Онлайн чтение книги Силуэт, мелькающий меж фаз
Глава 9. Нескончаемый круговорот боли

Викар замер, полностью оцепенев от услышанного. Страх пытался заставить его поверить во что угодно. В любую, самую изощрённую ложь разума. Только вот взгляды сопровождающих — в особенности профессора Эбингтона — ясно давали понять о реальности происходящего. И сколько бы разум не старался отрицать, тело невольно развернулось назад.

С трудом поднимая взгляд от своих ног, проводя глазами по белому полу, он с трепетом в сердце дошёл до розовых туфелек. Сердце застучало в бешеном ритме, но взгляд Викара не мог остановиться… Она! В синем сарафанчике, с зайцем-рюкзаком за спиной и столь радостной улыбкой, что всё остальное по сравнению с этим меркло! Её глаза сияли счастьем, в то время как глаза капитана медленно наливались слезами, а по телу побежала дрожь.

Не выдержав напряжения, Викар сорвался с места и подскочил к своей дорогой дочурке, обхватив её и сквозь плач повторяя: «Рита! Моя дорогая Рита! Риточка!».

Девочка всем своим видом показывала озадаченность и явно не понимала причин происходящего. Всё так же с улыбкой, она радостным тонким голоском стала вещать:

— Папа! Мама говорила, что ты не вернёшься сегодня, но я верила! Она говорила, что у тебя дела, и ты не сможешь! Значит, ты закончил со всеми делами, и мы всё же сможем пойти на ту выставку?

— Выставка?..

В то же время он отдалился от дочери, внимательно рассматривая каждую деталь. И пока он смотрел на неё, по его щекам стекали слёзы смешанных печали и счастья. В разуме же, столь неспокойном в сей момент, капитан восстанавливал те осколки, что в нём остались.

— Да! С фигурками! Ты что, забыл? — надувшись и встав в позу, с прищуром вопросила она.

— Ах!.. Ты о той выставке, которую отме… Нет, не забыл, — с горечью промолвил он, вновь обняв её. — Я так рад тебя видеть, Рита…

За происходящим внимательно наблюдали все присутствующие. Но больше всего интерес выражал профессор Эбингтон, к этому моменту уже подозвавший несколько своих подручных. Сам же он меж тем достал небольшой бумажный блокнот и стал что-то в него записывать.

Выглянув из-за плеча, Габриэль увидел, что профессор записывает весь диалог капитана с дочерью, особенно точно описывая поведение девочки. Не до конца понимая, в чём же дело и что такого в этой ситуации, Ведомый неожиданно почувствовал лёгкое покалывание в области сердца. Его обуздало странное чувство, но при этом столь знакомое… И пока он пытался понять его, профессор обратился к капитану:

— Викар, Вы же наверняка хотите пойти со своей дочерью? — сдержанно промолвил Эбингтон, добавив: — Вы же с ней… давно не виделись.

— Да… — растерянно ответил Викар, лишь на мгновение обернувшись в сторону спрашивающего. — И… на корабле есть ещё люди, которые хотели бы встретиться со своими близкими… Можем ли мы…

— Этот вопрос, Викар, — неожиданно прервал профессор, — мы обсудим слегка позже. Сейчас же куда более важно, чтобы Вы продолжили общение с объектом С-25366. Единственное правило, которое Вы обязаны соблюсти: «Если с тобой не говорят — не трогай!». Только при условии соблюдения этого я дам разрешение на общение. Ну и, конечно, беспрекословно следуйте указам моих людей, без какого-либо спора и прочего. Всё же у нас строгие правила, которым нужно следовать. А вы — люди новые.

— Объект С-25366? — обернувшись в сторону профессора, переспросил Викар, пребывая в смешанных чувствах.

— Да, объект С-25366, — спокойно ответил Эбингтон, не отвлекаясь от своих записей. — У меня отличная память, так что я помню всех испытуемых по множеству их параметров. Этот… Эта… Ваша дочь имеет ранее озвученный номер, как и любой другой… житель этой колонии. Если вас это так волнует, то над объектом С-25366 проводились только первичные тесты, как и над всеми жителями. Ничего серьёзного, в общем-то. Что более важно, — профессор обратился уже к своим подчинённым, — за объектом только наблюдать. Не вмешиваться в его общение с Викаром. Протокол «Красный код» соблюдать в крайней ситуации. При возможности жертв среди персонала или… наших гостей.

— Так точно! — отозвались подчинённые, переключив всё своё внимание на капитана с дочерью.

— «Красный код»?.. — задумчиво произнёс себе под нос Викар, затем неожиданно встал и вплотную подошёл к профессору: — Тут опасно? Если так, то нужно эвакуировать всех!

— Успокойтесь-успокойтесь, Викар! — выставив ладони в сторону капитана, промолвил Эбингтон. — К сожалению, это на текущий момент, как минимум, просто невозможно. Вашей… дочери, как и другим, ничего не угрожает, если все будут следовать чётко установленным правилам. Так что, пожалуйста, просто подождите и скоро сами всё поймёте. Я бы хотел всё поведать, но что-то я не могу рассказать, а во что-то Вы просто не поверите. Зато глаза сами всё покажут, когда настанет время. В любом случае проведите время со своей дочерью. У Вас появилась небывалая возможность, как, впрочем, и у нас…

Капитан, нахмурив брови, всматривался в глаза Эбингтона, пытаясь найти в них хоть что-то, хоть какой-то огонёк, что даст понять ту игру, которую затеял этот говорливый учёный. Вот только он ничего не сумел увидеть… Ни эмоций… Ни человека… Только фасад и расчётливое движение к своей цели. Ещё никогда прежде Викару не представлялась возможность встретиться с человеком, подобно стоящему перед ним. Всё, что ему оставалось, — отступить.

Развернувшись, не проронив ни слова, Викар взял за руку дочку и побрёл вместе с ней по коридору, а вслед за ними и двое учёных. Эбингтон же, внеся ещё парочку записей в свой блокнот, резким движением закрыл его и засунул обратно в карман. Обернувшись в сторону, куда они шли изначально, профессор приподнял правую руку и двумя пальцами махнул вперёд. Движение возобновилось, а Эбингтон продолжил свой рассказ:

— Итак, возвращаясь к загадке!.. — воодушевлённо начал профессор, жестикулируя руками, словно ведя лекцию. — И тут самое интересное! Когда пропала связь с колонией и к ТОА пришёл сигнал о событии, было решено считать её потерянной и уничтоженной «Призраками». Всё же не впервые такое происходит. На долгое время все забыли о колонии, пока… — Эбингтон замер и с улыбкой на лице уставился прямо на Габриэля, — пока она не вышла на связь. И это одна из загадок!

— В чём же тут загадка? Жители же, вон, ходят себе спокойно. Понятное дело, что они попробовали бы связаться, — недоумевая, ответил Габриэль. — Тем более, после стольких лет затишья. Быть может, у них просто сломалась связь, а совет раньше времени решил о них забыть?

— Если бы всё было так просто, то и загадки бы не было, мой дорогой Ведомый! — ухмыльнулся профессор. — Но ты слушай дальше и тогда поймёшь! В общем-то, после того, как к нам пришёл сигнал, была отправлена первая экспедиция. Последнее их сообщение было о том, как они собираются материализоваться в колонии.

— Дай угадаю: они пропали?

— О да! Прямо в точку! — радостно воскликнул Эбингтон, идя полубоком и вприпрыжку. — Вслед отправили ещё две экспедиции. Для минимизации задержки связи и сохранения данных одна осталась вне Вилэноса, но в семи процентах фазовой разницы. В целях безопасности, конечно же. И, пожалуй, это стало самым верным решением, что концерн тогда мог принять.

— И их тоже не стало?

— Только той, что была на Вилэносе. Но именно благодаря им мы узнали чуть больше о том, что тут творится. Тогда-то мы и узнали, что тут есть… люди! Что колония живёт свои чередом. Так, словно ничего и не случилось!

— А ведь и вправду… — призадумался Габриэль, нахмурив брови и скрестив руки на груди. — Дочь Викара совсем… Словно ничего тут и не происходило… Она была столь спокойна, что мне это даже показалось неестественным.

— И это только цветочки! Было поставлено два вопроса: первый — что случилось с другими экспедициями; второй — кто с нами связался. И оба вопроса содержат в себе небывалую загадку! — с горящими глазами молвил профессор, возбудившись столь сильно, что случайно влетел в идущего мимо человека.

Удар оказался настолько сильным, что мужчина, которого не заметил Эбингтон, повалился на пол. Это произошло настолько неожиданно, что Габриэль замешкался, не зная, помогать или же извиняться за их общую невнимательность. Произошедшее далее оказалось куда более удивляющим и настораживающим: сбитый мужчина, как ни в чём не бывало, встал с пола и пошёл дальше.

В это мгновение Ведомый отчётливо наблюдал в глазах мужчины пустоту, отсутствие хоть какой-то реакции — словно его никто и не сбивал. Именно в этот момент он осознал то, на что не обращал внимания с самого их прибытия на Вилэнос: поведение всех жителей выходило за рамки нормальности и естественности. Это было еле заметно, но если понимать, куда смотреть, то сразу начинают появляться вопросы.

Они игнорировали абсолютно всех исследователей, словно тех и не было рядом, продолжая жить размеренным темпом.

И во время возникновения этой непродолжительной паузы между столкновением и возобновлением их движения, Габриэль заметил в слегка приоткрытой рядом с ними двери то, что вызвало у него мурашки по всему телу. Сквозь щель виднелась ярко освещённая комната, где Ведомый увидел двух учёных и жителя… привязанного к креслу и извивающегося от боли, явно кричащего во всё горло. Но даже так крик было еле слышно. И лишь мгновением спустя стали ясны причины столь дикого вопля.

Мужчине без какой-либо анестезии пилой разрезали грудину, доставая оттуда внутренние органы, параллельно ведя записи процесса.Картина моментально напомнила Габриэлю о том, кто сейчас заведует колонией.

Раньше, когда Габриэль только начинал работать на концерн ТОА, ему уже приходилось встречаться с ним. Этот человек — учёный ум, который изначально оставляет положительное впечатление о себе, скрывался за маской. Да, так делает большинство, но, посмотрев единожды под его маску, уже никогда не удастся забыть увиденное.

— Как вижу, Ваши методы работы не изменились? — с нотками гнева и презрения в голосе обратился Ведомый к профессору.

Эбингтон не сразу понял столь резкий вопрос, но, осмотревшись по сторонам и приметив приоткрытую дверь, сразу понял, о чём речь. Не спеша отвечать, он спокойным шагом дошёл до двери и закрыл её так, словно ничего и не было. Обернувшись назад, он размеренным шагом вернулся к Габриэлю, не снимая со своего лица улыбку и воодушевлённый настрой.

— Видимо, мой дорогой Ведомый, Вы всё ещё видите во мне монстра, — тяжело вздохнул Эбингтон, слегка наклонив голову набок. — Да, я знаю, что первая наша встреча оставила… неизгладимое впечатление о моей персоне. Но вынужден уверить, что Вы просто не обладаете всей необходимой информацией, чтобы здраво оценивать увиденное или услышанное. Взять в пример текущую ситуацию: то, что Вы увидели, — всего лишь первичные тесты, ориентированные на изучение феномена, объяснения которому мы пока что не нашли.

— Первичные тесты?.. — еле слышно пробормотал Габриэль, а затем, потеряв силы, попятился назад и опёрся об стену, потупив взгляд. — Значит, и дочь капитана?..

— Да.

Ведомый повернул голову в ту сторону, куда ушёл Викар с Ритой, не зная, что и думать. В голове всё перемешалось, а чувство, поселившееся в его груди, лишь сильнее разрасталось, словно дыхание, то затухая, то вновь расширяясь. Метаясь между желанием врезать профессору и бежать к капитану, Габриэль лишь сильнее держался за стену, пытаясь не упасть на пол.

— Не волнуйтесь Вы так, — попытался успокоить Ведомого профессор, но это не возымело эффекта. — Скоро Вы сами всё поймёте. Я бы и сам не смог, если бы не увидел воочию. Поэтому можете считать меня последним ублюдком или мразью, но я предлагаю продолжить путь и выслушать пояснения о ситуации.

Не проронив ни слова, Габриэль, собрав все силы, отлип от стены и неуверенно зашагал вперёд. В это же время Эбингтон облегчённо выдохнул и, приказав своей свите продолжить движение, возобновил рассказ:

— Во-первых, сигнал был отправлен не на какой-то случайный адрес, а непосредственно на один из закрытых каналов концерна ТОА. Так ещё и отправитель оказался скрыт! Это уже, как минимум, говорит о том, что отправивший нам сообщение так или иначе связан с концерном. Сам факт анонимного отправления вызывает вопросы, ведь любой терминал связи обязывает иметь подтверждение личности для отправки. На этом построена основа системы!

— И как тогда это возможно? — всё ещё пребывая в прострации, задал вопрос Габриэль.

— Оказывается, что это возможно, но только в одном единственном случае. — Эбингтон уставился вперёд, сделав небольшую паузу. — И этот единственный случай — отправка сообщения непосредственно из отсека с генератором поля КО-бытия! Это единственное место, где работает одна из первых систем отправки сообщений!

— Разве колония не была основана в тот период, когда существовала текущая система? — задумался Ведомый, постепенно отходя от своего состояния.

— Если мне не изменяет память, то так оно и есть. Только вот, насколько мне известно, старая система используется во всех колониях в этом отсеке. Почему так? Можешь даже и не спрашивать. Этот вопрос меня несильно интересовал и интересует! — отмахнулся профессор, продолжив: — Мы, конечно же, как получили информацию, сразу послали разведывательный отряд в генераторную. Только вот…

— Предлагаете снова угадать? — с ухмылкой поинтересовался Габриэль, опустив взгляд в пол.

