Онлайн чтение книги Тени города Shadows of city
Глава 12: Плен

Глава 12: Плен

Днем город всегда выглядел так, словно сошел с жизнерадостной открытки, посвященной какому-нибудь торжеству, который праздновали все, часто даже не зная, чему он посвящен, главное, что можно себя чем-нибудь побаловать, как будто в другие дни это запрещалось. Ночью же зрелище представляло собой диаметрально противоположное, казалось, словно город вымер после эпидемии, а тела превратились в пыль, которую смел невидимый ветер. И растущая сейчас на небе луна точно подчеркивала одиночество, накрывшее мир.

Когда светило солнце, город как будто выглядел меньше, будто высыпавшие на улицы люди заполняли собой все пространство, но город представлял собой лабиринт похлеще Кносского, да и обитающие в нем монстры куда ужаснее.

Джон ехал по холодному асфальту на максимально возможной скорости, не боясь потерять управление, ведь в случае чего, пострадает лишь он один. Хотя кое-кто считал иначе.

— Эй, лихач, не гони ты так, никуда твоя бабенка не денется, а если и были у нее такие мысли, так ее уже давно и след простыл.

— Заткнись.

— И даже не поздороваешься?

— Кого ты тогда имел в виду? — жестко спросил Джон. Он не стал уточнять вопроса, но Мефисто этого и не надо было.

— Ты сам знаешь ответ.

Джон недовольно поморщился. Он не любил разговаривать с Мефистофелем, ведь тем самым он признавал реальность его существования, но больше всего он ненавидел то, что тот практически всегда оказывался прав в своих суждениях.

— Если тебе больше нечего сказать, то свали отсюда, ты отвлекаешь меня от дороги.

Джон едва вписался в очередной поворот, отчего шины от трения с асфальтом издали протяжный свистящий звук.

— Тот парниша чем-то похож на тебя, — сказал Мефисто, задумавшись и постучав призрачным пальцем по призрачному подбородку. — Думаю, будь у тебя сын, он бы был его копией. Как думаешь, почему организация им так заинтересована? Да и остальными тоже. Бобби сказал, что их необходимо убедить стать Охотниками.

— Он сказал, что они не обязательно должны становиться Тенеловами, могут и в аналитический центр пойти.

— Не обязательно, — повторил Мефисто. — Но те, что там работают, редко проходят боевую подготовку. Обычно им дают решать самим свою судьбу, а что сейчас? Следуя завету Бобби, ты не сказал о возможности быть вне организации без стирания памяти. В аналитический центр и обычных людей берут, а Охотников после того случая сейчас довольно мало, чтобы бездумно ими разбрасываться, посылая на сидячую работу, где и так людей хватает.

— Ты сегодня слишком болтлив, — раздраженно заметил Джон. — Если есть дельные мысли — выкладывай, а иначе проваливай.

— Дельные мысли, говоришь? Ты слишком сильно доверяешь Бобби. Это первая. А вторая: не особо привязывайся к мальчишке.

— Что ты?.. — Джон повернулся к Мефисто, но тот уже испарился, как обычно оставив после себя неприятное послевкусие вопросов без ответов. Джон знал, что рано или поздно ответы появятся, но обычно это случается именно что поздно.

Затормозив у дома, где жила Блэкснейк, Джон вышел на свежий морозный воздух и слегка поежился, но больше от ожидания встречи, чем от холода. Взглянув в окна, он не увидел света, поэтому не был уверен, дома ли она. Пусть бар Бобби сегодня не работал, она могла уйти в другой или вообще отправиться на охоту, но было бы глупо начать поиски не с ее квартиры.

Поднявшись на нужный этаж, он помялся у железной двери с резными завитками преимущественно из серебра, но все же позвонил. Потянувшись за мечом за спиной, он вдруг понял, что безоружен, если не считать ножа, который он носил даже днем. Он проклял себя за свою неосмотрительность. Можно было вернуться домой и переодеться в ночную форму, но звонок уже сделан, а убегать, как какой-нибудь нашкодивший мальчишка...

Прислушавшись, он ничего не услышал, и уже собирался уходить, чтобы переодеться и продолжить поиски, но тут ему послышались шаги. Он снова вернулся к двери, специально встав напротив глазка. Спустя секунд десять, словно потраченных на обдумывание, послышались звуки открывающихся замков, а затем дверь распахнулась.

На пороге, кутаясь в белый махровый халат, стояла Хелин.

— Как ты узнал, где я живу? Хотя не важно, лучше скажи, зачем ты пришел посреди ночи?

Джон несколько раз открыл и закрыл рот, не находя слов, но все же, откашлявшись, заговорил:

— Ты... ты здесь живешь?

— А ты не знал? — Она недоверчиво уставилась на него. — Кого же ты здесь ожидал увидеть?

Джон, словно не слыша ее вопросов, спросил сам:

— Ты здесь одна живешь?

— С сестрой, — ответила она, немного замявшись.

— Блэкснейк твоя сестра?! — поразился он.

«Я переспал с сестрой Хелин! Но как такое возможно, ведь они совершенно разные? Две совершенно противоположные женщины, словно белый кролик и черная пантера». Джон не знал, как на такое реагировать. Он не знал, рассказала ли ей сестра, что он с той переспал. «А вдруг она считает, что я сделал это нарочно, чтобы позлить ее и заставить ревновать? Да нет, если бы она знала, то точно вела бы себя иначе. Только если ей не все равно...»

— Я не хотела тебе говорить, что моя сестра Охотник, дабы ты не воспользовался этим, как еще одним доводом.

«Ох, лучше бы ты мне все рассказала».

— Она здесь? Твоя сестра.

— Я не видела ее со вчерашнего дня, потому что прошлой ночью... ну, у меня была работа. Она оставила записку, что вернется не скоро, такое с ней часто бывает. А зачем она тебе?

Очередная порция мыслей навалилась на Джона, как снежная лавина в горах. Прошлой ночью, когда он был с Блэкснейк, примерно в это же время кто-то похитил Машери, которая, если считать слова сестры Хелин ложью, отправилась домой одна, доведенная Бобби до слез. «Она обманула меня, а потом отвлекала внимание, пока кто-то — Майлз? — нападал на Машери? Значит, она одна из людей Жнеца? Сестра Хелин одна из предателей!!»

