Онлайн чтение книги Тени города Shadows of city
Глава 1: Спасение

        Джон вновь оказался привязанным к кресту. Шуд, прежде чем вернуть его обратно, не слабо приложил ногой, и более слабого удара хватило бы, чтобы отправить Джона в нокаут; он слишком ослаб, даже чтобы поднять руку. Теперь же, как ему казалось, он никогда не сможет этого сделать. В глазах потемнело, и если бы не боль и всетельная ломота, он мог бы подумать, что потерял сознание, о чем особенно мечтал последние дни.

Более-менее он пришел в себя из-за резкого шума прямо над ухом и едкой вони. Открыв глаза, ему пришлось вновь зажмуриться от яркого света, бьющего в глаза. Все три чувства подвергались пытке: Джону ли не знать.

         — А, пришел в себя, — заметил Шуд, приподнимая сварочную маску. Любой другой проговорил бы это с ехидством и ухмылкой, не менее едкой, чем вонь сварки, но не Шуд. Голос ублюдка оставался бесцветен, как пожухлая трава.

         — Что ты делаешь? — спросил Джон, отворачивая голову, чтобы не чувствовать запаха. Язык едва шевелился, ему так и не подали воды, а от сварки стало еще хуже.

         — Твой друг сломал замки, а новые искать слишком долго, поэтому я решил просто заварить кандалы для предотвращения возможности повторения эксцесса. Хотя крайне сомневаюсь, что нечто подобное произойдет в ближайшее время.

         Джон сомневался не меньше. После всего случившегося, он уже начал подумывать, не откусить ли себе язык. Долгая и болезненная смерть, но всяко лучше еще более долгой и болезненной жизни. Однако ему хотелось не просто умереть, а заставить своих врагов страдать не меньше, ну, или хоть сколько-нибудь, главное, чтобы они пожалели, пусть и всего на секунду. Осталось только продумать план собственной смерти всем назло.

         — Где Машери? — спросил он.

         — Мертва.

         — Ублюдок!

         — Не я ее убил, а твой друг. И не важно, что было, — быстро добавил Шуд, не позволяя ответить Джону, — главное, кто нанес удар. Смерть ждет всех нас.

         — Твоя уже близко.

         — Возможно. Но я не боюсь, а ты?

         Не дожидаясь ответа, он вновь надел маску и продолжил сваривать металл. Джона едва успел отвести взгляд; еще ослепнуть не хватало.

         Закрывая один глаз, ближайший к сварке, он осмотрел остальные оковы; обе на ногах, сменившие простые ремни, и на другой руке уже оказались заварены.

         — Что с Майлзом? — спросил Джон, но шум сварки не позволил Шуду его услышать. Он попытался перекричать аппарат, но пересохшая глотка едва ли могла выдать что-то громче. В конце концов, Шуд, судя по всему, увидев потуги Джона, остановился и снял маску, наконец, услышав его вопрос.

         — Он жив, но это ненадолго. Терпение Жнеца не безгранично, хватило бы и капли, но глупые действия Бальдера тянули на целое море. Больше не говоря ни слова, он натянул маску и продолжил работу.

***

         Бертон чувствовал себя неуклюжей обезьяной рядом с грациозными леопардами. Даже Хелин двигалась намного проворней, хотя он знал об этом и до этого, но то постель, а тут совсем другое. Леброн, наконец, готов был признать, что потерял форму, перестав быть полицейским; снятие кошек с деревьев и слежка за неверным супругом, который не увидит преследователя, даже подойди тот вплотную, явно не пошло на пользу. Нет, он знал, что все еще на что-то способен, но на фоне Охотников выглядел совершенным растяпой.

         Вход в подземную часть комплекса нашли не сложно, учитывая, рядом человек, чувствующий опасность. Бертону только не особо радовало, что они к этой опасности с каждым шагом все ближе. А еще он не очень понимал, как на столь крошечном острове может вообще находиться подземелье?

         — Этот остров несколько лет назад выкупила частная компания, — пояснил Бобби, когда Бертон все же решился задать вопрос вслух. — Если быть точным — через год после катастрофы. Образовавшейся волной смыло все постройки, а южную часть острова так вовсе уничтожило больше чем наполовину. Власти решили, что его проще продать, чем отстраивать все заново, тем более что все исторически ценное оказалось потеряно. Зато остров Свободы подлатали будь здоров, денег вбухали больше, чем на строительство самой свободы.

         На этом лекция закончилась, так как они начали спускаться по длинной крутой лестнице вниз. У Бертона, однако же, еще оставалось много вопросов, но он решил задать их позже, в более подходящей обстановке, если, конечно, останется в живых.

         В самом конце лестницы оказалась железная дверь. При открытии она могла громко скрипнуть, а прямо за ней могли оказаться враги, поэтому действовать нужно было осторожно. Грасс вопросительно взглянул на Хелин, но та в ответ лишь пожала плечами: «Опасность повсюду».

         Как и с первой дверью, Охотник попытался аккуратно приоткрыть ее на толщину пальцев, чтобы затем так же резко дернуть и ворваться внутрь. Дверь никак не поддавалась, и тогда Грасс ухватился за край уже обеими руками, но и тут ничего не произошло.

         — Закрыто, — констатировал он. Выглядело все это нелепо: целая толпа профессиональных убийц (плюс бывший полицейский и куртизанка) остановлена одной единственной дверью. — Что делать будем?

         — Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, — шепотом проговорил Бертон, отчего все взоры устремились на него. — Евангелие от Матфея, — пояснил он. — Что? Я учился в приходской школе.

         Грасс оглядел всех присутствующих, и взор его остановился на Бобби. Тот лишь пожал плечами, мол, а есть другие предложения?

         Не видя иного выбора, Охотник просто взял и постучал кулаком в железную дверь. В ответ лишь тишина. Он постучал снова. За дверью послышались неспешные шаги.

         — Кто? — спросил низкий голос.

         — Свои, — ответил Грасс.

         — Свои все здесь.

         — Ну, значит, чужие.

         Уловив взгляды остальных, Грасс лишь развел руками; он явно не являлся мастером импровизации. Все уже были готовы к любым неожиданностям, вроде сигнала тревоги или полчища Теней, лезущих из всех щелей, но вместо этот вдруг послышался звук, напоминающий усмешку, и открывающиеся затворы. Последний затвор едва успел выйти из паза, как Грасс с силой распахнул дверь и с размаху обрушил нож на голову привратнику.

         Зрелище не из приятных. Первых жертв Бертон не видел, потому что остался снаружи, а когда вошел, остальные Охотники уже убрали трупы подальше с глаз. Теперь же человека убили прямо перед ним, и не просто убили, а вонзили, воткнули длинный нож почти по самую рукоять в голову. Трудно представить, какой следует обладать силой, чтобы проделать такое. Так работали Охотники, так работала организация «Тенелов», и с каждой минутой Бертон все больше становился уверенным, что это не его.

         На этот раз дверь почему-то никто не придержал, и она с гулким грохотом ударилась о каменную стену. Последствия не заставили себя ждать. Из-за первого же угла выскочил какой-то парень лет, наверное, двадцати, черные волосы взлохмачены, на лице какая-то смесь злобы и страха одновременно. Заметив всю честну́ю компанию, он только сделал шаг, чтобы скрыться в коридоре справа, из которого и выбежал, как Грасс резко выкинул руку вперед, и кукри, кружась в воздухе, вонзился парню в грудь. Тот от неожиданности вскрикнул, потянулся было к ножу, но рухнул навзничь.

         Грасс подбежал к нему и бесцеремонно выдернул оружие. Тут он вдруг резко выпрямился и закрылся руками, в следующую секунду из того же коридора выпрыгнул второй человек, с силой врезавшись в Охотника, но не успел он хоть что-то еще предпринять, как остальные Тенеловы буквально утыкали его мечами. Грассу помогли подняться с земли, хотя выглядел он в порядке.

         — Чертовы одержимые, — чертыхнулся он.

         — Здесь настоящий лабиринт, — заметил Бобби, словно Бертон об это не предупреждал. — Куда дальше? — спросил он у Хелин.

         — Не знаю. Здесь во всех направлениях чувствуется опасность.

         — Два проводника, и оба ни черта не знают, куда идти, — пробубнил Попай. Он носил белую хоккейную маску старого образца, оставляющую открытыми лишь глаза и рот, а прозвище такое получил за то, что его оружием являлся короткий гарпун с удобной рукоятью на конце, к которой была привязана тонкая, но прочная веревка, нынче обвязанная вокруг предплечья и закрепленная другим концом на рукаве; обычно Попай использовал гарпун в ближнем бою, но в случае чего мог швырнуть его на три метра — такова длина веревки. Сам Бертон никакого сходства с мультипликационным персонажем не видел, кроме того, что гарпун обычно является атрибутом рыбаков на крупную морскую живность.

         — Не горячись, Попай, — попытался успокоить его Бобби. — Без них мы бы вообще это место не нашли. Попай что-то буркнул в ответ и продолжил вглядываться в коридоры, держа гарпун наготове. И не зря.

         Не прошло и минуты, как из коридоров с двух сторон повалили Тени. Хелин с Бертоном встали в середине, а Охотники, окружив их, не позволяли Теням подобраться ближе. Мелькали мечи и ножи, гарпун Попая и кукри Грассхоппера, у еще одного охотника оказался топор, с какими в фильмах показывают викингов. У самого Бертона был лишь нож и пистолет, который он решил приберечь на потом, Хелин тоже кто-то одолжил один из армейских ножей, и она, судя по всему, умела с ним обращаться.

         Теней оказалось много, почти столько же, сколько Леброн видел в катакомбах. Одной из Теней удалось проскользнуть сквозь кордон и напасть на частного детектива. Вспомнив прошлый опыт, он испугался и инстинктивно закрылся руками. Тень врезалась в него и сбила с ног; он упал на что-то мягкое. Бертон, закричав, махнул рукой с ножом, но тварь успела отскочить, и как только у Леброна открылась грудь, она вновь прыгнула на жертву.

         Бертон понял, что едва ли успеет воспользоваться ножом, который в его неумелых руках оказался просто бесполезной железкой, прежде чем Тень разорвет его грудь своими острыми, как бритва, когтями, но тут вдруг мелькнула желтоватая сталь и вонзилась ночному чудищу прямо в голову. Тварь коротко взвизгнула, рухнула на землю и медленно растаяла черной дымкой.

         — Спасибо, — выдавил из себя Бертон.

         — Не зевай, — бросила ему Хелин, держа нож наготове и ожидая очередного нападения.

         Бертон медленно поднялся на ноги и тоже решил быть повнимательней; Охотники, конечно, профессионалы, но не всесильны, и даже развешанное по всему телу золото с серебром не смогут уберечь от когтей и зубов. Только сейчас он заметил, что упал на труп одержимого, того, что сбил с ног Грасса. Частный детектив оглядел себя и чертыхнулся — вся куртка и штаны измазаны кровью. Единственный плюс — она была чужая.

