Онлайн чтение книги Сердца в клетке Caged hearts
Пролог ч.2

*****

     После моего сердечного приступа прошло четыре месяца.  

За это время разы, которые я покидал палату без присмотра медиков, можно было сосчитать по пальцам одной руки.  

Четыре месяца - довольно долгий срок, когда остаёшься наедине со своими мыслями. У меня было достаточно времени, чтобы смириться со своим положением.  

Аритмия.  

Странное слово. Незнакомое, чужое. Такое, с которым не хочется иметь ничего общего. Я, конечно, слышал его раньше, но никогда не интересовался точным значением и уж тем более помыслить не мог о том, чтобы отнести его к себе.  

Редкая болезнь. Вызывает перебои в работе сердца, иногда заставляя его биться слишком быстро. Не исключён и летальный исход.

Очевидно, что эта болезнь у меня была уже давно. Мне сказали, что это просто чудо, что я смог прожить так долго безо всяких происшествий.  

Чудо ли это? Мне кажется, что так врачи просто хотели заставить меня чуть больше ценить свою жизнь.  

Однако это нисколько меня не ободрило.  

Думаю, мои родители были потрясены куда сильнее меня. Их обоих чуть удар не хватил. Ну, я так думаю. Мне, конечно, ничего такого не говорили, но и отец и мать тогда выглядели довольно неважно.  

У меня, по крайней мере, был целый день, чтобы переварить это. Для них же это стало полнейшей неожиданностью. Они готовы были даже продать дом, чтобы заплатить за лекарство от этой болезни.  

Но, вот ведь какая штука - лекарства не существует. Такого, чтобы исцелило раз и навсегда. Не лечится аритмия окончательно, а носит хронический характер.  

Из-за позднего обнаружения... этого состояния, я должен был оставаться в больнице до полного восстановления.  

Вначале, когда ко мне начали приходить посетители, в основном одноклассники, казалось, будто они по мне скучают... Примерно неделю палата была полна цветов, воздушных шаров и открыток. Но вскоре поток навещавших меня людей стал редеть, и все их подарки с пожеланиями скорейшего выздоровления понемногу иссякли.  

Я понял, что единственной причиной, по которой я получил так много открыток и цветов, было то, что выражение сочувствия ко мне превратили в задание для класса.  

Может, некоторые и правда волновались, но я сомневаюсь в этом. Даже с самого начала ко мне приходили нечасто. К концу первого месяца меня продолжали регулярно навещать лишь родители.   Иванако перестала приходить последней.  

Спустя полтора месяца я перестал видеть её в больнице. В любом случае, нам не о чем было разговаривать. Мы никогда больше не касались темы, которая свела нас в тот снежный день.  

Больница?   Это точно не то место, где я хотел бы жить.  

Доктора и медсёстры казались столь отстранёнными и безликими. Этого как-то не замечаешь, когда приходишь в больницу ненадолго, но стоит здесь задержаться на сколько-нибудь длительный период - и это буквально бросается в глаза. Я понимал, что мой случай уникален только для меня, что у них здесь ещё сотни пациентов с похожими и ещё худшими проблемами, но всё равно, от подобной... профессиональной деформации становилось как-то не по себе, когда я об этом задумывался.  

На протяжении первого месяца, каждый раз, когда я встречал главного кардиолога, я спрашивал хотя бы о приблизительной дате, когда я смогу покинуть больницу.  

Он никогда не отвечал прямо, говоря только, что надо подождать и понять, насколько эффективно идёт лечение и насколько успешно прошла операция. Поэтому мне оставалось лишь наблюдать, как шрам, оставшийся на моей груди после операции, со временем меняется. Он казался мне клеймом, оставленным судьбой.  

Я продолжал спрашивать кардиолога о сроках моей выписки, но уже практически не надеялся услышать ответ, поэтому его отсутствие меня не разочаровывало. То, какие слова он использовал, уходя от ответа, по крайней мере, оставляли мне хоть какую-то надежду. Пусть даже и призрачную.  

В какой-то момент я перестал смотреть телевизор. Не знаю почему. Просто перестал, и всё.  

Возможно, в моей ситуации это был неподходящий способ ухода от реальности.  

Вместо этого я начал читать. В больнице была небольшая "библиотека", которая, впрочем, больше походила на кладовку. Я поглощал книгу за книгой, проглатывая по небольшой стопке, и возвращался за добавкой.  

Внезапно я обнаружил, что мне нравится чтение, я даже немного пристрастился к нему. Я стал чувствовать себя голым без книги в руках.  

Мне так нравились все эти истории... Японские и зарубежные романы, детективы, фантастика и приключения. Неторопливо-тягучие как патока - и стремительные, как разряд молнии или взмах клинка...  

Так я и жил.  

Дни становились всё более одинокими, различались только погода за окном и обложка книги у меня в руках. Время словно превратилось в какую-то клейкую массу, в которой я увязал, вместо того, чтобы плыть дальше.  

Я не замечал, как пролетают недели. Случалось, я даже не знал, какое сегодня число. Экзамены, выпускной, начало нового учебного года - всё это незаметно прошло мимо меня и осознавалось мной уже постфактум. И то - без особого пиетета. Даже то, что собственный день рождения я провёл в больнице, не вызвало у меня особых эмоций.  

Но иногда окружающая действительность вдруг пробивалась через барьер безразличия, которым я себя окружил. Страницы книги начинали казаться острыми и жгли руки, а тяжесть в груди становилась невыносимой. Я вынужден был откладывать книгу и просто лежать некоторое время, глядя в потолок, словно собираясь заплакать. Но это случалось нечасто.  

Да я даже не мог плакать.