Онлайн чтение книги На расстоянии вытянутой руки At arm's length
5 1,1 метра

После обеда Стайлз ковыряется в своём шкафчике и размышляет о странном поведении Питера, о своих реакциях и телефонах психотерапевтов. По-хорошему, ему давно было пора обратиться к специалистам хотя бы из-за панических атак, но… Но. Сначала было не до того, потом появились проблемы поважнее, потом — огромные медицинские счета, которые (по каким-то совершенно не ясным причинам) не покрыла страховка шерифа. А сейчас… Сейчас Стайлз размышляет о том, куда бы устроиться на подработку, лишь бы избавиться от этого мерзкого ощущения, которое скручивает всё нутро — страха.

Раньше, задолго до всей этой истории с оборотнями и прочими сущностями, Стайлз, как весьма наивный подросток, думал, что страх — это всегда про крики и бегство или сражения и самооборону. Сейчас, умудрённый каким-никаким опытом, практически взрослый парень понимает, что это — про что-то глубинное, прячущееся так далеко внутри, что только оборотни с их чутьём могут уловить. Стайлз читал, изучая некоторые дела департамента шерифа, о том, что бывают разные реакции на стресс, на ужас, на насилие. Но только сегодня он в полной мере осознаёт то, что знал лишь в теории.

То смутное ощущение тревоги, которое, нарастая, затапливает сначала тело, а затем — разум. Те бесполезные попытки мозга взять всё под контроль, натянуть поводья так, чтобы бестолковая физиология заработала так, как надо. Те конвульсивные воспоминания, которые выплывают в самый неподходящий момент, когда всё тот же мозг находит похожие ситуации.

Теперь все эти шуточки про вьетнамские флешбеки не кажутся Стайлзу такими уж смешными.

И внезапно, будто пыльным мешком по голове, приходит осознание, что у крипи-волка, кажется, тоже было что-то подобное. И он решал свои проблемы так, как свойственно зверю: уничтожал всё на своём пути. Ведь человек внутри был так слаб и беспомощен. Встряхнув головой, Стайлз бормочет под нос:

— Вот уж нет. Вот уж это — мои фантазии.

— Какие фантазии? — раздаётся сзади знакомый голос. Сзади. Мир перед глазами меркнет, и вот — вместо школьного ящичка с учебными вещами — перед Стайлзом чёрная шершавая стена, теряющаяся во мраке ночного клуба. А сзади — не Скотт МакКолл, лучший друг и бро на все времена. Сзади — беспорядочное копошение и руки, пытающиеся пролезть всюду.

В считанные мгновения мир теряет свои краски, звуки отдаляются и превращаются в глухое подобие реальности. Стайлз чувствует, как тонет в вязкой жиже, из которой сейчас состоит действительность. Отдалённым, пока ещё соображающим участком мозга он понимает, что это — паническая атака. Но сделать уже ничего не может.

Скотт чует, как резко изменилось сердцебиение Стайлза, как того накрыл липкий аромат ужаса, как сбилось дыхание, но не понимает из-за чего, что вдруг произошло. Скотт беспомощно пытается растормошить друга, как-то помочь справиться с паникой, но добивается только противоположного эффекта: сердце ещё больше частит, а вдох так и не сменяется выдохом. На счастье, рядом уже оказывается Лидия. Лидия, которая всегда знает, что делать, и легко отдаёт команду:

— Звони шерифу. Немедленно! — рявкает она, а сама пытается помочь Стайлзу восстановить контроль. — Стайлз. Слушай меня. Давай вместе посчитаем пуговицы. Ответь мне, Стайлз, сколько…

Знакомый нежный голос пробивается сквозь шум в ушах и что-то просит сделать. Мозг пытается обработать информацию, но не справляется. Тогда голос просит ещё и ещё. И, наконец, Стайлз собирает вопрос в единое целое: «сколько пуговиц у тебя на рубашке?» Цепляясь сознанием за эти слова, парень отлепляет руку от дверцы шкафчика и начинает перебирать мелкие пуговки, произнося вместе с голосом: «Одна — две — три…». На седьмой пуговице, под самым горлом, дыхание входит в ритм, пусть и не совсем нормальный для Стайлза. Сердце тоже замедляется, а мир обретает чёткие границы.

