Онлайн чтение книги Любить страшно Love is scary
Глава седьмая. Прошлое при смерти

 

Что это за место? Почему у меня нет тела? Кто эти двое лежащих под деревом… Тем самым деревом на территории демона? Белокурая красивая девушка и парень с такими же светлыми волосами в старинных кимоно. Почему они лежат под этим местом, как они сюда попали, и почему я вдруг стала их видеть, разве я не умерла? Я вонзила острый конец разбитой вазы в своё сердце. Что это могло бы быть? Меня что-то удерживает или таким будет моё пристанище после смерти, ведь я самоубийца.

— Кьюби, — произнёс тот молодой человек.

      К… Кьюби? Я не ослышалась, и он назвал эту девушку Кьюби? Это ведь истинное название демона лиса, его самое сильное обличье.

— Сачи, — коснувшись рукой его подбородка, она ему мило улыбнулась. Неужели этот парень… Он, как и я, обычный человек, а эта девушка демон? Но почему она здесь, ведь всё это время был здесь только Томоэ. Мир отдавал ему в дань молодую невинную девушку. Это пишут даже в учебниках истории. С чего бы тогда у этой девушки такое имя? Или она тоже человек?

— Давай назовем его Томоэ, — предложил мужчина.

      Как они хотят назвать ребёнка? Т-Томоэ? Они, что, родители Томоэ? Разве он… Я думала, он появился на свете из демонии: вышел там из гиены и решил захватить мир, но люди стали приносить ему девушек, и он утихомирился. Это ведь вполне глупое представление о появлении демона на земле. Естественно, что историки и понятия не имели, откуда появился Томоэ.

— А если девочка родится?

— Тогда Мари.

— Кто бы ни был, Томоэ или Мари, я рада, что могу подарить тебе дитя, — приподнявшись, он нависла над парнем и нежно поцеловала его в губы.

— Я люблю тебя, Кьюби.

      Что происходит? Почему картина меняется и наступила зима? У этого же дерева стоит мальчик и тот самый парень. Где тогда женщина? Где эта Кьюби, она, наверное, сильный демон и сможет мне помочь. Правда, вот они все стоят, а её нет. Она ведь мать этого малыша? Такого же, с волосами цвета первого снега и её чудесными фиалковыми глазами. Это, что, выходит маленький Томоэ или просто похож? Они могут вполне себе оказаться отшельниками, жившими тут до появления лиса, а девушку так назвали в шутку или по иронии традиции. Да и чего мне всё это — я просто зритель.

— Не плачь Томоэ: мама будет грустить, если увидит твои слёзы. — Говорил отец небольшого семейства, который и сам еле-еле мог скрыть свою печаль.

— Но мне больно. Почему я не могу поплакать, ведь мама умерла…

— Тебе нельзя плакать, Томоэ. Тебе нельзя быть слабым. Не показывай своих истинных эмоций. Скрывай их от людей. Они не поймут тебя. Они ужасны: у них нет чувств, они эгоистичны и высокомерны. Ты — демон полукровка, тебе не дано иметь второго шанса.

      Как же жестоко он сказал это. Ребёнку даже нет шести лет, а он говорит ему такое. Мне в двадцать не приятны его слова, хотя я никак к нему не отношусь и уже довольно взрослая, чтобы выслушивать подобное. Но каково же было малышу!

— Да, отец.

      Листва дерева менялась со скоростью света. Молодой мужчина превращался в дряхлого старичка, который умер на руках у своего сына, не проронившего ни единой слезинки после потери близкого человека. Подросший демон безынтересно рассматривал бездыханное тело и лишь усмехнулся над тем, что никчёмным людям дается пару мгновений, чтобы несколько раз взмахнуть крыльями и покинуть этот свет. В сиреневых глазах отчётливо читалось презрение. Его учитель пал в схватке со смертью — он больше не является его кумиром. Он проиграл.

— Хм, — звучание двух букв давало трещину любой самоуверенности. 

      Люди падали ему в ноги. Он презирал их. Томоэ любил показывать, чем и насколько он превосходит обычных смертных, после чего поплатился за это. С ним перестали общаться. Он стал изгоем, и единственное, благодаря чему он был жив, — страх перед ним. Люди носили ему еду, которая летела в землю; они отдавали всё своё золото, что также не интересовало демона и разозлило его. Томоэ превратился в ужасного монстра, убивавшего на своём пути миллионы людей, пока юная невинная девушка, не побоявшаяся его, не предложила ему своё сердце.