— Хелин, Блэкснейк скрывает свои способности, но ты ее сестра, ты должна знать. Расскажи, на что она способна?

— На что способна? — Она поджала губы, словно стремясь уберечь секрет от ненужных ушей. — Сначала скажи, что случилось? Я чувствую опасность. Она исходит и от тебя, и одновременно грозит тебе.

Джон пытался скрыть свои эмоции, но для Хелин он всегда, как открытая книга, оставалось лишь окунуться в написанное, однако он по себе знал, что в одних книгах слишком много лжи, а в других — слишком мало правды. Он не любил, когда кто-то лез в его душу, хватало и Мефисто, насвистывающего ему в ухо мысли, которые он старался запрятать подальше, где им суждено было утонуть в пыли забытья.

— Если ты не можешь мне ответить, я пойду, у меня много дел.

— Нет, стой! — окликнула его Хелин. — Я расскажу. Может, зайдешь?

Он посмотрел ей за спину, на квартиру, в которую его недавно приводила Блэкснейк, ставшая его второй девушкой, разделившей с ним одну постель. Он не хотел вновь окунаться в эти воспоминания.

— У меня нет времени.

— Я понимаю, — вздохнула Хелин. — Способности Фоллы? Когда-то она тоже была... работала в борделе, но ее выгнали, потому что она обкрадывала клиентов, при этом некоторые из них уверяли, что она даже к ним не прикасалась. В конечном итоге я узнала, что она может как бы путать мысли людей, дезориентировать, встречаясь с ними взглядом, причем часто это происходит без ее желания, из-за чего она носит линзы. Скажи мне, что случилось.

Это все объясняет, подумал Джон. Возможно, он бы ни за что с ней не переспал, не воспользуйся она своими способностями, однако, когда она вела его за собой, когда привела в квартиру, и когда стала раздевать, он все это осознавал, пусть и смутно. Он мог воспротивиться, но не стал. Он сам набросился на нее, словно похотливое животное, пытаясь доказать самому себе, что Хелин ему безразлична. Это он вполне осознавал. Блэкснейк, возможно, была способна пробудить в человеке его скрытые желания, заставить сделать что-то, чего он желал где-то в глубине души, зачастую боясь даже самому себе в этом признаться.

Джон развернулся и направился к лестнице.

— Джон, скажи мне! — окликнула его Хелин. — Она моя сестра, я имею право знать.

Он остановился и оглянулся, стараясь не встречаться с нею взглядом.

— Она — Охотник. — «Или больше нет». — А ты нет. Это касается только нас.

Пока Джон спускался по лестнице, Хелин несколько раз окликнула его, но он не остановился. Блэкснейк, родная сестра женщины, которую он любит, пусть и не хотел себе в этом признаваться, забросив эти мысли в самый отдаленный уголок сознания, теперь его враг. Он надеялся, что у Хелин есть возможность с ней связаться и предупредить обо всем, ведь если он встретит ее вновь, у него не будет выбора, кроме как схватить ее. Что с ней сделает организация — об этом думать ему не хотелось.

Вместо того, чтобы направиться прямиком в штаб или домой, Джон еще полчаса колесил по городу и думал о Блэкснейк, Бобби и словах Мефисто, но мысли никак не желали подолгу задерживаться у него в голове, ускользая быстрее, чем он успевал как следует рассмотреть их со всех возможных ракурсов. Впервые за долгое время у него возникло такое чувство, словно он вот-вот заснет. Ему срочно нужно было остудить голову, а где это лучше сделать, как не в баре? Подъехав к ближайшему заведению Охотников, он остановился, но мотор все же не заглушил. Немного постояв, он решил, что сейчас не самое лучшее время, чтобы напиваться. В конце концов, он решил сначала съездить домой, а затем на место нападения на Машери, чтобы осмотреться. Джон, конечно, не надеялся найти там что-то, что могли пропустить специалисты, но ведь с чего-то надо начинать.

Циферблат уже убрали, видимо, увезли на ремонт или просто решили заменить, однако на мощеной камнями площади все еще оставались следы падения в виде разбитых булыжников. В башне на самом верху зияла дыра, черная даже на фоне ночи.

На дверях, ведущих внутрь, Джон замка не обнаружил, а потому беспрепятственно проник в башню, где не было даже охраны, и по крученой лестнице забрался наверх.

Почти под самой крышей лестница выводила на площадку, с одной стороны которой находилось огромное круглое отверстие, где некогда висели часы. Там на месте все еще находились огромные шестеренки, создающие иллюзию, будто наблюдающий их вдруг резко уменьшился, превратившись в букашку, которую эти шестерни способны измельчить в труху. Некоторые из зубчатых колес валялись на полу, но явно уже снятые специально, чтобы они ненароком не рухнули вниз. Из середины этого механизма, напоминающего стимпанковский, торчал длинный толстый стержень, конец которого, упираясь в пустоту, был косо срублен, словно тонкая ветка. Чтобы такое сотворить, нужно обладать колоссальной силой и крайне острым оружием, которое, даже будучи самым крепким, все равно бы безнадежно затупилось.

Присмотревшись, Джон заметил, что и у некоторых шестеренок имеются следы, похожие на порезы и царапины, будто кто-то намеренно пытался исполосовать механизм. На стене возле отверстия Джон нашел следы от пуль, видимо, выпущенных Машери.

— Ты все еще мне враг? — раздался голос за спиной. Джон развернулся, выхватывая на ходу меч. Майлз. Джон даже не услышал, как он поднялся, а может, он все это время находился здесь. Лицо его украшали синяки, и он явно был не в лучшей форме.

— Это ты напал на Машери? — без обиняков спросил Джон.

— Напал? Скорее, я защищался.

— Что это значит?

Майлз потупился и уперся взглядом в пол. Казалось, он даже не обратил внимания на то, что у Джона в руках меч, хотя его перчатки как обычно покоились в задних карманах штанов; одно движение, и они легко оказывались на руках.

— Ты ведь знаешь, что мы с ней... были любовниками. Я не хотел, чтобы она пострадала, когда... Я поджидал ее на улице, а когда показался ей на глаза, она, вместо того, чтобы попытаться сбежать, как я предполагал, кинулась мне на шею.

