Онлайн чтение книги Кагами Тайга. Не только баскетбол Kagami Taiga. Not only basketball
Глава 56

— То есть мы никого не оскорбим таким образом?

— Я полагаю, нет, — снисходительная улыбка, но раздражения не вызывает, скорее ощущение, что в кои-то веки меня принимают подростком, а не кучей обязанностей на ножках. — Но я бы рекомендовал соблюсти традиции Хигана и посетить могилы предков.

— Само собой.

Каннуси мягко улыбнулся на прощание и пригласил заходить еще. Угу, через месяц, например, у него как раз дрова закончатся. И нет, это было сугубо добровольное дело, просто раз уж мне приспичило получить консультацию религиозного специалиста, то стоит отплатить чем-то равнозначным. Старый знакомый — к нему мы еще с Такедой-сенсей ходили — с радостью принял «оплату» помощью по хозяйству, так что я устроил себе внеплановую тренировку с топором.

А после за чашкой чая рассказал о планируемом обряде и поинтересовался, не оскорбляем ли по незнанию чувства верующих, каких-нибудь ками и так далее. Все же устраивать обряд «благодарения и прославления природы», как окрестил мероприятие Накахара-сан, прямо во время Хиган, недели поминовения умерших, да еще и в самый день весеннего равноденствия — это немного чересчур. Слава ками, священнослужитель успокоил меня так же, как в прошлые визиты, не видя в действиях клуба магиков ничего дурного, даже в моем обожествлении, от которого я скоро на стенку полезу. Ладно, прорвемся, не впервой!

Подготовка к итоговым экзаменам оказалась труднее, чем я ожидал, ибо знания начала года уже успели осесть в глубинах долговременной памяти и подниматься на поверхность мыслей отнюдь не торопились. Особенно это было заметно у Есиды, с которой Савако занималась не только в часы наших тренировок и после общей подготовки уже на дому, но и в обеденный перерыв, позвав в компанию и Мизумачи, которого в основном натаскивал теперь Казама, причем нормальным, не-курсантским способом. Все равно пальма от его стрельбы только веселится, а не пугается и не начинает вспоминать все, что вообще имелось в голове.

Вообще эти экзамены запомнятся хотя бы тем, что одноклассники от общей подготовки отказались, решив попробовать сдать все исключительно своими силами, и собирались лишь небольшими компаниями, по двое-трое. Поглазев на них, первым от банды откололся Дзю, предложив помощь Ноде, заодно они сверили программы разных школ и убедились, что наши учителя хоть и чудаки каких поискать, но дело знают и выполняют на совесть. Чиаки и Яно, естественно, решили готовиться вместе, Широ без направляющих пинков отмахнулся от экзаменов как от мошки, а Куроко стал сверять программы обучения с Огиварой. Савако была занята Есидой, потому как оставить внеклубную спортсменку на Санаду не представлялось возможным — слишком тот занят весенними соревнованиями по бейсболу и собственной учебой. Как бы то ни было, экзамены мы сдали, хотя благословлять пришлось не только увеличившуюся паству, но и одноклассников, товарищей по клубу и даже кадетов, которые подобной причудой не страдали никогда.

— Итак, по поводу конкурса писателей…

Пятничное совещание в «Полдне», как подведение итогов недели, проходило обыденно по всем параметрам, особенный интерес вызвал, разумеется, конкурс начинающих творцов. Работ прислали немало, особенно постаралась молодежь и поток их был на удивление стабильно возрастающим, с иллюстраторами такого точно не было. Но на высказанное вслух удивление, почему так вышло, Татибана-сан, Широяма-сан и Фубуки-сан взглянули как на идиота:

— Кагами-сан, вы не забыли? У нашего издательства есть один весьма перспективный и довольно юный автор, который одним своим существованием вдохновляет остальных.

— Я могу показать приблизительные расчеты, как сыграет на продажах издание в Америке. Это определенно увеличит популярность не только среди ровесников, на которых собственно и рассчитан роман, но и среди старших читателей, как минимум из банального любопытства.

— Не забывайте, что второй том выходит на следующей неделе!

Надо будет заснять реакцию Коки, когда я перескажу ему сегодняшнее совещание. Зная, что в воскресенье буду занят по самые уши, предложил Савако сходить в кино в субботу, как раз день почти свободный, вот только девушка припомнила таинственное «двойное свидание», про которое ей в свое время рассказывала Саотоме, так что гуляли мы большой компанией в шесть человек. Помимо Яно и Чиаки к нам присоединились Нода и Дзюмондзи, причем последний, как и я, явно не догонял прелести подобных встреч, но дальновидно не пререкался по пустякам. После недолгих обсуждений девушки, проявив удивительное единодушие, продавили мультфильм про драконов, что обескураживало, так как изначально конкуренция была между мелодрамой, фильмом ужасов и комедийным боевиком.

— Не пытайся понять, какими магистралями путешествуют мысли в женской голове, — сочувственно похлопал меня по плечу Дзю и продолжил тоном умудренного опытом старика. — Есть вещи, которые лучше оставить как есть, не разбираясь в устройстве.

В чем-то он определенно был прав, да и время мы провели неплохо, отправившись на ланч после кинотеатра, дабы «заесть» впечатления. А после Савако написала разобиженная Есида, Яно попыталась успокоить подругу, но слова о свидании подействовали несколько непредсказуемо: одноклассница загорелась намерением обзавестись парнем.

— Ну все, Санада нас закопает, — мрачно возвестил Дзю после минуты тишины.

— И попрыгает сверху, — подтвердила Яно, попутно объясняя Ноде, почему мы так уверены в скорой расправе от тихого и спокойного бейсболиста.

— А может напротив, спасибо скажет, — а Чиаки оптимист. — Он и так все раздражительнее становится, когда на Есиду обращают внимание другие парни, рано или поздно все равно все вскроется, а тут такой повод.

— Я все же предпочту пока избегать его общества, — лезть в чьи-то отношения? Не-не-не, мне своих хлопот хватает.

— Мне еще одно сообщение пришло, — все еще растерянная Савако осторожно привлекла всеобщее внимание с теплой улыбкой. — От Томо-чан, она вошла в число финалистов художественного конкурса, ее работа будет выставлена вместе с прочими, и ее интересует, как пригласить ребят на выставку. Что мне ответить?

— Ого, а Нишимура не зря в краске вся ходила, — протянул в ответ, уже набирая сообщение Широяме, тогда как остальные наперебой пытались уточнить, что за конкурс, победила ли одноклассница, где и когда будет проходить выставка и прочие подробности. — Савако, можешь написать Нишимуре, что о выставке будет объявление на сайте, но нужны некоторые подробности и Широ с ней свяжется сегодня?

— Конечно, Тайга-кун, — разулыбалась девушка.

— Ну просто принц на белом коне, — насмешливо пропела Яно, я аж подавился, наткнувшись на два идентично ехидных взгляда. — Не успела Савако попросить совета…

— Как все уже сделали за нее, — закончила Нода, Дзю за ее спиной сочувственно покивал, дескать, попал, братец тигр, как есть попал. Чиаки слегка пожал плечами, помочь не может.

— А кто за коня? — молодец, Тайга, ничего умнее сказать не мог?

— Был бы принц, а конь приложится!

В итоге меня растоптали в словесной дуэли, запинали и задразнили. Нет уж, никаких больше двойных, тройных и далее свиданий, либо только мы, либо всей шайкой, а то нервов никаких не хватит на эту парочку подружек, ни Дзю, ни Чиаки мне тут не помощники. Пробухтел большую часть вечера, под конец это надоело даже Дженту, обычно молча взирающему, как я наворачиваю круги по комнате, так что ноги украсило несколько царапин. Коки философски отнесся к моим стенаниям, пожелал лишь, чтобы я не задерживался в воскресенье, у детей тренировку и так пришлось перенести — обряд начинался в полдень, а до того надо было успеть все подготовить.

— Так, давайте сюда поленья! Какой болван их синим выкрасил?! Красный и только красный! Ну можно желтый и оранжевый, но не синий!

— Куда алтарь ставить?

— Сюда, только не забудьте на него постелить

— А подношений достаточно? Не маловато ли моти?

— Ты с ума сошел? Их более чем достаточно!

— Вот травы для цветного дыма, выпросил у химика!

— Надеюсь, у Шикигане-сенсея, а не у Тююмы?!

— Перевесьте ленты, здесь они загорятся!

— Кагами, не вертись!

Меня снова наряжали. Я же бог, мне по статусу положены яркие тряпки, бижутерия и прочая дребедень — наряд на новый год показался более подобающим в Японии, чем греческие тоги, так что Накахара торжественно поклялся, что на меня тот ужас не наденут. Так что уже знакомое черно-красное одеяние, но уже без тигриной накидки и маску позволили надеть без непонятного не то шлейфа, не то фаты. И слава ками! Но от накладных прядей отвязаться не удалось, и как они их цеплять умудряются? На сей раз молитвы возносились во славу весны, солнца, так сказать, отмечая начало теплого сезона, так что среди подношений помимо постоянных рисовых лепешек и саке были фрукты и цветы. Интересно, куда они пойдут после обряда?

— Ну саке мы в храм относим, а едой обычно угощаем детей из приюта в квартале отсюда, — Накахара-сан спокойно пояснял что, куда, зачем и почему недо-ками, только-только дошедшему до мысли, что не все так просто в мире магиков. — Цветы, наверное, просто раздарим кому-нибудь, часть учительницам, а часть просто прохожим, может кого и порадуем.

Сам обряд был простым, но тоже с кострами — зажгли три крупных и семь небольших, вознесли общую молитву, довольно тихо в отличие от воплей во имя «Кагами-ками-сама», побросали соль в огонь, очищая от наносного, зажгли благовония, обошли с ними территорию школы, да и закончили на том, даже никаких пентаграмм не чертили.

— Кагами-сенсей, пентаграммы обычно используют для вызова демонов. Или их же изгнания. Или для заключения контракта с иной сущностью. Или…

— Но не для нас, я понял, — капитулировал с поднятыми руками. Эта информация точно будет лишней. — Кстати, я заметил, что пламя цвет изменило. Вы туда что-то добавили? Не опасное, надеюсь?

— Цвет огня? Изменился? Кагами, тебе надо отдохнуть гораздо больше, чем мы думали. Костры были обычными, без добавок и химикатов, поверь, — Накахара-сан с оттенком тревоги в глазах спровадил меня домой, сказав, что все последствия обряда уберут сами.

А я, поворчав, отправился самостоятельно избавляться от божественных атрибутов, особенно долго провозившись с накладными прядями, благо их было немного. Но не могу же я пойти к ученикам в таком виде? Впрочем, мальчишкам было глубоко плевать, как я выгляжу, пока я готов возиться с ними на пару часов дольше обычного — из-за пропусков во время экзаменов.

— Ютаро, спокойнее! Внимательнее наблюдай за противником, попробуй предугадать, куда он шагнет, как будет атаковать.

— Такеши, слишком осторожничаешь, не забывай, время ограничено!

— Ютаро, двойное ведение!

— Но это же тренировка!

— Вот именно, не привыкай нарушать, иначе, когда выйдешь на площадку на соревнованиях, сделаешь все неосознанно!

— Такеши, заступ!

— Это еще что за танцы на площадке? Дети, хотите устроить дискотеку — пожалуйста, но сначала научитесь! Могу Кавахару вам подогнать.

— Лучше Фукуду! Будем всех бить!

— Это запрещено правилами!

— Ну и что?

— И Кагами-сенсей будет недоволен!

— Даже не знаю, радоваться или огорчаться, что на мое гипотетическое недовольство «ну и что» не отвечают — со стоном рухнув на диване, я рассказывал мелкому, сколь многое он потерял, отказавшись от тренировки с детьми. — Как там твои таинственные и секретные дела? Пожалей брата, я же тресну когда-нибудь от любопытства!

— Трещины пойдут — скажу, — ну и что с этой заразой делать?

Поныв еще немного, я все-таки отправился на боковую, даже удивив этим брата, потому как десять часов — время детское, я никогда не ложился спать так рано. Вот только если бы я промедлил, уснул бы на диване, а поднять меня дело непростое, Нигоу подтвердит.

                 ***

— Так, вроде все подключено? Черт, опять барахлят щиты! — громкое бурчание прямо над ухом, впрочем, вполне справилось с задачей моего пробуждения. — О, ты проснулся? Тогда можно начинать!

— Здравствуйте, — брякнул в ответ, квадратными глазами уставившись на незнакомую девушку каким-то образом оказавшуюся… где мы?

— Это процедурная, хотя наши обычно ее называют комнатой знакомств, — отмахнулась девушка. — Я Крейц, ремесленник, и главная причина твоих проблем.

— А…

Нет, ну и как прикажете реагировать на столь оригинальное приветствие? Впрочем, новую знакомую мое озадаченное блеяние не смутило, она спокойным деловым тоном продолжила рассказ, из которого стало ясно — лучше бы я был попаданцем!

— И чего вы все так психуете? Подумаешь, мир кем-то создан, мы вон до сих пор не можем найти заразу, которая создала нашу вселенную, хотя многие слышали его хихиканье, — ничего себе, подумаешь! — Да, мы собираем энергию из созданных миров, иначе зачем бы вообще за это взялись? Но доза, которую можно изъять безболезненно для мира, рассчитывается достаточно точно, это как налог, их же ты платишь? Вот и не сверкай тут глазами. Давай лучше покажу тебе, с какого мира я твой слепила!

— Что значит «слепила с какого мира»? — ничего умнее выдать просто не получалось. Не каждый день тебе говорят, что ты чья-то игрушка.

— Мда, не надо было в тебя столько своего вкладывать, — расстроено протянула Крейц. — Драму на пустом месте развести, это точно мое наследие… Ладно, плевать! Повторюсь — я ремесленник, я не создала свой мир с нуля, я взяла уже созданный творцом, сделала его копию и немного поменяла вектора прошлого, как его иногда называют «закадрового бытия», оставив основные направления развития неизменными. Хочешь увидеть мир-основу?

— Погоди, — слова давались с трудом, отпустить обиду на «драму на пустом месте» получилось, но вот как относится ко всему, я еще не знал.

— Не заморачивайся, — куда более серьезным тоном ответила девушка. Она вообще человек? — Ты не можешь это изменить. Ты не можешь отказаться, послать все к черту, прибить меня и так далее, чтобы ты там не придумал. А если не можешь изменить ситуацию…

— Измени отношение к ней, — закончил уже я. — Мои знания — твои?

— Экзакта! Так, стоп, это не из той оперы… В общем, во многом да. О, ты сообразил, в чем соль?

— Я — Кагами Тайга, — наверное, ради этого осознания можно было выслушать и принять все прочие новости. Я действительно сын Кагами Шизуки, настоящий, родной, не лжец, не подменыш. И Коки, и тетя Юми, и вообще семья Фурихата — моя родня, моя семья.

— Не, ну точно королева драмы, — проворчала ремесленница, тем не менее, не мешая мне наслаждаться открывшимся пониманием. — Кагами ты, Кагами, можешь попрыгать от радости, только потолок тут не пробей, кенгуру антропоморфный. Хотя сфокусирован ты немного иначе, чем в оригинале, как если бы воспитывался Кагами Шизукой, в нормальной семейной обстановке, но знания о мире вложены мои. Передачу информации было проще настроить от меня, не думай, что специально хотела подгадить, особенно с «Ромео и Джузеппе».

— Вы не изучали японскую историю и литературу, — фыркнул в ответ, и не подумав возмутиться на «королеву драмы». Мелочи.

— На кой-ляд? Мне бы с родной историей и литературой хоть как-то ознакомиться. У тебя в голове это еще не всплыло, но если бы понадобилось — ты бы все вспомнил.

Тем временем на гигантском мониторе, подвешенном прямо напротив меня, появилось какое-то видео.