— Знаете, мой дорогой Ведомый, Вы сможете угадать лишь часть… Даже я не сумел предугадать то, с чем они столкнулись… Загадка, адекватное объяснение которой не могу дать даже я… Да, мы потеряли и этот отряд. Тут Вы наверняка всё поняли. Но вот то, что они успели нам передать… Пока я решал одну из задач, их слова казались мне не более чем галлюцинацией, что могла быть связана с происходящим на колонии. Они были бредом! Но, увидев всё лично… — профессор тяжело вздохнул, приуныв и растеряв весь свой задор, словно то, что он вспоминал, было тяжким грузом. — Их слова оказались правдой. Все эксперименты, что мы проводили, оказались неудачными. Мы так и не смогли понять то, что оказалось прямо перед нашими глазами…

Габриэль и не заметил, как они уже вот как несколько минут дошли до двери и стоят на месте. Подняв взгляд на табличку, висящую над ней, он увидел одно слово: «Реакторная». Затем Ведомый краем глаза приметил, как Эбингтон потирает свою левую ладонь, бормоча что-то под нос. При этом взгляд, как и весь вид, так и кричал о некой тяжести, охватившей его.

Запрокинув голову назад и глубоко забрав воздух в лёгкие, профессор резко выдохнул и, снова навесив маску радушия и позитива, обернулся в сторону гостя. Только стоило ему повернуть голову и увидеть невозмутимое лицо Габриэля, внимательно следящего за странным поведением своего знакомого, как маска чуть не спала с лица. Но вместо этого лишь слегка дёрнувшийся нерв под глазом отобразил лёгкое удивление на его лице.

Как ни в чём не бывало, профессор достал из халата ключ-карту и приложил её к считывателю. Дверь отворилась, и взору Габриэля предстал небольшой коридор, в конце которого стояли прозрачные двери с ещё одним замком. Дойдя до них, Эбингтон приложил запястье к небольшому квадратику с левой стороны дверей. В этот момент Ведомый приметил небольшой браслет на руке профессора, являющийся, как он сразу же понял, ключом к этому помещению.

За дверьми оказалась просторная комната в форме полусферы, внутри которой занимались своими делами по меньшей мере десять научных сотрудников. Множество исследовательских инструментов, располагавшихся чуть ли не на каждом квадратном метре, не вызывали никакого интереса у Габриэля. За исключением того, что находился в самом центре: длинный монолит чёрного цвета высотой в полтора метра. Он всецело привлёк внимание молодого исследователя, так и крича о том, что выбивается из всеобщей картины.

Вот только стоило Габриэлю приковать своё внимание к нему, как он тут же заметил куда более интересную и необыкновенную картину прямо за этим чёрным и монструозным нечто…

Профессор, прекрасно понимая, как себя поведёт его гость, с самого начала пошёл на противоположную сторону от той, откуда они вошли. Минуя монолит, он дошёл до дверей и, скрестив руки за спиной, безмолвно стал ожидать Габриэля.

Ведомый подошёл медленно и безмолвно, вставая рядом с Эбингтоном.

— Это… — промолвил он на выдохе, не зная, верить ли видимому им.

— Да, — подтвердил его подозрения профессор.

Прямо перед глазами Габриэля пребывала необычайная картина. То, во что сложно поверить. Теперь он наконец-то сумел осознать, почему профессор всё это время тянул с описанием ситуации, обходя колкие вопросы и не давая точного понимания. Никто бы не поверил! Да даже сам Эбингтон не сумел поверить в слова разведывательного отряда! Что уж говорить о других?..

Теперь стали понятны причины столь яркого освещения внутри полусферы при полном отсутствии прямых источников света…

Всё, что находилось по сторону от той двери, через которую они прошли, буквально через двадцать метров обрастало бесконечным и абсолютно пустым пространством! Обернувшись назад, можно было заметить небольшой кусок стены, отходящий от входа, в то время, когда вокруг во всех направлениях виднелась лишь белизна…

Но ещё больше интриговала дорожка в эту самую пустоту, состоящую из непонятного материала, внешне похожего на каменную кладь. Она выбивалась из того, что привык видеть Габриэль, ведь мало кто будет выкладывать из камней дорогу, особенно в таком месте… Эта маленькая деталь ещё сильнее подчёркивала инородность того, что они наблюдали.

Габриэль осторожно приложил ладонь к прозрачной двери и в то же мгновение вновь почувствовал внутри груди то самое неясное чувство. Казалось, что его кто-то зовёт… ведёт… Это ощущение казалось ему знакомым. Но, в отличие от всех прошлых случаев, на этот раз он отчётливо понимал то послание, что оно в себе хранило.

— Профессор Эбингтон, пожалуйста, продолжайте… — заворожённо пробормотал Габриэль, не отводя взгляда с дорожки за стеклом. — Я весь внимание.

— Ну, я так и предполагал, — с ухмылкой ответил он, а затем продолжил свой рассказ: — Мы провели множество испытаний. Самых разных! Перво-наперво, конечно же, мною было решено проверить размеры этого… пространства. И результаты, мягко говоря, нас удивили. Приборы не смогли достать границ, а верёвка, длина которой порядка километра, закончилась раньше достижения потенциального дна. Ради эксперимента мы на ней даже спускали одного из исследователей. Но никаких результатов… И ничего, кроме этого небольшого островка, на котором мы и стоим.