         Леброн не знал, сколько точно прошло времени, но Охотники, казалось, даже не запыхались, уничтожив последнего противника. Теперь на земле валялось всего шесть тел, считая и первых двух одержимых. Несколько Охотников оказалось поцарапано, но не сильно.

         — Здесь слишком узко, — пробормотал Бобби. — Будь мы в месте попросторней, эти Тени нас даже не задели бы.

         — А мне нормально, — пожал плечами Грасс, пряча короткие кукри.

         — Вот и радуйся, — произнес Бобби, убирая свой длинный меч в ножны на поясе.

         Дальше пробирались медленно. Бертона и Хелин взяли в кольцо ради защиты, что многим было не очень-то по душе: самим бы как защититься, а тут еще дилетантов на шею посадили. С Тенями и одержимыми ими людьми встречались еще не раз, но все обходилось лишь царапинами да ушибами.

         Потолок был низкий, чуть выше двух метров, что всего в два раза меньше ширины коридоров, хотя попадались и еще менее широкие. Бертон лишь радовался источнику света, состоящему из мелких и тусклых светильников, украшающих потолок каждые метров пять. Какой-никакой, а свет.

         Прошло примерно полчаса со спуска в лабиринт, когда они, наконец, наткнулись на нужную им деревянную дверь, обитую железом, такую же, как и десятки дверей до этого, за каждой из которых находилась обычно небольшая комнатушка, иногда набитая Тенями и одержимыми. Ни одного Охотника, преданного Жнецу, так и не было встречено, из-за чего остальные начинали нервничать.

         Помещение за дверью разительно отличалось от прочих. Множество железок и деревяшек всевозможных форм, и все предназначены для одной цели. А еще запах гари, едва не разъедающий глаза. Но самое главное — крест. Икс-образный, он находился посреди комнаты, и на его фоне с трудом угадывался силуэт висящего на нем человека.

         — О боже, Джон! — воскликнул Бобби и подбежал к нему, тут же пытаясь нащупать пульс, и, судя по всему, нащупав, с облегчением вздохнул.

         Бертон едва узнавал в этом побитом человеке того самого Джона, сражающегося на мечах на темной улице. Он помнил его крепкое телосложение, выделяющееся даже под одеждой, и хмурое решительное лицо, сейчас же перед ним предстал лишь безжизненный каркас былого человека. Он был тощ и изнеможен, все тело, казалось, изрезали мелкие осколки, и раны все еще не успели затянуться, да и затянутся ли? Волосы отрасли, скрывая осунувшееся лицо с впалыми щеками и глазами.

         Бобби схватил обтянутый череп Джона и поднял голову, одновременно стараясь убрать с лица волосы. Оно было все в синяках и крови, нос, судя по всему, не так давно кровоточил.

         — Джонни, ты меня слышишь?

         — Кажется, — прокряхтел в ответ Джон, — я заснул... и вижу сон впервые... за последние десять лет.

         — Это не сон, сынок, мы пришли тебя спасти.

         — Не сон? — переспросил он. — Даже не знаю... радоваться мне... или нет.

Бобби усмехнулся, но тут же посерьезнел.

         — Чего вы стоите, остолопы? — прикрикнул он на остальных Охотников, не оставшихся на страже за дверью. — Снимите его уже.

         Первым опомнился Грасс и осмотрел крест.

         — Оковы припаяны, причем совсем недавно, — сказал он. — Их так просто не открыть.

         Бобби досадливо поджал губы и огляделся вокруг. Казалось бы, в подобном месте должно найтись все, что угодно, но абсолютно все вещи были бесполезны, даже кусачки с длинными рукоятями.

         — Не на кресте же нам его тащить? — развел руками Бобби и вновь пригляделся к орудию. — А ну-ка, ребятки, встаньте здесь, — он указал на место возле креста, а сам зашел за спину, разглядывая механизм, после чего двумя-тремя движениями перевернул крест почти на самый бок и вынул меч.

         Никто сразу и не понял, что он собирается делать, пока клинок не поднялся к самому потолку.

         — Не надо! — выдавил из себя Джон, с трудом поворачивая голову, силясь рассмотреть Бобби.

         — Не дергайся, — ответил тот. Он глубоко вдохнул горький воздух и закашлялся, что лишь усилило тревоги Джона.

         Клинок обрушился с молниеносной быстротой, не ожидаемой от человека возраста Бобби. Острие прошло сквозь дерево не как сквозь масло, но как сквозь сыр точно. Верхняя часть деревяшки с оковами отвалилась, и рука Джон безвольно повисла над землей, касаясь пола лишь отделенным концом креста.

         — Недаром я каждый день меч натачивал.

         Бобби стал переворачивать крест на другой бок, и тело Джона оторвалось от дерева.

         — Держите, говорю! — крикнул он, хотя и с опозданием, так как его уже подхватывало несколько пар рук.

         Бобби проделал те же манипуляции со второй рукой, но не так успешно. Хлынула кровь, окропляя пыточный механизм знакомой алой жидкостью.

         — Ничего серьезного, — подытожил Бобби, осмотрев пораненную руку Джона. — Эх, возраст берет свое.

         С ногами пришлось несколько повозиться, так как меч несколько затупился, а сам Бобби обливался по́том; для умелого и точного удара необходимо было иметь сверхчеловеческую концентрацию и точность, а это затрачивало как физическую силу, так и психическую.

         Джона положили на пол, предварительно подстелив несколько плащей и курток. Теперь стало намного удобней, и Викинг топором отсек лишние бруски, оставшиеся от креста, к которым крепились оковы. Топор не был предназначен для рубки дров, лишь для рубки врагов, как сказал сам Викинг, но не жалел затупленного в хлам оружия: «Друзья-Охотники куда важнее каких-то там железяк».

         Лишенный привычного оружия, Викинг решил, что от него будет больше пользы, если он сам понесет Джона на загривке. Теперь тех, кого следовало защищать, стало трое, если считать только стоящих на земле. Но если Хелин и Бертон чем-то и могли помочь, Викинг с Джоном на плечах вряд ли мог участвовать в сражении, хотя и уверял, что освобожденный из оков, пусть и фигурально, так как на нем все еще висели кандалы, весит не больше пушинки.

         Они не далеко успели пройти назад, когда вновь натолкнулись на скопище Теней. Действовали они, казалось, еще более ожесточенно и рьяно, за что и платились существованием, но и Охотникам было не так легко, как в начале. Они начали выдыхаться, все раны, полученные на пути, давали о себе знать.

         Первая стычка закончилась серьезными ранениями двух Охотников. Раны были не смертельными, но нормально держать в руках холодное оружия они более не могли из-за пораненных и окровавленных рук. Складывалось такое ощущение, словно Тени специально атакуют слабозащищенные конечности. Взамен раненым Охотникам дали автоматы, которые они с трудом, но могли удержать. Больше таиться не имело смысла, все Тени и одержимые лабиринта, наверняка, уже прослышали про чужаков, а потому рисковать сражаться лишь в ближнем бою стало бессмысленно. Началась стрельба.

         Ультрафиолетовых фонаря было всего два, один отдали Бертону, а второй Викингу, будто нарочно выбрав двух в данный момент самых бесполезных членов отряда. Обижаться на правду бессмысленно, но частному детективу все же стало несколько досадно. «Не я ли убил двух здоровых одержимых, когда еще даже не знал о том, кто они такие?» Но он тут же себя одернул: тогда те двое даже не воспринимали его всерьез, да и убил он лишь одного, второй, очевидно, выжил.

         Вторая группа Теней оказалась не менее ожесточенной, но с ней разобрались быстрее. Автоматы и фонари делали свое дело. Тех Теней, что все же проскальзывали сквозь шквал огня, добивали уже холодным оружием.

         Все шло более-менее, пока они не завернули за очередной угол.

         Бертон вначале даже и не понял, кто и по кому стреляет, пока стена над его головой не посыпалась каменной крошкой. Все тут же бегом и падая спрятались за угол, из-за которого только что выбежали.

         — Куда это вы собрались? — послышался голос, у которого, казалось, даже интонация отсутствовала.

         — До выходу хотелось бы, — ответил Бобби.

         — Это Шуд, — проговорил Джон, сжимая челюсти. — Он убил Машери.

         — Машери?! — ахнул Бобби. — Она была здесь?

         — Майлз — Тор — пытался нас вывести отсюда, но на пути встал Шуд, он убил Машери и вырубил Тора, я не знаю, где он сейчас.

         Бобби нахмурился, поджав губы, казалось, что он вот-вот расплачется. Бертон догадался, что эта Машери была ему чем-то очень дорога. Не дочь ли?

         — Чего вы там шепчетесь? — вновь послышался сухой голос. — Как насчет сделки? Вы становитесь под стяг Жнеца, а мы прощаем вам ваши грехи.

         — Черта с два, ублюдок! — рявкнул Бобби.

         — Это выгодное предложение. Неужели все вы готовы умереть за свои идеалы, точнее, за идеалы организации?

         — А вы?

         — Да, — тут же послышался спокойный ответ. — Мы готовы умереть во имя высшего блага, но, как и все люди, не стремимся к этому. Наверняка среди вас найдутся те, кому по душе наши идеалы и кто желает прожить как можно дольше.

         — У нас тот же вопрос к вашим людям.

         Бобби, стоящий ближе всех к углу, оглянулся. В глазах каждого читалась решимость, никто не собирался сдаваться. Если суждено умереть, нет чести больше, чем погибнуть за то, во что веришь, с оружием в руках и огнем в сердце.

         Бобби одобрительно кивнул, хотя и без того знал, что никто даже и не задумается перейти на сторону врага, и уже оборачивался назад, чтобы высказать ублюдку все, что думает о его предложении, но тут вдруг заметил движение и резко дернул головой.

         Бертон, подняв руки, осторожно выглянул за угол и вышел вперед, нервно сглотнув. Один из Охотников поднял автомат, чтобы его пристрелить, но Бобби перехватил его и опустил ствол:

         — Он сделал свой выбор.

         — З-здрасьте, — начал Бертон, едва шевеля пересохшим от волнения языком; он боялся, а ноги его едва держали вес тела. — Меня зовут Бертон. Леброн Бертон. Я простой частный детектив, не Охотник. Я тут вообще оказался случайно. Все эти Тени, Охотники, убийства, — все это не по мне.

         — И чего же ты хочешь, Леброн Бертон, простой частный детектив?

         — Я просто хочу домой, а меня не отпускают. Сначала меня поместили в психушку, но я сбежал, а затем в меня вселилась эта чертова Тень, и я едва не умер. Меня дома кошка ждет, если она еще не сдохла от голода. Если я вернусь в эту организацию, меня снова запрут в лечебнице, а то и похуже чего. И я подумал: может, вы мне поможете? Если вы просто меня отпустите, я никому ничего не скажу, клянусь! Я просто хочу, чтобы все это прекратилось.