— Я же сказала, посмотришь на мир-оригинал, на себя прекрасного полюбуешься. Мне нужно считать… так, сейчас… твою личностную парадигму через матрицу психо-эмоциональных состояний в многофазовой калибровке. Не смотри на меня так, я тоже понимаю только предлоги, просто зазубрила стандартную фразу-пояснение. Суть в том, что ты сейчас будешь смотреть, как оно должно было быть у тебя в жизни, а вот эта куча железок — отслеживать, что творится в твоей черепушке, как ты реагируешь на увиденное. После эта информация приложится к множеству уже собранных данных и на их основе будет воссоздана твоя копия.

— Зачем? — выплыв из потока информации, я сообразил, что так и не услышал, для чего вообще эта встреча.

— Использую в дальнейшей работе, это раз, и два — копия нужна для поддержания контакта между мирами, когда я перейду к другой вселенной.

— Я буду об этом помнить?

— А надо? Ай, потом решим, не отвлекайся, заставку тоже стоит послушать.

Мда. Это вот таким я должен быть? Не, нормальный парень, но с таким явным уклоном в баскетбол, что Ахомине и радужная шайка отдыхают. Но это на первый взгляд. А на второй… у него-меня просто-напросто нет ничего кроме баскетбола. И никого. Оказывается, по исходнику Коки мне не брат, а так, парень из параллельного класса, чью фамилию я не сразу запомнил, одного этого было достаточно, чтобы пожелать потрясти голову отдельно от тела. Вдруг мир обратно перевернется с головы на ноги. Семьи родной тоже словно нет, вернее, упоминался отец, который работает где-то в Америке и с которым я вроде как должен был жить в Японии, но не сложилось.

— И почему тогда я остался в Японии? — совсем один, в съемной квартире. В четырнадцать, черт возьми, лет!

— Без понятия, — пожала плечами Крейц. — Именно из этой нездоровой ситуации и появилась идея, что отец у тебя не самый лучший, да и мать видимо тоже. Я бы не смогла оставить ребенка одного в чужой стране, это дикость какая-то.

— Вы и не оставили, — угу, получается, что семью мне подарил «ремесленник», а не «творец». — Спасибо.

— Смотри дальше, — еще больше нахмурилась собеседница, вернувшись к своему компьютеру.

Не только семью. Друзей — в оригинале не было ни надежного Дзюмондзи, ни верного Чиаки, ни преданного Широямы, ни ироничной Яно, ни добродушной Есиды и молчаливого Санады. Одноклассников — я не узнавал лица, что видел, к тому же, лишь мельком, словно только Куроко и был моим одноклассником в серой, незнакомой толпе. Учителей — их я тоже не узнавал, да и Сейрин была совершенно обычной общеобразовательной школой, где никто не стрелял, не взрывал, не сходил с ума и бегал по потолку. Не было «Полдня», вообще нигде и никого, никакой работы, заваливающей меня макулатурой, но дарящей силы и вдохновения.

И не было Савако. Даже мельком, даже случайно, ее просто не было в том — моем, но чужом — мире. Из знакомых лиц только команда, но и они были… другими. Демонический капитан, страдающий от болей Киеши, неуверенный в себе брат, даже не помышляющий о способностях к стратегическому планированию — так и подымало спросить: кто все эти люди? Почему они так похожи на моих родных, друзей и товарищей? А уж когда выплыл Химуро, мне просто захотелось заорать: «Остановите Землю, я сойду!»

— Сиди на попе ровно! Еще даже не середина, — гаркнула Крейц, снова уставившаяся в монитор компьютера.

История взаимоотношений с Химуро не сильно изменилась, только с самого начала было ясно, что в этом мире я его прощу и приму обратно как брата. Потому что «я» никогда не любил быть один. И баскетболом занялся, чтобы найти друзей, и Химуро начал воспринимать как брата, скорее всего, из-за странной семьи. И Алекс чувствовала во мне это одиночество и стремление заменить «родных» хоть каким-то суррогатом. Целует только женщин и детей? И шестнадцатилетний лоб в два метра ростом для нее ребенок? Не смешите меня! Мудрая женщина просто пыталась согреть «меня», спрятавшегося в оболочке чурбана, и будь «я» чуть умнее, сразу бы это понял потому, как в том мире она перестала лезть к Химуро, сразу как он ее об этом попросил. А «я» вроде бы и отбивался всеми силами, но ничего не менялось просто потому, что «я» этого хотел: Алекс была «старшей сестрой», чудной и странной, но родной и близкой.

— Это че? — вылупился я, некультурно ткнув пальцем в экран, где Акаши Сейджуро, наследник «Акаши-Групп», воспитанный в строгих японский традициях, осмотрительный и умный парень… бросался на «меня» с ножницами, как какой-то сумасшедший.

— А, там у Акаши реально крыша поехала, щас увидишь.

— Ого. И отец не отправил его на принудительное лечение? Да из-за таких фортелей наследника у него же проблем будет выше Токийской башни!

Япония — не Америка, хотя и на западе тоже есть заморочки с воспитанием наследников больших корпораций, но там подобный эпатаж еще можно как-то обыграть на пользу семье. А у нас — нет. Если Акаши действительно атаковал меня — да кого угодно — ножницами, его отцу пришлось бы принудительно отправить его на лечение, желательно заграницу, а после долго суетиться, разбираясь с враз насторожившимися партнерами, потому как безумие нередко передается по наследству. А уж сколько бы было хлопот с типичными в их среде договорными браками — ну кто захочет отпускать любимую дочку замуж за сумасшедшего? — слов не хватит описать. Мда, что-то я упускаю, очевидно…

— Ага, я, видимо, тоже, так что забей и смотри дальше.

Зона… искры из глаз… которые еще и след в воздухе оставляют… неполный вход в Зону… вторая ступень Зоны… и как финиш вход всей команды в Зону.

— Круто, да? — когда я досмотрел фэнтезийный боевик в баскетбольном формате, Крейц чуть ли не хрюкала со смеху, глядя на реакцию.

— Ага, — слов не было. Что это вообще такое я видел?

— Не парься о том, что от тебя не зависит! — хлопнула меня по плечу девушка, отключая экран. — Ну вот, я собрала все данные, пора и честь знать. Хотя стоп! У меня же для тебя есть прощальный подарок!

— Какой?! — икнул с перепугу, чуть не дав петуха голосом. И я даже не стану отрицать, что перепугался до чертиков, кто знает, какие подарки можно ожидать от таких сущностей?!

— Тьфу ты, какие к бесам сущности? Человек я, че-ло-век! — взвилась ремесленница. — И вот такие слепки миров — просто моя работа! Я не Властелин Вселенной, Владыка миров, Демиург или кто там еще пришел тебе в голову! — и чуть успокоившись, продолжила. — Конечно, есть и такие, кто при встрече себя богами называют, просто в этом нет смысла.

— Почему?

— Потому что назваться можно кем угодно, это не отменяет того, кто ты есть на самом деле. Вот взять хотя бы твоего брата — он писатель. И для мира своего романа он творец и создатель. А если кто-то начнет на основе его книг писать собственную историю — он ремесленник, тот, кто берет имеющуюся модель и дополняет своим. Если когда-нибудь в твоем мире дойдут до таких материй, как подпитка энергией из созданных миров-спутников, то так оно и будет.

— К чему ты все это объясняешь? — не сказать чтобы я прямо расслабился, но успокоился — точно. Все же писатели, литературные негры и фанатское творчество были мне близки и понятны.

— К тому, что все мы люди, и то, что ты живешь в созданном мире, не делает тебя менее настоящим, чем я сама. Да, конечно, творцы и ремесленники разные, кто-то, чтобы донести идею, может вообще всех людей в своем мире укокошить, кто-то закрутит логику и здравый смысл в гордиев узел, дабы выжили его любимчики — но это очень по-человечески, быть разными. Так что не запаривайся, не считай нас богами и не переживай из-за собственной «ключевой роли».

— Кстати, а что будет после моей смерти? Отток энергии оборвется?

— Да нет, к тому времени связь будет достаточно прочной и необходимость в существовании ключа просто отпадет. Ты, кстати, не мечтай прожить меньше семи десятков лет, для крепкой связи нужен хотя бы полувековой стаж, — Крейц с нарочито серьезным видом погрозила мне пальцем и улыбнулась. — Еще вопросы?