— А что насчёт замкнутости?

— Да, это мы тоже проверили, — кивнул Эбингтон. — Когда мы сделали дыру в соседней стене, за которой должны были наблюдать непосредственно саму реакторную, мы увидели пустоту. Это место, в котором мы сейчас пребываем, с других ракурсов не видно. Мы сделали вывод, что именно данный кусок пространства является изолированным и с других точек к нему не попасть. Этот проход — единственная точка входа. По крайней мере, мы не нашли опровержения этому.

— Получается, что вся реакторная оказалась в этом… чужеродном пространстве? И ведь оно очень похоже на…

— …действие антиматериевых зарядов, — перебил Эбингтон, добавив: — А точнее, на первые мгновения после применения. За исключением того, что это состояние постоянно и восстановление Всебытия не происходит. Чистое пространство, словно белый лист, на котором можно рисовать как душе угодно…

— А что насчёт этой дорожки? — постучав указательным пальцем по стеклу двери, поинтересовался Габриэль. — Это явно не ваших рук дело и не конструкторов колонии. Она с самого начала была тут? Вы… проверяли её длину? Со стороны кажется, словно она устремляется в самую даль и конца ей не видно, но… Мне кажется, будто она не столь длинная. Быть может, метров сорок… Не более.

— Она тут с самого начала. А длина… Приборы показывают разные значения. Поэтому мы решили отправить пару людей, чтобы они вместе с измерителем отсчитали точное расстояние. Каждый из них возвращался с абсолютно разными значениями. Первое предположение было связано с каким-либо воздействием на мыслительные и психологические аспекты отправляемых туда людей. Поэтому мы решили использовать автоматическую технику, а именно дроны. Итогом стало то, что и дроны каждый раз давали разные значения.

— Какие-либо излучения? Быть может, оптические иллюзии?

— Ничего, — коротко ответил профессор, взяв в руки блокнот и передав его Габриэлю. — Тут более подробно. Быть может, Вы увидите то, чего не заметили мы. Могу лишь сказать, что на текущий момент мы проверили все возможные измерения, начиная от звуковых, заканчивая невидимыми волнами.

Ведомый, взяв в руки блокнот, стал внимательно просматривать страницу за страницей, с каждым новым разворотом понимая то безнадёжное положение Эбингтона, в котором они все пребывали. Проведя абсолютно все возможные научные опыты — некоторые из них даже выходили за рамки науки, — они так и не сумели достигнуть хоть каких-либо результатов. Напротив каждого из них стояло безнадёжное: «Результата нет». Это тупик.

Габриэль обернулся назад и, уставившись в выпирающий кусок стены, обратился к Эбингтону:

— Смотрели, что находится за тем куском стены рядом со входом сюда?

— Голая стена, — ничуть не удивившись вопросу, ответил профессор, добавив: — Мы пробовали взрывать её, но… ничто не подействовало. Ради эксперимента мы даже решили попробовать антиматериевый заряд. Они, к слову, не работают в этом пространстве.

Вновь уставившись на дорожку, Габриэль задумался. Он чувствовал, что ответ содержится непосредственно в ней. Но по какой-то причине до сего момента никто так и не смог получить хоть какой-то результат, отличающийся от того «ничего», столь похожего на белизну, окружающую их. Казалось, если Габриэль сам отправится к концу столь примечательной дороги, то там ему, в отличие от всех прошлых исследователей, удастся совершить прорыв в этой загадке.

Всё его нутро кричало, звало туда и тянуло с небывалой силой. Но стоило ему подойти к моменту срыва, как вдруг раздалась сирена. Усмирив порывы, Ведомый вопросительно посмотрел на профессора, который ни капельки не удивился происходящему. Из этого он сделал вывод, что ситуация штатная.

Эбингтон, заприметив взгляд гостя, ухмыльнулся и, подняв указательный палец вверх, произнёс:

— А вот и вторая загадка, мой дорогой Ведомый!

***

После того как Викар разошёлся с Габриэлем и Эбингтоном, они с дочерью направились к их квартире… В то самое место, где он жил с женой, взрастил дочь и прожил бо́льшую часть жизни. От этих смешанных чувств ощущение реальности снизилось. Казалось, всё происходящее — сон или же блажь, созданная разумом в критической обстановке. Ненароком у него даже проскочила мысль, что всё это не более чем безумство, вызванное неотвратимостью погибели, и что на самом деле он всё ещё пребывает на том шаттле. Или, быть может, его поглотили Призраки.