      Он беспощадно вырвал из её груди ещё бьющееся сердце, довольным голосом сказав:

— Эта игрушка мне подходит. Жаль, что остыла быстро и больше не бьётся, — выбросив главный орган, который мог дать жизнь этой девушке ещё на многие годы, он направился к дереву, у которого он вырос. 

      Постепенно местность вокруг этого зелёного великана ограничили. Люди не жалели земли: они отдали много и самое лучшее, а также каждый год стали преподносить ему невинную девушку, чьё горячее сердце ненадолго усмирит его пыл.

      Одна, две, три… их было так много, что не сосчитать. Девушки, которые были готовы пожертвовать собой ради мирного будущего людей... Никто из них и слова не говорил. Все молча шли прямиком к демону, а тот не заставлял себя ждать: он убивал их с одного удара, одну за другой.

      Сердца были разными: маленькими и большими. Некоторые совсем ему не нравились, потому что он прекращали работать уже после смерти жертвы. Некоторые долго остывали. Со временем ему стало это надоедать, и он не прикасался к девушкам, но те, страшась ожидания страшной смерти, убивали себя сами.

      Мир вокруг быстро эволюционировал: менялись сами люди, менялась жизнь, неизменным был только Томоэ и место, где он жил. Люди также преподносили ему в жертву девушку, не задумываясь над тем, что с демоном можно попробовать договориться или в конце концов убить его. Никому до этого дела не было. Просто выбирали кого-то, отправляли, горевали пару дней и забывали.

      Ближе к 1200-му году люди решили отдавать демону девушек через целых двадцать лет.

— Дрожишь? — глядя на очередную девушку в слезах, с насмешкой спросил он. Жертва, конечно, смолчала. Она так боялась его, что забыла как говорить. Она лишь могла плакать и кивать. — Скучно.

      Время изменило Томоэ. Он перестал убивать. Нет, не из решения стать лучше и добрее. Ему наскучили крики, слёзы, мольба. Он хотел жить себе спокойно, пока очередная девушка не покончит с собой.

      И вот в лодке плыла я. Ощущение забавное: видеть себя со стороны так смешно. И что за глупый вид? Я попросила прощение за внезапное вторжение на чужую территорию. Точно идиотина.

— Она разговаривает со мной? — в кустах сидел Томоэ, рассматривающий меня.

      Вот о чём он тогда думал! Он внимательно изучает меня? Погодите, ведь он не говорил, я услышала то, что он подумал! Выходит, я вижу всё, что с ним было до меня и после нашего знакомства? Мне решили показать его перед тем, как я уйду из этого мира? Ну ладно, так и быть. Сделаю Томоэ одолжение в благодарность за то, что он меня не убил.

— Простите за вторжение! — кричала я. Вот же, оказывается, наглая какая я была. 

— Даже так, — задумался Томоэ. 

      Он опустил голову, и на его лице появилось смятение. Он не хотел ко мне приближаться — это было понятно и без каких-либо слов.

— Что такое? Я что-то не так сделала? — вот по этой самодовольной рожице, которая показывала все мои чувства, было видно только одно: никакая я не жертва, и если не подавить меня, то неясно, кто тут будет у руля.

— Несмотря на самоуверенность, она очень сильно напугана, — глядя на мои дрожащие руки, тихо проговорил он, и в мгновение ока оказался у моей лодки. 

      Я же закрыла глаза от страха, пытаясь собраться с мыслями и идти вперёд, ну, или просто посмотреть вперёд.

«Типичная девчонка: сейчас начнёт просить пощады... — присев рядом, раздумывал он. — На лицо ничего, а вот форм никаких, наверное, поэтому ещё невинна».

      Что? Что не так с моими формами?!

— Будь что будет! — я открыла глаза и закричала от неожиданности, увидев рядом его.

      Получается, это был обман, созданный образами людей. Я никогда не знала Томоэ таким, каким он был на самом деле. Ведь по нему видно, что он не желал мне зла. Да, я видела, как он убивал, однако всё ведь прекратилось. За последние несколько сотен лет он не убил ни одной девушки — они сами наложили на себя руки.

