Пока добиралась на экспрессе из центра Мун-Сити в свой сектор, который у космофлотчиков носил название Барминграда, в честь первого проекта освоения Луны и его автора, академика Бармина, Сивка, как могла, боролась с опьянением. Синяя выпивка, оказавшаяся коктейлем под затейливым названием «Зеркало Галадриэль», разбирала медленно, но основательно и, что самое неприятное, непредсказуемо: с каждой минутой мичман Сиверцева чувствовала в теле не привычную в таких случаях тяжесть, а всё прибывающую лёгкость, граничащую с потерей сознания и контроля над невесомым, как воздушный шарик, телом.
Боясь отключиться, она цеплялась за мысли, которые кое-как ещё удерживали шарик на привязи. Прокручивала в голове разговор с Сирином, думала об Ире, о матери, о красивом поме Турганбекове, служившем срочку в десанте, и его татуировке с изображением каймана; о вентиляционных трубах и шахтах, пауках и розах; пялилась на экран в глубине шаттла на все рекламные объявления: от гостиницы-онсена с «настоящими банями для настоящих космических самураев» до фабрики, которая приглашает дизайнеров на работу с полным пакетом соцуслуг и оплатой пятидесяти процентов билета на Землю один раз в год. И снова возвращалась к унсам, среди которых ей придётся жить в перерывах между походами.
В общежитие Сивка вошла, как ей казалось, почти не шатаясь: лёгкий бортовой крен можно было списать на сумку с мичманским скарбом. В холле она довольно уверенно прошла подтверждение личности и активировала карту жильца. В конце процедуры перед ней на инфодисплее высветилась схема двадцатиэтажной подземки, в которой предстояло поселиться. Шестнадцатый уровень, блок С, комната 16-89…
– Эй, космофлот, подъём! Подъём, говорю, не спи: увезу вниз!
Сивку будто за волосы выдрали из сна. Она больно стукнулась лбом о стенку лифта.
Задремала. Отключилась-таки в лифте. Если стоит на ногах – значит, всего на несколько секунд или пару минут... Не страшно.
Она огляделась – рядом никого не было. Голос, если он не померещился, мог принадлежать диспетчеру или сотруднику охраны, следившему за кабиной через камеру. Сивка поискала её взглядом. Словно в ответ на это двери лифта начали открываться.
– Выходи, давай, машина вниз идёт, – строго сказал мужской голос из динамика. – Тебе точно на шестнадцатый? К кому едешь, Спящая красавица?
– Ни к кому. Живу я тут, – буркнула Сивка и подняла с пола сумку.
При движении вперёд её былой крен явно и однозначно перешёл в «рыскание», так что и сумка, и сама она изрядно пообтирали входной проём.
– Восьмой этаж… Аптека работает круглосуточно, – крикнул напоследок, закрывая двери, лифт и уехал, как и обещал, вниз.
Комната, в которой поселили Сивку, не отличалась простором: та же шестигранная каюта, только одноместная. Но, так как вся мебель, включая кровать, была встроенная, можно было, убрав всё в ниши, сложив, опустив, задвинув, расширить пространство до состояния, когда по комнате можно бродить. И Сивке это понравилось.
Она не собиралась бродить, простор в комнате нужен был для другого: «Зеркало Галадриэль» дало ей почувствовать большие, длинные крылья за спиной. Им, даже в сложенном виде, требовалось пространство в этой комнатке – требовалась почти вся комнатка.
Сивка, не удивившись такому преображению, опустила сумку на пол и, пошатываясь, убрала полочку кровати: чтобы не мешала разложить крылья на полу.
Удостоверившись, что крылья ей не мешают, а им не мешает окружающее пространство, она легла на пол и попыталась накинуть одно крыло на плечо – вместо одеяла.
Но крыло было тяжёлым и жестким, справиться с ним не удалось. Тогда Сивка протянула руку, на ощупь порылась в сумке и вытащила куртку, свою форменную куртку с эмблемами ВКС и обязательной бумажной записной книжкой в нагрудном кармашке.
Набросив куртку на плечи и подложив один из её рукавов под голову – так мичман Сиверцева закончила свой первый день после первого похода.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления