Онлайн чтение книги Золотой Человек Gold Man
Часть I. Глава VI - 3. Жертва совести

Юноша сам не до конца понимал, что он делает. Не только не понимал, а даже не верил в это. Без оружия, разве только при статусе золотого человека. Без всякого плана он шел к зданию специальной тюрьмы. Сердце колотится и уже готово пробить грудь молодому человеку с мольбой одуматься. Стук этот отдавался в тряске пальцев, холодном поту и безумных мыслях, не помещающихся в голову. Было бесполезно успокаивать себя рассуждениями «что делать?». Ясно, что просто так из тюрьмы человека не отдадут, даже майору Золотого Общества. Стоит ли использовать силу? Ведь как только огонь на руке загорится и будет направлен против кого-либо, его сразу объявят предателем. Стоит ли такая авантюра того, что в итоге юноше будет не суждено осуществить свою самую заветную мечту?

Быть убитым своими же. Но теперь, кажется, он зашел уже слишком далеко, поздно было отступать – сейчас или никогда.

С севера шли темные тучи, укутывая все небо над Централом и отбирая у него последний свет. Теперь весь город превратился в настоящий склеп. Маленьких фонариков, пусть даже их было огромное множество, не хватало, чтобы осветить все вокруг. Темные стены домов. Крыши царапали опускающуюся пелену облаков. Туман – это, конечно, большая редкость для Централа, Николай так вообще видел его чуть ли не первый раз в жизни.

Но погода не играла для него никакой роли. Замерзший, с поникшей головой, он шел к тюрьме, каждый раз останавливаясь и проверяя, нет ли кого позади. Страшнее всего было встретить сейчас Зака или Сергея Сергеевича, который имел талант появляться в нужном месте, но не в нужное время. Стыдно было... страшно. Даже еще ничего не совершив, он понимал, какой риск он несет, какой позор для Скреппа будет. На мгновение эта мысль остановила юношу. На некоторые секунды он даже передумал и развернулся в обратную сторону, только плащ поднял ветер. Он бы не простил себе то, что подвергнет Скреппа такому унижению, а ведь во всем обвинят именно Сергея Сергеевича, именно так работала система наказаний и поощрений – если ученик добивается успеха, это его заслуга, если терпит поражение, это целиком вина учителя. Но еще больше он боялся посмотреть в глаза Скреппу, особенно после того, что случилось сегодняшним днем в машине. Теперь оставалось только сожалеть.

Откуда-то взялись лужи, хотя дождя вроде и не было. Где-то через квартал, на соседней улице послышалось цоканье лошадей, видимо карета. Николая поражала эта тишина, настолько мертвая, что можно было услышать столь отдаленный звук.

Он подошел к луже и взглянул на отражение самого себя. Растрепанные черные волосы, бледное мрачное лицо, которое было видно даже на черной воде и фоне черного неба. Тоска брала юношу... он обратил внимание на полоску шрама. На луже стали повсюду появляться круги от капелек. Потихоньку приступал дождь.

Где-то вдали, в небесах громыхнуло. Скоро будет гроза... Все вокруг чернело.

Надо идти дальше.

Вскоре перед ним престал огромный фасад тюремного блока. Самая окраина города, бедный район. Дома здесь простенькие, неприметные и невысокие. А в воздухе, вдобавок ко всему, еще и витал какой-то скверный запах гнили или даже еще чего похуже, от которого сразу кружило голову и тошнило.

Облезлая стена, через трещины на штукатурке виднелся белый рассыпающийся кирпич. Такое ощущение, что эти стены хранят в себе от посторонних глаз что-то свое, что-то ужасное. Крики, кровь и боль. Здесь, в этом здании, не было камер на длительное содержание. Единственная цель его – выбить из человека нужную правду, а потом избавится от него. Николай прекрасно знал про все это, знал, почему тюрьма находиться на окраине, подальше от мест излюбленных прогулок послушных и честных людей, не каждый из которых знал о существовании этого ада. Юноша и сам много раз сопровождал преступников разного калибра сюда, тех мерзавцев, что он с друзьями собирал, словно коллекцию, по всей империи. Ирония... вызывавшая слабую, корявую улыбочку у него – теперь ему самому грозит одна из этих камер, теперь он попробует освободить заключенного отсюда. Маленькая жертва и большой риск чтобы уничтожить, наконец, своего врага раз и навсегда.

