Онлайн чтение книги Послесловием
Глава 4

Она улыбается – тысячей рассветов и нелепым букетом полевых цветов на подоконнике. Улыбается – его мир замирает и гаснет, растворяется всё сильнее с каждым ударом горячего сердца. В глазах Ичиго – надежда, в глазах Исиды – укор и отражение слёз Орихиме. Хрупкой, бесконечно нежной Орихиме, что отдала ему всю себя и жизнь, в обмен не прося ничего, выгревая руками их общего ребёнка и стирая тыльной стороной ладони слёзы с порозовевших щёк. Они скатываются и замирают в уголках губ, а она лишь кивает – понимает и прощает тысячу раз, пряча все тревоги за улыбкой. Иноуэ добрая – ей хватит сил простить его. Иноуэ добрая – она не питает надежд на горячую и вечную любовь, радуется каждому проведённому вместе моменту и плачет тихо ночами, когда он не слышит, не знает. Урю уверяет – улыбка бывшей Кучики дарована не ему, Ичиго – мужу, в волосах которого застыла кровь; у него в жизни уже есть тонкая принцесса Орихиме и большего ему просить не надо; он должен отвернуться, закрыть глаза и уши, забыть её лицо. Уверяет – он достаточно упрям, чтобы не верить; достаточно силён, чтобы смириться с этим; достаточно окрылён, чтобы просто мечтать. По-хорошему ему бы стоило отвернуться, закрыть глаза и уши, забыть её лицо и не вспоминать никогда – вот только на это он больше не способен, смотрит зачаровано на её улыбку в цветении вишни и думает о том, что мир хоть на момент – прекрасен. Он забыл об этом как-то – устало перещёлкивая каналы телевизора, поздно возвращаясь домой с рутинной работы, привычно целуя в щёку жену и гладя по голове сына. Забыл, когда всё счастье растворилось в серых, безыскусных, ничем не привлекательных моментах, которые он искренне, насколько это вообще возможно, ненавидел. Иноуэ не была центром его вселенной, Казуи не стал смыслом жизни, Каракура не осталась ближе и роднее Общества Душ. Однажды всё перевернулось и больше не станет таким, как прежде – он понимает, и наслаждается осколками воспоминаний.

Куросаки смотрит на давнюю подругу не то влюблено, не то восхищённо, касается светлой кожи кончиками пальцев и спрашивает, как там её дочь – у Ичики непревзойдённая сила, у Ичики непревзойдённая реяцу. Ичика могла быть его дочерью – надежда на это лопнула мыльным пузырём, растворилась, исчезла – Ичика была и есть дочерью Ренджи, у неё в крови несгибаемая воля и сила Бога. Ичика – не его дочь, и Рукия ему совсем не жена – может быть, если бы он не оступился на той половине шага, то всё было бы иначе – но Абарай гладит скрытую за тонким шелком кимоно спину жены, улыбается дочери и не видит проблем. У него, Ичиго, кипящий котёл вместо чувств – он видит и чувствует практически осязаемые алые нити между ним и маленькой Богиней, понимает, что их нужно оборвать, но смотрит с горящей нежностью в осенних глазах. Он обещает себе, что прекратит, лишь немного позволив себе эту минутную слабость. Сладкую, слишком прочно закрепившуюся в его мыслях слабость – прикосновения к Рукии, мысли о Рукии, робкие взгляды украдкой. Всё то, что украдено у него временем – он позволит себе сейчас на пару минут, и забудет. Обязательно.

– Ичика поступила в Академию, у неё хорошие результаты и ей предвидят великое будущее, Ичиго… А как у вас, с Иноуэ, дела?

В глазах Рукии – вечерний Руконгай, покрашенное красным небо, слабая дымка туч и яркие первые звезды. В глазах Рукии – его мир, и он счастлив в той же мере, в которой и печален. В глазах Рукии его мир, и он замирает, оступается, падает лицом в пыльную дорогу. Он навещает Руконгай впервые за, наверное, два года – его встречает усталая Рукия в непривычном тонком кимоно, стоящая прямо на границе, за воротами, и ловящая последние лучи заката. Он вздыхает – в её глазах целый мир и она совсем не изменилась, в отличии от него. Поэтому они садятся под ближайшее дерево, что раскидывается вокруг длинными ветвями, и молчат – разговор для них может послужить началом всего или поставить жирную точку в незаконченном предложении. Куросаки боится обоих исходов – вздрагивает, стоит ей улыбнуться и спросить о жене – в его мыслях нет жены. В его мыслях всё, но только не Орихиме – не она, нет, никогда не она. Он не хочет испытывать перед ней стыд и замирает, падая лицом в пыльную дорогу от увесистого удара в спину.

В глазах Рукии его мир – он глотает слёзы и больше не может до неё дотянуться. На хрупком бледном плече рука Ренджи сильная и властная, на безымянном пальце золотая полоска и улыбка наляпистая, нелепая. Рукия счастлива – думает он и ошибается. Рукия счастлива – в глазах Ичики тысяча надежд и ещё больше возможностей. Рукия счастлива – несчастно смотрит в спину своего героя, и не может найти спасения. Рукия счастлива – он знает, что нет, знает и больше не может переписать историю. Знает – сердце разваливается хрустящими липкими осколками, оседая где-то на дне желудка. Рукия несчастна, он – тоже.

– У нас всё хорошо, Рукия. Думаю, осенью мы переберёмся в дом побольше и этот продадим – Казуи нужно больше места для тренировок, да и, кто знает, может и ещё дети однажды будут…

Он неловко улыбается и слышит одобрение Ренджи – чувствует, как Абарай Рукия прожигает в нём дыру, не оставляя живого места; слышит, как покрывается тонкой коркой льда её плачущее сердце.

Всё правильно – у них всё хорошо и по-другому быть не может. Они счастливы. Они не могут быть несчастны в жизни, в которой сами выбрали свою судьбу.