         Шуд посмотрел сначала налево, где стояло несколько человек, потом направо, словно ища совета, как ему поступить, но ответ были лишь пожимания плечами.

         — Что ж, — наконец проговорил он, — я не вижу смысла в твоей смерти. Брось пистолет и иди к нам, а там поговорим.

         — Пистолет? — переспросил Бертон. — А! — спохватился он, потянувшись к заткнутому за пояс оружию. — Я и забыл совсем.

         Дальше все произошло очень быстро и внезапно для обеих сторон, и спасло Бертона от выстрела в спину того самого Охотника, которого вначале остановил Бобби.

         Бертон выхватил пистолет, делая вид, что собирается его выбросить, но вместо этого направил его на Охотников во главе с Шудом и нажал на спусковой крючок. За мгновенье до этого он начал двигаться вправо, и, сделав, пару шагов и в два раза больше выстрелов, он прыгнул за другой угол. Автоматные очереди разрывали каменные стены в пыль, периодически высекая искру, попадая по заложенным в кладке камням. Шум поднялся неимоверный и лишь секунд через десять Шуду, наконец, удалось докричаться до своих людей.

         — Не стрелять, я сказал! — рявкнул он почти без эмоций, но достаточно громко. Спустя пару мгновений выстрелы превратились, и теперь весь коридор перед ними застилала каменная пыль, кружась в звенящей тишине.

         — Ну, ты, парень, даешь, — покачал головой Бобби. — Мы ведь и сами могли тебя пристрелить.

         — Все должно было выглядеть достоверно, — ответил Бертон, поднимаясь с земли. — Нужно было рискнуть.

         Сердце Бертона колотилось как бешеное, ноги не держали, и он сел на пол, прижавшись спиной к стене и учащенно дыша ртом, глотая пыль. Закашлялся.

         — Их там семеро, — снова заговорил он. — Ну, то есть уже четверо. В главного я не попал, — удивленно проговорил он. Первым он стремился застрелить именно Шуда, а дальше как получится, но первая пуля лишь скользнула по его плечу, раздирая рукав, зато все остальные угодили точно в цель.

         Бертон хотел доказать всем свою полезность, но даже в лучшем из того, что умел — метко стрелять, — он облажался.

         — Ты молодец, — одобрительно сказал Бобби, — только в следующий раз предупреждай.

         — Это было... интересно, — послышался голос Шуда. — Мало кто может похвастаться подобной меткостью. Значит, ты сделал свой выбор.

         — Сделал, — подтвердил Бертон.

         — А ведь я в самом деле думал тебя отпустить. Сначала узнать все, что ты знаешь об организации, а затем отпустить на все четыре стороны.

         — Теперь я вряд ли узнаю, лжешь ты или говоришь правду.

         — Теперь — вряд ли.

         Бертон взглянул на дверь в противоположенной от него стене чуть дальше от поворота. Она чем-то едва уловимым отличалась от остальных, что им встречались на пути. Как будто слегка сияла, отражая свет светильников. Бертон медленно поднялся и направился к ней, держа пистолет наготове.

         — Эй, ты чего удумал? — окликнул его Бобби.

         — Хочу посмотреть, что там.

         — А если там Тени?

         — Надеюсь, вы меня прикроете, — пожал он плечами. Тени так и так скоро на них нападут, натравленные этим Шудом или Жнецом.

         Бертон подошел и дернул за массивную ручку; дверь оказалась заперта. Он наставил пистолет чуть выше, где находилась замочная скважина, и чуть правее. Прозвучал выстрел, в тишине ударив по ушам.

         — Он там застрелился что ли? — послышался голос Шуда.

         — Не дождешься, — ответил Бертон.

         — Тогда что... — Он умолк. — Не открывай эту дверь, а иначе пожалеешь.

         У Леброна и так уже было полно сожалений, парочка новых ничего не изменит. Он ухватился за ручку и потянул на себя, дверь подалась, от замка что-то звонко отвалилось.

         Шуд, похоже, тоже это услышал.

         — Вперед! — крикнул он. Вновь начали стрелять, но Бобби с остальными, как и просил Бертон, прикрыли его, открыв ответный огонь, высунув автоматы из-за угла. Послышался мат, и через секунду выстрелы с той стороны прекратились; сторонники Жнеца, вероятно, тоже скрылись за углом.

         Открыв дверь, Бертон невольно прищурил глаза. Внутри все сияло белизной, словно снег зимой, что резко контрастировало с внешним антуражем.

         Это оказалось больничное отделение или нечто, очень его напоминающее. Белые стены и потолок, святящиеся мягким светом, пол, покрытый белыми с синим плитками. Все больничные койки пустовали, и лишь на одной Бертон заметил лежащего человека.

         Подойдя ближе, он ахнул. Это оказался тот самый здоровяк, чей труп валялся на улице, и с которого началось это злосчастное расследование частного детектива, о котором он не переставал жалеть. Бертон даже решил, что перед ним мертвец, но присмотревшись, увидел то подымающуюся, то опускающуюся могучую грудь.

         — Так это он Майлз? — догадался Леброн.

         На правом виске здоровяка красовался не маленький такой синяк, из-за которого, судя по всему, он здесь и оказался. Бертон заметил, что руки Майлза прикованы к бортикам кровати наручниками. От капельницы к руке шла тонкая прозрачная трубка с такой же бесцветной жидкостью. Бертон и сам не так давно провел в больнице некоторое время, а потому узнал по надписям на пакетике с раствором знакомое название обезболивающего, от которого безудержно хочется спать.

         Недолго думая, он, передвинув специальное колесико, перекрыл поток лекарства. Порыскав в ближайших шкафах, отыскал нужную баночку, нашел шприц, в который вобрал вещество, а затем впрыснул в специальный участок на трубочке. Жидкость начала медленно поступать в организм.

         Не прошло и минуты, как здоровяк подал признаки сознания.

         — Где я? — спросил он.

         — Думаю, это что-то вроде лазарета.

         — Ты кто? — повернул он голову к Бертону, и тот понял, что Тор только сейчас его заметил, а вопрос был задан в пустоту.

         — Я... Я Леброн Бертон. Вы меня не помните... Да и не должны. В общем, я с группой Охотников, мы пришли спасать Джона. Синигами, — зачем-то добавил он.

         — Джон? Он все еще жив? Черт, я пытался... — Он замолчал.

         Бертон, не дождавшись окончания затянувшейся паузы, продолжил:

         — Мы пытаемся его спасти, но у нас на пути встал этот Шуд.

         — Шуд?! — взревел Майлз, рывком попытавшись сесть, но наручники на запястье крепко приковывали его к постели, зато спала накрывающее его тонкое одеяло, оголив мощный волосатый торс, на котором то там, то тут красовались ватно-марлевые заплатки, пропитанные кровью. — Он убил... Я убил. — Вдруг здоровяк заплакал, отворачивая лицо. Бертон растерялся.

         Он уже было решил вернуться назад и рассказать о находке остальным, но Майлз пришел в себя быстрее, чем думал Бертон.

         — Эй, как там тебя?

         — Бертон.

         — Высвободи меня. Я не уберег Хелин, но сделаю все возможное, чтобы помочь Джону и загладить свою вину, даже если это невозможно.

         Бертон вновь начал шарить по тумбочкам и столам, но ключа так и не нашел, тогда он посмотрел на нож у себя в руке. Его острие было слегка вздернуто и выглядело достаточно тонким, чтобы пролезь в замочную скважину наручников.

         Через минуту он понял, что ничего не выйдет.

         — У тебя же пистолет, — заметил Майлз, — отстрели их нахрен.

         Цепь наручников на левой руке разлетелась, и Майлз оказался наполовину свободен. Приставив дуло ко вторым наручникам, Бертон спустил курок и... ничего не произошло. Он вынул магазин.

         — Патроны кончились.

         — А-а, черт! — заревел Майлз и перекатился через бортик, резко дернув рукой. Забытая игла от капельницы вылетела из вены, забрызгав Бертона прозрачным веществом. Майлз, не обращая внимания на льющуюся по предплечью кровь, поднялся, пошатываясь, и вновь с силой дернул рукой, раздирая запястье. Поудобней перехватив цепь наручников, он с силой ударил ногой по крепкому пластиковому бортику, но не удержал равновесия и упал: судя по всему, сказывалось обезболивающее, до сих пор туманящее сознание.

         Бертон догадался, что намеревается сделать Майлз, забрался на кровать и так же с силой обрушил ногу в крепких ботинках на бортик рядом с наручниками. Пластик оказался довольно прочным, словно его намеренно создали антиударным. Бертон вновь занес ногу для удара, но тут краем глаза заметил какое-то движение. Подняв взгляд, он увидел человека, выходящего из-за двери. Это оказался Блэйк Андерсон.

         — Ты! — взревел Бертон, направил на него пистолет и нажал на курок, забыв, что у него кончились патроны. Про патроны не знал и одержимый, бросившись в сторону, падая между больничными койками. Леброн сначала даже удивился, потом вспомнил, что останься у него еще пули, они были бы амбисидиановыми.

         Бросив на кровать бесполезное оружие, он достал нож. Владел он им очень плохо, можно сказать, не владел вообще, но выбора не было. Майлз прикован, а Блэйк точно не отступится. Драка на смерть неизбежна.

         Бертон хотел накинуться на убийцу Люпина, пока тот еще в замешательстве, но тот уже понял, что что-то не так, и поднялся на ноги, заметив несущегося на него частного детектива, неумело сжимающего в руке нож.

         Леброн ударил оружием сверху вниз, но Блэйк увернулся так легко, словно от полудохлого шмеля. Следующим движением Андерсон толкнул Бертона обеими руками, и тот отлетел, врезавшись в одну из коек и перелетев ее спиной вперед, едва не выронив нож.

         — Я смотрю, рука вас больше не беспокоит, мистер Бертон — заметил Блэйк. — Вы быстро восстанавливаетесь, словно одаренный, хотя это и невозможно.

         — Одаренный? — переспросил он, вылезая из-за кровати.

         — Вы называете нас одержимыми.

         — А, я и забыл, что внутри тебя... Что ты и есть Тень.

         — Это лестно. Мы и стремимся, чтобы нас невозможно было отличить от обычных людей. Пока.

         Несмотря на это, все же что-то в нем было не так. Есть много людей, которые словно не от мира сего, отличающиеся чем-то неуловимым, но все же отличающиеся. Стоя на кассе в магазине не обратишь на него внимания, но стоит только взглянуть ему в глаза, как ощущаешь какую-то неловкость, словно он видит в тебе нечто большее, чем ты в нем.

         — К чему вы стремитесь, чего хотите? — спросил Бертон, стремясь растянуть время, чтобы что-нибудь придумать. Майлз все еще возился с наручниками, то и дело дергая руку, но понимая, что это вряд ли к чему-то приведет. На Блэйка он смотрел с не меньшей неприязнью, чем сам Бертон.