— Никогда не слышал имени Крейц, — не то чтобы это было важно, но любопытно же! И задавать действительно важные вопросы было просто страшно. А вдруг ответ будет отрицательным?

— Это не имя, это погоняло мое, еще с первого курса, — хохотнула ремесленница. — Ибо преподаватели постоянно говорили, что я их крест. Теперь так и зовусь на работе, меня устраивает, начальство и незнакомых со мной людей предупреждает, что перед ними та еще проблема, так что все довольны.

— Почему именно сейчас?

— А ты помнишь, какое число было днем?

— Двадцать первое марта, а что? — и тут же дошло. — Я очнулся от комы двадцать первого марта два года назад.

— Именно! Не то чтобы мы были как-то привязаны к временному циклу других миров, но в такие дни удобнее вытаскивать вас на встречу. И давай уже завязывать со светской беседой, ты правда можешь задать любой вопрос.

— Что будет дальше? — я так и не рискнул спросить конкретно, но даже так затаил дыхание в ожидании ответа.

— Как я уже говорила, я не бог, — неторопливо, в противовес прежней речи она отвечала негромко, придавая вес каждому слову. — Я не пыталась управлять твоей жизнью, только немного помочь. Я не знаю, что ждет в будущем тебя или твоих близких, потому что это зависит от вас самих. Да, есть моменты, в которых я направляла нужных людей в нужное время и место, чтобы все сложилось так, как сложилось. Другое дело, что я старалась вписать это в логику мира, потому что если ремесленник будет корежить законы созданного мира по своему хотению, система рухнет, стоит ремесленнику его оставить. А постоянно держать руку на пульсе — удовольствие ниже среднего, ведь хочется создать еще столько всего! По поводу твоего вопроса… Могу сказать лишь, что операция Киеши пройдет успешно, потому что к нему уже направлены сильные специалисты, но дальнейшее выздоровление зависит во многом от того, заставите ли вы его держаться режима. Могу сказать, что твоя жизнь будет действительно долгой, но чем она будет наполнена, зависит только от тебя, можешь вообще с утра в психушку сдаться. Могу сказать, что твой отец не выйдет из тюрьмы, потому как все эти годы я планомерно разжигала конфликты в колонии, и он просто не доживет до конца срока. Предвосхищая все возмущения — я не почувствую себя виноватой, твоя безопасность слишком важна, так что повлиять на судьбу Стивенсона у тебя не получится. Еще вопросы?

— Никак нет, мэм! — гаркнул в ответ, подражая курсантам. Пожалуй, я получил самый лучший ответ на самый идиотский вопрос: все зависит от меня. А Стивенсон… Да ну его к черту, своих забот полон рот, и я отказываюсь переживать еще и из-за него. — Хотя есть один… Что там с подарком?

— Молоток, своего не упустишь, — расхохоталась Крейц. — Она уже подошла, так что мне пора. И давай-ка мы сохраним это твое воспоминание. Трепаться ты о нем не станешь, а так хоть смысл в подарке будет.

Не успел я уточнить, кто «она», в чем смысл презента и чего вообще ожидать, как Крейц просто вышла из кабинета, оставив недоумевать на больничной койке, где я полусидел-полулежал все это время. И почти в тот же момент в комнату вошла знакомая-незнакомая женщина.

Каштановые волосы. Орехово-карие глаза. Невысокая, мне по плечо будет. Мягкая улыбка и сцепленные спереди руки. Черт, только бы не разреветься!

— Мама…

                 ***

— Аники, подъем! Ты пробежку проспал! — возмущенный братишка влетел в комнату, как только я открыл ее, повинуясь громкому стуку и слегка жалея, что не могу поваляться подольше, смакуя подробности удивительной встречи.

— Иногда и мне можно пофилонить…

— Аники? Все в порядке? У тебя глаза опухли немного, — встревоженный Коки заглядывал в лицо, уморительно напоминая Джента, тот тоже, когда беспокоится, лезет носом в лицо, обнюхивая и иногда даже облизывая.

— Все в порядке. Все действительно в порядке, — немного жаль, что я не могу ничего рассказать, но какая-то часть души эгоистично рада возможности сохранить сокровенное только для себя.

                 ***

— Кагами!

— Мизу, ты меня когда-нибудь убьешь, вот честное слово.

Я даже не пытался устоять на ногах, покорно падая на спину, и сильно удивился, когда меня, а заодно и Мизумачи подхватили, не дав расшибиться. Казама, Дзю, Асахи и Коки вцепились в падающую башню всеми конечностями, удержав от разбиения головы об пол.

— Прости! — спрыгнул с меня пальма, виновато уставившись в пол.

— Обычно ты кричишь задолго до прыжка, и я успеваю приготовиться, а сейчас что? Что-то стряслось?

— А мы правда разойдемся в другие классы?

— Да. Извини, эти вопросы вне компетенции даже директора, ежегодный разброс обязателен для каждой школы.

— И с кем я буду учиться? — к счастью, новости Мизумачи воспринял много легче, чем я ожидал. — Да ладно, я ведь всегда могу прийти к тебе на перемене?

— Разумеется, и не только ко мне, к любому из наших. А кто с кем будет, я не знаю, — развел руками, замечая любопытные взгляды одноклассников, до которых только дошел. — Рекомендации я дал, но от самого распределения меня отстранили, дескать, слишком заинтересованное лицо.

И слава ками за малые милости! Если кто будет недоволен — я тут не причем, можете идти со своими претензиями к старшим учителям, они будут вам очень рады.

— Тайга-кун, у тебя все хорошо? — и хорошо, что странное настроение заметила только Савако. Плохо то, что с ней я молчать не мог.

— Все нормально. Просто мне мама приснилась, знаешь, как при жизни…

Девушка слушала меня внимательно, участливо держа за руку, и я лишь чудом и железной волей удержался и не рассказал прочие подробности. Дослушав откровения, Савако прижалась ко мне ближе, пользуясь нежданным одиночеством в толпе: остальные с шумом и гамом пытались затащить Есиоку и Есиду в кабинет, прерывая их соревнование по стенолазанию. Я бы тоже вмешался, но зачем? Там и без меня народу хватает, Санада подругу детства подстрахует, легкоатлетку уже схватил за шиворот Мизумачи, как самый длиннорукий — там все под контролем.

— Знаешь, мама говорила, что иногда наши родные могут приходить во сне, если чувствуют, что они нам нужны, что по ним скучают. В этом нет ничего страшного. Мама говорила, что это значит, что они нас любят и беспокоятся о нас даже там.

— Твоя мама мудрая женщина, — я знаю, Савако. Теперь знаю.

День прошел замечательно, тесты были проверены за выходные, ибо никому не хотелось возиться и затягивать с годовыми отметками. На сей раз Савако разделила трон, то бишь, первое место с тем самым умником из 1-а, Чиаки уверено держал пятую строчку, чем-то напоминая сэмпая — Киеши тоже занимает пятое место рейтинга среди второкурсников, хотя вокруг него в иерархии возможны любые перестановки. Я кое-как взгромоздился на двадцать первое место, Коки спокойно устроился на двадцать пятом, а Широ выкинул фортель взлетев аки ракета земля-воздух на тридцать вторую позицию. Учитывая его прежние результаты, мне хотелось снять с него белоснежную шкурку и постелить на учительском столе — раньше зараза явно не прилагал никаких усилий в учебе! Дзюмондзи слишком увлекся сравнением программ с Нодой, так что откатился в начало второй сотни, и видимо сбил Куроко в полете, иначе объяснить сто первое место не получалось. Или фантом снова тренируется вне режима, не уделяя достаточное время учебе?!

— У нас последний урок в этом году, так что покажем всем, на что вы способны во имя Силы Юности!

