Онлайн чтение книги Любить страшно Love is scary
Глава третья. Демон демоном

Natsuhiboshi naze akai?
Yuube kanashii yume wo mita
Naite hanashita
Akai me yo

Natsuhiboshi naze mayou
Kieta warashi wo sagashiteru
Dakara kanashii
Yume wo miru

Летняя Звезда, почему ты красная?
Прошлой ночью я видела грустный сон.
Плакала, пока говорила.
Ах, глаза красные.

Летняя Звезда, почему ты потерялась?
Ты ищешь нас, кто пропал.
Вот почему у меня
Грустные сны.

      Напевая эту песню, которую пела мне в детстве мама, я перестаю плакать по ночам и засыпаю под свой собственный голос. Это напоминает мне о тех временах, когда из кухни шёл приятных запах маминых пирогов, отец весело смеялся в зале, а я перебирала свои уроки, думая с чего начать. Тогда я была таким беззаботным ребёнком. Я не задумывалась о том, что всё это может исчезнуть, будто этого и не было. Надоедающая мне мамина колыбельная больше не прозвучит из её уст, она больше не будет подводить мне к зеркалу, одевать корону и говорить, чтобы я не забыла, что я принцесса. Теперь я слёзно попевала эту песню и с горечью корила себя за каждое грубое слово в её адрес. Молила Бога хотя бы во сне вернуть мне те драгоценные моменты, которые постепенно пропадали в моей памяти. Но, как бы я этого не просила и не молила, я теряла детали воспоминаний, пытаясь восстановить их сама, но из этого выходила лишь абсурдная мешанина из картинок былого. Мне уже не почувствовать теплоту её рук, не потрогать самой её волосы цвета солнца, не сказать, как я её люблю. Всё это только лишь моё сожаление, которое уходило в пустоту. Сейчас я как никогда чувствовала, что мне её не хватает. Когда раньше я приходила после работы ночью, и у меня гудели ноги от усталости, мне не составляло труда улыбнуться отцу и самой отдать ему с трудом заработные деньги, чтобы он пустил их на ветер. И я думаю, что ему тоже было больно так поступать. Раньше он таким не был, точнее не был ужасным настолько. Он мог хорошо заработать, баловал меня новыми гаджетами, часами мог рассказывать увлекательные истории, развлекая нас с мамой — в какой-то мере он был замечательным отцом. Да только утрата сильно потрепала его. Нет, он и раньше изменял маме, воровал деньги для оплаты за комуслуги, но он вовремя всё возвращал на место, просил на коленях прощения. Даже не знаю, если бы кто-нибудь пожил с ним тогда и, после на моём месте, понял бы меня. Эту разницу не прочувствовать. И…

— Спой ещё раз, — попросил меня сидевший на моей кровати демон, покачивающий голову в ритм моему мычанию без слов.

— Х-хорошо…

      Отдышавшись, я вновь запела. Получилось не так, как обычно. Из-за его присутствия мне было сложно расслабиться, а эту колыбельную нельзя петь в напряжении. Она должна звучать от души, а не от страха, что у тебя вот-вот вырвут сердце из груди, если ты не запоешь.

— Не могу, — я прервала колыбельную и присела к краю своей шаткой кровати, которая дрожала от нашего совместного с демоном веса.

— Почему она такая грустная?

      Почему она такая грустная?

      И, правда, почему моя мама пела мне такую грустную песню, но от неё мне становилось как раз-таки хорошо? Эта песня убаюкивала не одно поколение нашей семьи: вероятно мама и сама не знала, почему эта песня такая… И я вот тоже этого не понимаю.

— Я не знаю… все мамы в нашей семье пели эту песню. У нас в роду никогда не было мальчиков и... — зачем я ему это говорю: ему это неинтересно. Он же сказал прямым текстом, что ему плевать на меня и что со мной будет.

— Как иронично, — сказал он, — всё твоё поколение не знает что поёт.

      Что он сказал? Он насмехается надо мной? Ну и что, что мы не знаем, почему все наши матери пели эту колыбельную? Это не означает, что меня можно оскорбить: меня и мой род.

— Это уже слишком! — ударив его по лицу, я не боялась его реакции: я не думала о том, что поступила глупо. 

      Сколько ещё мне его опасаться. Мой исход и без того очевиден, а терпеть это я не намерена.

— Как смело, — коснувшись ладонью места удара, он слегка улыбнулся, после чего прошипел, — и как глупо.

— Глупо? А если я скажу, что ты идиот?! — вот это было лишним.