         — Мы хотим одного — жить.

         — Но при этом отнимаете жизнь у других.

         — Сильные выживают, слабые погибают или становятся рабами.

         Он медленно подходил все ближе, а Бертон отходил, держа перед собой нож. Сзади была лишь стена и выход в лабиринт. Если одержимый последует за ним, Охотники тут же его пристрелят.

         Он уткнулся в стену, нащупывая рукой дверь. Но тут Блэйк резко рванул к нему. Майлз, сидевший до этого тихо, стараясь даже едва дышать, вдруг заревел и с силой дернул койку. Бертон подумал, что он вновь пытается оторвать бортик, но вместо этого койка сама сорвалась с места. Андерсон, не ожидая такого поворота, влетел в нее и перекувыркнулся.

         Леброн тут же развернулся, чтобы выбежать за дверь, но Блэйк настиг его раньше, он схватил детектива за шею и отбросил назад, на ту же самую койку. Бертон вновь перелетел через нее, чуть не разбив затылок, и выронил нож, который отлетел под кровати.

         Выругавшись, он пополз за ним, но одержимый схватил его за ноги и потянул назад. Но тут он почувствовал удар. Оказалось, Майлз вновь использовал свою ношу как оружие, врезавшись на ней в спину Блэйка. Его толкнуло вперед, он не удержался и упал, Бертон попытался встать, но ударился головой о проезжающую над ним кровать.

         — Хватай нож! — крикнул ему здоровяк, разгоняясь на свое койке. Он хотел влететь в Блэйка на всей скорости, но не тут-то было. Одержимые очень сильны. Он просто выставил руку, которая даже не согнулась, когда койка влетела в нее, и лишь из-за скользкого плиточного пола больничная кровать не остановилась сразу, а проехала еще пару метров, таща перед собой сидящего на коленях одержимого. Майлз и сам упал на колени.

         — Как же ты меня достал, — процедил сквозь зубы Андерсон, поднимаясь на ноги и нависая над Охотником. — В наказание за упущенного Бертона, Жнец приказал мне смотреть за тобой, чтобы ты не наделал глупостей. Снова. Но, думаю, он не сильно расстроится, если я убью тебя прямо сейчас.

         В этот момент Бертон уже добрался до ножа. Биться один на один с одержимым просто самоубийство, а здоровяку не особо удобно с одной-то рукой. Всего у частного детектива было два ножа, и он решил рискнуть воспользоваться одним как метательным. Потеряет не страшно, а если попадет, будет, чем похвастаться.

         Вспоминая просмотренные когда-то фильмы, он схватил нож за острие, выскочил из-за импровизированного укрытия и бросил его, целясь в голову. Чуда не произошло, что не удивительно. Блэйк совершенно без труда поймал клинок в воздухе за лезвие, едва на него взглянув.

         — И что это было, мистер Бертон? Отчаяние?

         — Попробовать стоило, — пожал он плечами.

         Он достал второй нож, просто, чтобы быть более уверенным, хотя это помогало мало. Он не знал, что делать дальше, зато сам Майлз не растерялся.

         Как сидел, он вдруг резко выхватил нож из руки Блэйка, разрезая ему ладонь, и с силой всадил куда-то в живот. Одержимый скривился, однако не издал и звука, лишь ухватил здоровяка за держащую нож левую руку мертвой хваткой.

         — А вот это ты зря, — медленно проговорил он.

         Бертон, сам от себя не ожидая такой прыти, как только Майлз ударил Андерсона ножом, вскочил на ближайшую к нему кровать, перепрыгнул на вторую, и когда Блэйк договорил свою фразу, отпрыгнул от третьей, наваливаясь на противника сверху. Колесики третьей койки, судя по всему, не стояли на тормозе, и когда Леброн прыгнул, опора ушла у него из-под ног. Он надеялся запрыгнуть на спину Блэйка, если удастся, ударить его при этом ножом, но из-за незакрепленных колес, просто сбил с ног, вновь выронив нож.

         Он, не медля ни секунды, подтянулся и со всей оставшейся силой ударил противника кулаком по лицу, но это что слону дробина. Блэйк попытался спихнуть его с себя таким же ударом в лицо, но промахнулся и попал по лбу, но и этого оказалось достаточно. Бертон попятился назад, хватаясь за ноги Андерсона, боясь, что тот начнет пинаться, а затем и встанет, и тогда точно конец. И тут он заметил рукоять ножа, все еще торчащего из живота одержимого.

         Если он и причинял ему неудобства, то, видимо, не такое сильное, как сам Бертон, держащийся за его ноги, как за последнюю надежу. Детектив все же рискнул, выпустив одну руку, чуть не схлопотав по лбу вновь, но на сей раз коленом. Он схватил нож и выдернул его из тела, а затем вонзил вновь куда-то под ребра. На этот раз противник вскрикнул и зарычал.

         Бертон, отталкиваясь ногами от скользкого пола, полз вверх по неистово брыкающемуся телу, нанося неглубокие из-за неудобного положения удары ножом все выше и выше, словно скалолаз, забираясь на такую близкую и такую далекую вершину. Руки Блэйка, которыми тот пытался защититься, были напрочь изрезаны. Он ругался, плевался кровью, даже угрожал, несколько раз засветил Бертону кулаком, но тот не собирался сдаваться.

         Наконец, Блэйк прекратил изворачиваться, словно угорь, но все еще и не думал умирать. Леброн перевернул его на спину, сел сверху и занес нож, держа его двумя руками.

         — Это! Тебе! За! Люпина! Мразь! — выкрикивал он с каждым ударом, вбивая нож в грудь по самую рукоять.

         Наконец, силы и гнев покинули его. Он сполз с тела, оставив в нем торчащий нож, и сел — рухнул, — прислонившись спиной к одной из коек.

         Месть свершилась. Но принесло ли это успокоение? Не особо. Люпин все равно мертв, а Тени на это плевать, они не умеют раскаиваться или сожалеть, а все их эмоции заимствованы из сознания человека, в которого они вселились. Хотела ли эта Тень действительно жить, как говорила, или это просто отголоски человеческих желаний? Так или иначе, теперь это было не важно, они оба мертвы.

         — Ты хорошо справился, — сказал Майлз. Бертон решил, что слова будут лишними. — Но это еще не конец. Помоги мне сломать эту чертову хрень.

         Глубоко вздохнув, Леброн с трудом поднялся на ноги, не забыв при этом пнуть по ребрам одержимого, и забрался на койку, к которой был прикован здоровяк. Чтобы сломать бортик, понадобилось всего три сильных удара ногой, и то, он лишь треснул, но и этого хватило Майлзу, чтобы высвободиться и встать.

         В первый раз Бертон увидел этого человека во весь рост. Он был по-настоящему большим: под два метра, мышцы на руках бугрятся валунами, пресс без кубиков, какие бывают у культуристов, это был просто настоящий здоровяк, которому лучше не переходить дорогу. И все же именно он, а не Шуд, был привязан к постели без сознания с множеством ранений по всему телу. Бертон видел этого Шуда, и не мог себе представить, как тот смог победить.

         — Где они? — спросил Майлз.

         — Там, — Бертон указал на дверь, хотел было пояснить, где именно, но тут вновь послышались автоматные выстрелы.

         — Черт! У меня все оружие забрали. — Он оглянулся в поисках подходящего оружия. — Нож.

         Он подошел и без церемоний вынул холодное оружие из груди Блэйка. В его руках он больше походил на зубочистку, о чем, вероятно, подумал и сам здоровяк, поморщившись, рассматривая короткий клинок в руках. Бертон в этом время нашел второй, который выпал у него из рук, и вернул в ножны. Вздохнув, бугай направился к двери, но тут его понесло, и он упал на одно колено, охнув.

         — Обезболивающее в крови все еще не выветрилось, — пояснил Бертон.

         — Так вот почему у меня почти ничего не болит. Это даже хорошо. — Встряхнув головой с короткими волосами, какие когда-то были и у Джона, он поднялся и открыл дверь.

         Редкие выстрелы то и дело мололи камень. Бертон выбежал вслед за Майлзом, не забыв на всякий случай прихватить пустой пистолет, и увидел, как стена слева, как раз напротив поворота в коридор, просто изодрана автоматными очередями, в свете редких светильников плясала пыль.

         Бобби и остальные Охотники отстреливались от Теней, лезущих к ним небольшими группами, когда как Шуд и остальные тоже периодически стреляли из-за угла, не позволяя противникам высунуться.

         Майлз подбежал к углу и замер. Его, естественно, заметили.

         — Майлз, ублюдок! — взревел один из Охотников и наставил на него автомат. Бобби едва успел схватиться за ствол, и пули бороздой прошлись по полу.

         — Побереги патроны, черт тебя дери! — выругался Бобби, прижимая отбитую руку к груди. Стрелок тут же потупился, но продолжал зыркать на Майлза, а заодно и на Бертона, недобрым взглядом.

         Сам Майлз, казалось, почти никак на произошедшее не отреагировал.

         — Я был неправ, — крикнул Майлз через коридор. — Я считал, что поступаю верно. Жнец... Его идеи не лишены смысла, но я не смог ради них убить своих друзей. Я хотел спасти... Хелин. — У него вновь по щеке скатилась скупая слеза, утонув в зарослях бороды.

         — Чего уж теперь жалеть? — откликнулся Бобби. — Сделанного не воротишь.

         — Нет, — согласился Майлз, всхлипнув. Он посмотрел на Джона: — Простишь ли ты меня, Джон?

         Синигами, нынче и правда походивший на костлявую смерть, взглянул в глаза старого... друга, приятеля, коллеги? Какая разница во всех этих словах, если ни одно из них не подходит? Он не знал, что ответить. Насколько он знал, Майлз не убил ни одного Охотника или обычного человека, но чтобы причинить боль и страдания, не обязательно мучить плоть.

         — Я не знаю, — честно ответил он. Майлз понимающе кивнул в ответ.

         Он взглянул на нож у себя в руках.

         — Эй, у вас лишнего ножика не найдется?

         Кто-то без слов бросил ему нож, это оказался Бобби. Майлз быстрым движением перехватил его в воздухе за рукоять. Несколько раз глубоко вздохнул.

         — Я знаю, вы мне не доверяете, но моего доверия хватит на вас всех.

         С этими словами он закричал, перекрикивая выстрелы и писк Теней, и бросился в коридор со всех ног, на ходу рубя находящихся там Теней. Остальные Охотники, вдохновленные его порывом, с криком выбежали из-за угла и открыли огонь по ночным монстрам, заодно не позволяя компании Шуда вылезти из укрытия. Два мощных фонаря осветили коридор, разгоняя полумрак, так как все светильники там уже оказались разбиты.

         Кто-то выбежал из-за угла, но не успел он даже рассмотреть, кто перед ним, как его голова оказалась запрокинута назад, а из разрезанной до самого позвоночника шеи кровь залила Майлза с ног до головы, смешавшись с его собственной, вытекающей из открывшихся ран.