Последнее вполне объяснялось тем, что никто на самом деле не знает, что из себя представляют эти самые Призраки. Как и то, что происходит с теми, кто сталкивается с ними воочию. Всё, что они знают, — никто не выживает и не возвращается…

Всю дорогу, пока они беседовали с маленькой Ритой, сердце Викара постепенно оживало, возвращая в него тепло и радость. С каждой секундой, с каждым словом и смешком от его дочурки, капитан всё сильнее задвигал на задний план рациональное мышление, выводя на передний — надежду… Надежду, что заставляла верить в любые чудеса и необъяснимые вещи. Столь сладкую, но ядовитую…

Проходя по знакомым коридорам, в голове стали всплывать тёплые и дорогие воспоминания, которые он похоронил ради возможности жить дальше. Столь мучительные, что даже слабый проблеск оставлял за собой тяжёлые раны. Теперь же они лишь подливали масла в огонь, что ещё сильнее разогревал его изнутри.

Ему не хотелось отпускать это мгновение…

Стоя перед входной дверью, Викар замер вместе со своим сердцем, боясь сделать хоть одно движение, хоть одно биение… Что будет, когда он увидит её? Увидит знакомую квартиру, не столь большую, но наполненную уютом в каждом её уголке. А если запахи пробудят в нём глубочайшие и теплейшие воспоминания? Сумеет ли он выдержать всё это?.. Ведь сейчас, находясь прямо перед порогом, ему казалось, что ни сердце, ни разум не смогут выстоять.

Вот только он не мог сопротивляться этому. Непроизвольно, неосознанно его тело само потянулось за дверную ручку и обнажило находящееся за этой металлической пластиной то, чего так боялся Викар. Подкосившись, он опёрся левой рукой об проём, в то время как Рита радостно вбежала внутрь.

Волна эмоций и воспоминаний с головой накрыли капитана, проносясь с небывалой скоростью. Создавалось ощущение, что это всё не о нём; что всё это чьи-то чужие образы, к которым он не имеет ни малейшего отношения. Все те мелькающие внутри разума картины для него казались прекрасным сном, который после пробуждения оставляет лишь печаль.

Собрав все силы, он переступил порог и окунулся в ностальгическое состояние. Всё, что до сего момента проскальзывало мимо, словно порывы воздуха, теперь въедалось в разум, выковыривая наружу всё то, что он давно похоронил.

Запахи…

Звуки…

Предметы…

По его щекам стекали слёзы, а мандраж от ожидания скорой встречи с любимой лишь стремительно отбирал силы в ногах. Он знал, что она там! За углом на кухне! Он знал, что Рита, убежавшая туда, сейчас приведёт её к нему… И вот он слышит голоса… Голос его любимой жены и дорогой дочери, который становился всё отчётливее и ближе!

— Папа вернулся! — радостно молвила Рита. — А ты говорила, что он не успеет! Успел!

— Рита, что ты такое говоришь? — удивлённо отвечал ей мягкий женский голос. — Он точно не мог сегодня вернуться. Может, ты перепутала?

— Мама, как я могла спутать папу с кем-то другим? — возмущалась девочка, влетев в гостиную.

А затем из-за угла вышла она… Такая же прекрасная… Длинные волосы, связанные в косу, свисали с её правого плеча; карие глаза блестели жизнью; а лёгкая улыбка моментально пробивалась в самые тёмные уголки сердца Викара, освещая их своим светом. При её виде он банально потерял дар речи.

— Вот же он! — радостно воскликнула маленькая Рита, указывая пальцем на своего отца.

— Лика… Я дома… — промолвил Викар с постепенно натягивающейся рваной улыбкой.

Всем своим сердцем он желал, чтобы она обняла его. Как и раньше… Так же, как и тогда, когда Лика с Ритой ещё… были живы?..

И именно в этот момент произошёл щелчок! Слом в разуме на уровне тех ворот, что держали Викара в руках. Он увидел это… Её глаза, смотрящие сквозь него. Пустые и безжизненные. Словно для неё его не существовало. И там, куда указывала Рита, находился лишь воздух…

— Рита, ты почему не закрываешь дверь? — строгим голосом стала отчитывать мать свою дочь. — А если к нам посторонний зайдёт?

— Мама… Но ведь… папа!.. — стала она оправдываться, не понимая происходящего. — Там ведь папа стоит!

— Лика, дорогая, давай обойдёмся без шуток… — судорожно молвил капитан, медленно подходя к своей жене, протягивая правую руку к ней. — Это, конечно, неожиданно, но я тут… Я вернулся!

Она смотрела пустыми глазами… Никакой реакции на своего мужа! И это лишь раздирало Викара, как от непонимания происходящего, так и от разрушения всего того, что успела построить восставшая из пепла надежда внутри него. Поэтому, пытаясь ухватиться за рвущиеся нити, он подбежал к Лике и, схватив её за плечи, судорожно повторял одно и то же: «Лика, это я — Ноэль! Прошу, увидь меня!». Но холодный взгляд в никуда лишь сильнее бил его в самое нутро.