— И зачем ты привел ее сюда?

— Это не я ее сюда привел, а она меня. Она сказала, что здесь очень романтично.

Джон обернулся. С вышины башни, располагавшейся на самом верху пологого холма, город, в котором находилось не так уж много высоток, действительно казался тихим и спокойным местом, особенно ночью. Лучшего места для романтического свидания трудно найти, хотя когда здесь еще висел циферблат, все это можно было увидеть лишь через небольшое окошко в стене.

— Когда мы поднялись сюда, — продолжил Майлз, — Машери сначала вела себя так, словно давно ждала этой встречи, но в один миг вдруг переменилась и пырнула меня ножом, крича что-то о том, что я ее предал. — Он поднял кожаный жилет вместе с футболкой, оголяя торс, замотанный бинтами, почти как у самого Джона.

— Ничего серьезного, — сказал он, — но я просто не мог такого ожидать. Когда она уже достала пистолет, вдруг появился Жнец. Он знал, что я хотел переманить Машери на нашу сторону и был против, потому что не видел в ней сильного союзника. В общем, он напал на нее с мечом, даже не сказав ни слова. Она оказалась проворней, чем я помнил, даже подстрелила его, хотя ему подобные раны нипочем. Мне даже показалось, что у нее прорезалась какая-то третья личность.

— И что же ты сделал? Ты же что-то сделал?

— Больше, чем я мог подумать, — ответил он, вздохнув. — Когда я надел свои перчатки, Жнец уже разошелся и задел стержень, держащий циферблат часов, хотя они все еще как-то продолжали висеть. В общем, я вмешался, встав между ним и Машери; если бы клинок уже не затупился при разрубании стрежня, я бы остался без головы. Но он не остановился, пытаясь убрать меня с дороги, — Майлз указал на лицо, покрытое ссадинами, — а мне не оставалось ничего иного, кроме как атаковать в ответ, хотя я знал, что ничего не могу ему сделать. В конечном итоге, когда он очередной раз увернулся, мой удар пришелся по циферблату, который со скрежетом рухнул вниз. Я просил его не убивать Машери, но его порой бывает очень трудно переубедить. Он сказал, что если я с ней не разберусь, это сделает он. К счастью, к тому времени у нее уже кончились патроны, поэтому мне не составило особого труда поймать ее и вырубить. С ней все в порядке, — поторопился объяснить он, — хоть она и не желает становиться одной из нас, даже услышав, что мы... что Жнец запланировал. А Жнец, кстати, остался крайне мной недоволен, особенно после того, как я не убил тебя.

Джон все это время стоял молча, не опуская меча. Машери жива, но, получается, находится в заложниках. Он сомневался, что Майлз, пока жив, позволит использовать ее в качестве наживки или щита, но если Жнец не поленился проследить за ним и вмешался, как только ситуация вышла из-под контроля, он может вообще посчитать, что Майлз ему более не нужен. Он не покончил с Джоном, пытался переманить ненужную для него Охотницу, да еще и напал на него самого, чтобы спасти Машери, которую Жнец уже готов был убить, несмотря на такое к ней отношение Майлза.

Джон практически не сомневался, что Тор, Бальдер, для Жнеца теперь лишняя обуза, приносящая одни лишь неприятности, и от которой следует избавиться, а тогда ему ничего не помешает покончить и с Машери. Значит, подумал Джон, Майлз здесь не для того, чтобы рассказать мне историю всего здесь произошедшего, а дабы убить, но в его состоянии, пусть он и никак не выказывает своей слабости, это будет проблематично. Джон несколько раз тренировался вместе с Майлзом, и каждый раз проигрывал, хотя был близок к победе, теперь же Тор ранен, а раны Синигами уже практически его не беспокоили; в нынешней ситуации мечник превосходил рукопашника. Оставался лишь один вопрос — понимает ли все это сам Майлз.

Если Майлз действительно собирается здесь с ним схлестнуться, Джону, если он хотел спасти Машери, необходимо не просто не убить его, а сделать так, чтобы тот остался на ногах, но при этом суметь сбежать самому. Если Майлз погибнет, за ним последует и девушка, а ведь она, попав в плен, и даже несмотря на свои чувства к Бальдеру, не предала своих принципов.

— Зачем ты пришел? — спросил Джон. — Не для того ведь, чтобы драться со мной. В твоем состоянии...

— Не смеши меня, — перебил его Майлз, — я в отличной форме. Какая-то дырка в пузе меня не остановит. — Он замахал руками, словно разминаясь, но Джон заметил, как его щека иногда подергивается, явно от боли. Однако он не желал признавать своей слабости:

— Я порву тебя, даже если лишусь руки, поэтому лучше о себе побеспокойся. У меня нет выбора, — добавил он, словно оправдываясь, — я не раз уже подвел Жнеца, и если подведу вновь, он убьет меня, а затем и Машери.

— Если ты умрешь от моей руки, будет то же самое. Скажи мне, где девушка, и мы освободим ее вместе. Если понадобится, я приведу и других Охотников.

— Ты не понимаешь, — покачал Майлз головой, натягивая перчатки с металлическими вставками на костяшках. — Жнец слишком силен, на его стороне уже очень много Охотников, а том числе и я, даже Тени служат ему. Несмотря на то, что он кажется злодеем, его идеи — это то, что я считаю верным, пусть его методы мне и не по душе.

Этого Джон и боялся. Если Теней можно убить амбисидианом или прогнать ярким светом, при этом не ожидая от них особого отпора, то Охотники не откажут себе в удовольствии воспользоваться мощным оружием.

— Неужели в нем Высшая Тень? — спросил Джон, стараясь оттянуть время и выяснить хоть что-то, что сможет помочь в борьбе с Мрачным Жнецом, если конечно, удастся выжить.

— Это не важно, — ответил Майлз. — Прости, Джон, но я должен.

Он кинулся на Джона в лобовую атаку, целясь кулаком в лицо, но промахнулся. Он оказался освещен светом луны, заглядывающим в проем, и Джон отметил, что у того другие перчатки, сделанные не из амбисидиана. Он отскочил от противника и нанес удар мечом сверху вниз, стараясь лишь ранить его, однако Майлз подставил руку и послышался звук соприкосновения металлов. Рукав толстой футболки порвался, и Джон увидел, что у Тора практически все предплечье защищено металлическими наручами из достаточно крепкого металла, чтобы амбисидановый меч только и смог, что поцарапать его, пусть удар и пришелся вскользь.