         Охотники побежали вперед, на ходу убивая оставшихся Теней. Кто-то упал. Патроны оставались лишь в одном единственном автомате у Бобби, и он берег их на всякий случай.

         Группа Шуда, вероятно, надеялась, что они потратят все патроны на Теней, но они никак не ожидали, что Охотники пойдут в лобовую атаку. Бертон вдруг заметил, что людей на той стороне стало явно больше — подкрепление, вот только невозможно было понять, Охотники это или простые одержимые.

         Они тоже держали в руках огнестрельное оружие, но вблизи оно было практически бесполезно. Началась самая настоящая мешанина из тел и оружия. Мечи, ножи, затупленный топор, даже гарпун то и дело вздымались вверх и обрушивались на врагов. Кровь лилась рекой, заливая пол, стены и даже потолок. Крики людей и верещания Теней смешались в одну страшную какофонию смерти.

         Бертон с ужасом выглядывал из-за угла. Даже будь у него оружие и ночное зрение, он бы ни за что не сунулся в эту мясорубку. Он видел битву Джона со Жнецом, то и правда была битва, Леброн рассмотрел в ней даже долю благородства средневековых рыцарей. Но тут все иначе. Бессмысленный круговорот кровавой машины из человеческих и не очень тел.

         Кроме него, единственными оставшимися не у дел оказались Джон, Хелин и один из раненых Охотников, чьи руки наскоро перебинтовал Бобби непонятно откуда взявшимся у него бинтом, ныне насквозь пропитанным кровью. Сам он сидел на самом углу и наблюдал за происходящим с нескрываемое злобой, злобой на самого себя, подумал Бертон, на свое бессилие. Джон сидел, точнее, был посажен спиной к стене, а рядом находилась Хелин, подобравшая ноги и заткнувшая уши ладонями.

         Частный детектив понял, что все враги заняты, а потому как можно быстрее перебежал на ту строну, но, вымотавшись от недавней схватки, спотыкнулся и упал, растянувшись на пыльном полу. Из внутреннего куртки кармана что-то выпало. Это оказался один из запасных магазинов, про которые Бертон совсем забыл. «И как только они не выпали раньше?» — подумал он, неосознанно проговаривая мысли вслух. Спохватившись, он быстро перезарядил оружие.

         — Хелин. Хелин! Ты меня слышишь? — Он развел ее руки, закрывающие уши. — Ты должна успокоиться, Хелин! Из зажмуренных глаз градом лились слезы, оставляя неровные дорожки на щеках, запорошенных пылью. Ее трясло.

         — Вот почему... Вот почему я не хочу становиться Охотником! — крикнула она сквозь рыдания.

         — Хелин, — устало позвал Джон.

         — Я чувствую, как они умирают! Нет... Я чувствую, как они умрут, но ничего не могу с этим сделать! Я не могу их спасти, потому что они не слушают. Они никогда не слушают!

         У нее была самая настоящая истерика, но Бертон не мог, не хотел бить ее по щекам, чтобы привести в чувства. Зато Джон, будь он способен поднять руку достаточно высоко и размахнуться, точно бы это сделал. По крайне мере, так считал Бертон.

         За всеми этими рыданиями он даже не сразу осознал, что шум драки затих. Охотник, стоящий рядом, вышел из-за угла, поднялся и Бертон, оставляя чуть успокоившуюся девушку сидеть на месте.

         Коридор был просто завален трупами. Рассеченные головы и животы, лужи крови, вывалившиеся внутренние органы. Леброн не сдержался, и его вырвало на ближайшую стену. Будучи полицейским, он успел насмотреться на трупы, но их никогда не было так много, да и в большинстве случаев он приезжал на места, когда тела уже накрывали белым покрывалом. Здесь же все было наведу.

         К нему подошел Грассхоппер.

         — Эй, ты как? — спросил он.

         — Нормально, — ответил Бертон, нагнувшись и держась за стену одной рукой, глаза его оставались закрыты. На самом деле ему было далеко до нормального, но на фоне произошедшего жаловаться как-то неправильно.

         — Нам нужно убираться, пока сюда не прибежал еще кто-нибудь. Ты сможешь понести человека?

         Только сейчас частный детектив поднял взгляд и посмотрел на собеседника. Он весь был в крови. Вероятно, большая часть крови принадлежала не ему, однако на левой щеке можно было разглядеть страшную резанную рану, возможно, даже сквозную.

         Бертон кивнул. Он очень устал, но хотел хоть чем-нибудь помочь, и если не в бою, то хотя бы после.

         — Тогда понесешь Джона, у Викинга рука прострелена и так, по мелочам, он не в состоянии, остальные возьмут кого потяжелей.

         Грасс помог затащить Джона на плечи, а затем привел в чувства Хелин, которая до сих пор плакала, но уже не навзрыд, просто словно не могла остановить поток соленых слез. Вообще, Грасс и сам мог понести Джона, но Бертон понимал, что в случае чего, Охотнику придется вступить в бой, а частный детектив в ближнем бою бесполезен, и потому должен оставаться позади, да стрелять можно было и с человеком на загривке, при условии, что весил он совсем ничего.

         Всего серьезно раненых оказалось трое, еще двоих выносили уже мертвыми, не желая оставлять друзей на участь быть сожранными Тенями. Тел противников оказалось куда больше.

         Когда они проходили по кровавому коридору, Бертон старался не смотреть на тела, что оказалось довольно сложно, так как необходимо было видеть, куда наступаешь, дабы не поскользнуться на чьих-нибудь внутренностях. Его все еще мутило, и детектив до боли сжал челюсти, чтобы и его внутренности не вылезли наружу. Вдруг Джон попросил остановиться.

         — Опусти меня, — сказал он. Бертон, не без помощи Грасса, усадил его на пол рядом с Майлзом. Тот был еще жив, но на нем просто живого места не осталось. Грудь пересекал косой прочерк пореза, рану в животе он закрывал рукой, правый глаз залит кровью.

         — Ты жив, — прохрипел Майлз, слабо оскалившись в кровавой ухмылке.

         — Да, — прохрипел Джон в ответ.

         Повисла пауза, слово оба они собирались с силами, чтобы что-то сказать.

         — А я вот не очень, — усмехнулся вновь здоровяк. — Я не хотел, — заговорил он вновь после новой, но короткой паузы. — Я считал, что поступаю правильно. Идеи Жнеца... Я до сих пор не знаю, верные они или нет.

         — Зато я знаю.

         — Это хорошо. Придерживайся своих идеалов. Я вот усомнился в них, и посмотри, что со мной стало. Я убил Машери...

         — Это был Шуд.

         — Я убил Машери, — повторил Майлз. — Я ведь любил ее, Джон. И жену любил, конечно, но тут нечто другое. Я заслужил такой смерти.

         — Никто не заслужил такой смерти. Я скажу, чтобы и тебя вытащили...

         — Нет, — перебил его здоровяк почти прежним своим громовым голосом. — Уходи. Уходи и позволь мне умереть с честью, даже если все будут считать иначе.

         Джон кивнул и знаком попросил помочь подняться ему на ноги.

         — Я прощаю тебя, — сказал он напоследок, и они медленно продолжили путь.

         Майлз так и не сказал ему, что ранение в живот он получил совсем не от людей Жнеца.

         Завернув за первый же угол, Джон решил, что будет лучше, если его вновь водрузят на плечи, чтобы можно было передвигаться быстрее.

         Они бежали по запутанным коридорам так быстро, как могли, и лишь через несколько минут Бертон вдруг заметил, что нет Бобби.

         — Сейчас его лучше не беспокоить, — скупо ответил Грасс на вопрос Леброна.

         На пути еще не раз попадались Тени, но было их не так много и, судя по всему, они не специально искали нарушителей порядка, но заметив противников, все же бросались в атаку. Пару раз попадались одержимые, некоторые из которых выглядели каким-то больными, у одного по всей кожи воспалились гнойники, у другого взбухли вены. Были они вялыми, а потому особых проблем не доставили.

         Несмотря на легкость Джона, когда они, наконец, добрались до выхода, его вес сделался для Бертона почти неподъемным, но он не жаловался, пока, поднимаясь по лестнице наверх, не спотыкнулся и не упал. На него тут же все ополчились, мол, если устал, так бы и сказал, вместо того, чтобы бросать с размаху оземь свою неподъемную ношу. Сама ноша покряхтела, но промолчала.

         — Я иду назад, — заявил Грасс, едва они ступили за порог здания. — Нужно найти Бобби, а иначе Камиогава нас всех зашибет.

         — Так и так зашибет, — ответил другой. — И лучше она, чем...

         — И все же, — перебил его Грассхоппер. Он уже повернулся обратно, когда вперед выступила Хелин:

         — Я тоже пойду.

         — Нет, — категорично заявил Охотник.

         — Я чувствую опасность и могу ее предсказать, если ты пойдешь один, то погибнешь.

         Грассхоппер замолчал, обдумывая слова девушки. Умирать ему не хотелось, но и подвергать риску Хелин тоже.

         — Я тоже с вами, — неожиданно для себя выдал Бертон. — Здесь от меня пользы мало.

         — Как и там.

         — На что поспорим, что я стреляю лучше любого из здесь присутствующих? — спросил он, оглядывая раненых и изодранных Охотников. — У меня еще две полные обоймы, я смогу присмотреть за Хелин... а она за мной.

         Грасс, снова ненадолго задумавшись, все же согласно кивнул.

         — Возьми автомат, — сказал он, — там патронов побольше.

         — Я по автоматам не особо, мне лучше с пистолетами.

***

         Джона несли на плечах, словно мешок картошки. Весь день носили. Сначала Майлз, потом Викинг, затем этот Бертон, непонятно как затесавшийся в компанию Охотников. Он понимал, что многое пропустил за дни своего плена, и собирался это восполнить, если все пойдет по плану и он, наконец, будет свободен.

         Он не знал, какое сегодня число, но полагал, что до Рождества осталось около недели. Джон не многое узнал от Жнеца, лишь его основной план, но вот способ его реализации до сих пор оставался для него загадкой.

         Как только его усадят в машину, он собирался без замедления связаться с Камиогавой. Она должна знать, все должны знать. Необходимо было что-то предпринять, и как можно скорее, а иначе случится непоправимое.

         Пока его несли по мосту, Джон все же сумел дотянуться до поручней, собирая в ладонь тонкий слой снега и посылая его в рот. Во рту словно расцвели райские сады. Он не помнил, когда пил в последний раз, и холодная талая вода приятным теплом растекалась по всему организму. Джон чувствовал, как оживает.

         Спасенный пленник забылся, наслаждаясь каждой таявшей на языке снежинкой, и очнулся лишь в тот момент, когда несущий его Охотник вдруг резко остановился. До конца моста оставалось метров тридцать.

         — Ну и ну, — раздался знакомый сдавленный голос. — В живых осталось больше, чем я рассчитывал, хотя сейчас это не имеет значения.