Гайтору пылал энтузиазмом так, что хотелось вызвать пожарную команду, но выбора у нас не было, так что урок физкультуры закономерно закончился грудой тел на земле. Холодной, между прочим! Бранью и неведомой силой, именуемой в простонародье «баранье упрямство», я оторвался от земли и притащился на тренировку с двумя телами, которым никто не позволил отлеживаться, но подняли их отнюдь не пинками или явлением демона, как в старые-добрые времена. О нет, Айда-сан улыбнулась и предложила нам прилечь на маты, отдохнуть, пока она посоветуется с Такедой-сенсей, как нам помочь. Этого хватило, чтобы даже фантом внезапно обрел силы и рванул разминаться, что уж говорить обо мне и братишке: мы обнаружили себя в середине разминочного упражнения. И только тогда сообразили, что для связи с тренером у нас только почтовый адрес, который еще не факт, что рабочий!

Тренировка шла штатно, пока Айда-сан не достала новогодний подарок тренера, утяжеленный комплект, который мы как-то оставили в стороне, пользуясь сначала не всю тренировку, а после — не каждый день. Черт, а ведь те гэта я последний раз одевал до родительских встреч! Расслабился ты, Тайга, как есть расслабился, ну ничего, вылечат от безделья, вон как глаза той компании горят.

— Да чтоб мне одними лимонами питаться, они нас угробить собираются! — патетично возопил Кавахара, максимально комфортно расположившись на лавке.

— Молись, чтобы планы включали посещение врача, дабы твои пророчества не сбылись, — Фукуда несильно толкнул танцора в бок, на что тот с возмущенным вяканьем свалился и громогласно объявил, что не в силах покинуть уютный пол самостоятельно. — Лежи, мешать не стану. Наступлю только случайно.

— Я думаю, что они что-то задумали, — пробормотал мелкий, мгновенно приковав к себе внимание остальных.

— В смысле? — любопытный Коганей пролез мне под руку, дабы поглазеть на брата напрямую, а мне пришлось спешно менять дислокацию, пока Митобе-сэмпай не подумал чего-то лишнего. Нет, он умный, спокойный, уравновешенный парень, никогда не действующий на эмоциях, но моя глотка очень хорошо помнит переперченную еду. Кто-то не знает, что месть подают холодной, а понимающе-насмешливый взгляд очень способствует увеличению скорости передвижения.

— Они остались вчетвером, — задумчиво произнес Цучида-сэмпай. — Будь там только капитан и тренер я бы еще подумал иное, но таким составом…

— Основатель клуба, тренер, капитан и вице-капитан, — продолжил рассуждения Куроко.

А вот это уже интересно, про статус Изуки-сэмпая обычно не вспоминалось, а тут фантом очень точно подчеркнул, кто именно остался в зале после уборки. Вице-капитан в Сейрине несколько отличался от коллег в других командах. Официально, в матчах тренер назначал им любого игрока, который был на площадке, когда капитан сидел на скамейке запасных, но неофициально в кругу своих им был только Изуки-сэмпай, как наиболее опытный игрок, видящий к тому же больше остальных. Нередко в тренировочных играх он и Хьюга разделялись в разные команды именно для руководства каждой.

— Так что они задумали, по-твоему? — спросил я у брата, закончив, наконец, возиться с одеждой.

— Я думаю…

— …что гадать бессмысленно! — возвестила Айда-сан, рывком открыв дверь.

— Тренер, это мужская раздевалка! — но хоровой вопль был проигнорирован чуть более чем полностью.

— Так вот, мы совещались о планах на будущее! Киеши ляжет в больницу уже в четверг, и завтра будет отсутствовать…

— Финальное обследование, — пояснил сэмпай.

— Поэтому объявить о нашем решении мы решили сейчас! — Айда-сан перестала сиять, став намного серьезнее, что сразу прибавило ей солидности и, как ни странно, привлекательности.

— Позволь мне, — прервал ее капитан. — Следующий год для нас, второкурсников, будет завершающим. Мы не сильно волнуемся о том, что будет потом — у нас сильные кохаи и уникальная тренировочная система, но есть кое-что, что надо успеть сделать до выпуска. Нам нужна смена.

Общее недоумение можно было практически осязать, так что Киеши решил облегчить нам взаимопонимание с реальностью.

— Иными словами нашей команде нужен второй лидерский состав, — чего?

— Мы решили поменять вице-капитана, — подытожил Изуки, и народ дружно стек в каплю. Зачем?! — Чтобы у следующего капитана был необходимый опыт управления командой.

— Не сказать, что у него его нет, — хихикнула Айда-сан.

— Но надо придать всему соответствующий статус хотя бы внутри коллектива, потому что в следующем году придут первогодки и они должны столкнуться с уже работающей системой, которую они не искромсают своим включением, — продолжил Киеши.

Вообще-то логично, и в следующий раз тоже надо будет подобрать лидера из первогодок, это явно будет более удобная иерархия, иначе через год команда будет, образно говоря, «обезглавлена». Но кого одарят этой головной болью?

— Вице-капитаном станет Фурихата-кун, — объявил капитан и только я решил, что сейчас будет обморок, как мелкий удивил не только меня, но и всех остальных.

— Спасибо. Я не подведу, — решительно ответил Коки. Когда ты успел так вырасти, братишка?

— Мы верим в тебя, — сжал плечо мелкого Изуки-сэмпай. — Ты уже тянешь на себе команду как стратег, так что не думаю, что назначение стало для тебя сюрпризом.

— А вот для нас стало!

— Круто!

— Молодец, Фури!

— Поздравляю, Фурихата-кун.

— Это надо отметить!

— Правильная мысль! Идем в кафе! — команда вынеслась из раздевалки так быстро, что я и проморгаться не успел, как остался с братом наедине.

— Аники, ты не расстроен? — брат чуть испугано посмотрел на меня, а рассмотрев, не мог сдержать смех. Да-да, я тоже думаю, что двухметровая орясина с квадратными глазами смешно выглядит, но кто в этом виноват? С чего мне быть расстроенным? — Просто, ты ведь лучший игрок, наверное, логичнее было бы, чтобы ты стал следующим капитаном…

— Ага, а потом вполне логично свалился бы на больничную койку с драматичным воплем «Я сделал все, что мог!». Коки, глупости не говори, ты слишком умный для них. Я не хочу помереть от переутомления, так что нет, капитанская должность мне даром не нужна, — и чуть приобнял братишку, растеряно захлопавшего глазами. — Я горжусь тобой. Ты хорошо потрудился и заслужил это назначение. Постарайся.

— Мы удержим титул, — серьезно подтвердил брат. И расплылся в хитрой улыбке. — Хотя бы Зимний кубок.

Просиявший брат до кафе практически долетел, остальным пришлось подстраиваться под его темп, что, естественно, привело к внеплановой пробежке, так что в кафе влетел табун молодых и горячих, а к тому же весьма проголодавшихся… ишаков. Разве что не издавали соответствующие крики, хотя судя по лицам персонала — у меня что-то с ушами.

— Нечестно, что не Кагами-сенсей!

— Ютаро…

— Коу-ни классный! Но почему не Кагами-сенсей?

— Такеши…

Объяснить паре мальчишек, надувшихся как мыши на крупу, что мне даром не нужны капитанские обязанности и сопровождающая их головная боль, было подвигом уровня выйти в одиночку против всей команды Окинавы. Тренировка была сорвана, а уж какой вой до небес поднялся, когда они выяснили, что в среду я тоже занят и следующее занятие только в пятницу! Закрутив извилины в морские узлы, я сумел утихомирить учеников обещанием устроить им тренировочный лагерь на выходных, и только после радостного визга сообразил, что ляпнул что-то не то. Но пообещал же, так что в спешном порядке засел в интернете, организуя поездку.

— О, это замечательная идея! — Кобаяши-сан была на моей стороне еще до того, как я озвучил предложение целиком. — Спасибо, что возишься с нашими шалопаями, Кагами-кун.

— Мне нравится их учить. Так вы не против? Я могу договариваться с местом?

— Конечно! Уверена, семья Нода будут только за!

Собственно, никто не был против сплавить мне пару неугомонных парнишек, тем более, что повезло подобрать недорогой пансионат, который спокойно потянут и те, и те. Коки на мое предложение присоединиться возвестил, что он лучше свалит к родителям на недельку сразу же, как мы проводим Киеши в больницу.

— Нет, мне нравятся и Такеши, и Ютаро, но они же с ума могут свести своим баскетболом!