Одержимые Тенями люди редко используют холодное оружие, а потому подобную защиту мог носить лишь тот, кто заранее намеревался сражаться с другим Охотником. Джон не сомневался, Майлз воспользовался ими как раз для боя с ним.

Очередной удар оказался для Джона неожиданным и угодил в плечо, развернув на триста шестьдесят градусов. Он упал, однако в падении сумел выкинуть меч в быстром косом ударе, чудом задев руку Майлза, как раз между наручами и перчаткой. Сам Майлз, казалось, этого даже не заметил.

Вскочив на ноги, мечник едва успел подставить оружие под сокрушительный удар. Руки, согнутые в локтях, не выдержали такого напора, и кулак Майлз впечатал клинок плашмя в грудь противника, отчего тот отлетел и снова упал на спину, едва не разрывая последние оставшиеся швы. Встав, Джон почувствовал боль в левой ладони, которой поддерживал лезвие, защищаясь от атаки, она была порезана в двух местах, в которые с силой вдавились края клинка — ха и мунэ.

Майлзу же досталось больше. Порез на руке у него не вызывал никаких проблем, однако открылась рана на животе, и теперь кровь стекала по его штанам, заливаясь в обувь и вытекая на пол, оставляя красные полоски и следы от сапог там, где он ступал.

— Забудь про Машери, — сказал вдруг появившийся Мефисто.

— Уйди.

— Я не могу просто уйти, — ответил Майлз, полагая, что Джон обращался к нему. — Что бы я ни сделал, Машери умрет, если я не выполню задание.

— Если ты не будешь сражаться всерьез, то умрешь зазря. Жнец так или иначе избавится и от Майлза, и от Машери.

Джон отмахнулся от вымышленного приятеля. Пусть тот почти всегда и оказывался прав, это не повод его слушать. Не то, чтобы Джон не мог убить Майлза, ведь он ему даже не близкий друг, но что-то не давало ему так просто принять это решение. Даже если он враг, всего несколько дней назад они вместе выпивали в баре у Бобби, и когда Майлз заявился к нему в квартиру, тот назвал его своим другом, даже зная, что сам Джон не относится к нему так же. Это не сентиментальность, подумал он, просто всегда есть иной выход.

— Зачем Жнец вообще так стремится меня убить? — спросил Джон.

— Я не знаю. Он не особо мне доверяет. Могу лишь сказать, что у него повсюду глаза и уши.

Джон пытался тянуть время. Майлз терял кровь, а значит, и слабел, скоро он вообще едва сможет ногами ворочать, не говоря уже о драке, и тогда можно будет сбежать, а в ближайшем заведении для Охотников вызвать скорую. Или позвонить в организацию. Как поведет себя Жнец, если Майлза захватят? Если Машери ему не нужна, Бальдер в любом случае не сможет помешать ее смерти. Но вот если Майлз будет у них, можно будет устроить обмен. Маловероятно, подумал Джон, но это единственный вариант.

Пока Джон размышлял, Майлз уже пришел в себя. Очередной удар лишь скользнул по голове, но Джон ощутил, как у него над виском стало влажно. Обманным маневром он заставил противника покачнуться влево от себя, а сам со всей силы ударил по наручам левой руки самым острием меча. Удар оказался такой силы, что искры от соприкосновения металлов едва не ослепили их обоих. Майлз протяжно закричал, наручи, чьи плохо защищенные застежки оказались разрублены, упали на пол, а из руки фонтаном хлынула кровь. Недолго думая, Джон с разворота ударил здоровяка ногой в живот, при этом сам скривился от боли — сломанные ребра уже практически зажили, но резкое движение слегка их разбередило, да и удары здоровяка не прошли даром.

Ноги Майлза подогнулись, и он упал на колени, при этом касаясь головой пола и держась здоровой рукой за порезанную.

— Ну же! — выкрикнул он, оставаясь в той же позе и тяжело дыша. — Добей меня! Ты оказался лучше, чем я думал... Как я и надеялся... Убей меня... или это сделает он.

— Почему ты принял его сторону? Что он тебе обещал? Власть в новом мире? Ответить мне, Майлз!

Майлз, которого Джон так и не привык называть Тором, и который теперь именует себя Бальдером, словно пытаясь забыть свое прошлое, поднял глаза на Джона, в них читалась боль, но не от ран. Джон едва не сжалился над ним, но высшая милость для него была умереть здесь, а этого он допустить не мог. Джон все еще помнил ночь резни, когда погибло четырнадцать Охотников. Он не мог представить, что такого можно пообещать, чтобы человек не просто поступился своими принципами, а закрыл бы глаза на смерти тех, кто считал его если не другом, то соратником.

— Новый мир, — тихо повторил Майлз. — Как точно ты это назвал. Мир должен обновиться, Джон, должен. Оглянись, что ты видишь? Я вот вижу помойку, огромную помойку из людей, которая растет с каждым днем. Растет, но не вырастает. Мы никуда не движемся, топчемся на месте. Символично, правда? — усмехнулся он. — Это ведь ты мне как-то говорил об этих часах, «Минута Икс». Как там: время движется вперед, а люди стоят на месте?

— Символично, — сказал Джон. — Но разве ты не видишь? Часов больше нет. Круг можно разорвать...

— Это лишь символы, — прервал его Майлз с жаром. — Часы можно сломать, но история продолжает свой круг, снова и снова, а люди ничему не учатся. Но историю можно изменить, не переписать прошлое, как это зачастую бывает, а стереть его полностью, начать все с чистого листа.

— И для этого нужно убить меня и всех Охотников?

Майлз опустил голову, заговорив вновь после долгой паузы. Тон его вновь стал оправдывающимся:

— Новый мир не для нас, Джон, не для таких, как мы. Мы стоим на месте, но есть те, кто способен двигаться вперед, и нам следует покинуть сцену.