— Какое резвое сердечко. Интересно, сколько раз будет оно биться, когда я вырву его из груди?

      Ч-что? Почему он о таком думает? Ведь он проявлял сочувствие... Что с ним такое? Он всё это время думал, как меня убить?..

***

Его нахальный взгляд сбивал меня с толку. Я не слышала ничего, кроме того, что он не сказал, но хотел произнести вслух. Его мысли были мне доступны мельком, самые яркие.

      «На каком языке она говорит», — услышала я его голос.

— Do you speak english? — спросил он и тут же был сконфужен. Я говорила невнятно, заканчивая английским, а начиная на японском. — Хм, бонжур? Здраво? Салутон? Буна? Привет? Аньон? Мерхаба? Йо!

      Он бдил во все глаза.

      «Хватит меня держать!»

      Что это значит? С кем это он мысленно спорит?

— Мое почтение! — я сделала ему низкий поклон, сказав это на чистом японском.

      «Она не такая, как ты…», — он весь побледнел, пытаясь закрыть рот ладонью, но слова сами по себе вышли из уст:

— Какая удача, ты ведь ещё и красавица, — его спокойное лицо наскоро сменилось ехидной маской, и он начал смеяться.

      «В сто крат!»

      Теперь мне всё понятно. Он психопат, он разговаривает сам с собой. У него раздвоение личности. С кем он может вести этот разговор? С женщиной, которую убил? Да с чего бы смертной остаться тут: разве души мёртвых не покидают это место, или помимо меня тут был кто-то ещё?

— Простите меня, — я испугалась и начала извиняться.

      «Из-за тебя!»

      Он пугает меня даже в этом моём состоянии. Я душой чувствую всю опасность, веявшую от него. Он мог бы просто убить меня на том месте, мог бы убить тогда, в той башне, мог сделать это сотни тысяч раз, но решил меня добить. Он воистину демон — наверняка ему были подвластны прошлое, настоящее и будущее. Картины давнего поведали о моей не очень-то счастливой жизни, так что он, как демон, обязан был поставить на моём никчёмном существованию жирную точку. Он специально меня довёл до этого. Раньше он просто наблюдал за тем, как девушки сходили с ума, а меня он заставил так поступить. Я ему надоела, поэтому он и избавился так. Он... он не мог не хотеть моей смерти. Ему хотелось моего сердца. 

      Он внимательно изучал моё лицо, и даже дотронулся рукой до подбородка, немного приподняв голову.

— Не стоит, — приблизив своё лицо, он прикоснулся своими губами к моим, и я, как последняя дура, пнула его. — Ч-ч-что? — озверел он, замахав своим хвостом.

— Я... Я уйду. Другую пусть... Меня заменят на нормальную, — решив прыгнуть в воду, я безуспешно парила в воздухе, пока он грубо схватил меня за воротник и держал над водой.

      «Не такая, другая...»

— Так даже интереснее...

      Мне так хотелось закрыть глаза и не смотреть на это. Мне было тошно от этого показа. Я хотела назад в своё тело, я хотела просто почувствовать свою боль и исчезнуть.

      Он держал меня над водой, а я молила пощады. Мне... Я не хочу видеть этого. Я не хочу. Я... его не вижу. Он пропал из виду. Я пыталась отыскать его. Что было дальше со мной, я прекрасно помнила, но мне всегда было интересно, куда он так внезапно пропадал. 

      Метая взгляд из стороны в стороны, с одной ветви на другую, я нашла его. Он сидел на высоченной ели, беззаботно покачивая ногами. Он смотрел на вторую ель так, словно на ней кто-то был. Его губы что-то беззвучно произносили, и я не могла этого понять. Лис раскачивал дерево и в итоге рухнул с него на землю, но, нет, демон не получил ни травм, ни серьезного урона здоровью: он преспокойно остановился за сантиметр над травой, в воздухе. Томоэ, безусловно, владел стихией воздуха. Многие аниме и манги обычно описывали этого демона, как огненного демона, в книгах же он владел аж четырьмя стихиями. При жизни мне довелось увидеть использование им двух стихий: воздуха и огня. И это не удивило меня. Меня больше пугал тот факт, что меня насильно тут удерживают, обрекая на страшную смерть. Отдаливший меня разум, опасавшийся смерти, отталкивал голос моей души, что пытался успокоить, ведь демон никогда не причинял мне зла. Он с размахом демонстрировал мне свои положительные качества. 