         — Опусти меня, — попросил Джон, и Охотник поставил его на ноги, но продолжая придерживать, закинув его руку на плечо.

         В самом конце моста стояло несколько вооруженных человек во главе со Жнецом. Была там и Блэкснейк.

         — Так все это было подстроено? — спросил Джон. — Тогда к чему весь этот фарс? Вы потеряли десятки Теней и одержимых, не говоря уже об Охотниках.

         — Нет-нет, это не было ловушкой. Мне самому интересно, как вы узнали про это место. Не скрою, к встрече с гостями мы подготовились, хотя и не ожидали увидеть их на пороге так скоро.

         — Тогда почему вы сбежали?

         — Ты же не думаешь, Джон, что я столь глуп, чтобы бездумно вступать в прямую конфронтацию? Я всегда продумываю пути отхода. Я надеялся, что вы там подзадержитесь, но вы оказались проворней, чем я думал.

         — Подзадержимся? — переспросил Джон. — Для чего?

         — Я ведь говорю: я всегда продумываю пути отхода. Под всей этой цитаделью, — он кивнул на постройки на острове, — заложена взрывчатка. К сожалению, таймер можно взвести лишь изнутри. Похоже, Шуду не удалось вас задержать на достаточный срок.

         Так вот почему этот ублюдок сбежал в самом начале схватки, подумал Джон. Ему об этом сказали уцелевшие Охотники. Он не мог представить, почему столь сильный боец просто взял и сбежал посреди боя, зато благодаря этому в живых осталось больше, чем могло бы быть. Сбежал, чтобы установить таймер. Или он уже был установлен? Тогда решил смыться тем же путем, что и Жнец со своей свитой?

         — Майлз бы мне сказал! — крикнул Джон.

         — Я никогда не доверял ему полностью. Он очень наивен, пусть и пытается делать вид, что это не так. Переманить его на свою сторону было проще простого.

         — И все же он предал тебя.

         — Нет, — потряс он указательным пальцем, — он предал вас, а не меня, потому что не может предать тот, кто и так не считался полноценной частью. Я понял, что он слишком глуп уже после раскрытия перед ним своих замыслов, и хотел избавиться от него, но потом решил, что и от дурака может быть польза. Однако той ночью он не убил тебя. Я следил за ним, и когда он вышел из подъезда твоего дома и поплелся за тобой, я уже собирался его убрать, как вдруг из ниоткуда выбежала эта Машери. Я увидел, как они милуются, — фыркнул Жнец, — и у меня тут же созрел очень интересный план.

         — Ты боялся, что Майлз тебя предаст, а потому решил схватить и завербовать Машери и использовать ее, чтобы Тор даже и не думал о предательстве, так?

         — Твой острый ум очень бы нам пригодился, Джон. Но представь мое удивление, когда я забрался на ту башню и увидел, как эта девка воткнула нож в Майлза, а он и не думал сопротивляться. А я очень не люблю, когда мои планы срываются, — проговорил он со сталью в голосе. — Но это даже было на руку. Когда он увидел, что я якобы собираюсь убить его любимую, то чуть ли не умолял стать моей послушной собачкой.

         — И ты приказал ему убить меня. А потом...

         — Да. Один из вас должен был убить другого. За этим было интересно наблюдать. Однако ты его не добил. Я снова спас его, гадая, может ли этот увалень вообще быть хоть в чем-то полезен. Хотя кое-что он сделал.

         Джон сразу вспомнил их давний разговор и догадался.

         — Запись, — подтвердил Жнец. — Ваша битва была записана на видео, как я тебе и говорил. В конце концов, не зря же я этот чертов циферблат сбросил с башни.

         Джон знал об основном плане Жнеца, но совершенно не понимал смысл делать запись. Если задуманное им осуществиться, в видео пропадет всякий смысл. Смысла не останется вообще.

         Он был рад, что узнал больше, но вряд ли Жнец стал бы так откровенничать, желая оставить Джона и остальных в живых. Охотник редко виделся со Жнецом, но и из этих коротких встреч усвоил инфантильность последнего, его желание отомстить всем обидчикам и похвастаться каждому встречному своим острым умом. Вот и сейчас, прежде, чем их убить, он решил приоткрыть завесу тайны, но будучи человеком далеко не глупым, рассказывать всего он не стремился. Вероятно, о всех деталях его плана не знали даже приближенные.

         Джон тоже пытался тянуть время, стремясь придумать выход из тупика, или подождать, пока его не найдет кто-нибудь другой, но будучи запертым в четырех стенах, невольно начинаешь кружить на месте, в надежде, что после очередного витка не увидишь перед собой стены.

         — Фолла, — обратился он к девушке. Она лишь усмехнулась:

         — Надеешься, что я выпрошу для тебя спасения? Даже не думай.

         — А для сестры? — Она вздрогнула.

         — При чем здесь Хелин?

         — Разве Жнец тебе не сказал? Она сейчас в этой, как он выразился, цитадели, осталась, чтобы найти Бобби.

         У девушки округлились глаза, и она перевела их на Жнеца.

         — Там моя сестра?! Почему ты не сказал?

         — А что бы ты сделала? — спросил он бесстрастно. — Скоро все взлетит на воздух, ей не помочь. Я предлагал тебе посвятить ее в наши планы, но ты решила защищать ее до поры до времени, пожинай плоды.

         — Ты должен ее спасти! — выкрикнула она гневно. Остальные приспешники Жнеца напряглись. Конченые шестёрки, подумал Джон, зато козырная масть. — Мы же договорились...

         — Договор был нарушен, когда твоя сестра пришла сюда с шавками организации! — прикрикнул он в ответ. И тут, словно повинуясь его вспышке злости, раздался взрыв.

         Он не был сильным и не сопровождался огненным грибом, как, собственно, и ударной волной, просто вдруг гулкий тяжелый хлопок огласил ночь. Все обернулись на остров. Здания, словно карточные, проваливались сами в себя, вздымая тучу пыли и дыма. Мост слегка зашатался.

         Вслед за этим воздух прорезало протяжное «нееет!» — кричала Блэкснейк. Когда Джон обернулся, она уже падала на промерзлую землю; Жнец не убил ее, просто вырубил ударом кулака. Он взмахнул рукой, и большая часть его людей стала отходить, один подхватил на руки бессознательное тело Фоллы.

         — Что ж, а теперь, — он достал из кармана широкого плаща небольшую черную коробочку, — пора и нам прощаться.

         Джон все понял почти с самого начала.

         — В воду! — крикнул он.

         Охотников обучали многим вещам, и, несмотря на желание большинства действовать в одиночку, организация много времени уделяла командным работам. Если кто-то кричал пригнуться — все пригибались, если кричали пасть на землю — все падали на землю, — если в воду, даже если та ледяная, — все бросались в воду.

         Охотник, державший Джона, перекинул его через перила моста раньше, чем прозвучал первый взрыв. Он прогремел как раз у самого острова, разнося железный мост на куски, второй уже чуть ближе. Они приближались, словно предыдущий являлся катализатором для взрыва последующего, подобно принципу домино.

         Вода оказалась ледяной, что не удивительно, стояла середина декабря. Дыхание Джона перехватило, вода забилась в рот, нос и уши, он не понимал, находится ли все еще под водой или все же сумел всплыть, а потому боялся попробовать вздохнуть. Короткий плащ, который на него надели еще в самом начале, слетел, оставляя Джона в одних лишь потрепанных за время плена штанах.

         Сам не понимая как, но он вдруг ощутил под собой землю, сначала даже подумав, что оказался на дне, но тут же сообразив, что может дышать. Ледяной воздух обжигал легкие не хуже ледяной воды, и все, чего хотелось — тепла, даже не тепла — жары. Джон решил, что если выберется из этой заварушки живым, то где-нибудь летом отправится в теплые страны, и пошло оно все к черту.

         Оставалось самое главное — выжить и выпросить отпуска у Камиогавы. Он не знал, что из этого сложнее.

***

         Странная троица вернулась в лабиринт. Охотник, бывший полицейский, ныне не очень удачный частный детектив, и проститутка, — компания что надо.

         Нож для Бертона все же нашли, даже два, Грасс тоже держал в руках два острых клинка, но более привычные ему кукри, Хелин же, вспомнив о необходимости оружия, взяла в придачу автомат. Судя по тому, как она его держала, обращаться с ним она не умела, несмотря на то, что всячески пыталась делать вид обратного. Видимо, решил Бертон, с большим оружием она чувствует себя уверенней, точно так же, как сам частный детектив с пистолетом.

         — И где нам его искать? — спросил он. — Почему Бобби вообще куда-то ушел?

         — Хвала богам, что ушел, — откликнулся Грасс. — У него необычная способность, или, лучше сказать, проклятие, — пояснил он. — Когда он сильно злиться, то впадает в бешенство и нападает на всех, кто рядом, даже на союзников. В той битве он почувствовал, что теряет контроль, и чтобы не причинить нам вреда, убежал как можно дальше. Бобби сильный боец, — заговорил вновь Охотник после длинной паузы, — и без него нам стало туго, но поверь, останься он, и выносить мертвых было бы попросту некому.

         Бертон решил поверить на слово, тем более что сам видел, как меч бармена то и дело мелькал в куче-мале золотистым вихрем.

         Стояла тишина, на пути не попалось ни одной Тени. Грасс то и дело пинком открывал попадавшиеся на пути двери, но и за ними не было ни души. Бертон готов был поверить, что они перебили всех монстров в подземелье. За дверьми чаще всего оказывалось пусто, лишь небольшие комнаты, больше походившие на камеры, с лежанками и двухэтажными кроватями без белья. В одной отыскался довольно зловонный туалет, за другой подобие мастерской, только без инструментов.

         Они так и петляли по запутанным коридорам, пока вдруг не осознали, что находятся у той самой развилки, где произошла бойня. Вонь от крови и содержимого кишечника стала еще сильнее. Осмотревшись, Бертон вдруг понял, что Майлза нигде нет. Не время об этом думать, вернувшись, он доложит об этом остальным.

         Пройдя дальше, они наткнулись на дверь, за которой и обнаружили Джона. Не тратя время на размышления, Грасс ударом ноги распахнул и ее.

         — Какие люди, — раздался голос, когда они втроем зашли внутрь. — А я думал, вы уже сбежали.

         — Шуд! — зарычал Грассхоппер. — Мы, в отличие от подобных тебе, не сбегаем, оставляя товарищей на погибель.

         — Товарищей? Каких товарищей? Всех Охотников, что были со мной, вы перебили, оставались лишь Тени да одержимые, как вы их называете. У меня нет от них абсолютной защиты, в отличие от Жнеца, и мне не хотелось бы оказаться  разорванным ими на куски.

         — А как насчет меня? Тебе хотелось бы быть разорванным мной? — снова прорычал Грасс и двинулся на Шуда с ножами. — Не вмешивайтесь, — кинул он через плечо Бертону и Хелин.