— Знаешь, — промолвил Джон, — Бобби как-то сказал мне такую фразу: «Бесконечно можно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на историю, следует лишь постараться не сгореть в первой, не утонуть во второй и не кануть в третьей». Лично я не собираюсь добровольно покидать сцену, пока остаются те, кто хочет меня на ней видеть.

Майлз было засмеялся, но тут же закашлялся. Кровь из руки и живота все еще не останавливалась, приближая его к гибели, и Джон больше не мог просто стоять. Неуловимым движением, на какое только был способен в нынешнем состоянии, он оказался за спиной Майлзы и ударил его по затылку рукоятью, вырубив. Он пожалел, что не захватил с собой одноразовый телефон, и поспешил к машине, чтобы добраться до ближайшего бара или ресторана Охотников. Он мог бы захватить Майлза с собой, но башня высокая, лестница крутая, Тор/Бальдер тяжелый, а Джон не в лучшей своей форме. Оставалось лишь надеяться, что удар по затылку не позволит скрыться ему раньше, чем приедут из организации, а полученные раны не убьют.

***

Сидя на сайте Охотников, Джон выписывал имена тех, у кого за последнее время резко ухудшились результаты по уничтожению Теней и одержимых. Конечно, подобный метод не отличался надежностью, но иных способов ни Джон, ни аналитики организации придумать не могли. Не проверять же, в конце концов, всех Охотников поголовно, — это приведет к ненужным вопросам и привлечет внимание Жнеца.

От Бобби Джон узнал, что без вести пропало еще несколько Охотников, некоторые найдены убитыми, но организация старалась умалчивать подробности, чтобы не разводить панику. Нескольких особо подозрительных Тенеловов все же пришлось допросить, как словесно, так и с применением способностей Охотников, что обладали силой проникать в чужой разум. Всего а пять дней выявили четверых предателей, но они оказались мелкой рыбой и почти ничего не знали о планах Жнеца.

Все эти дни Джон пытался хоть что-то выведать о Блэкснейк, но он оказался последним, кто ее видел. Было слишком много совпадений: Майлз в его квартире, Блэкснейк со своими чересчур притягательными глазками в баре, убежавшая Машери и встретивший ее Майлз, видимо, увязавшийся за Джоном...

Синигами не любил, да и не был способен подолгу размышлять о чем-то, строя у себя в голове хитросплетения причинно-следственных связей. Даже если все это неведомым способом было спланировано, Майлз явно не смог предвидеть нож под ребрами и проигрыш Джону.

Чтобы остудиться, Джон зачастую делал противоположное, например, тренировался с мечами, разогревая тело до жара. Сейчас это было как нельзя уместно — теперь его враги не только Тени, но и такие же, как и он, Охотники. Не все, напомнил он себе. Паранойя сейчас была бы совсем некстати.

Через два с половиной часа бамбуковый меч, казавшийся вначале легким, словно перышко, теперь весил как добротная штанга, норовя выскользнуть из скользких рук и проломить дощатый пол. Пробыв в ванне еще не менее часа, периодически меняя температуру воды с откровенно горячей до температуры подземного озера, он почувствовал себя посвежевшим и готовым на подвиги.

До Рождества оставалось около трех недель, а планы Жнеца все еще неизвестны. Джон почему-то даже не вспомнил о словах Майлза насчет Рождества, когда сражался с ним в башне, а потому не выведал никаких подробностей. Даже его вопрос о том, является ли Жнец вместилищем Высшей Тени, остался без ответа. По сути, думал Джон, я вообще ничего не добился. Хотя... Машери жива. Была жива пять дней назад.

Заглянув в почти пустой холодильник, он нашел, чем убить время. Медленно одевшись и посмотрев в зеркало на свое гладко выбритое отражение, он вздохнул, снял ночную форму Охотника и переоделся в обычную одежду, не забыв накинуть сверху куртку, потому что на улице заметно похолодало.

Никто не просил Джона вернуть взятую машину, так что он продолжал на ней разъезжать, пусть даже и без прав. До торгового центра пятнадцать кварталов, которые он обычно проходил пешком, но сейчас с неба падал легкий снег, таявший, едва коснувшись асфальта, а Джон не любил ничего, что падало с неба, и потому все же отправился за покупками на автомобиле

Торговый центр отличался размером и имел пять этажей, каждый из которых отводился под разные виды товаров, начиная от пищевых продуктов и заканчивая продажей мелкого транспорта, навроде мотоциклов и трициклов. На первом этаже располагались магазины бытовой техники и мебели, продуктовой же занимал второй. Загнав автомобиль на надземную парковку, просто молодой парень просто направился за покупками.

Направляясь к кассе с полной тележкой, он вдруг уловил в толпе знакомое лицо. Сначала ему показалось, что это Хелин, но вновь высмотрев его, он с трудом узнал Блэкснейк. Ее голову больше не покрывали длинные дреды, сменившись на короткие черные волосы, торчащие во все стороны, словно шипы, также, естественно, не было респиратора, а линзы с того места, где он стоял, разглядеть оказалось невозможно.

Джон выкрикнул ее имя, которое ему назвала Хелин, но тут же понял, что сглупил. Обернувшись на призыв и увидев Джона, она резко переменилась в лице и тут же рванула с места. Джон решил, что другого случая может больше не представиться, и побежал за ней. В толпе, движущейся, словно орда бездумных зомби с покупками, бегущую девушку было заметить не сложно. Отталкивая с пути мешающихся ей покупателей, она выбежала из магазина и помчалась к выходу на парковку.

Он очутился за дверью буквально секунд через пять после того, как за нее выскочила Блэкснейк, но ее нигде не было. Пройдя вдоль рядов автомобилей, вглядываясь в стоянку, Джон завернул за угол и тут же попал в расставленные силки. Глаза девушки сияли голубизной океана, увлекая его на самое дно сознания. Джон почувствовал легкое головокружение, словно от нескольких выпитых стаканов виски. Напряжение в мышцах спало, дыхание выровнялась, захотелось спать, пусть это было и невозможно.

Блэкснейк медленно подошла к нему, продолжая смотреть в глаза, и заговорила тихим вкрадчивым шепотом страстной любовницы:

— Все хорошо. Ничего не бойся.

