Онлайн чтение книги Лифт идёт вверх! The elevator goes up!
Глава 2.

В конце выпускного годапоявилась Ира. Она позвонила и сказала, что им нужно встретиться, что она приедет на день, без ночёвки. Что случилось, почему старшая вдруг рванула к ней, Сивка даже не могла предположить. Уже шла экзаменационная сессия, она взяла увольнительный и пошла в город, чтобы встретить Иру. Сестра попросила встречать её не на вокзале, а в центре, у входа в Парк. Значит, были какие-то у неё дела, в которые младшую посвящать не хотела.

Что за дела, Сивка сразуувидела: пузо на седьмом месяце трудно не заметить.

–Ты, что, куришь? – сужасом спросила она, глядя, как Ира привычным жестом тянет в рот электронную сигарету.

– Успокойся, это нестрашно. После того, что я узнала, не страшно…

И Сивке открылись событияпредшествовавших семи месяцев.Сначала всё шло замечательно: после того, как мать в сердцах крикнула: «Чем забесплатно в койку, хоть бы суррогатной стала!», Ира начала искать подходящие предложения и скоро нашла какую-то пару через Сеть. Они оплатили ей медкомиссию и все процедуры. Ира уже считала себя обеспеченным человеком, срок был немаленьким, как вдруг выяснилось, что у ребёнка ААК.

«Ты знаешь, что такое ААК?» – спросила Ира и посмотрела на сестру вызывающе, мол, давай-ка, спроси меня, что это!

«Отклонения в ДНК?» – Сивка знала, что из трёх букв, в которых в картах здоровья шифруется генетическая характеристика, лучше, если последняя совпадает с первой, ну, на худой конец, находится не дальше D.

 – Они мне подсунули свою гнилую сперму!Ребёнок неполноценный, понимаешь? Таких сразу стерилизуют, или нужно платить дикие деньги, чтобы ему, когда вырастет, в пробирке выровняли генетический код, а потом искусственно оплодотворили. Короче, это бракованный товар, легче выбросить, чем чинить. И теперь они уверяют, что это я виновата!

– Но ты же проверялась!

– И ничего, понимаешь,ничего! Самое смешное, они теперь говорят, что я подделала результаты анализов. Сказали, если я стану требовать денег, они подадут на меня в суд. Я не хочу рожать урода!.. Если у меня в карточке будут данные о неполноценном ребёнке, со мной никто не захочет связываться! –  и сестра длинно выругалась.

– Что делать будешь? Родишьи откажешься? Мама что сказала?

– Ты её не знаешь? Она же всю плешь проест. Я, как забеременела, так съехала от неё, она не в курсе, думает, я нашла работу.

– А вообще ты на что жила?

–Ну, «эти» платили за жильё, я подрабатывала – нормально выходило. В общем, мне нужны деньги, я разрулю проблему с ребёнком и отдам. У тебя есть какие-нибудь варианты?

–У меня через две недели выпуск, а потом – ту-ту, Земля, прощай, здравствуй, «Адмирал Попов»!

–Послушай, а ты можешь на себя оформить кредит? Я всё тебе верну, не волнуйся.

–А сама почему не оформишь?

–Смеёшься?

Конечно, она не могла оформить: официально Ира не работала, её материнство тоже было случайным заработком, но, как поняла Сивка, Иру очень устраивала такая жизнь. Она, до того, как приехать к сестре, уже нашла людей, которые согласились сделать ей «идеальную» карту здоровья, с ней Ира собиралась продолжать свой суррогатный бизнес. «Ну, что ж, первый блин – всегда комом», – сказала она.

– Кто родится? – спросила напоследок Сивка, уже при расставании.

–Девка. Настоящая. Я уж постаралась, – Ира самодовольно улыбнулась и по-кошачьи слизнула свою улыбку, проведя кончиком языка по рыжеватой, в помаде, верхней губе.

Сивка после вручения дипломов не пошла переодеваться на выпускной. У неё даже не было платья. Она решила, что вернётся в общежитие, когда девушки из её комнаты уйдут на бал. Тогда она вытащит в коридор свою большую серую сумку, напоследок оглядит комнату, закроет, сдаст навсегда свою карточку дежурному и поедет на станцию. Экспресс до космопорта ночной, так что можно не спешить.

Она пошла в Парк –«пошляться», а, скорее, спрятаться; не хотелось общаться со знакомыми и однокурсниками, не хотелось объяснять, почему она не в платье, почему не со всеми.

Душноватый летний день заканчивался. В парке было малолюдно: слишком рано для молодёжи, тем более что у молодёжи, особенно у курсантов, сегодня совсем другая программа на вечер. Сивка знала ещё одну примету бала: нужно было обязательно найти себе пару. Она знала, что гулянье для многих  сегодня закончится сексом, это тоже было определённой традицией, и её соседка приведёт своего парня к ним в комнату.