         Шуд тоже достал свое оружие. Это были небольшие — меньше, чем у Грасса — ножи, похожие на клинки самого Охотника, но без выгнутых лезвий, а загнутые полукругом, словно когти какой-нибудь хищной птицы. Бертон много раз видел такие, но все время забывал их название.

         — Керамбиты, — сказала вслух Хелин, держа Шуда на мушке автомата, однако обзор ей перегораживал раскуроченный Бобби крест. — У него нет ни шанса против грассовых кукри.

         Насколько понял Бертон, Хелин никогда не хотела становиться Охотником, но при этом довольно неплохо разбиралась в холодном оружие, в том числе и во владении им. У Леброна же все было иначе, его страстью были пистолеты, а ножом он и картошку не мог нормально почистить, ни разу не порезавшись.

         Но как бы хорошо она не разбиралась в клинках, он сильно сомневался, что она так же умело способна с ними обращаться.

         Первым напал Грасс. Он нанес самый очевидный удар — сверху вниз, и можно было подумать, что такой удар нанесет и ничего не смыслящий новичок, но даже невооруженным взглядом непрофессионала можно было разглядеть отточенность движений. Грасс высокий и худой, а руки его длинные, из-за чего удары получаются хлесткими, словно он бьет плетьми с острыми ножами на конце. Большое оружие ему бы точно не пошло.

         Шуд же наоборот, на голову ниже и телосложение имел более плотное, однако верткости ему было не занимать. Каждый удар Грасса проходил мимо, словно противник уклонялся в последнюю секунду, а может, сам нападающий всякий раз промахивался на миллиметр.

         Короткие клинки так и мелькали в воздухе, словно порхающие металлические бабочки: золотистые у Грасса и серебристые у Шуда.

         Не прошло и минуты, как Бертон заметил, что Грасс явно уступает. Его дыхание участилось, а движения сделались медленнее, Шуд, до этого лишь уклонявшийся и отводящий удары, Бертон не видел как, но успел нанести первые удары. Кровь капала из-под разрезанного рукава Грасса, заливая ладони, отчего те, наверняка, делались скользкими.

         Охотник и сам понял, что проигрывает. Он решил плюнуть на честный бой, тем более что его противник сам точно не отличался благородством. Заприметив на столе железные клещи, он вдруг одним движением смел их и швырнул в Шуда. Тот, явно не ожидая такого подвоха, едва успел прикрыться руками, закрывая голову. Вторым в него полетел какой-то деревянный сапог, который Грасс пнул в противника, отбив ногу как себе, так и Шуду.

         Танец клинков и всего, что попадется под руку и ногу, продолжался.

         — Это странно, — заговорила Хелин. Грасс и Шуд медленно двигались по комнате, кружа вокруг поломанного пыточного креста и крепкого стола за ним. Бертон и Хелин делали то же самое, стараясь оставаться на противоположной стороне.

         — Что именно? — поинтересовался частный детектив.

         — Я совсем не чувствую этого Шуда, словно его здесь и нет вовсе. Клянусь, как только я закрываю глаза, мне чудится, словно Грасс сражается с собственной тенью.

         Бертон не нашелся что ответить. Все эти способности Охотников были для него диковинкой, возможность видеть в темноте и иммунитет от вселения Теней он еще мог понять, но вот все остальное... Комиксы он не любил, в основном из-за излишне гипертрофированных персонажей. Только ребенок может желать мира во всем мире без последствий, и только он может свалить всю эту работу на плечи одного единственного супергероя, приписав ему все необходимые для этого свойства и способности. И все равно у него это не получается, потому что, помимо гипертрофированных супергероев, всегда есть такие же гипертрофированные суперзлодеи.

         Сейчас же Бертон мечтал попасть в один из таких комиксов, где все просто и понятно, а супергерои спасают всех вокруг, не пролив и капли невинной крови.

         Из очередного приступа ступора его вывела Хелин. Она вдруг встрепенулась и повернула голову к двери. Бертон проследил ее взгляд, но ничего не обнаружил. Они как раз находились уже почти на противоположной стороне, где застали Шуда, вломившись в пыточную.

         — Дверь, — тихо сказала девушка. — Дверь! — выкрикнула она уже намного громче. — Грасс, ты должен вытолкнуть его за дверь!

         — И как я тебе это сделаю? — прошипел он сквозь зубы. Было видно, что он чертовски устал, но и Шуд начал сдавать, все хуже защищаясь от случайных швыряний Грасса в него всякими вещами, что попадались под руку и ногу. Одна бровь была разбита, или порезана, заливая глаз кровью, смешиваясь с уже засохшей из разрезанной щеки.

         Вдруг он закричал, разбрызгивая кровавую слюну, и с силой влетел в противника. Тот попятился, и от падения его спасла лишь дверь, в которую он врезался спиной. Она открывалась в другую сторону.

         Грасс выругался и вновь надавил на Шуда, волоча того к стене. Шуд пытался сопротивляться, вырывался из медвежьей хватки, но придавленный к стене это ему плохо удавалось; пусть он и поплотней, Грасс компенсировал это ростом.

         Он сдвинулся чуть правее, так, что косяк двери оказался по левую руку, но открыть дверь не мог, так как руки с ножами у него были заняты сдерживанием рук с ножами Шуда.

         Бертон, заметив тупик, подбежал, рывком распахнул дверь, и не поверил своим глазам. В коридоре, метрах в пятнадцати от него, стоял Бобби.

         Запыхавшийся, весь в крови, грудь его быстро вздымалась, словно не в состоянии насытиться кислородом, в руке он сжимал свой меч, примерно треть которого была обломана неровным краем. Он повернул голову на шум, но Бертону почему-то показалась, что Охотник его словно не видит, лишь ощущает чужое присутствие. Он зарычал диким зверем и уверенно зашагал по коридору, неумолимо приближаясь, держа перед собой обрубок окровавленного меча.

         — Выброси его за дверь! — снова закричала Хелин. Грасс закричал от напряжения, отвел голову назад и лбом ударил Шуду по носу и рванул на себя, выдергивая из угла, и вытолкал за дверь, которую Бертон тут же захлопнул.

         — Там Бобби, — сказал он.

         — Что? Тогда мы...

         — Нет, — перебила его Хелин. — Бобби почти не угрожает опасность, он должен победить.

         — А если... — Начал Грасс, но тут вдруг в дверь ударили, словно тараном. Бертона чуть не отбросило назад, но Охотник тут же навалился рядом, что оказалось очень кстати, потому что второй удар не заставил себя долго ждать.

         За дверью слышалась возня и выкрики, пару раз послышался металлический звук, словно железом ударили по камню. Драка затихла раньше, чем можно было представить, не прошло и полминуты, как за дверью воцарилась зловещая тишина.

         Троица переглянулась. Бертон и Грасс перестали подпирать дверь. Охотник взглянул на остальных и кивнул. Он взялся за ручку и потянул на себя.

         Острая сталь протиснулась между дверью и косяком раньше, чем щель достигла хотя бы пары сантиметров. Обрубок меча едва не задел отпрянувшего Грасса, и будь клинок цел, Охотник уже лежал бы с пронзенной грудью.

         Троица отбежал вглубь комнаты: Хелин и Грасс по левую сторону креста, Бертон — по правую. Бобби, заприметив новую цель, также уверенно стал надвигаться на «противников». Его клинок был окроплен свежей кровью, но все еще жаждал больше.

         — Дверь! — вдруг крикнула Хелин за спиной Грасса.

         — Что — дверь? Она далеко.

         — Нет, тут еще одна, она замаскирована под стену. — Она надавила на нее всем телом, но та не поддалась. — Черт!

         Времени изучать новое открытие не было. Бобби взмахнул мечом и ударил. Грасс снова еле-еле уклонился. Они с Хелин отходили по кругу комнаты, пока не оказались возле Бертона.

         — Отвлеките его, — крикнул он. Частный детектив обежал назад, мимо выхода, и оказался прямо напротив Бобби через стол. На полу он заприметил брошенные ранее Грассом в Шуда кусачки, поднял их, смахнул со стола несколько пыточных инструментов и взобрался на него.

         — Эй, ты! — крикнул он, пнув в Бобби какую-то безделушку. — Я здесь!

         Бобби отвлекся на новую, более близкую цель, гневно закричал и мечом ударил по ногам Бертона. Тот подпрыгнул и уже в приземлении, держа обеими руками, ударил Бобби кусачками по голове. Тот дубом рухнул на спину и выронил меч.

         Сам же Леброн приземлился не очень удачно. Он наступил на какую-то деревяшку, нога подвернулась, и Бертон, вскрикнув от пронзившей его боли, повалился со стола прямо на бессознательное тело бармена. Падение оказалось мягким, но от этого не менее неприятным.

         Грасс и Хелин тут же подбежали к ним.

         — Ты чем думал?! — закричал девушка с ходу.

         — Ты же его убить мог! — крикнул в унисон Охотник.

         — Я в порядке, спасибо, — простонал Бертон, сползая с Бобби.

         Грасс пощупал пульс у бармена и удовлетворенно кивнул.

         — Он в отключке. Что нам дальше делать?

         — Убираться отсюда, только вам придется мне помочь, я, кажись, ногу подвернул.

         — Убираться? Знаешь, как мы далеко от выхода? Я устал и потерял много крови, Бобби я просто не донесу, а тут еще ты со своей ногой.

         — А вторая дверь?

         — Какая еще дверь? А, точно.

         Грасс поднялся и бесцеремонно перешагнул через Бобби, подошел к двери.

         — Тут кровь, — сказал он.

         — Это, наверное, твоя, — предположила Хелин, подходя следом. Бертон тоже поднялся и медленно поплелся следом, держась за стол, чтобы не напрягать ногу.

         — Ладно, попробуем, — хмыкнул Грасс и навалился на дверь. Хелин тоже ему помогла, но безрезультатно — дверь, замаскированная под стену, словно и правда была таковой.

         — Да ею, наверно, уже лет сто никто не пользовался.

         — А может, как в кино? — предположил Бертон.

         — В смысле?

         — Ну, рычаг там какой нужно нажать, книгу потянуть или статуэтку покрутить.

         — Нет тут ни книг, ни статуэток, — поморщился Грасс, высматривая и трогая все вокруг.

         Бертон приостановился, держась за край стола. Там где есть две пары глаз, третья может оказаться лишней. Он решил пока подождать в стороне, держа ногу на весу, в надежде, что ноющая боль уйдет. «И угораздило же меня в героя поиграть. То под пули прыгаю, то под мечи. Подвернутая нога — слишком слабое наказание за безрассудство, но другого, пожалуй, не надо. А ведь я оказался бесполезен, как и говорил Камиогаве, ничего нового не вспомнил».

         Отвлеченный думами, его взгляд шарил по столу: цепи, колья, какой-то деревянный сапог, наверно, пара тому, что Грасс пнул в Шуда, оковы, ноутбук... Ноутбук?