Она взяла его за руку и повела за собой, словно маленького несмышленого ребенка. Любой, кто бы увидел их со стороны, наверняка бы решил, что он просто пьян от любви. Когда она отвернулась от него, Джон почувствовал, как оцепенение медленно, но сходит. Иногда она оглядывалась, чтобы проверить, как чувствует себя ее жертва, и с каждым разом Джону все труднее было сдерживаться, чтобы не оскалиться в злой усмешке.

Наконец, когда он практически полностью вернул себе контроль над телом, жертва превратилась в охотника. Убивать сестру Хелин и источник информации Джон не собирался. Дернув с силой Блэкснейк за руку, он повалил ее на себя, зажав шею.

Блэкснейк дергалась и храпела, пытаясь острыми коготками дотянуться до лица Джона, чтобы выцарапать ему глаза, но все было тщетно. Охотник же, боясь ненароком сломать ей шею, то и дело ослаблял хватку, стараясь хотя бы удержать бьющуюся в конвульсиях девушку. Само удушение довольно небыстрый примем, а постоянная необходимость следить за тем, чтобы не убить человека, затягивала процесс.

Неожиданно свет потух, но лишь на мгновенье. Через секунду Джон почувствовал сильнейшую боль в голове, а тело словно превратилось в деревянную куклу, у которой подрезали веревочки. Спустя несколько мгновений картинка и звук появились вновь. Он валялся на бетонном полу парковки бесполезной грудой и смотрел на Блэкснейк, стоящую на четвереньках и сотрясающуюся в кашле.

— Свяжи его! — выкрикнула она гортанным голосом и снова зашлась сухим кашлем.

Джон почувствовал, как его переворачивают на живот и заводят назад руки. Холодный металл наручников сковал его запястья, впиваясь в кожу.

— Ты чего так долго? — снова гневно прохрипела Блэкснейк, держась за горло. — Он меня чуть не задушил.

— Никогда не знаешь, когда придет твой конец, — послышался незнакомый для Джона голос, в котором он уловил австралийский акцент.

— Твой придет скоро, если не заткнешься.

Человек ничего не ответил, и Блэкснейк встала, продолжая прочищать горло от невидимого кома. Подойдя к Джону, она с размаху ударила его ногой по лицу. Из носа тут же хлынула кровь.

— Урод! Если бы не Жнец, я бы тебя прям здесь грохнула. — Ударив его еще пару раз в живот, она успокоилась и уже как-то ласково, насколько позволял севший голос, промолвила: — Хотя в постели ты хорош, наловчился с моей сестрой, ничего не скажешь. — И еще раз ударила его под ребра.

— Если ты продолжишь, — вновь спокойно заговорил человек с австралийским акцентом, — то его конец окажется ближе, чем мой.

— Заткнись, Шуд, лучше отведи его в машину и убедись, что он не сбежит.

— Я всегда хорошо выполняю порученные мне задания, — ответил он. Даже Джон заметил колкость, но Блэкснейк никак на это не отреагировала.

Минивэн серебристого цвета находился совсем близко от того места, где Джон пытался удушить девушку. Легко подняв связанного противника с земли, Шуд повел его так, словно и не боялся никаких ответных действий со стороны ведомого, и не без оснований. У Джона до сих пор в глазах все плыло, и если бы не пустой желудок, могло и стошнить. Он шел, подталкиваемый Шудом, а ноги то и дело старались увести его в сторону.

Когда Джона запихнули на заднее сидение, ему также сковали ноги, а на голову надели мешок, едва пропускающий свет. Исправно работал лишь слух, но по звукам невозможно определить направление движения.

Ехали долго. Очень долго. Джон был уверен, что они пересекли Бруклинский мост, а значит, оказались в Манхеттене. Через некоторое время звук проезжающих мимо машин стал как будто гулким, словно в туннеле. Джон окончательно запутался, он даже не знал, находится ли все еще в Нью-Йорке, что, возможно, было сделано нарочно его похитителями.

За все время поездки они ни разу не заговорили, а остановились лишь единожды, чтобы перетащить его в другую машину, судя по всему, тоже в минивэн. Ни чтобы заправиться, ни чтобы, например, сходить в туалет, остановок не было. О туалете Джон думал в последнюю очередь, потому что его больше волновали собственные конечности, натертые от тугих наручников из-за постоянной тряски; этот Шуд оказался не самым лучшим водителем. Мешок, надетый на голову, пропитался изнутри влагой, выдыхаемой Джоном изо рта, а также кровью от разбитого Блэкснейк носа. Дышать было трудно, но нос, судя по всему, не сломан; единственная хорошая новостью за день.

Голова все еще трещала от удара Шеда, который, можно уверенно сказать, в этом деле профессионал. Пульсирующая боль в затылке мешала сосредоточиться.

— Какой же ты наивный.

Джон не сразу сообразил, кто это сказал, а потому даже не ответил привычным «заткнись!» Между тем Мефисто продолжил:

— Такая глупая ловушка, а ты попался в нее, словно заяц в силки, расставленные деревенщиной, едва умевшим вязать силки. И вот приспичило тебе ее удушать, а не просто вырубить прямым ударом в челюсть. Чему тебя только в организации учили?

Джон, чтобы его не услышали, едва шевелил губами:

— Ты можешь сказать, где мы? — И тут же осекся. «Мы». Никогда он не говорил так, будто Мефисто реально существует — ну или старался не говорить, — а теперь «мы». Видимо, сказывался удар по голове.

Мефистофель ответил, и в его голосе скользнула нотка плохо скрываемого ехидства:

— Я не приведение, Джон, я слышу и вижу то же, что и ты сам. Главное наше отличие — я умнее. Сейчас, например, я слышу звук моря, а значит, мы либо пересекаем мост, либо едем по дороге возле пляжа. А знаешь, чего я не слышу? Других автомобилей. Выбирайся, Джон, — закончил Мефисто, — выбирайся, я не хочу сгинуть в небытие вместе с тобой.

Автомобиль остановился так резко, что Джон едва не свалился с сиденьев. Блэкснейк и Шуд вышли, а затем открылась и задняя дверь.

— Без резких движений, парень, я не хочу набить себе шишку, если ты вдруг решишь брыкаться, зато не прочь набить еще одну тебе.

