Онлайн чтение книги Круги пустоты
Акт 6. Грешные души.

Сцена 1.
Черный экран, по которому идут полосы помех, словно в старом телевизоре. Сквозь легкое потрескивание помех доносится Tinker Bell.
-Любовь величайшая иллюзия на Земле,- звучит за кадром голос Мики. Экран постепенно светлеет, превращаясь в съемку темно-синего ночного неба, с которого сыплет снежная крупка, засыпающая объектив камеры.- Не зная ее, мы жаждем любить и быть любимыми, и получая ее, понимаешь что любовь высший дар… И самое страшное проклятие.
Камера отрясается, как будто выроненная из рук. Экран освобождается от снега, демонстрируя огни наряженного к новогодним праздникам города, плоскую крышу припорошенную снегом и девичью фигурку на ограждении. Из-за края кадра выбегает парень, пытаясь оттащить ее оттуда. Недолгое время они борются между собой, после чего девушка поскальзывается, выпадая наружу, и утаскивает молодого человека за собой. Буквально мгновения слышится ее отчаянный крик, потом доносятся другие возгласы. Вскоре слышится вой сирен скорой помощи.
Сцена 2.
Откуда рождаются феи?
Из самой первой улыбки,
Из самой последней слезинки,
Из крови разбитого сердца,
Из темного звездного неба.

Откуда рождаются феи?
Из света вечернего солнца,
Из капли росы за оконцом,
Из водных глубин бездонных,
Из горьких прощаний влюбленных.

Откуда рождаются феи?
Из первого крика младенца,
Биенья последнего сердца,
Из горечи, из-за счастья,
Из краткого мига удачи.

Рождаются феи повсюду,
Покуда все верят в чудо.
Сцена 3.
Резкий, пронзительный писк и одновременно вспыхнувший экран, на котором – хромированное металлическое полотно, в котором отражается стройная человеческая фигура, лежащая на софе.
Камера совершает разворот на 180 градусов, давая понять что огромное зеркало – на самом деле потолок, а запечатленная фигурка принадлежит Кибел А, находящемуся в женской форме.
Отбрасывая в сторону тонкое кружевное покрывало, Кибел встает, камера зафиксирована на нем, так что зрителям кажется, что это пол ныряет куда-то вниз.
-Вот и началось,- с губ Кибел А срывается усталый вздох. Стена на заднем плане с белыми геометрическими полками и множеством разноцветных стеклянных ваз удаляется. Затем звучит металлический тяжелый лязг и на лицо Кибела падает серо-желтый свет.
Камера плавно скользит, разворачиваясь по направлению взгляда У.Р.а.С а, демонстрируя огромное, прктически во всю стену окно, закрытое толстым стеклом. За окном виден песчанный пейзаж, перерастающий в безбрежные мусорные свалки, а еще дальше них – руины павших городов. Там на горизонте въется облако, навевающее мысли на надвигающуюся бурю.
Камера несколько мгновений фиксируется на этом видении – доносятся звуки отдаленного воя ветра, а затем «заглядывает» в лицо Кибел А, у которого появляется тоскливо-обреченное выражение.
-Спроси у богов,
Проси у богов,- сам себе под нос повторяет он, и прижимается лбом к грязному стеклу, тяжело выдыхая.- Они никогда не дадут покаянья.
Сцена 4.
Темнота, полная смутных движений и образов, плавающих в ней словно клубы дыма. Приглушенно, так что практически не разобрать звучит музыка и еще какие-то звуки. На переднем плане голос, напоминающий мужскую версию Кибел А.
-Что есть на свете прекрасней любви? Вот однажды ты встречаешь на своем пути милую девушку,- в черноте всплывает образ Тайны, который затем трансформируется в облик феи и Тай, после чего экран снова гаснет.
-Или симпатичного парня,- здесь идет похожий видеоряд с образами Мика-охотника и выпускника, – и влюбляешься. И как прекрасно – он или она отвечают тебе взаимностью. Вы счастливы…
-Вы счастливы?- голос Кибел А перебивает голос Мики.- А если однажды вы узнаете что у вашей любимой психическое расстройство? Или она и вовсе не человек? Как надолго вам хватит сил для любви? Хватит ли у вас сил любить?
Камера фокусируется и становится виден мокрый асфальт с серо-коричневой кашей снега. Воспринимаемое раньше едва слышной музыкой превращается в вой сирен, смешанной с людским гомоном и наигрывающей где-то рождественской мелодией на колокольчиках.
С левого верхнего угла в экран вползают струйки темного красно-багровой жидкости, что неотвратимо и быстро окрашивает все в один цвет.
-Я любил… Я всегда любил ее – кем бы она не была, какой бы она не была. Но порой… Порой она просто не оставляла мне выбора.
Камера поднимается выше, захватывая двоих, лежащих на асфальте людей. Девушка едва дышит, из уголка губ сползает кровавая струйка, ее голова повернута к молодому человеку, лежащему недалеко от нее. Она медленно тянет тонкие пальцы к нему.
Едва их пальцы соприкасаются, девушка делает последний хриплый выдох и замирает, а из глаз парня скатывается слеза и он едва слышно, практически одними губами шепчет.
-Прости.
Камера ныряет в его темные глаза, отматывая время назад, все дальше и дальше, пока в отражении зрачка перед зрителем не встает сияющее озеро и величественный лес. Из вод озера медленно появляется девичья фигура.
Сцена 5.
-Любовь феи дарит вечную жизнь,- голос Микаэля за кадром.
Камера отдаляется, снимая охотника, сидящего на берегу озера. Он тщательно и с любовью вырезает из деревянного чурбачка девичью фигурку с тонкими стрекозиными крыльями.
-Она красивая,- камера поворачивается на источник звука и видит молодого парня с длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. Он очень похож на мужскую версию Кибел А.
-Она всегда будет такой,- охотник с нежностью касается намеченного в дереве девичьего лица, после чего смотрит на своего спутника, серьезно спрашивая его.-Ты готов?
-Разве я могу быть готов к такому? – парень отрицательно качает головой, но все же продолжает.- Но я сделаю все, что нужно... Отец.
Экран на мгновение темнеет.
-Любовь феи дарит вечную жизнь,- повторяет голос Микаэля.
Берег волшебного сияющего озера, мужской распростертый силуэт в траве и рыдающая над ним крылатая дева. Она простирает руки вверх, яркая вспышка молний, мир темнеет и содрогается.
Спустя несколько мгновений белого экрана, снова берег волшебного озера и силуэт распростертого человека.
-Любовь феи дарит вечную жизнь… Но это не значит что она подарит вечную молодость,- заканчивает голос Кибел А.
Камера надвигается на лежащего и глазам зрителя предстает глубокий старик, иссохшийся и полулысый от времени. На его груди зияет кровавая рана.