         Черный, он лежал почти на самом краю стола, чудом не сметенный в царивших здесь схватках. Пара огоньков говорила о его включенности. Странно, подумал Бертон, и открыл крышку. Черный экран сопровождался серым прямоугольником посередине, на котором мелькали уже белые цифры обратного отсчета, если верить которому, оставалось четыре минуты и девятнадцать секунд.

         — Народ, — протянул Бертон вслух, — я бы посоветовал вам поторопиться.

         — Без тебя знаем, — отмахнулся Грасс.

         — Нет, я серьезно.

         Хелин, возможно почувствовав в голосе Леброна напряженность, все же обернулась и увидела ноутбук.

         — Что там? — она подошла и взглянула на экран, широко раскрыв глаза, увидев меняющиеся каждую секунду цифры. — Думаешь...

         — Скорее всего.

         Грасс, заметив всеобщий ажиотаж, тоже подошел. Чертыхнувшись, он быстро вернулся к стене-двери и стал судорожно ощупывать каждый камень, каждую полку, скидывая с них все, что стояло, даже ощупал пол. Крикнул, чтобы ему «уже, наконец, помогли, черт вас дери!»

         Хелин тут же бросилась к нему и стала осматривать все то же самое. Бертон начал оглядываться. Вдруг его взгляд остановился на цепи. В комнате царил сумрак, от одного единственного запыленного светильника посреди потолка толку было мало, поэтому вначале он ничего и не заметил, однако свет от ноутбука освятил стену напротив, немного, но достаточно.

         Частный детектив уже не раз замечал висящую вплотную к стене с потолка цепь, но подобных полно по всей пыточной, а потому он не обратил на нее особого внимания, однако теперь он увидел, что почти самый ее низ заляпан кровью.

         Бертон оторвался от стола и, прихрамывая, подошел к ней. Неуверенно схватив цепь и взглянув наверх, как бы что не упало на голову, он с силой дернул. Цепь поддалась, а секунду спустя послышался шум работающего механизма. Что-то щелкнуло, и дверь слегка приоткрылась.

         Грасс и Хелин переглянулись, словно задавая немой вопрос, кто из них нашел заветный рычаг, а потом их взгляд упал на стоящего чуть дальше Бертона в свете ноутбука. Тот, поймав их взгляды, лишь пожал плечами.

         Дальше все происходило быстро. За дверью оказалась довольно узкая лестница на поверхность, а наверху располагался маленький причал с двумя небольшими моторными лодками, даже не причал, просто спуск к воде, устланный деревянными досками, которые давно отсырели и подмерзли тонкой коркой льда.

         Грасс так и не смог поднять Бобби на руки, а потому просто взял его под руки и потащил по лестнице, из-за чего хозяин бара потерял обувь. Самому Бертону до лодки помогла дойти Хелин. Несмотря на все произошедшее, пахла она также приятно, как и всегда в борделе, ну, может, еще добавился запах пота, но он не портил общей картины.

         Бертон осадил себя. «Нашел время».

         — Что? — спросила девушка.

         — А, так, ничего, — замялся частный детектив, поняв, что выразил последние мысли вслух.

         Дотащив его до лодки и усадив, она вернулась к Грассу, схватив его нелегкую ношу за ноги. Заметив отсутствие обуви и протертые до дыр носки на пятках, она укоризненно зыркнула на Охотника, но тот, казалось, ее взгляда даже не заметил.

         Бертон, находясь на катере, все же тоже сумел кое-как помочь загрузить на него Бобби. Вслед за ним залезли и Хелин с Грассом. Второй, к слову, неплохо умел управлять катером. В организации подобному не обучали, но Бертону так и не удалось выяснить, где он этому научился.

         Не успели они отплыть и на десятую часть мили, как за спиной прогремел взрыв, и здания на острове рухнули, словно выстроенные из хрупкой глины. Вода закрутилась, заполняя внутренние пустоты разрушенного лабиринта. То, чего не сделала Катастрофа, довершили люди.

         — И это все? — разочаровано произнес Бертон. — Я ожидал более... масштабного действа.

         — Нам бы хватило, — буркнул Грасс.

         Они остановились, решая, куда плыть дальше. То, что к большой земле, — было очевидно, но вот в какую сторону? Джон и остальные могли их ждать, а могли уже уехать; некоторые Охотники ранены, и им необходима помощь.

         Решение приняли новые взрывы. Мост, находящийся сейчас по отношению к ним на другой стороне острова, вдруг начал взрываться. Словно домино, взрывы катились по мосту, разрушая его до основания. На этот раз они сопровождались более громкими хлопками и огненными всполохами с фонтанирующими брызгами воды.

         Грассс чертыхнулся, завел мотор и резко развернул посудину, из-за чего Хелин с Бертоном чуть не выпали за борт. Уже подплывая к берегу, они увидели несколько таких же отплывающих катеров. Грасс выбрал второе между преследованием и помощи тем, кто оказался в воде. Кто-то плыл к берегу, некоторые не подавали признаков жизни. Грасс затормозил у одного из бултыхающихся тел и не раздумывая спрыгнул в ледяную воду, охватил человека за грудь и одной рукой загреб к недалекому берегу.

         — Умеешь управлять это штукой? — крикнул Бертон Хелин.

         — Теоретически, а что?

         — Сможешь подплыть вон к тому? — он указал рукой на одно из ближайших тел, дрейфующих в реке. Хелин кивнула и сняла катер с холостого хода, аккуратно разворачивая его. Подплыв поближе, она заглушила мотор и как можно более резко развернулась, ударив по телу бортом. Бертон, свисающий как раз с этого самого борта, зацепившись за что-то одной ногой, попытался затянуть человека на катер, но он оказался на удивление грузным, а намокнув, стал просто неподъемным. Леброн сказал, чтобы девушка шла тихим ходом к берегу, пока он сам будет держать человека в воде, приподняв тому голову.

         Хелин, как и сказал Бертон, прямо на ходу въехала в пологий берег, отчего их все бросило вперед. Частный детектив кое-как перебрался через борт и аккуратно спрыгнул в воду, стараясь не наступать на подвернутую ногу; вода оказалась всего лишь по колено, и ее холод притупил боль.

         Он втащил тело на берег и проверил пульс. Он отсутствовал. Прислушавшись к сердцебиению, начал делать массаж. Спустя полминуты его окликнул Грасс:

         — Твою мать, что ты делаешь?

         — А? Пытаюсь спасти хоть кого-то! — прокричал он в ответ.

         — Это Курман, он погиб еще на острове!

         Бертон присмотрелся и выругнулся. Он и правда видел, как его несли уже мертвым. Снова выругнулся. Столько сил и стараний ради спасения уже умершего человека.

         Разбрызгивая воду, на берег выбралась и Хелин; Бертон про нее совсем забыл.

         — Ты цела? — запоздало спросил частный детектив.

         — Да вот, шишку набила, — цокнула она, потирая лоб. Бертон почувствовал себя виноватым, да он и был. — Эй, да это же Курман, — сказала она, увидев тело Охотника. — На кой черт ты пытался спасти покойника? Мы чуть не угробились.

         — Я ж не знал, — пожал он виновато плечами.

         — Нет, ты все правильно сделал. Не каждый приложит столько усилий, чтобы кого-то спасти. — Она огляделась. — Это же Джон.

         Она подбежала к Грассу. Бертон видел, как рядом с ним кто-то лежит, но не особо обратил внимание, а потому только сейчас сообразил, что это и правда Джон, и, в отличие от «спасенного» Леброном, живой. Посмотрев дальше, прикрывая глаза от пламени догорающего моста, он увидел, что на берегу не только они, но и другие выжившие Охотники. На сердце сразу отлегло. Он почти никого из них не знал, но почему-то был рад, что они живы.

         Лишь спустя минуту он вдруг подумал, откуда Хелин знает имя этого Курмана? Вероятно, он тоже был ее клиентом. От воспоминаний того, кем является девушка, ему на душе снова сделалось тошно. Такая красивая, такая нежная, любой мужчина пошел бы ради нее на все, а она заделалась проституткой, с которой, похоже, переспала половина организации фриков.

         От очередного приступа неконтролируемых дум его отвлек всплеск воды. Бобби, очнувшись, спрыгнул с катера, как и Хелин, держась за голову, и снова по вине Бертона. Сам он вдруг резко вскочил, но боль в ноге пронзила его до самого мозга, и частный детектив вновь рухнул на задницу.

         — Тише, парень, тише, — успокоил его Бобби. — Я пришел в себя. Судя по шишке на голове, меня кто-то не слабо приложил. И правильно сделал. — Его взгляд остановился на теле Курмана и сделался испуганно-печальным. — Это... это я его? — спросил он, сглотнув.

         — Нет. Думаю, нет. Я лишь знаю, что вы убежали раньше, чем... ну, вы знаете.

         Бобби сел на снег рядом с Бертоном, рассматривая окровавленные руки.

         — Что там случилось?

         Леброн пересказал все события с того момента, как началась бойня в коридоре так, как помнил их сам и как представлял себе, а представлял, надо сказать, он довольно верно.

         — Так значит, Джона мы спасли? Хоть одна хорошая новость за день.

         Через минуту их окликнули, что, мол, пора отсюда сваливать, пока не нагрянули копы. Разбираться с ними придется так и так, но лучше, чтобы всего этого они не видели. Тела собрали: двое погибших на острове и еще столько же от взрыва моста. Бертон винил себя, что не попытался кого-то из них спасти, а вместо этого бесцельно реанимировал стопроцентного мертвеца. Справедливый ли это обмен: один спасенный на четырех погибших, не считая раненых? Леброн сомневался.

         Микроавтобус оказался на месте, лишь колеса были пробиты, словно в отместку за какую-то старую обиду. Полиция и кареты скорой помощи прибыли раньше, чем новый транспорт от организации, и разбираться с ними пришлось Бобби, что в его состоянии оказалось проблематично.

         Полицейские вначале вообще наставили на всех пистолеты и приказали бросить оружие, потом встать на колени и руки за голову, и что б без резких движений, пока не прибудет подкрепление. Охотники послали их к черту и заявили, что если будет сделан хоть один выстрел, копы об этом пожалеют так, как не жалели никогда в жизни. В конечно итоге они все же позволили показать документы сотрудников организации «Тенелов» и немного расслабились, но оружие далеко убирать все же не спешили.

         Скорая осмотрела раненых, кого-то хотели увести, но Бобби не позволил. Через минут пять подъехали машины организации во главе с Камиогавой. Полицейские расслабились совсем. Немного позже прибыло пресловутое подкрепление, которое тут же отослали обратно, но Бертон и остальные этого уже не видели, возвращаясь на базу на семи разных автомашинах.

         Ночка выдалась ужасной, самой ужасной из всех ночей и дней частного детектива. Вряд ли ее удастся когда-либо переплюнуть. Бертон надеялся.