Сивке некого было привести. За всё время у неё не случилось ни одного серьёзного романа. Иногда, глянув на себя в зеркало, – на мышино-русые волосы, напряжённое, как детский кулачок, лицо с невыразительными, бровками, на остренький неподкупный подбородок над строгим воротником кителя, – курсантского кителя пыльно-серого оттенка с оранжевыми петлицами, – она ощущала себя такой серой рыбкой-плотвичкой, которую случайно закинули в аквариум к магазинным, расписным, диковинным рыбам. Сивка чувствовала, что постарела сразу в курсантской форме, обойдя женский расцвет, чураясь его. Почему – она не знала. Так сложилось. Может, потому что вся женственность, манкость и от матери, и от неё ушла к Ире…

Она прошла по главной аллее почти до выхода, но свернула в боковую, чтобы вернуться по узким дорожкам, петляющим между кустов. Небо начало хмурится, и девушка невольно пошла быстрее.Вот он какой, последнийдень на Земле. Она влетела в него с экзаменов, не задумываясь, не готовясь. И рассмотреть-то ничего не успела. Маме звонить – не звонить?..Она машинально коснулась браслета, который был одновременно и коммуникатором, и ключом к её информационному профилю,  поправила его на белой, из-за вечного торчания на симуляторах совсем не загорелой руке.

Ира пропала. Ждёт, когда младшая оформится на «Адмирала Попова» и возьмёт кредит.

Гречка… Гречка уже в рейсе,улетела с Земли ещё полгода назад. Оттуда написала, что всё хорошо, всем довольна. Хорошо бы и ей, Сивке, так выпало…

Сивка робела перед колонистами,которых, как она знала,  в экипаже будет много. Выражение «девочка с Земли» было нарицательным. Такая «девочка», по представлениям потомков переселенцев в Мун-сити и других космических городах, всегда непроходимо тупа, жадна и физически не развита. В лучшем случае она просто старомодна. В худшем случае она – хитрое и злобное животное. Мелкий ящер, удравший на свободу из земного Парка Архаичной природы.

 Когда, ещё в школе, их возили на экскурсию в Мун-сити, Сивка вдоволь насмотрелась на «лунатиков». Их группу привезли в интернат «Голубой свет», в котором учились «сивиллы», и который принадлежал Корпорации управления. Сивка увидела невысоких и хрупких подростков: с одинаковыми пропорциями, белокожих и тёмнокожих, одетых в хорошо сидящую и опрятную форму с нашивками, с фирменными дорогими электронными клипсами, поясами и браслетами. Здесь  выращивали будущих сотрудников  налитического сектора, способность к прогнозу, анализу и мгновенной реакции на ситуацию закладывалась в них ещё в лаборатории. Корпорация оплатила генетические исследования, рождение и обучение «сивилл», а затем «продавала» выпускников в другие учебные заведения, чтобы они получали специализации: финансы, безопасность, управление людскими ресурсами, управление информацией, управление производством и десятки других управлений. Сивка увидела, как живут те, кому назначено управлять и принимать решения.

«Сивиллы» были модификантами,до пятнадцати лет у них была унисексуальная физиология и психология, после они проходили

специальную комиссию, которая отбирала, кому следует делать перемену пола, кому нет, кого оставлять унисексуалом, а кого, в соответствии с будущим местом работы и проживания, нужно делать мужчиной или женщиной.  

Этот шёпоток детей, рождённых в инкубаторах, строгопо генетическому отбору, он до сих пор звучал в ушах: «Какой ужас, у неё в

карте здоровья нет ни одной отметки о модификациях – бедненькая, тебе денег не хватало, да?», «У них родители. Наверное, поэтому они такие? Родители это кошмар, особенно разнополые – мы в старых фильмах видели», «А ты мясом питаешься или протеиновой смесью? А у тебя волосы, кроме как на голове, где-то растут?», «А какой у тебя биологический предел – девяносто, сто тридцать?»

На Земле всё как-то проще, здесь, в общем-то, не придают большого значения тому, сколько раз ты проходил модификацию. Могут при приёме на работу или учёбу в какое-то элитное заведение, конечно, отказать, а так, по большому счёту, отсутствие модификации скорее воспринимается как консерватизм, а не как бедность или отсталость. Верующие, например, до сих пор избегают всяческих вмешательств в организм, и что? Просто приносят отметку из своей общины, что они верующие!

И о том, в какой семье: сродителями, «в братстве», «в корпорации», – ты родился и вырос, до определённого возраста земляне тоже не переживают. Переживать начинают, когда, как Сивка сейчас, из одной среды попадают в другую. Летят на Луну, на Станции, в Дальние колонии, хотят устроиться на работу туда, куда берут по рекомендации.

И вот ещё этот знаменитый сленг«спайс», который используют «колонисты», и по непониманию которого всегда вычисляют чужаков… Сивка на спайсе знает всего четыре слова: «кадра», «мисген», «унса», «татан», то есть: «тупица», «свидание, на котором можно получить доступ к генокоду», «унисексуал» и «дешёвая и крепкая синтетическая выпивка». Маловато для общения ивхождения в среду. Зато с землянами можнобудет поболтать на какой-нибудь из земных лингв или, назло «лунатикам», на старом эсперанто, – который до сих пор изучается в школах как образец первых искусственных языков, – в нём ещё были местоимения разного рода – он, она, оно…