И лишь подлетевшие к нему сотрудники Эбингтона, оттащившие его от жены, сумели привести капитана в чувства.

— Объект не хочет с Вами говорить! Перестаньте пытаться наладить контакт! — строго приказал мужчина. — Довольствуйтесь тем, что имеете!

Викар, вытерев слёзы, обернулся в сторону растерянной Риты, которая со страхом наблюдала за ситуацией. Капитан хотел понять происходящее, но стоило ему обратиться к сопровождающим, как он увидел, что его дочь с болью в глазах схватилась за голову.

— Рита, что с тобой?! — подскочив ней, испуганно спросил капитан, осматривая её со всех сторон.

— Голова… — тяжело пробормотала она.

Вслед за этим неожиданно раздалась тревога. Первым делом капитан подумал, что Призраки вновь объявились. Но опыт так и кричал о том, что она отличалась от стандартной. Он подскочил к сопровождающим:

— Мы в опасности?

— Следуйте нашим указаниям, и все будут в безопасности, — будничным голосом ответил один из них, возвращаясь к выходу из квартиры. — Сейчас мы должны пройти в зону стабильности. Идите за нами.

— А как же моя жена?! А Рита?!

Сопровождающие посмотрели на Лику с Ритой, после чего, переглянувшись между собой, жёстко дали ответ:

— Девочку можете взять с собой. Женщину нельзя брать. О ней не беспокойтесь. Ей ничего не грозит.

— Но ведь…

— Следуйте уговору между Вами и профессором Эбингтоном! Или Вы делаете так, как мы говорим, или…

Нахмурив брови и прикусив губу, Викар молча схватил дочку за руку и повёл её в сторону выхода. Рита, противясь, посматривала то на мать, то на отца.

— А мама?

— Всё будет хорошо, Рита! Мы должны слушать взрослых дядек! Не волнуйся. С ней ничего не случится! — с уверенностью в голосе успокаивал он дочь, попутно ощущая на периферии сознания тревогу и растерянность.

Спешно идя по коридору вслед за сотрудниками Эбингтона, Викар наблюдал до боли странную картину. Плохо становилось не только его дочери, но и всем остальным жителям колонии Вилэнос. Все из них держались за головы, тихо постанывая и постепенно спускаясь к полу. Викар, двое сопровождающих, а также учёные профессора были единственными, на кого не распространялось действие неизвестного эффекта. Все, кто прибыл на колонию после известных событий…

И вот он увидел впереди точку их назначения. Без сомнения, это была она! Просторная прозрачная каркасная полусфера с уже находящимися внутри людьми, а также большим чёрным монолитом в самом центре. Слегка ускорившись, Викар хотел как можно скорее обезопасить не то чтобы себя, а свою дочь, которой становилось всё тяжелее. И беспрестанно вопящая сирена не способствовала спокойствию…

Буквально за пару метров до входа в так называемую зону стабильности Викар врезался в резко остановившихся сопровождающих. Как только они обернулись, взору капитана предстали два угрюмых лица:

— Девочку придётся оставить тут. Дальше ей нельзя.

— Что?.. — переспросил Викар, подумав, что ему показалось, но уверенные и суровые лица мужчин говорили об обратном. — Вы с ума сошли?..Я ни за что не оставлю её тут!

— Делайте то, что мы говорим, — спокойно сказал один из них.

— Не посмеете! — выкрикнул капитан, потянувшись к пистолету.

Он было собрался через угрозы защитить свою дочь, но вместо этого ощутил исчезновение сил во всём теле — сопровождающие использовали электрошок. Столкнуться с полом ему не пришлось, так как его схватили ещё в полёте и потащили внутрь зоны стабильности, откинув Риту подальше от входа. Всё, на что у него хватило сил, — выкрикнуть одно единственное слово: «Рита!».

Викар смотрел, как ей становится хуже. В момент, когда силы вернулись, и он сумел встать на ноги, в его голове звучала лишь одна мысль: «Защитить!». Он резким движением потянулся к кобуре, но вместо пистолета обнаружил пустоту. Разъярённо обернувшись в сторону сопровождающих, он увидел дуло своего же пистолета, наставленного на него одним из мужчин.

— Нам было дано разрешение применения «Красного кода». Оно включает в себя устранение всех опасных элементов в случае необходимости сохранения жизней остальных. Поэтому советуем дважды подумать, прежде чем что-то делать.

Викар с оскалом на лице взглядом сверлил угрожающего ему мужчину. Кровь в нём кипела, и желание вырвать его кадык всё стремительнее било в висок. Но в тот момент, когда он уже собрался рвануть навстречу, прикрываясь первым попавшимся под руку, он услышал стон Риты.

Моментально сменив ориентиры, капитан резким движением подскочил к двери и, долбя по квадратику справа, пытался открыть дверь. Но она никак не реагировала ни на нажатия, ни на удары.