Рядом стоит Лидия и взволнованно заглядывает в глаза, за её спиной топчется перепуганный Скотт, а за ним — остальные щенки. Стайлз несколько раз моргает, потирает веки и делает несколько ровных вдохов-выдохов, чтобы окончательно прийти в себя. Руки дрожат, а ноги подкашиваются, но в целом ему уже гораздо лучше.

— Как долго? — спрашивает он хрипло у Лидии.

Та легко понимает, о чем он и, глянув на часы, отвечает:

— Около пяти минут. Скотт позвонил твоему отцу, он скоро будет здесь.

Стайлз кивает и благодарно глядит на неё и на друзей. Ему немного неловко от того, что всё-таки заставил их волноваться, но пока что он не может найти в себе силы рассказать им всё. Может быть, чуть позже. По крайней мере, Скотту и Лидии.

Шериф врывается в школу, будто планирует захват вооружённых террористов, чем немного пугает и без того нервных старшеклассников. Найдя глазами сына, он немного приходит в себя и уже спокойно приближается к ребятам.

— Всё в порядке? — уточняет у Стайлза и хочет притянуть сына в объятия, но тот как-то неловко отшатывается.

— Да. Да, всё в порядке. Можешь отвезти меня домой?

Шериф кивает и, махнув остальным рукой на прощание, разворачивается, пропуская сына вперёд себя. Тот неловко теребит рукав и пуговицу на нём и, ссутулившись, идёт вперёд. Только в машине он позволяет себе ещё один вопрос:

— Расскажешь?

— Ммм… да. Дома, хорошо? После того, как закончится твоя смена.

Шериф поджимает губы, но только кивает, сдерживая все рвущиеся наружу вопросы. А Стайлз достаёт телефон и пишет Питеру сообщение: «Была ПА. Лидс помогла справиться. Собираюсь рассказать отцу». Он не ждёт ответа, однако тот приходит через несколько секунд: «Молодец. Нужна помощь?». Стайлз отрицательно качает головой, а потом, спохватившись, пишет ответ: «Нет. Я должен это сделать сам». Питер присылает смайлик с большим пальцем и больше ничего не пишет, но внутри Стайлза опять пузырится это восхитительное чувство чужого сочувствия и поддержки. И одобрения, да. Это ощущение уже не такое внезапное, как в первый раз, но все такое же потрясающее и вдохновляющее.

Шериф высаживает Стайлза возле дома и тревожно вглядывается ему в глаза:

— Что-нибудь ещё нужно? — сын в ответ только отрицательно качает головой, желает удачно доработать смену и, махнув рукой на прощание, скрывается в доме. Вздохнув, шериф разворачивается через двойную сплошную и устремляется к участку: там у Джордана сложное дело с изнасилованиями и наркотиками. Куда катится этот город?

 

***

 

Оставшись один, Стайлз набирает сообщения Скотту и Лидии. Другу он пишет, что расскажет всё, когда будет готов. А Лидии… Лидию он просит заехать после школы, если ей несложно. Конечно, она присылает утвердительный ответ. Ей несложно. После всей это истории с канимой, ожившим Питером и единственной поддержкой в лице Стайлза (и немного — в лице Эллисон, но та вообще-то хотела пристрелить Джексона), можно сказать, что Стайлз и Лидия — лучшие подружки. Или друзья?

Или как это вообще называется, когда парень и девушка дружат? При этом парень какое-то время был очарован и думал, что это — именно та любовь, одна и на всю жизнь?

Стайлз не знает, но он и не стремится как-то обозначить это словами. Им с Лидс хорошо вдвоём, безопасно, доверительно, тепло, интересно. Честно говоря, многое из этого списка Стайлз уже давно не чувствовал по отношению к Скотту. Становление альфой и забота обо всех сирых и убогих, которые встречались на пути, немного отдалили друга. И одна часть Стайлза шептала, что это — естественная часть взросления, а другая голосом Ногицуне капризничала, что Скотт должен быть только его, Стайлза Стилински, другом. Пока ни одна из сторон не побеждала, потому что слишком многое отнимало силы от этого противостояния двух внутренних демонов.