Николай в одиночестве, не обращая внимания ни на слабый дождь, ни на ветер, осматривал фасад. Кроме первого этажа нигде не горел свет, только холодные решетки на окнах стены, почему-то вызывавших ассоциацию могильных ям, ровно идущих рядами сверху вниз с глубокой чернотой изнутри, где уж точно не было ничего живого.

Сделав несколько глубоких вдохов, словно зачем-то прочищая себе легкие здешним гнилым воздухом, он собрался, наконец, с мыслями и ступил лакированным сапогом на сырой кафель маленькой лестницы входа. Раздался звонкий стук каблука.

Двери распахнулись и Николай быстрыми, как можно более уверенными шагами вошел к проходной главного входа. Он сразу заметил двух охранников, что в черных пиджачках с позолоченными погонами сидели сегодня на вахте. Один из них, старенький, с седой козлиной бородкой пытался настроить радиоприемник, но тщетно. Ему удавалось разве что наполнить пустые страшные коридоры, кругом из белой грязной плитки и ржавых облупленных труб неприятным шипением, изредка прерывавшимся скрипом и неразборчивыми словами. Другой охранник был моложе и говорил старику что-то о связи радиоволн и грозовой погоды. Именно он и заметил первый вошедшего Николая. Чуть не свалившись со стула, так как до этого раскачивался на задних ножках, он вскочил и выпрямился смирно, отдав честь.

– Господин майор! Рады приветствовать вашу инспекцию!

Под его черным пиджачком была голубая рубашка, на вороте которой сверкала металлическая черточка, говорившая о звании старшего рядового. Николай покряхтел, поправляя голос. Он уже привык к тому, что вся полиция перед ним ведет себя, словно он генерал или даже выше. Но сейчас это играло на руку юноше – по-видимому, они думают, что это обыкновенная проверка.

– Добрый вечер, господа, вольно – Николай легонько помахал рукой, давая понять, что ему не нужны всякие формальности – да, я с незапланированной проверкой, личный приказ главы Отдела Расследований, бригадного генерала Штейна. Я майор Николай Владыч – он показал значки на своем вороте бордовой рубашки.

Столько страшных слов заставили выпрямиться охранников аж до хруста в спине, не смотря на команду «вольно». Николай вел себя все увереннее и увереннее, ему верят на слово. Он осмотрел глазами окружение. Словно в средневековых катакомбах, в этом здании не было света, только лишь несколько факелов на стенах горели, хоть чуть-чуть развеивая мрак. А ведь это самый первый этаж, еще даже не камеры... мурашки пробегали по всему телу.

– Я бы хотел посмотреть на некоторые камеры, давайте начнем с любой... ну хотя бы с третьей

Охранники переглянулись с какой-то опаской. То ли они боялись возразить, то ли еще что-то, но молодой неуверенно произнес.

– В этой камере содержится заключенный первого класса Артур Мак-Бауман, господин... нам велено было не пускать к нему никаких посетителей.

– Кто велел?

– Час назад к нам приезжал майор Золотого Общества Свиридов, сказал, чтобы к нему ни кого не пускали... и сказал ждать нам еще одну проверку.

У Николая помутилось в глазах от услышанного. Неужели Скрепп успел предпринять что-то, неужели он догадался о его намерении и послал Зака.

– Планы поменялись, я должен видеть Мак-Баумана... или ты хочешь, чтобы Владыка лично приехал с проверкой... хочешь? – Николай сделал голос жестким, угрожающим в рамках возможного – Отведи меня к нему!

Старик с опаской взялся за плечо молодому охраннику. Он покачал головой, давая понять, что не хочет рисковать и сам протянул ему ключи. Молодой охранник, крепко сжал связку в кулаке и поклонился Николаю.