— Папочка… мне больно… — проскулила Рита, усевшись на полу и обхватив голову руками.

— Милая, держись! Я помогу тебе! — кричал Викар, стуча по прозрачной поверхности двери, пока по его щекам стекали слёзы.

— Папочка… Так громко! Почему так громко?! Оно становится всё громче! Оно приближается! Мне страшно…

— Я…

Он хотел сказать хоть что-то, но вместо этого впал в ступор… По всей колонии разносился пронзительный вопль. Все жители колонии орали как не в себя, сливая множество отдельных звуков в единый унисон, звучащий отовсюду и никак не заглушающийся никакими материалами. Та боль, что они испытывали, отражалась в их поведении. Крутясь, извиваясь по полу от невозможности стерпеть то, что на них воздействовало, они бились в конвульсиях страданий, столь небывалых, что любого стороннего наблюдателя вогнало бы в ступор…

Так Викар и наблюдал за тем, как его дорогая дочь, уже не в силах произносить что-то членораздельное, плача и крича, погибала прямо на его глазах… Проклиная всех и вся, он со всей силы стал бить по двери, пытаясь выломать, как ему казалось, стеклянные вставки.

Это не возымело эффекта. Вместо этого его кулак стал источать кровь. Даже взятый поднос в итоге лишь согнулся, так и не оставив и царапины на той поверхности, что отделяла его от любимой дочери.

Крик, бьющий по барабанным перепонкам, угнетал с каждой секундой, а вперемешку с сиреной заставлял от отчаянья прижаться к полу.Всё, что ему оставалось, — наблюдать за терзаниями находящихся вне зоны стабильности…

Но картина изменилась. Теперь Викар наблюдал поистине необъяснимое явление: линии, словно мазки художника по полотну. Он наблюдал то же самое, но на всём, что было вне безопасного места. За тем лишь исключением, что мазки оставляли за собой не краску, а чистое полотно… С каждой секундой что-то, мазок за мазком, стирало абсолютно всё, словно ветер, режущий своим потоком ткань. Вместо того, что было ранее, оставалась лишь пустая белизна…

Станция со всем своим наполнением и жителями постепенно исчезала, словно сдуваемая чем-то непостижимым. Рита прямо на его глазах линия за линией стала пропадать, всё так же крича от боли!

Так продолжалось до тех пор, пока в один момент не исчезло всё. И в этом Викар увидел множество других таких же островков, которые просто висели в пустоте, наполненные людьми…

***

Габриэль был ошарашен увиденной им картиной. «Чем дальше, тем страннее», — подумал про себя он. Наконец, отойдя от произошедшего, он прилип к стеклу, смотря на множество других таких же шаров, парящих в воздухе, с людьми находящимися внутри, которые занимались своими делами. Всё было спокойно. За исключением одного шара, где, если присмотреться, можно было заметить какую-то возню.

Эбингтон, приметив, куда смотрит Габриэль, решил пояснить происходящее:

— Вероятно, в той зоне стабильности находится Ваш товарищ. Думаю, он не рад тому, что случилось с объектом С-25366.

— А что с ней случилось?.. — дрожащим голосом промолвил Ведомый, боясь услышать ответ.

— То же, что и со всем остальным. Исчезла. Это ещё не всё. Наблюдайте.

Буквально через пару минут возникла резкая вспышка, вслед за которой всё то, что только что пропало, стало возвращаться назад с небывалой скоростью. Прыгая, словно волны, с каждым их биением друг об друга станция стала возвращаться в норму. Ещё через две минуты всё вернулось на круги своя.

— Дорогой мой Ведомый, пойдёмте, — развернувшись в сторону выхода, сказал Эбингтон. — Нам стоит встретить Вашего друга. Он наверняка скоро придёт сюда.

Не понимая, что происходит, Габриэль с осторожностью проследовал за профессором. Выйдя из реакторной, им предстала обыкновенная картина: все жители, как ни в чём не бывало, бродили по своим делам, не обращая внимания ни на учёных, ни на Эбингтона с его гостем. Профессор же с тоской смотрел куда-то вдаль. Он даже не заметил, как к нему подошёл Викар, который моментально схватил его за грудки. Смотря на полное паники лицо, смешанное с ненавистью, непониманием и страхом, профессор никак не реагировал на это. Он лишь устало вздохнул, ожидая дальнейшего.

— Что это за чертовщина?! — завопил во всё горло капитан, прибив к стенке Эбингтона. — Что произошло?! Почему она пропала?! Почему она…

Тогда Габриэль заметил за спиной испуганную дочь Викара, смотрящую на происходящее с непониманием и небольшим страхом от того, что творил её отец.

— Почему она не помнит то, что сейчас произошло?.. — с надрывом, переходящим в истерику, вопросил капитан. — Почему она не помнит нашу недавнюю встречу?.. Что вообще тут происходит?..