Так что поедем мы втроем, никого больше я тащить не собирался, иначе это уже не тренировочный лагерь, тем более всего на трое суток. До самого вечера разбирался с деталями поездки, так что когда на следующий день на меня налетел Мизумачи с воплем, что мы идем на выставку, я оказался немного не в теме.

— Ты вчера был занят, так что я проголосовал за тебя. Ты же хотел бы сходить с классом? — пожал плечами Коки. Оказывается, вчера на форуме в нашей теме завели разговор о том, что на выставку было бы неплохо сходить всем классом, так сказать, культурно-досуговое мероприятие, можно поставить галочку в плане. После недолгих дебатов объявили голосование, и в результате после тренировок вместо отдыха мы топаем просвещаться. Ладно, решили, значит идем.

— То, что сегодня последний учебный день не значит, что можно лениться! — хрясь! Боккен столкнулся с партой, но оба остались целы. Куросаки-сенсей, впрочем, на сей раз не пытался ни в кого попасть, просто вежливо предупредил, что филонить не позволит и, скорее всего, эту же точку зрения разделяют остальные учителя.

Отжимаясь на японском, пришлось признать, что древний язык все еще является занозой в одном месте, а после артобстрела на литературе — что учителя решили отметить последний день учебы весьма типичным для них образом. Тююма от них не отставал, создав в колбе разноцветный газ с, как позже сообщил Укитаке-сенсей, галлюциногенными свойствами. После всего, английский с выразительным чтением Шекспира в оригинале вообще не произвел впечатления, даже после распределения ролей, где за Гамлета оказался Дзюмондзи. Не сказать, что другу понравилось быть принцем датским, но его монолог «To be, or not to be» звучал очень неплохо.

А после меня ждало нечто весьма нервирующее, и я не про тренировку, прошедшую слишком обычно. Нет, я понимаю, что мы будем тренироваться все каникулы, но хоть как-то можно было обозначить конец учебного года? Или нельзя. Чего я точно не ожидал, так это того, что сообщение о поездке с детьми было встречено нежданным пониманием и сочувствием. Дескать, дети меня так укатают, как Айде и не снилось, так что для меня это будет «серьезное испытание и полноценный тренировочный лагерь». Меня не покидало нехорошее ощущение чужой правоты.

— Давайте быстрее!

— Чего копаетесь? Только вас и ждем!

— Куда Мизумачи упрыгал? Казама, присмотри!

— Асахи, прекрати изображать из себя пастушью овчарку возле стада овец и убери синай!

— Мидзуки, не проси об интервью каждого первого!

— А каждого второго?

— Расшифруйте позу Данте!

— Мы привлекаем слишком много внимания, и ему нельзя выпадать из образа.

— О, Кейн-самааа!

— Блин, сломайте эту картонку, а то она его украдет!

— И что?

— Платить придется!

— А что, за сломанное, по-твоему, не придется?

— Номура! Оторвись от экрана, ты же в столб врежешься!

— Танива! Фудзивара! Нашли, епт, время!

— Наш поезд подходит!

— Грузитесь осторожнее, не разбредайтесь по вагону, Куроко, исчезнешь — сам виноват будешь!

— Ками, спасибо, что метро не вызывает у Усуи интереса!

— Только не начинай молитву во имя Кагами-ками-сама.

Ехали мы по-сейриновски, и не было ничего удивительного в том, что нам вслед оборачивались абсолютно все, даже самые индифферентные прохожие. Впрочем, подойдя к месту проведения выставки, нам удалось совладать с привычной оживленностью, и покупали билеты мы уже как приличные японские школьники. Образ разрушился уже на входе, когда вместо того чтобы снять только верхнюю одежду пальма оголился по пояс.

— Мизумачи!

Одноклассника отловили и одели, но впечатление мы оставили однозначное — фрики. Я почти отвык от этого ощущения: неодобрение толпы, ее массовое, а потому довольно примитивное сознание, вынесло вердикт, не пытаясь углубиться в причины и следствия. В начале года в Сейрине было схожее, пусть и не такое сильное отторжение, но со временем и под влиянием творящегося вокруг бедлама все слилось в общее если не принятие, то примирение с действительностью. Во время поездки на Хоккайдо было банально не до наблюдений, причем не только мне, но и окружающим, все спешили либо на поезд, либо домой, и до нас дела не было. А сейчас ощущение «чуждости» оказалось непривычно сильным, ребята даже притихли под неодобрительными взглядами, только Казама снова возится с автоматом.

— Казама, ты же понимаешь, что даже пальба в воздух принесет одни неприятности?

— Демонстрация намерений, Кагами-сенсей, не более, — отрезал солдатик, всем своим видом выражая несогласие действовать иначе. Если бы я приказал убрать оружие, он бы послушался беспрекословно, но зачем отдавать приказ, который самому неприятен? И вообще, я гражданский, имею право на свои закидоны на тему самообороны.

Эта короткая демонстрация, как ни странно, весьма успокоила ребят — за них в любом случае вступятся с серьезными аргументами — и они снова расшумелись. Выставка была неожиданно масштабной, целиком из работ будущего поколения, то есть учеников старших школ, но здесь явно были не только токийские юные художники. Глядя на работы, я мысленно задавался вопросом, почему кто-то рисует, как фотографирует, а мои «шедевры» даже у меня нервный тик вызывают? С другой стороны, они же не сразу так творить стали, терпение, труд, через тернии к звездам и так далее. Но что-то подсказывает мне, что если я попробую пойти этим путем, проснусь седым еще до тридцатилетия.

— Эм. Тема выставки ведь будущее? — каким-то странным тоном уточнил Дзю.

— Да, а что?

Вместо ответа Дзюмондзи указал на одну из работ, и я обернулся с плохим предчувствием, поддержанным тишиной среди одноклассников.

— Ого…

— Я, конечно, не критикую, но вам не кажется, что рисовать гигантское кладбище в качестве будущего очень… пессимистично? — побледневший Коки вцепился мне в руку с такой силой, что перекрыл кровоток.

— У каждого свое видение, — но это не значит, что меня картина не покоробила. И вот это жюри считает выдающимся талантом?! Я категорически не понимаю людей.

— А вон там все мхом поросло, — Мизумачи на удивление аккуратно запрыгнул мне на спину, и дальше я пошел с ощутимым грузом на спине.

— Здесь антиутопическое будущее, — тихо сказала Нишимура, слишком тихо. Я бы и не услышал, если бы Савако не потянула меня за рукав, привлекая внимание к подруге. — Просто тема выставки «День из будущего» и каждый понял ее по-своему. Кто-то расписал личное, а кто-то попытался представить будущее человечества. И не все считают его радостным.

— И мы сейчас в той части выставки, где собраны пессимисты, — подытожила Яно. Вздохнув, она уточнила у художницы, где расположена ее работа.

— Дальше. Я личное рисовала, — сильно смутилась девочка, и Шиба тут же взяла ее под крылышко, прикрыв от любопытствующих. Не то чтобы кто-то из наших стал наседать, но у радиоведущей такое поведение уже вошло в привычку.

— Надеюсь, там мы увидим что-то веселое, — проворчала Есида, даже ее проняла кладбищенская безысходность.

— Боль.

— Ага, Данте, картины действительно задевают.

— Но ведь поэтому их и нарисовали? — негромко спросил Некодзава. Хмуро посмотрев на работу, он снова развернулся к нам. — Автор картины ведь хотел привлечь внимание, зацепить, заставить задуматься. Напомнить, что некоторые поступки людей и общества в целом могут привести к катастрофе, и что ответственность за них несем не столько мы, сколько наши дети и внуки.

После такой отповеди смотреть на работу, словно ее создали только чтобы портить людям настроение, уже не получалось. Да и остальные картины в этой части выставки были похожими в порыве достучаться до людей, полными призывов остановиться и задуматься над тем, что мы, черт возьми, творим с родным домом, с собственной планетой и друг другом. К другому отделу мы переходили в куда более задумчивом состоянии, даже Мизумачи затих. Ненадолго.

