Онлайн чтение книги Темный орден: Красный король
Пролог

      Его любимое место — у решетчатого окна, откуда видны огромный город королевства Леверы и густые макушки деревьев. Сейчас лето, да и дни солнечные, яркие, потому он сидит здесь особенно часто. За двадцать лет у него отросли длинные волосы, больше похожие на горячее, незастывшее золото, чем на человеческие патлы, что порой мне приходится видеть. Он сильно отличается и взглядом; особенно прекрасен молодой лик его, когда он наблюдает за этим далеким городом: с некоторой грустью и печалью, иногда завидуя, иногда радуясь, но все чаще я замечаю в нем тоску и решимость. Откуда в этих прекрасных изумрудных глазах столько решимости? Ах, эти глаза, манящие живой силой, олицетворяющие саму природу, ее жизнь и… ее смерть. Мне жалко его, и в то же время гордость и восхищение уже стали неотъемлемой частью меня. Несмотря на эти позорные, посеревшие, коричнево-черные тряпки на нем, он никогда не стремился к роскоши. Да и не видел он ее, проживая в высокой, холодной башне шестнадцать лет; в месте, которое должно было стать для него клеткой, которое стало для него клеткой, которое он не мог назвать домом, но и игнорировать его не мог; он жил, и жил, наверное, так, как никто другой не смог бы. Так откуда это восхищение в моей груди, голове, на языке и во всем теле? На что надеюсь я, ведь он все равно меня не помнит?

      Двадцать лет назад.

      Я был с тобой с самого твоего рождения. Я видел твоих мать и отца, ждущих рождения первенца. Видел вымученную и счастливую улыбку королевы, которая появилась, когда она сжимала твою головку на своей груди; и видел короля, сдерживающего слезы радости за влажноватыми глазами. И я видел тебя, такого маленького и некрасивого, сморщенного и недовольного. Сколько раз я тебя видел? Но мне все мало. Я был готов наблюдать за твоим рождением хоть тысячи и миллионы раз! Но мне все будет мало! Потому что твое рождение — самое лучшее, что могло и может у меня быть.

      Ты рос очень быстро, рано начал ходить и говорить. К году ты уже бегал, хотя и спотыкался очень часто, много говорил и улыбался. Порой тебя оставляли в комнате одного. Ты сидел на мягком ковре в просторной спальне, вокруг тебя лежали игрушки и подарки тех, кто пытался задобрить королевскую чету, но ты не притрагивался ни к одной, потому что не любил играть в них. Ты был очень капризным, тебе не нравилось однообразие твоих игр и вещей, поэтому для тебя готовили несколько комнат.

      Но никто, никто, кроме меня, не знал тебя настоящего. Только я знал, что в одиночестве ты чувствовал себя комфортнее, что никакие игрушки тебе не нужны были. И смена комнат — всего лишь попытка привлечь внимание, вымотать их и остаться одному в новой, незнакомой, а потому и интересной обстановке. Ты не видел меня, но ощущал. Ты почувствовал мое присутствие еще в пять месяцев, когда начал озираться и водить своими большими глазами по всем предметам в поисках наблюдателя, меня. Но все твои попытки оставались безрезультатными.

      Прошло время. Тебе уже два года. У тебя темные волосы и красивая улыбка. Тебя интуитивно интересуют искусство и точные науки — не бывало и дня, чтобы ты не приходил на чей-нибудь урок. Ты любишь бегать на улице, чаще в саду или по замку; а иногда еще просто сидеть на диванчике и размышлять над чем-то далеким. Королева не жалеет сил портных и своего времени, наряжая тебя во все дорогое и яркое. Король не жалеет средств казны и сил мастеров, создавая для тебя все, что ты только ни попросишь, и твои желания, какими бы сложными они ни были, всегда выполняются, потому что ты любим. Тебя любят все: слуги, родители, рыцари, учителя, аристократы. И я тебя люблю. Ты даже больше не ищешь меня взглядом, ты смирился с моим присутствием. И я не знаю своих чувств: мне хочется, чтобы ты всегда старался найти меня, и в то же время я не смею тебя беспокоить.

      Тебе три года. У тебя появилось два новорожденных брата, двойняшки. Они совершенно не были похожи друг на друга. Я помню твое удивление, а потом сменившую ее радость. Ты полюбил их так сильно, что мне казалось, заменишь им мать. Ты часто спал рядом с ними, учил их всему, что сам знал, благодаря тебе они росли в окружении любви и заботы, как и ты. Но только до тех пор, пока тебе не исполнилось четыре.

      В это время, примерно за неделю до дня твоего рождения, твои темные волосы, чем больше ты гулял под солнцем, тем светлее становились, а черные глаза впитывали цвет утренней зелени, превращались в драгоценности, в изумруды. Королевская чета боялась, что ты мог чем-то заболеть, они вообще боялись странностей. Помню их разговор как сейчас:

      Королева держала тебя на коленях, чтобы ты не бегал, пока они разговаривали с дворцовым лекарем. А ты почти засыпал в теплых объятиях матери. Королева и король с упоением слушали вердикт:

      «— Вы меня простите, ваше величество и ваше высочество, но я ничего не знаю об этом. Такого в нашем королевстве никогда не было. Светлые волосы и глаза — феномен! Мы никогда раньше такого не встречали. Простите, очень меня простите, но я не думаю, не думаю, что это человек вообще», — сказал он — маг с темными волосам и глазами.

      Это небольшое, закрытое, сильное, обособленное от всего мира королевство впервые увидело на своих территориях светлые волосы и глаза. Меня люди всегда удивляли своими наивностью и глупостью. Их страх перед чем-то столь мизерным был выше родительских чувств.

      Тебе всего четыре, а ты уже лишился всего, что имел: матери, отца, братьев, любви, друзей, короны, права и права на свободу.

      Королева, женщина, молодо выглядевшая, но имевшая возраст уже не малый, вскочила с места, сбрасывая с себя ребенка, и, схватив его за ручку, повела по коридорам, мимо вспуганных* слуг. Она вела его в комнату, где наскоро заперла на толстый ключ. Ребенок не успел ничего понять, как он уже стоял у большой двери без возможности отворить ее. А королева возвращалась к мужу, королю, который уже отпустил лекаря. Она влетела в кабинет взъерошенная, запыхавшаяся.

      — Скажи мне, что ты уже готовишься его отослать… — с надеждой посмотрела на него женщина. Король нахмурил темные кустистые брови и, сжимая кулаки, пообещал жене, что отошлет сына. — Скорее… Только скорее… Я не… не смогу его видеть… — задыхаясь от слез, говорила королева. Она согнулась, скрючилась, как старое дерево, и горько заплакала. Король встал, подошел и приобнял женщину. Ему бы тоже хотелось реветь, но он, как король и сильный перед женой, должен был стать для королевы символом силы, помочь пережить ей материнское горе.

      — Да, уже отправил письмо в Северную башню, — обнимая жену, шептал король. 

Примечания:

*Слова «вспуганных» не существует, это авторское слово