– Прошу за мной, господин майор

Его повели в блок «А». Самый первый, от входного помещения. Все было именно так, как юноша себе представлял. Он даже старался не обращать внимания на грязные облупленные стены, массивные металлические двери, таившие за собой нечто ужасное. Но было очень тихо, словно не было никого здесь кроме двух охранников и Николая. Словно все камеры были пусты и само здание заброшено. Ни окон, ни ламп, ни чего. Только стук каблуков по плитке, отдававшийся где-то вдали эхом. Все это место – одна большая язва Централа. Именно так это воспринимал Николай.

– Это здесь – охранник остановился возле одной из дверей – заключенный обезврежен, находится в резиновых перчатках и скован деревянными колодками на руках.

Николай подумал, как его бы содержали в такой тюрьме... наверное, с ведром воды в руках и колодками на шее, если не мешком на голове. Еще чуть-чуть и он заслужит это в полной мере.

Он осмотрел коридор, пока охранник вспоминал, какой ключ нужен для этой двери. Возле стены находилась небольшая труба, подававшая воду с этажа на этаж. Пора действовать...

– Рядовой, приказываю сдать ваше табельное оружие, наручники и ключи

Охранник как раз только что подобрал ключ и открыл замок. Он недоуменно посмотрел на Николая, словно не веря своим ушам. Выполнит ли, или заподозрит неладное? Николай смотрел ему в глаза со всей серьезностью, тот не знал, что сказать.

– Прошу прощения, что вы хотите сделать, господин майор?

Николай вздохнул, на ходу придумывая ответ.

– Мы зайдем к нему, я осведомлен, что Мак-Бауман владеет силой, позволяющей подчинять неподготовленный разум. Он может воздействовать на вас и использовать это против меня. Отдайте мне ваш пистолет и наручники. Это приказ.

Охранник, еще немного подумав, повиновался и передал Николаю эти вещи. Только он это сделал, как Николай резко схватил его и потащил к трубе.

– Господин майор... что же вы... – закряхтел, испугавшись, охранник, пока еще и не думавши сопротивляться.

Николай показал перед его носом свой сжатый кулак, который тут же вспыхнул ярким красным огнем. Это повергло в ужас охранника, и он замолчал, не спуская напуганных глаз с огня.

– Веди себя тихо и без шума, это для твоей же безопасности. Руки к трубе.

Рядовой подчинился и в следующий же миг был прикован к трубе собственными наручниками.

– Ты понял? Молчи и тогда все будет хорошо.

Охранник все еще не понимал, что происходит, судорожно кивая головой на каждое слово юноши. Закричит ли? Вроде, он достаточно напуган, чтобы не опомниться.

Николай медленно приоткрыл дверь камеры номер три и заглянул в нее. Здесь было холодно, пахло «уличной свежестью», может из-за того, что стекол в окне не было, только решетки. Свет падал только из этого окна, а поскольку на улице была кромешная тьма, то здесь ничего не было видно. Даже очертаний стен, из-за чего не ясно было, насколько велика камера.

Но Артура он заметил сразу. Мужчина, весь избитый, тихо дремал сидя на стуле, с закованными руками в перчатках. Голова его была опрокинута назад, как будто он что-то высматривал в окне, но глаза были закрыты. В тюремной робе он выглядел не так представительно, как в той черной форме с красным галстуком. Рядом была деревянная кровать и еще один деревянный стул, всюду, особенно рядом с Артуром, на полу большие и маленькие багровые пятна.

Николай закрыл за собой дверь камеры, чтобы охранник, пристегнутый к трубе, не услышал их разговора... правда, даже если бы услышал, тяжести совершенного преступления уже более чем достаточно, чтобы разделить плаху Мак-Баумана.

Он взял свободный стул и поставил его перед Артуром. Тот проснулся, заметив шорох нежданного посетителя. Николай сел, положив ногу на ногу и продолжая смотреть на него сверху вниз, загородив ничтожный свет из окна.