Первое время, когда Скотт сформировал свою стаю, он пытался уговорить ребят сделать татуировки, как, например, у волчат Сатоми, с символом стаи. Лиам, Мейсон и Кори поддержали идею, как и Малия, и Кира. Но Стайлз, Эллисон и Лидия пока не были готовы на такой вот шаг. Метка стаи в семнадцать лет? Нет, спасибо, не сегодня. Может быть, позже. Скотт пытался уговаривать, делал щенячьи глазки и размахивал руками, но ничего не добился. Эрика и Бойд тоже не стали делать. Но в них до сих пор говорило чувство вины после побега от Дерека. И пусть Скотт был более лоялен к заблудшим бетам, они не были лояльны сами к себе… У Дерека уже была одна метка — трискелион Хейлов, и добавлять вторую ему казалось странным. Питеру Скотт так и не предложил, а Кора демонстративно усаживалась поближе к дяде и всячески показывала, кому именно она предана.

Дрейфуя в воспоминаниях и размышлениях, Стайлз не заметил, как сообразил себе лёгкий обед, съел его и запил молоком, а теперь сидел и тупо пялился в столешницу. На улице остановилась машина и хлопнула дверца, раздался дробный перестук знакомых каблучков, и Стайлз поспешил к входной двери, не дожидаясь, когда Лидия постучит.

Лидия проходит и неуверенно застывает прямо на пороге, внимательно изучает лицо Стайлза и раскрывает руки, предлагая объятия:

— Если хочешь.

Стайлзу требуется секунда, чтобы оценить своё состояние и всё-таки сделать неуверенный шаг вперёд. Он прижимается к Лидии, утыкаясь лбом ей в шею, крепко сжимает её и чувствует лёгкие поглаживания на своих плечах: она так и не решается обхватить его вокруг. Когда он всё-таки делает шаг назад, девушка не задерживает его и следует за ним на кухню.

— Перекусишь? — Стайлз заглядывает в холодильник, изучая, что он может предложить.

— Нет, спасибо. Но не откажусь от кофе.

Стайлз угукает и достаёт банку растворимого кофе из верхнего шкафчика. Не самый удачный, но и не самый паршивый. Себе наливает ещё один стакан молока. К напиткам на столе прибавляются печеньки и остатки шоколадки. Лидия недовольно хмурится, но всё же берёт сладости. К чёрту фигуру, когда предстоит тяжёлый разговор. Она смотрит, как Стайлз крутит в руках пустой бокал из-под молока и пытается начать говорить. Лидия протягивает руку, но не дотрагивается, ожидая его решения. Он легонько касается кончиками пальцев её запястья и начинает говорить…

Весь рассказ занимает у Стайлза буквально с десяток сухих предложений и одно недоумённое:

— Почему именно Питер?! Я не понимаю! Почему я смотрю на него, почему не боюсь его, Лидия… Питера Хейла, который покрошил десятки людей, укусил Скотта, едва не загрыз тебя и пытался обратить меня.

— Пытался?!

— Ну… не совсем пытался. Так, предлагал только. Но я отказался! И суть не в этом, — Стайлз хмурится и потирает бровь. — Почему он, Лидия? Я залипал на его руках, на его спине и на пояснице. В то время как от одного прикосновения Скотта меня в дрожь бросает. А от внезапных объятий отца внутренности сжимаются в комок.

Лидия какое-то время молчит, накручивая на палец прядку волос, и анализирует информацию. Потом вздыхает и говорит:

— Я вот что тебе скажу… Во-первых, тебе нужен психотерапевт, работающий с посттравматическим стрессовым расстройством. У меня есть проверенный, если хочешь. Во-вторых, то, что касается Питера. Давай откровенно? — дождавшись кивка, Лидия продолжает: — Он красив. Даже в молодости был ничего такой, но с возрастом — заматерел и стал как порно-модель. И то, что он чуть меня не загрыз, не мешает мне оценивать его чисто эстетически. Хоть он и мудак редкостный, как по мне. Но о тебе он заботится. Вот никогда не думала, что скажу такое о нём. Но всё, что ты рассказал: как он нашёл тебя, как вытягивал отравление, даже то, как от Дерека защищал — всё указывает на то, что он к тебе относится как-то по-особенному. А то, что он предложил, — она выделяет последнее слово, — тебе укус, а не кинулся грызть сразу, говорит об этом лучше всего остального.