      Только. Его слова. Он сказал, что хочет вырвать моё сердце. До сих пор, даже в момент смерти, я так хотела верить в то, что он хочет моей любви, моего сердца, а не органа, который дает мне жизнь. Я с треском провалилась. Впервые я была неправа. Мне неизведанно такое понятие, как аналитика. Я не учла много, и я его совсем не знала. Он рос без материнской любви под вечными грозными приказами отца. Возможно, его отец даже боялся Томоэ. Ведь без матери его некому было защитить, или это была родительская забота о ребёнке? Он знал, что мир его не примет. Нет. Это глупость. Он мог бы воспитать Томоэ как человека. Привить ему дружелюбие, любовь, доброту. Я не знаю всей ситуации. Смотреть со стороны тоже не самое благородное дело. Растить полудемона в одиночку сложно и боязно. Он был обычным человек без сверхспособностей, он был хрупким на контрасте с могуществом малыша. Однобоко я рассудила, однако. Томоэ тоже было не сладко. Он поверхностно жестокий. Нет, он ведь подумал о том, чтобы вырвать моё сердце из груди. Он жесток. И… в этом странном пазле всё-таки много деталей нет. Если бы он хотел убить меня, почему даже в последний момент пытался спасти? С кем ведёт разговоры, шевеля губами, но не издавая при этом ни звука?

      Время летело. Всё шло как на перемотке к тому моменту, на котором я остановилась. Томоэ не соврал. Никто не пришёл меня спасать. Я лишь задремала на нём. На его теплой груди под одеялом, а он нежно поглаживал меня по волосам, ненавистно глядя в зеркало. Я долго не отходила ото сна, да и лис не собирался вставать. Приобняв меня за талию, он вдохнул аромат моего тела и рассыпался на подушке рядом. Его что-то сильно беспокоило. Он не смыкал глаз. Каждый раз, закрывая глаза, он вскакивал и снова прижимался ко мне. Ему будто было спокойнее, прижимая меня к себе. Он чего-то сильно боялся. Чего-то, что мне не дано будет увидеть. 

— Мне больше нечего тебе будет дать, — поцеловав меня в лоб, он уткнулся носом в мою шею. — Я не в силах дать большее… — его рука коснулась местечка под его грудью, и он закрыл глаза. 

      Его на миг перестали мучить кошмары, и он тихо и мирно спал рядом, потеряв во сне одну случайную одинокую слезу отчаяния. 

      Я проснулась, когда он уже встал с кровати. И тогда я увидела мельком чьё-то женское отражение, смеявшееся ему в лицо. Он, нахмурившись, смотрел на неё, а потом заметил, что я наконец-то очнулась от его гендзюцу. Женщина, белокурая с ярко-сиреневыми глазами, ожидающе смотрела ему в спину. Она не исчезала: она не боялась быть пойманной с поличным.

      «Значит тогда она всегда будет рядом?..»

— Выходит, я правда никому не нужна? — повернувшись лицом к окну, я совсем не обратила внимание на теряющий краски силуэт женщины. 

      Я вообще ни на что не смотрела, хотя развернувшаяся ситуация мне в лоб открывала все свои секреты. 

— Может быть, я никому и не нужна, но тебе ещё нужно моё сердце, — я взяла в руки вазу с прикроватной тумбочки и разбила её об стенки кровати, приставив уже целую вазу, а её остатки к сердцу, злобно прорычала. — Оно пока бьётся, но это ненадолго. 

      «Стоило ли разыгрывать все это?»

      Ч-что? Это была его игра?

— Прекрати, идиотка!!! — закричал он.

— Ой-ой, как страшно. Может кьюби станешь, чтобы было поэффектнее! 

— Ты...

— Вот и всё, Томоэ! — проткнув себя острым концом вазы, я не нашла в себе смелости вонзить его полностью.

      «Еще немного…»

      Выходит, что…

— Ты же убьёшь себя! — кинувшись отбирать у меня вазу, он внимательно посмотрел, насколько я смогла продвинуть осколок внутрь и помог мне, воткнув этот кусок глины во всю длину, чтобы…

— Нанами!!! — закричал Томоэ, отпустив мою руку, в которой я ещё теплой рукой держала кончик вазы.

      «Осталось всего ничего, ведь так, мама?»