      Выпрыгнув из окна своей конструкции, я забралась на высокое дерево и закричала от ужаса, увидев витающего в воздухе Томоэ, набирающего высоту в зависимости от того, куда я успела взобраться.

— Ха-ха, — он громко засмеялся над моим отчаянием, и я спустя секунду тоже. 

      Мы смеялись вместе целую минуту, пока я не полетела прямиком вниз, к своей скорейшей и долгожданной встрече. Будет немного больно от удара о землю, но благодаря нему я смогла бы снова быть рядом с мамой. Я уткнусь в её грудь и буду так же весело смеяться. Я больше никогда не скажу ни слова в упрёк. Я… но я почему-то никак не могу дождаться удара. И, действительно, смерть подступает внезапно. Телу стало так тепло от ожидания. Ветер больше не режет кожу, и всё так по-райски приятно. Чьи-то руки приобняли меня. Приобняли? Руки?

— Когда ты морщишься, похожа на старый помидор, — засмеялся лис.

— Ты меня что… поймал?

— Да, — задумчиво ответил он, — реакция у тебя и, правда, замедленная.

— Да прекрати уже глумиться надо мной!!! — оттолкнув его, я всё-таки не выбралась из его крепких рук. Мы медленно начали спускаться, и тогда он отпустил меня, аккуратно положив в воду. — Ах ты гавнюк!!!

— А что не так? Мне стоило бросить тебя в воду? — приставив руку к подбородку, спросил он по-издевательски.

— Нельзя было на землю поставить?!

— Ты бы сочла это за романтические чувства к тебе.

      Да он прямо решил меня до истерии довести. Да что с ним такое? Где его холодность? Почему он так странно себя ведёт? Что я такого сделала, или моя колыбельная на него так подействовала?

— Да ничего я бы не сочла. Такие, как ты, любить не могут! — шагая по остужающей ноги реке, я мельком, боковым зрением, наблюдала его парение в воздухе и мечтала, чтобы он тоже плюхнулся сюда в воду, и у него отмёрзло всё тело.

— Нанами, эй, Нанами, — в тени дерева я увидела силуэт длинноволосой девушки, которая звала меня за собой.

— Эй, ты кто?

— До чего тебя одиночество довело, — замотал головой лис.

— Тихо!

— Эй, Нанами, иди за мной!

      Я ринулась следом за тенью. Томоэ, естественно, летел за мной, но мне так хотелось забыть о его нахождении здесь, хотя где-то на полпути к тени я перестала ощущать его присутствие. Я совсем ничего не понимала. Вокруг были тысячи женских силуэтов, которые хором устрашающе произнесли:

— Бойся душу потерять, бойся демона любить, бойся рядом жить, бойся демона любить…

— Но я… — я никогда его не полюблю. Какой нормальный человек в здравом уме сможет полюбить своего убийцу? Да никто. Я ведь нормальная.

      В миг всё стало как обычно. Надо мной в воздухе парил Томоэ, а я так и была по бедра в воде.

— Не верь огням, — подняв меня из воды, сказал он.

— А кому мне верить: гнусному ублюдку вроде тебя? — оттолкнув его, я упала в воду и решила сама добираться до суши.

      Не хватало мне принимать от него помощь. Огни не врут, хотя я и без них знаю, что нельзя любить подобных ему. Он ненормальный демон-эгоист. Мог бы сразу же вытащить меня из воды, а не в тот момент, когда оледеневшим ногам эта вода стала казаться кипятком. Подлый лис.

***
      Я собрала дрова и пыталась трением камней друг об друга получить огонь. Но всё было тщетно. Я так замерзла, что еле-еле могла стукнуть их друг об друга.

— Да прекрати уже, — отобрав у меня камни, демон швырнул их далеко в лес.

— Да ты издеваешься, как я их теперь найду?

— Смотри!

      Из его рук фейерверком выпорхнуло что-то блестящее, источая тёплый огонь, который медленно вокруг создал пожар и спалил весь мой дом.

— Чт-чт-что ты наделал?! — закричав во всё горло, наблюдая за тем, как мирно и быстро горит мой дом, я сомкнула руки на горле этого поганца. — Ты ещё и дом спалил — ты спалил его! Я его полмесяца строила из веток. Ах ты гад!

      Вместо того, чтобы спалить вместе с моим домой и меня, он убрал мои руки со своей шеи и закрыл мне глаза рукой.

— Успокоилась?

      Открыв глаза, я увидела, что нахожусь не на улице, а в его дворце, накрытая пледом возле камина.

— Я ненадолго, — оправдываясь, сказала я, — только согреюсь и... — упав головой на его вовремя подоспевшее плечо, я заснула.