Стайлз подвисает на некоторое время, но потом задаёт самый волнующий вопрос:

— Проверенный психотерапевт?

— Да. Проверенный. Уж не думаешь же ты, что всё-всё обо мне знаешь? — Лидия хитро, но грустно улыбнулась. — В любом случае, всё это уже в прошлом. И не имеет никакого отношения к тому, о чём мы говорим. Кстати! — она даже тихонько прихлопнула в ладошки. — Я всегда думала, что тебе нужен кто-то постарше. Кто-то, кто будет давать тебе стабильность. Для твоего СДВГ это пойдёт только на пользу.

— Да какие уж отношения, о чём ты, — фыркнул в ответ Стайлз. — Я боюсь, когда ко мне подходят слишком близко или пытаются обнять со спины… Нет, это не для меня. Тем более с Питером-я-почти-сожрал-твою-лучшую-подругу-Хейлом.

— Пока что, — Лидия достала из сумочки визитку. — Я не буду тебя убеждать, просто… Позвони ей. И обсуди это всё с самим Питером. Думаю, он вполне сознательно к этому подойдёт.

На последнюю фразу Стайлз не ответил, но визитку принял и недоумённо воскликнул:

— Моррелл? Ты серьёзно?!

— Конечно, серьёзно, Стайлз. Она прекрасный специалист и к тому же знает о всяких пушистых проблемах. И, сдаётся мне, скоро её помощь понадобится тебе не только как психотерапевта…

— Это предчувствие банши?

— Считай, что так, — Лидия поднялась и направилась к входной двери. — Не провожай. До связи, Стайлз.

 

***

 

Отец приехал спустя два часа после ухода Лидии. За это время Стайлз успел сделать уроки и изучить кое-что из дополнительного материала, закинуть вещи в стиралку и поставить её на отсроченный режим, приготовить лёгкий ужин и завалиться перед телеком, бесцельно щёлкая каналы.

— Ты три раза пролистнул Бэтмена… — голос отца заставил Стайлза подпрыгнуть на месте и беспомощно заозираться.

— Привет, па. Ужин готов! Раздевайся и приходи!

Стайлз выскочил на кухню и начал громыхать посудой, на что шериф только покачал головой. Джордан отчитался сегодня о новом деле, подозреваемые по которому пришли с повинной, запуганные «неизвестным». Не сказать, что так уж он им угрожал, но, похоже, парни посчитали свои преступления не такими уж преступлениями. Или же демонстративно выломанные двери подсказали им спрятаться в изоляторе в участке. Как бы то ни было, повезло (мерзкое слово в этой ситуации, но…), что нашлась одна из жертв, которая дала показания против них: теперь возбуждено уголовное дело по нескольким статьям, и, возможно, эти ублюдки будут наказаны по всей строгости закона. Пэрриш сейчас прорабатывал потенциальный список жертв, пытаясь найти ниточки и связать их в единую картину. Однако помощник наотрез отказался озвучивать имя жертвы, сказав только, что обещал не раскрывать тайну до тех пор, пока парень сам не согласится рассказать обо всём. Шериф уважал право на анонимность и не настаивал, чтобы не ставить Джордана в неловкое положение. Парень знал свою работу, а та тварюга, что обосновалась внутри него, даже помогала в расследованиях, иногда подталкивая в нужную сторону.

Когда шериф, умытый и переодевшийся в домашнюю одежду, вышел на кухню, Стайлз уже сидел за столом и гипнотизировал салат и куриную грудку. На скрип ножек стула по полу он только вздрогнул и сказал:

— Приятного аппетита, па. Надеюсь, тебе понравится.