Шуд снял с него наручники на ногах и не особо бережно выволок наружу. Ноги тут же подкосились, и Джон упал на асфальт, по крайне мере ему показалось, что это асфальт. Затекшие конечности не желали слушаться, но некоторым было на это плевать. Шуд рывком поднял его и поставил на негнущиеся ноги, и, подгоняя сзади, повел вперед.

Когда под мешком стало чуть темнее, чем до этого, Джон понял, что его заводят в какое-то здание. Через несколько шагов послышался звук открывающейся стальной двери, а затем вниз повела крутая лестница, что не лучшим образом сказалось на ногах Джона, и он не упал только благодаря державшему его за шиворот Шуду.

Когда с его головы сдернули мешок, возвращая в бренный мир, его руки и ноги уже оказались скованны на косом кресте. Нижние конечности широко расставлены, а верхние подняты, превращая тело в живую литеру «X». О каких-либо удобствах говорить было нельзя, хорошо хоть одежду оставили, не считая куртки, подумал Джон. Но надолго ли?

Комната, в которой очутился пленник, походила на иллюстрации к книге об орудиях пыток средневековой инквизиции. В углу стояло кресло допросов, рядом со стулом ведьмы, на стене висел «аист», под которым покоился кол. Повернув голову влево, Джон увидел открытую «Железную деву», манящую своими острыми шипами, рядом, прислоненная к стене, словно скоро может пригодиться, стояла классическая дыба, а на полу под ней небрежно валялись железный тапок и испанский сапог. Орудий было много, и это не считая всевозможных цепей, клещей, пил и страшных на вид масок, должных запугать любого, кто их увидит.

— Атмосферненько, — только и смог выдавить Джон. У него до сих пор раскалывалась голова, и он с трудом фокусировал взгляд.

— Нравится? — усмехнулась Блэкснейк, подходя к нему вплотную. — Знаешь, тут есть такая интересная штучка, — ласково продолжила она, проводя рукой по внутренней стороне бедра Джека, поднимаясь все выше и выше, — которая одевается на мужчину, чтобы поумерить его пыл. Когда он возбуждается, это причиняет ему очень сильную боль. — Дойдя до конца, она с силой сжала пятерню, словно показывая на примере работу той «штучки».

— Ты же сама сказала, что я хорош в постели, неужели ты так просто лишишь себя возможности повторения той ночи?

— Сомневаюсь, что после расспросов Жнеца у тебя останется так уж много ночей впереди.

Она отошла от Джона и стала прогуливаться вдоль всех этих орудий, проводя по ним пальцами, словно прицениваясь и представляя, как они работают, а может, вспоминая. Наверняка, прежде чем примкнуть к Жнецу, она тоже здесь повисела, хотя наблюдая за тем, как она смотрит на все эти инструменты, не факт, что ей не понравилось. Интересно, подумал Джон, а Машери он тоже пытал, чтобы заставить ее примкнуть к нему? Но в слух спросил другое:

— Почему ты с ним? Не из идейных же соображений. Нужно иметь веские основания, чтобы предать родную сестру.

— Я ее не предавала! — с жаром отозвалась Блэкснейк, но тут же успокоилась: — Она не Охотник и не является членом организации, а значит, не имеет ко всему этому отношения.

— Зато она имеет отношение к тебе. Она несколько раз приходила ко мне, чтобы выяснить, что с тобой стряслось, и почему мы тебя разыскиваем.

— Я же сказала, что ее это не касается! — снова закричала Фолла. — А тебя не касаются мои отношения с ней. Ты ей никто, она лишь трахалась с тобой за деньги, пользуясь тем, что ты бегал за ней, словно собачонка, но как только в поле зрения замаячила другая юбка, тут же за ней увязался, виляя хвостиком.

Джон хотел сказать, что это лишь из-за ее способности к гипнозу, но сразу же осекся. Пусть она и поманила его за собой, все остальное он сделал без ее указки. Он сам повалил ее на постель и делал с ней все то, чего не осмелился бы даже предложить Хелин. Только он один виноват в случившемся, а все остальное лишь жалкие попытки найти оправдания. Он едва сдержался, чтобы не зарычать.

Неожиданно она взяла в обе руки большие клещи, подошла к нему и защелкала ими у него перед лицом, словно гадая, как же их получше применить.

— Скажи, — спросила она, — с кем тебе было лучше: со мной или с моей родной старшей сестренкой?

Он не собирался ей отвечать, потому что сам не знал ответа. Точнее знал, но боялся даже себе в этом признаться. После девяти лет он вдруг вкусил плод другой женщины, более страстной и податливой. Это был ураган новых ощущений, затмивший все его предыдущие чувства, что он испытывал с Хелин.

Он не собирался ей отвечать, но она вдруг сомкнула клещи у него на левом ухе и с силой скрутила его, заставляя истошно закричать. Перекрикивая его, она закричала сама:

— Отвечай мне!

— С тобой! С тобой!

Она отпустила клещи с довольной ухмылкой на лице, но задала следующий вопрос:

— Скажи, — промолвила она также ласково, как предлагала в постели сменить позу или сделать ему приятно так, как умеет только она, — а ты хотел бы трахнуть меня и мою сестру одновременно? Устроить тройничок, посмотреть, как мы ласкаем друг друга?

— Нет, — ответил он.

Она ему не поверила. Он и сам себе не поверил, но на самом деле никогда таким вопросом не задавался. Он не знал, что Блэкснейк и Хелин сестры, пока не пришел в их квартиру в поисках первой, а ему открыла вторая. Две противоположности, и особенно это ощущалось теперь.

Она ему не поверила и ухватила пыточными клещами за его разбитый ей же ранее нос, выкручивая его то в одну сторону, то в другую.

— Да! — закричал он ей. — Да! Хотел бы!

На этот раз она чуть помедлила с прекращением пытки. Джон выкрикнул лишь то, что она хотела услышать, но его мысли не могли сосредоточиться на выборе правильного ответа. Голова гудела пуще прежнему, и к этому прибавилась боль вывернутых уха и носа, да и крест, на котором он оказался распят, с каждой минутой как будто все сильнее истомлял его тело, стягивая конечности железными ремнями.

— Да, — заговорила она удовлетворенно, — я знала, что ты просто похотливый извращенец. Наверняка у тебя, когда ты увидел мое лицо, так похожее на лицо моей сестры, тут же закралось подозрение, но от этого ты лишь сильнее возбудился. Я угадала? Можешь не отвечать.

