Онлайн чтение книги Айлинн и бескрылый ангел
Глава 1.4 Падение (от лица Ангела)

Я слышу их шёпоты. Они говорят, что я больше не могу дать им свет. Что я слишком слаб, чтобы продолжать, что моя искра исчезает. Я слышу эти слова, и они проникают в меня, как ножи. Они не понимают. Я даю им всё, что есть, я выкладываюсь изо всех сил. Но этого недостаточно. Никогда недостаточно. И всё равно они продолжают жаловаться, продолжают требовать, продолжают смотреть на меня с презрением, потому что я не могу больше быть тем, что они хотят.

Я не могу сказать им, что я отдаю всё, что у меня есть. Я не могу сказать им, что мои силы истощены, что каждый день, каждое мгновение отбирают у меня всё больше. И я молчу. Я не буду жаловаться. Я не могу позволить себе быть слабым в их глазах, не могу позволить себе признаться, что я больше не могу продолжать так. Я не могу разрушить их веру в свет.

Но даже среди этих слов, среди этих оскорблений, я продолжаю быть рядом с Айлинн. Я вижу её искренние глаза, её доброту, и это даёт мне силы. Она — мой якорь, моя единственная причина продолжать. Каждый день становится всё труднее. Я чувствую, как угасаю, как уходит свет. Но я не скажу ей об этом. Я не скажу ей, что, возможно, я больше не смогу быть рядом. Я буду молчать, буду продолжать давать ей все, что могу, потому что её свет — это то, ради чего я всё ещё здесь. И, возможно, когда я уйду, она будет помнить тот свет, который я ей дал, возможно, её доброта будет достаточно сильной, чтобы дать свет другим. Но сейчас, когда я рядом, я буду молчать. Я буду оберегать её.

Было одно тихое утро, когда мы сидели на той самой скамейке в парке. Айлинн встала рано, как всегда, её волосы слегка взъерошены, а глаза — полные любопытства, как если бы мир был для неё новым, и она искала в нём что-то важное. Я был рядом, хотя меня никто не мог видеть, и я следил за тем, как она вдыхает свежий воздух, как её губы слегка улыбаются, когда она замечает, как солнечные лучи играют на листьях.

Она вдруг повернулась ко мне, так, как будто чувствовала, что я рядом, и произнесла тихо, но уверенно:

— Ты здесь?

Я кивнул, даже зная, что она не может меня увидеть. Но она всегда могла меня почувствовать. Я был не просто рядом — я был частью её, как её дыхание, как её мысль.

Она прижала ладошку к груди, как бы ища что-то невидимое, и сказала:

— Ты же не уходишь, правда?

В её словах не было страха, только спокойствие и уверенность, как будто она была уверена в том, что несмотря на все трудности, свет будет всегда рядом с ней. Я не мог ответить словами. Я просто отправил ей волну света, такой тёплый и мягкий, что она, казалось, на мгновение замерла, ощущая эту искреннюю поддержку, не задавая больше вопросов.

Её лицо озарилось улыбкой. Она смотрела на меня, как на что-то родное, не обременённое обязательствами, не требующее доказательств. Просто свет, который был всегда рядом, как тень её шагов. Этот момент был тихим, но полным значимости. Я чувствовал, как её свет пробуждается ещё сильнее, и в этот момент мне было спокойно. Всё было правильно. И в тот момент я знал: даже если я начну исчезать, хотя бы один свет в этом мире будет продолжать гореть.

Вечером я стоял рядом с ней, ощущая, как её дыхание ровно и спокойно, как обычно, когда она спит. Тихий свет луны отражался в её волосах, и я не мог отвести взгляда. Она была так молода, такая искренняя. Я смотрел на неё, и в её сне я чувствовал её невидимую связь со мной, с тем светом, который когда-то был ярким и неистощимым. Но теперь…

Теперь света не было. Я иссяк, я чувствовал, как мои крылья больше не могут нести меня. Всё, что оставалось — это прощание, но молчаливое, без слов. Я не мог сказать ей, что моя сила уходит, что я больше не смогу её защищать. Всё, что я мог — это оставить её с тем светом, который я пробудил в её душе, с тем светом, который горел в её сердце.