— Сын. Ты хотел что-то рассказать… Давай сейчас? Иначе от беспокойства я не смогу проглотить ни кусочка.

— А после ты тем более не сможешь… — пробубнил Стайлз, но, наткнувшись на упрямый взгляд отца, продолжил: — Помнишь, к тебе Питер приходил, когда я у него остался? — Стайлз дождался кивка. — Дело в том, что… кхм. В том… — поперхнулся, откашлялся и, зажмурившись, выпалил, — меня тогда ночью опоили экстази и изнасиловали в подсобке клуба.

Сначала шерифу показалось, что время остановилось, а в уши натолкали ваты, и он что-то не так понял. Как это? Его мальчика. Его мальчика опоили и изнасиловали?! Нет. Не может быть. Только не со Стайлзом.

Но потом сознание детектива начало связывать все нитки воедино. Хейл, который «моя работа — защищать стаю». Джордан, который «не могу рассказать». Стайлз, который «поживу у Питера».

— Я пристрелю этих ублюдков, — прохрипел шериф, сжимая кулаки. Он даже подорвался уже, чтобы, схватив личный глок, отправиться в участок, но Стайлз схватил его за запястье:

— Пап! Ты же знаешь, что дело уже идёт. Я дал показания Джордану. Как раз для того, чтобы тебя за самосуд не привлекли. Я вообще не хотел, чтобы ты знал. Не хотел, чтобы ты волновался, но… — Стайлз вздохнул и спрятал лицо в ладонях, — получилось только хуже. Я не могу это контролировать. Лидия дала мне телефон психотерапевта. — Шериф всё-таки сел обратно и принялся внимательно слушать сына, пытаясь успокоить клокотавшую внутри ярость. — И я подумал, что надо бы мне найти подработку, чтобы оплачивать сеансы. Может быть, в участке или у Питера. Я хотел бы, чтобы это было знакомое пространство…

Постепенно шериф смог взять себя в руки. Успокоился ли он? Однозначно нет. Может он рационально функционировать? Абсолютно точно. Его ребёнку нужен психотерапевт, значит, будет ему психотерапевт. Если хочет сам подрабатывать, значит, будет подрабатывать.

— В участке, думаю, лучше пока тебе не работать. Сам знаешь, сейчас идёт следствие, и эти ублюдки под стражей. Даже если ты будешь разгребать архив, ты можешь оказаться рядом с ними… — шериф тяжело вздыхает и трёт лицо ладонью. — Давай поговорим с Питером? Я ему, конечно, не доверяю. Не представляю, как вы с Лидией его простили. Но… раз он о тебе заботится, то я не против.

— Знаешь, па… Он не так уж и плох, как оказалось. По крайней мере, когда он не в состоянии волчьего аффекта. И, кажется, у нас с ним связь…

— Связь?

— Ну, знаешь, все эти стайные штуки. Я же типа член стаи Скотта, как и Питер. Но почему-то с ним связь крепче, чем с остальными. Или я стал больше внимания ей уделять.

— Даже крепче, чем со Скоттом или Лидией? — недоверчиво уточнил шериф.

Стайлз неопределённо пожал плечами и не нашёлся с ответом.

— Я напишу ему, хорошо? Может, он заедет, как освободится?

Ответ на своё сообщение Стайлз получает десять минут спустя. Там написано только «30 минут». У Стайлза это время уходит на то, чтобы убедить себя, что всё идёт так, как и должно. Что он молодец и правильно поступил: отец и Лидия должны знать. Не от кого-то другого, а от него самого. Когда на улице раздаётся урчание знакомого мотора, Стайлз практически уговорил себя.

Дверь открывает отец и, пропустив Питера в прихожую, протягивает ему руку:

— Спасибо, что присматриваешь за ним.

— Как я и говорил, это моя работа, шериф.