Она снова щелкнула клещами, взглядом обегая его тело, словно прицениваясь, за что его еще можно было «ущипнуть». Как Джон не пытался успокоиться, но его возбуждение не желало проходить, и это не скрылось от глаз Блэкснейк. Завидев новую цель, она хищно заулыбалась.

— Последний вопрос, — сказала она, уже пристраивая клещи, — кого бы ты выбрал прямо сейчас: меня или мою сестру?

Вопрос был заведомо безответный, и Джон это знал. Также он знал, что ни один из данных им ответов не удовлетворит эту женщину. Ее глаза пылали огнем и выражали лишь скорое желание напрячь руки да посильней. Он решил потянуть время:

— В каком смысле — выбрал? Для чего?

— Не прикидывайся! — взревела она, слегка надавив на ручки клещей. — Ты знаешь, что я имею в виду. С кем бы ты хотел быть, иметь отношения и трахаться до конца своих дней? Отвечай.

«А, будь что будет!»

— С Хе... — Он не успел договорить, как дверь в пыточную со скрипом распахнулась.

— Блэкснейк, — тут же заговорил вернувшийся Шед, который покинул комнату сразу же, как только заковал Джона, — чего это ты делаешь?

Она обернулась, гневно сверля его глазами, но клещи все же убрала, чему Джон был несказанно рад, как и тому, что его кровь вновь прилила к голове.

— Это не твое дело, — с неожиданным ледяным спокойствием ответила она.

— Может, и не мое, но точно уж Жнеца. Он приказал не причинять ему вреда сверх необходимого.

— Я и не собиралась, — сказала она, откладывая клещи.

Шуд со стороны не выглядел особо эмоциональным и получающим удовольствие от чужих мучений человеком, но и добродетелью от него не веяло. Джон посчитал, что он вполне мог стоять под дверью и слушать происходящее внутри, а вмешался лишь потому, что должен был выполнить приказания. Джон решил, что этот человек опасен, и если у него будет шанс вырваться на свободу, встречи с ним следует либо по возможности избежать, либо при удобном случае убить первым, даже если это не будет выглядеть особо благородно с его стороны.

Блэкснейк он явно не нравился, потому что поглядывала она на него исподлобья, иногда переводя взгляд на Джона, недовольная тем, что ее прервали в самый неподходящий момент, хотя Шуд, казалось, этого даже не замечал, что злило ее еще больше.

— Кстати, — заговорил он, не глядя на нее, — почему на нем не сработал твой знаменитый гипноз?

— Не знаю. Возможно, потому, что он не может спать или потерять сознание, а гипноз похож на введение человека в полубессознательное состояние.

— Неужели ты об этом не знала, вызываясь схватить его?

Девушка вся покраснела от злости, но продолжала говорить нарочито спокойно, пытаясь встретиться с Шудом глазами и проверить на нем свои способности, но тот продолжал таращиться в другую сторону:

— Мне приказал Мрачный Жнец, потому что знал, что Джон обязательно заглотит эту наживку.

— Значит, это Жнец виноват? — невинно осведомился он.

— Жнец знал об этой его особенности, потому и приказал тебя сопровождать меня, хотела я того или нет, так что заткнись уже!

Шуд пожал плечами, словно и не собирался продолжать разговор, но с таким видом, будто остался победителем. Джон был уверен, что она уже и к нему приценивается, что бы ему такое выкрутить клещами, дабы тот, наконец, хоть как-то выказал свои эмоции.

Молчание затянулось, и Джон спросил:

— Скоро ваш хозяин придет?

— Он нам не хозяин, — выплюнула Блэкснейк.

— Верно, — послышался шершавый, чуть приглушенный голос, и дверь распахнулась, — я им не хозяин. Потому что хозяин не может иметь с питомцами одну цель, не навязанную им насильно.

Жнец выглядел так же, как при первой встрече с Джоном, только меч отсутствовал. Шляпа и повязки на лице придавали ему пугающий образ маньяка из старых фильмов ужасов, которые в свое время кого-то доводили до дрожи в коленках, и для тогдашней публики не было ничего страшнее, чем вот такой вот фрик, да еще и с окровавленным столовым ножом в руках.

— Не похоже, чтобы ты не применял по отношению ко мне насилия, — сказал Джон, дернув прикованными к кресту руками, которые уже начинали ныть.

— О, а я уже и не собираюсь тебя переманивать на нашу сторону, хотя твои способности сослужили бы нам добрую службу. Знаешь, я даже расскажу, что я буду с тобой делать.

— Очень благородно с твоей стороны, — язвительно вставил Джон.

— Сначала я задам тебе вопросы, дав возможность ответить добровольно. Затем я попрошу Шуда помочь мне в этом, потому что я не особо люблю попусту марать руки, и если ты продолжишь артачиться, мне все же придется рассказать, чего я добиваюсь, после чего все повторится вновь. Я сомневаюсь, что даже зная мои цели, ты согласишься с моим мировоззрением и станешь мне помогать, но попытка не пытка. Забавно получилось, — усмехнулся он, оглядывая интерьер.

— А не проще с самого начала рассказать о своих планах?

— По возможности я хотел бы не распространяться по поводу своих замыслов; ты мастак выкручиваться из безвыходных ситуаций, хотя на сей раз я бы на тебя не поставил.

Джон и сам понимал, что эта ситуация даже хуже той, когда он в ночь резни оказался окружен ордой Теней, пусть здесь их сейчас и не было (или все же они где-то неподалеку?). За дверью, ведущей, как он уже заметил, в длинный коридор из слабо отесанных камней, вполне могли поджидать как Тени, так и бывшие Охотники, примкнувшие к Жнецу. А судя по длинному спуску по лестнице, он находился под землей, что только все усложняло, ведь даже если на поверхности солнечный день, здесь в любую секунду может восторжествовать мрак, способный оказаться куда опасней, чем можно представить.

— И что же ты хочешь знать? — поинтересовался Джон.

— Скажи мне, почему вы, пятеро Охотников, так таскаетесь с теми новичками? Что в них такого особенного?

И тут Джон понял, что попал. Попал по-настоящему, потому что сам не знал ответа на этот вопрос.