— О! Кагами, смотри! — пальма резво спрыгнул с меня и подбежал к работе с явным футуристическим уклоном. Я такие пейзажи только в фантастических фильмах видел, все такое плавное, устремляющееся в небо и покрытое зеленью, но не заросшее. — Класс, вот бы на таком полетать!

— Слабая вооруженность, броня распределена хаотично, уязвимая капитанская рубка — инженер явно саботирует работу, под трибунал пойдет.

— Поезда по небу не ездят. Вот никак и никогда, это не поезд!

— Как думаете, какие растения надо скрещивать и культивировать, дабы они выродились вот в это?

— Хватит занудничать! Оцените полет фантазии!

— Вон там точно летают! У каждого свой пропеллер над головой? Круче личного вертолета!

— С точки зрения физики они не могут так летать, нужна сила, компенсирующая действие вращательного момента.

В общем, галдели все, заодно умудряясь встревать в перепалки с другими посетителями выставки, благо — сугубо по делу, никаких выпадов в сторону личностей наших чудиков я не услышал. Надо будет объявить Казаме благодарность за предусмотрительность, не думаю, что без него зрители удержались бы в рамках. Но ребята порадовали, художники у нас с богатой фантазией, от некоторых картин хотелось залезть себе в черепушку и уложить увиденное по полочкам вручную, мысленной командой не получалось.

— Ну, наконец-то! — завопил в полный голос Мизумачи, когда мы дошли до секции «личное будущее». Самой большой, смею заметить, но и наиболее важной для нас.

И, разумеется, никто не стал настаивать на осмотре всех картин, напротив, класс дружно разбежался в поиске работы Нишимуры, которая не могла нам указать точное направление ввиду почти физически ощутимого смущения. Шиба и Савако остались с антропоморфной помидоркой, а Есида и Есиока устроили очередной соревнование на тему, кто раньше найдет нужную нам картину. Не тратя времени на беготню, я попробовал сориентироваться и сообразить, где здесь самые большие работы — все же Нишимура со стремянкой бегала, значит картина должна быть внушительной.

— О…

Она была действительно громадной.

— Ты нашел ее! 1-б, все сюда! Кагами, ты чего? — Дзюмондзи первый заметил, что я нашел нужную нам работу и позвал остальных, пока я жадно рассматривал картину. — О.

Пока к нам собирались остальные, я с изумлением рассматривал … нас. С полотна на зрителей смотрели знакомые лица, только с печатью прошедших лет. Вернее, они на нас не смотрели: они смотрели вперед, на светло-бежевое здание на краю картины, куда вели свои мини-копии. Хотя нет, все же копии немного отличались от оригиналов. Мизумачи в знакомой манере мчался прыжками, с раскинутыми в стороны руками, на его спине восседал похожий мальчик с такой же непокорной копной пшеничных волос, только чуть более темного оттенка. Казама в звании подполковника, если я не путаю знаки отличия, шагал практически строевым шагом, как и его маленький спутник, из чьего ранца торчала рукоятка пистолета. Есиока и Есида, а так же две мелкие девчонки с теми же чертами лица устроили соревнование по бегу, практически влетая в картину, аж пыль в воздухе зависла.

Рядом с полицейским Асахи его мини-вариант в его же фуражке, а Санаду, зевающего и засыпающего на ходу, за руку тащит мини-танк со знакомой битой. У маленькой копии Некодзавы я заметил знакомую куклу Уме-чан, а два Минамото снимают на камеру не окружающих, а друг друга, явно дурачась. Пафосно стоявший на столбе ворот Данте одной рукой держал за плечо раскинувшего руки мальчишку с лиловыми волосами, явно копирующего взрослую версию. Накагава, Коидзуми и Котобуки идут вместе и о чем-то щебечут, пока их маленькие версии с другими прическами шушукаются чуть впереди. Номура с девчушкой явно косплеют каких-то аниме персонажей, а Усуи и его спутник вдвоем тащат модель сапсана.

Фудзивара и Танива тащат в школу по маленькой приятельнице и о чем-то беседуют между собой и чтоб меня черти покусали, если эти мелкие не похожи не только на моих одноклассниц, но и друг на друга. Шиба пританцовывает с маленькой партнершей, пока две Мидзуки взяли в оборот мужчину у ворот. Очень знакомого мужчину с еле заметной улыбкой и голубыми волосами, возле которого стоял маленький фантом и махал рукой остальным детям.

— Это младшая школа, — с уверенностью заявил Куроко. — Формы нет, но есть рюкзаки, да и детки выглядят довольно большими.

Наши дети — какими их представила Нишимура. Сын Широямы шел в каких-то навороченных очках, вроде тех, что показывают в фантастических фильмах, пока его отец не отрывался от планшета или гигантского телефона — я не разобрал. Чиаки не испускал своей пугающей ауры, а его маленькая версия смотрела широко раскрытыми глазами на школу. Дзю уже был на входе, стукался кулаками с сыном, на лицах обоих знакомая, чуть насмешливая улыбка из серии «можешь? Докажи!»

Братишка со своим о чем-то вдохновленно спорил, уж больно поза у него была характерная — будто рисует по воздуху свою картину мира, доказывая что-то собеседнику. К его отпрыску я присмотрелся вторично, когда заметил, что у того волосы на макушке на тон светлее. Сказать, что двухцветность перешла от Стивенсона? Да ну, лучше рассмотреть поближе дочурку Савако. Моя девушка не изменяла обычной длине волос, но теперь они были собраны в какую-то высокую прическу, создавая облик серьезной деловой леди. Малышка же носила каре, как и сама Савако в детстве, и вкупе со смущенной улыбкой, заколками с яблоками и зеленым платьем выглядела сущим ангелочком. Интересно, как выглядела в этом возрасте Савако?

— Я все же надеюсь, что у моего сына будет однотонная шевелюра, — пока остальные бурно обсуждали работу, я говорил скорее для себя.

Мальчишка со знакомой макушкой сиял как солнышко, прижимая одной рукой баскетбольный мяч, а второй показывал на школу, что-то рассказывая мне. Черная футболка с рисунком тигра и потертые не в угоду моде джинсы, кроссовок с развязанным шнурком, на который я указываю в бессмысленной попытке привлечь внимание сына к мелочам. Без напульсников, но с головной повязкой, красно-черного цвета. Такой маленький на моем фоне. И явно с таким же шилом в одном месте, как у родителя — я не понимал, как именно это передала Нишимура, но был уверен, ребенок рвется куда-то бежать, откуда-то прыгать, что-то делать и лишь мое присутствие мешает приняться за все сразу. Собственный вид удивления не вызвал — на деловую встречу как-то так и одеваюсь, так что мельком отметил более взрослый вид и переключился.

— Я бы не отказался от такого племянника, — тихо прошептал мне Коки, на что я ответил тем же. Мини-версия брата была еще милее, чем он сам в кошачьей толстовке. А мелкий тут же засверкал глазами. — А как тебе дочка Савако?

— Прелестная девчушка.

— Ей, наверное, подошли бы двухцветные волосы, — чертов змей-искуситель! И как мне теперь выкинуть из головы вид все той же малышки, но с красной макушкой и раздвоенными бровками?!

А после я заметил, что Савако услышала наш тихий диалог, и помидоров возле картины стало три. Я не смог посмотреть ей в глаза, но готов биться об заклад, что она тоже увидела эту девочку с ее улыбкой и моими волосами. Нишимура тоже не спешила терять красный цвет лица, особенно усилившимся, когда мы наперебой начали ее хвалить, в шутку хвастаться увиденными детишками и собственными взрослыми версиями. Картина была сфотографирована десятки раз, несмотря на неодобрение окружающих, но к тому времени как появился кто-либо, могущий помешать, мы уже сбежали.

— Аники, как думаешь, так и будет? — уже дома, во время ленивого просмотра телевизора с тарахтевшим Джентом под боком и напевающим Нигоу в ногах, Коки соизволил задать мучивший его вопрос. — Что мы все еще будем общаться вот так, со всеми?

— Если мы продолжим поддерживать связь, то почему бы и нет? В жизни, конечно, всякое может случиться, ты вот в Осаку хочешь поехать, может там и останешься, Савако в Мияги поедет, Фудзивара на Хоккайдо — и кто знает, сплетутся ли наши дороги еще раз? Но в наш век развитых технологий потерять человека можно лишь, если не очень хочешь его найти.