Мужчины проходят в кухню, где Стайлз снова хлопочет над столом, накрывая вечерний горячий чай, который с лёгкой руки семейства Юкимуры пришёл ко многим в стае. Питер усаживается на стул и с интересом наблюдает за манипуляциями Стайлза: как тот ковыряется в каких-то стеклянных банках, подписанных мелкими острыми буковками (явно не почерк парня), как кидает несколько щепоток из одной в заварочный чайник, как заливает кипятком. Сейчас Стайлз думает, что в этом процессе больше от ритуала и медитации, чем от принятия пищи: можно полностью отрешиться от происходящего, наблюдая за неспешным танцем травинок, и успокаивать дыхание вслед за ними.

Питер и отец о чём-то переговариваются вполголоса, и настолько это мирная и приятная картина, что Стайлз буквально чувствует, как его охватывает чувство покоя. Он ставит на стол чашки с травяным чаем, который вручила ему Ношико после всей этой истории с Ногицуне, и печенье, которое так и осталось почти нетронутым после прихода Лидии. «Удивительно, — думает Стайлз, — как всё быстро меняется. Ещё несколько дней назад отец скорее пристрелил бы Питера, если бы он попробовал переступить порог нашего дома. Да что отец… я и сам бы всадил парочку аконитовых пуль в него».

— Стайлз? — перебивает его размышления голос отца. — Может быть, расскажешь Питеру, зачем ты его позвал?

— Эм… Да. Да, сейчас, — Стайлз чувствует, как непроизвольно начинает подёргиваться нога под столом и учащается сердцебиение. Это не паническая атака, даже близко нет, просто волнение. Но Питер всё равно протягивает ему руку ладонью вверх, предлагая поддержку. Стайлз вцепляется в неё, будто утопающий в соломинку, и немного успокаивается. Шериф смотрит на их манипуляции с лёгким недоумением, смешивающимся с пониманием и некоторой долей облегчения. — В общем, я рассказал Лидии и папе о том, что случилось. И я готов пойти к психотерапевту. Лидия дала номер, но это дорогостоящий специалист.

— Я могу… — начинает Питер.

— Нет! — хором выкрикивают оба Стилински и одинаково усмехаются.

— Нет, — повторяет Стайлз, — спасибо, но я не могу принять ещё и такую помощь. Я просто подумал, что мне надо найти подработку какую-то. Чтобы у знакомых. Я сначала подумал про Департамент, но там сейчас идёт следствие по этому делу. И…

— И ты подумал про работу на меня?

— Если есть где и кем.

— Думаю, я найду для тебя дело. Правда, потребуется вся твоя способность концентрироваться, — Питер приподнял бровь в лёгком намёке на СДВГ.

— Да. Да, я могу. Если надо, я могу концентрироваться, ты же знаешь.

Питер неопределённо хмыкнул и перевёл тему:

— Ты сегодня здесь останешься?

— Да. Думаю, да.

Шериф, который весь диалог сидел молча и таращился на всё ещё сцепленные руки, встрепенулся и уточнил:

— Ты уверен, сынок? Если тебе лучше с Питером…

— Уверен, па. Здесь мой дом.

Уже позже, когда Питер уехал домой, а Стайлз отправился в душ перед сном, шериф пишет Джордану:

Стайлз всё рассказал. Спасибо за помощь.

Не за что, шериф. Ради вашего сына я мог бы убить их и закопать на заднем дворе.

Шериф в ответ только фыркает. Джордан — славный малый, но иногда говорит слишком уж неоднозначные фразы. Похоже, даже сам не осознавая этого. Может быть, в такие моменты в нём говорит резвящийся Цербер.

Я нашёл ещё нескольких, кто сможет дать показания. Возможно, прокурор будет настаивать на максимальном сроке…

Это хорошо. Сделаем всё, чтобы эти ублюдки ответили по закону.

Есть, сэр! Спокойной ночи. И Стайлзу тоже.

Шериф бестолково улыбнулся, несмотря на все сложности сегодняшнего дня, и, поставив телефон на зарядку, улёгся в постель. Ему предстояло ещё многое обдумать и наметить дальнейший план расследования, поэтому ясная голова не помешает. По-хорошему, ему нужно самоустраниться от дела и предоставить всё помощникам, но… Не в этот раз. Не тогда, когда пострадавший — его славный сын.