Я осторожно приподнял её руку и положил на свою грудь. Она не проснулась, её лицо было спокойным, а её дыхание продолжало быть ровным.

— Спи спокойно, Айлинн. Пусть свет ведет тебя — я тихо прошептал ей мое последнее благословление.

Я почувствовал, как мои крылья тут же теряют свои силы. Они стали тяжёлыми, туманными, словно что-то невидимое пыталось вытолкнуть меня из этого мира. В последний раз я коснулся её, прикасаясь к её плечу, как если бы хотел оставить последний свет в её теле.

Словно прощаясь с тем, что было моим смыслом.

Я взлетел, едва сдерживая боль от того, что моя сила истекает, но я знал — это не было внезапным. Я сам почувствовал, что не могу больше. Усталость была невыносимой, а свет иссякал.

Когда я поднялся в небеса, я уже знал, что не смогу вернуться. Я не смог дать людям того, чего они требовали. Тех, кто требовал больше света, даже когда я уже отдавал всё, что мог. Но в глубине души, где горел последний уголёк света, я думал об Айлинн. О той искренней девочке, которая, несмотря на всё, никогда не требовала от меня ничего, кроме того, что я мог дать. Я умирал, но в её сердце всегда останется свет, даже если мне уже не хватит сил его поддерживать.

Я падал, тяжело и неуклонно. Всё вокруг становилось туманным, исчезали цвета, а боль — она была такой, какой я не ощущал никогда. Это не была боль тела. Это была боль души, когда ты понимаешь, что не сможешь больше дарить свет, не сможешь больше быть для кого-то. Я падал в этот адский хаос, ощущая, как земля подо мной стремительно приближается. И когда я упал, потеряв остатки сил, я был встречен лишь гневом. Толпа кричала, требуя нового света, но его не было. Они не поняли. Они никогда не увидят.

Я почувствовал, как меня схватили. Люди. Их лица искажены яростью, лицемерием. Я был ничего не значащим существом для них, а они были голодными и жадными. Боль в теле не могла сравниться с тем, что происходило в моем сердце. Я был отчаянно и безмолвно обижен, что меня не понимают. Я был тем, кто пытался хоть как-то даровать надежду, а они…

Я почувствовал, как кто-то схватил мои крылья. Это был такой адский укол, как будто они хотели вырвать часть моей души, мой последний кусочек жизни. Когда нож прорезал ткань крыльев, когда кровь начала стекать, я почувствовал, как этот мир становится холодным, чужим. Резали меня. Боль была страшной, каждое движение ножа, каждый резал кусок моего существа. Но они не понимали — как они могли понять? Я был только инструментом. Они не знали, что у меня было сердце, что я чувствовал.

Боль была невыносимой, она разрывала меня на части. Это было не просто страдание — это была разрывная, адская мука, от которой рвались не только крылья, но и сама суть моего существования. Я не мог молчать. Я кричал. Я кричал от боли, когда ножи входили в мою плоть, когда они рвали мои крылья. Это была неизмеримая боль, она пронизывала каждую частичку меня. Я не мог остановить её, не мог прекратить. Звуки моих криков казалось были настолько громкими, что стали частью самой земли, как если бы вся природа слышала, как я умираю. Но среди всех этих людей, среди их криков и требований, я почувствовал что-то другое. Это был её взгляд.

Айлинн.

Она была там, она видела меня. Её глаза встретились с моими, и в них было столько боли, страха и отчаяния. Она кричала, её голос смешивался с моими криками, но она не могла ничего сделать.

И тогда крик боли превратился в крик отчаяния. Я кричал, потому что не мог оставить её среди этих людей, среди этих чудовищ, которые не видели и не ценили свет. Я прощался, не зная, что будет дальше, не зная, что после этого останется от неё. Я не мог быть рядом с Айлинн. Но она была там, среди них. Среди тех, кто не понимал. Я оставлял её. Я почувствовал, как всё во мне затихает. Это было прощание. Прощание с тем, кого я любил.