— И то верно. Интересно, концерт завтра будет долгий?

— Наверное, нет, времени подготовиться было мало. Хотя они могут взять старые наработки, все же финальное выступление в Сейрине, потом-то только по указке менеджера.

Но перед концертом была обязательная часть, и первым пунктом в ней был классный час.

— Из меня вышел не самый лучший классный руководитель, так что больше я им не буду вообще, — почесав в затылке, негромко начал речь как всегда чуть отрешенный Тююма. Ками, я почти забыл, что он наш классный руководитель! — Да и учитель, видимо, не очень, но с этой должности меня пока не попросили. Не то чтобы я сильно огорчался, это все такая головная боль… Но хотя я предлагал, чтобы последний классный час провел, как обычно, Кагами-кун, приказано провести именно мне, так что потерпите. Что я хотел сказать…

Самокритично и честно, даже захотелось возразить, что технике безопасности он нас научил лучше многих ОБЖ-ешников.

— Вы отучились первый год в старшей школе, стали старше и, я надеюсь, умнее. Пусть я и не был так близок к вам, как должен учитель, но могу с уверенностью сказать, что время было потрачено вами не зря. За год вы нашли друзей и товарищей по интересам, тех, кто придет вам на помощь наравне с семьей, и кому придете на помощь сами. Не теряйте друг друга и впредь, это очень важные, драгоценные связи, они намного крепче тех, что появятся в будущем, когда вы обрастете броней цинизма и недоверия к людям. Вы многому научились и многому научили нас, своих учителей, и я не о школьных знаниях, хотя они тоже важны. Не забывайте эти уроки. Кто-то из вас уже нашел путь, по которому пойдет в будущее, кто-то еще в процессе поиска. И то, и то — достижение, потому что любой путь начинается с мыслей о поиске этого пути.

— Вы отказываетесь плыть по течению и молча подстраиваться под окружающий мир и это хорошо — цените себя такими, какие вы есть, никто больше этого сделать не сможет. Но при этом вы учитесь жить в гармонии с остальным миром и людьми, его населяющими, несмотря на то, что они могут негативно к вам отнестись. Вы готовитесь к трудностям и не отступаете перед ними — и это правильно, человек существо социальное, и даже затворники-хиккикомори нуждаются в общении, пусть и виртуальном. Ваша жизнь только вступает в стадию расцвета, но сколько продлится это прекрасное время, зависит только от вас. Не бойтесь заблудиться. Не бойтесь оступиться. Не бойтесь ошибиться. Именно эти неприятные моменты ложатся в основу вашего жизненного опыта и мудрости, что накопится с годами.

— Не забывайте — самое темное время перед рассветом. Никогда не отчаивайтесь, ведь шанс на успех становится нулевым только тогда, когда опускаются руки, готовые этот шанс ухватить. И напоследок — уверен, подсознательно вы все это знаете, но я обязан сказать вслух — Сейрин всегда поможет своим ученикам. Вы всегда можете прийти к нам за помощью и поддержкой — и вы ее получите. Помните это.

Поклонившись напоследок, Тююма-сенсей вышел в коридор, а я наконец-то вспомнил, как дышать. Никогда не думал, что под личиной творца, экспериментатора и сумасшедшего гения, плюющего на меры безопасности с крыши школы, скрывается человек, способный на такую речь — так, чтоб проникнуть в самое сердце и ухватить за самое горло.

— Ребята, пора на построение, — химик заглянул буквально несколько минут спустя, видимо, давал нам время уложить услышанное в голове.

Речи завучей и замдиректора я слушал в пол-уха, да и одноклассники выглядели такими же пришибленными и чуть заторможенными, благо никто особо на это внимания не обращал. А вот директор как всегда поразил:

— Хо-хо-хо, — конечно, без этого Танака-сан уже не Танака-сан. — Второй год нашей школы подошел к концу. Многое за этот год произошло и каждому из вас есть что вспомнить, как хорошее, так и плохое. Не буду говорить «к сожалению», потому что отрицательный опыт, горький и болезненный, запоминается лучше положительного, так что вы стали мудрее. Обычно в последней речи в учебном году надо сказать какое-нибудь напутствие, но все сказали уже до меня, и вы вернетесь в следующем году. Очень рад, что у меня есть целый год, чтобы подумать над речью для третьекурсников, хо-хо-хо! — переждав волну смешков, директор закончил. — Но главное, как вам уже сказал уважаемый Горо-сан, даже на каникулах помните, что вы — ученики старшей школы Сейрин! Не опозорьте честь школы! Я буду крайне разочарован, если за две недели каникул не услышу ни об одном добром безумии!

— Директор! — взвыл с места Горо, пока ученики, смеясь, громогласно клялись в верности школьным идеалам и обязались что-нибудь натворить.

— Хо-хо-хо! А сейчас я с радостью предоставляю место для концерта нашей любимой группы Падшие Ангелы!

Данте уже пробудили от транса и вытащили на сцену, уж каким чудодейственным средством пользовалась Накагава и остальные я не знаю, но оно точно сработало: певец окинул толпу внимательным и ясным взглядом. И заговорил:

— Здравствуйте, ребята. Спасибо, что пожелали послушать наш последний концерт в качестве школьной группы, — и 1-б завис всем классом, как и многие учителя. Я просто не мог поверить своим ушам. — Спасибо за то, что поддерживали нас все это время. Не думаю, что наша самодеятельность выросла бы до таких масштабов без вашей поддержки и помощи.

— Спасибо за все! — уже хором выкрикнули музыканты, даже молчаливый Това-сан поклонился, бессловесно выражая благодарность поклонникам.

В противовес прощальным речам первой композицией был «взрыв мозга», дабы взбодрить растрогавшихся почти до слез соучеников. Одна из самых ранних композиций, ее исполняли ребята еще, когда впервые пригласили нашу банду на мини-концерт, позволив первыми услышать их композиции вживую. С самого начала, с первых исполненных строк они рассказывали песнями свою историю, историю группы, сложившуюся почти стихийно, совпали звезды, что называется: один беляк решил, что ему кровь из носу нужен свой сайт, другие поддержали инициативу — и собрались в одной теме поклонники одного стиля. Случайности не случайны, они лишь чреда событий, которым позволили произойти, но если бы они не дерзнули на большее, чем просто общение на любимую тему, то ничего бы и не было.

Толпу сейриновцев несло по волнам воспоминаний с ракурса музыкантов: несмотря на важность личного развития, которому они посвящали все свободное время, они не упускали ни единого момента из жизни школы. Среди композиций была и похожая на марш, символизирующая становление ВОКС, и с завываниями под стать нашей стае, и даже о религии, тоже случайно и стихийно возникшей и занявшей свое место в жизни Сейрина. Была танцевальная, на память о фестивале танцев, и празднично-фееричная, похожая на школьный фестиваль. Были и трагично-медленные, в память о поражениях, расставаниях и потерях. И апофеозом, финалом, достойным прощального концерта, был исполнен гимн Сейрина, такой, каким его видят Падшие Ангелы, не торжественно-серьезный, а живой, яркий, непосредственный как сам Сейрин, а потому куда больше ему подходящий.

Расходились мы долго, шумно обещая прийти на следующий концерт, когда бы и где бы он ни состоялся, договаривались встретиться на каникулах, особенно радовалась Савако, которая на сей раз даже не заикалась о необходимости ходить в школу на отдыхе помогать учителям, наша баскетбольная братия снова напомнила Киеши, что мы придем проводить его в больницу, и обязательно будем приходить на каникулах, пока его не выпишут.

— Странное ощущение, — тихо произнес Коки по дороге домой. — Вроде учебный год закончился, но нет ощущения какого-то завершения.

— А чему завершаться? — я потрепал мелкого по голове, перед тем как открыть дверь. — Жизнь-то продолжается. Нигоу, я тоже рад тебя видеть, но пожалей мои барабанные перепонки! Джент, кто грыз мои тапки?! Ах да… Тадаима.