за это живописный шрам поперек лобка. Он ведь едва не отрезал тебе твою игрушку, Стиви. Помнишь?

- Кто ты? – пискнул Мясник. Ужас захлестнул сознание, на лбу выступили капли пота, однако внутри поселился жуткий холод. – Кто ты?

- Я всего лишь собиратель историй. И твоя – одна из многих.

- Ка… каких историй?

- Печальных. Жестоких. Несправедливых. Ужасных. Я люблю их заканчивать, пусть не всегда так, как хочется героям. Это мое хобби.

- Чего тебе надо, больной ублюдок? – завизжал Мясник.

- Кричи – не кричи, тут никто не услышит, – Габриэль поднялся, подошел к стене и постучал по ней рукояткой бритвы. – Ты специально оборудовал это помещение под себя, не так ли? Звукоизолирующие стены пришлись как нельзя лучше. Вдобавок мы за городом. Ах да, тебе же это хорошо известно.

- Ты… ты убьешь меня?

- Смотри-ка, говоришь прямо как твои жертвы, – Долор наклонился к столику, выбирая инструмент, темные волосы упали на глаза, скрывая от Мясника пылающий зеленью взгляд. Наконец он выбрал скальпель, которым всего несколько минут назад махали перед его носом.

Когда он снова повернулся, Мясник обомлел от ужаса. На него смотрел отец.

- Иди сюда, сосунок, – с усмешкой произнес он, поигрывая огромным ножом с костяной рукоятью. – Сейчас папа научит тебя хорошим манерам, маленький уродец.

Мясник заорал. Тонким, пронзительным голоском, прямиком из далекого детства. Он пытался отодвинуться как можно дальше от надвигающегося кошмара, но мешали веревки.

- Нет, папа, нет! Не надо, папа!! Не режь меня!!!

Но отец приближался. Вскоре он сидел напротив и тянул к нему руку, в которой был зажат нож.

Лезвие едва коснулось кожи. Стиви сполз по стене и рухнул на грязный пол. В широко открытых глазах застыл ужас.

Габриэль Долор еще с минуту сидел на корточках и любовался мертвым телом. Затем поднялся и бросил скальпель на пол. Откинул волосы с лица и довольно улыбнулся. Неестественно зеленые глаза сверкнули.

- Какой ты однако интересный, – прошептал он, глядя сверху вниз на труп. - Но твоя история закончилась. Я же сказал, это мое хобби.

Он повернулся и скрылся в темноте подвала. Труп Стиви так и остался лежать у стены. Мертвые глаза с ужасом таращились на скальпель, лежащий в пыли.