– Ты... Владыч – прохрипел он, – пришел поиздеваться... над узником совести? – он говорил с трудом, губы были разбиты, на них виднелась запекшаяся кровь. Но он попытался выдавить улыбку, ехидную, как и всегда. И у него она даже получилось, немного страшная, потому что каждый зуб был словно обрисован черной кровью.

Николай не собирался церемониться и играть в словесные игры с Артуром. Он и сам в глубине себя обнаружил желание вдарить по беспомощному человеку, да так чтобы он опрокинулся со стула назад. Но юноша ограничился лишь крепким сжатием кулаков и спокойно, но строго сказал.

– Мне нужно знать, где укрывается Дмитрий Чадаев, отвечай.

Мак-Бауман только покряхтел в ответ, видимо проведя столько времени в этой тюрьме, смеяться теперь он мог только так. Он поднялся на ноги и прильнул к самому лицу Николая.

– Много хочешь... собака... Тебе-то уж я точно ничего не скажу... Можете искать его сколько угодно, у него много квартир в Централе, и не только в Централе... он осторожнее вас всех, идиотов.

Николай спокойно наблюдал, как Артур садиться на кровать и пытается почесать ногу, но в резиновых перчатках сделать это ему проблематично.

– Ты знаешь, что Совет намерен казнить тебя прилюдно, через несколько дней.

Мак-Бауман ни как не отреагировал на это, продолжая шкрябать деревянной колодкой по ноге. Он лишь усмехнулся, снова покряхтев.

– Ну и избавитесь вы от меня, дальше что... вы точно идиоты...

Николай промолчал. Он сделал длинную паузу, и Артур сам спросил у него.

– Не поздновато для допросов?.. Или ты готов посмотреть на мои муки даже ночью.

Юноша встал со стула и медленными шагами отправился к двери. Артур уже с непониманием смотрел на него. Николай выдохнул, словно прося прощения у самого себя.

– Ладно... если я вытащу тебя отсюда, ты приведешь меня к Чадаеву?

Артур закашлялся, не поверив ушам, и тут же начал смеяться, насколько ему позволяла боль. Николай молча ждал ответа.

– Ты лжешь... собака... лжешь, я же вижу твои глупые уловки – покачал головой он. Тогда Николай подошел к двери камеры и отворил ее. Мак-Бауман увидел в коридоре пристегнутого к трубе охранника, который с опаской смотрел на обоих. Еще немножко и он наберется храбрости закричать и поднять тревогу.

– Время дорого, отвечай, поведешь меня к нему или останешься гнить здесь?

Мак-Бауман улыбнулся. Картина скованного тюремщика впечатлила его, в глазах даже загорелась какая-то искорка.

– Не ожидал от тебя... – сказал он, вставая с кровати – а твой «Владыка» тебе «а-та-та» не сделает за такое?

– Ну так что, ты отведешь меня к нему?

– Одно условие, мы дойдем до склада, и я завяжу тебе глаза. Все должно выглядеть, как будто я привел тебя пленником.

Опасно было доверяться такому человеку. Николай понимал это и продумывал все в голове даже после того, как пожал ему руку. Пусть даже так, но он хотя бы увидится с Дмитрием. Он должен узнать или хотя бы увидеть среди его приспешников отца. Может, станет легче, если его там не будет, потому что это будет означать только одно...

Через проходную они вышли свободно. Старик-охранник куда-то исчез, возможно, он в данный момент выяснял настоящую цель визита Николая... значит, звонил в штаб. А если это так, то времени оставалось совсем немного. На улице уже вовсю громыхал по раздолбленному асфальту ливень. Но даже сквозь него Николай услышал какие-то крики и вой сирены.

– Куда? – спросил Николай

– Парочка кварталов и на центральный ж/д вокзал. Там на складах нас будет ждать человек.

– Что за человек? Ты обещал отвести меня к Чадаеву.

– Я держу слово, но он может быть сейчас где угодно, поэтому нам нужен этот человек. Он проводник. Не бойся... он тебе понравиться, это девушка.

Они вдвоем побежали через дворы к вокзалу. Все произошло так быстро, что Николай даже не успевал обдумывать события. Совсем недавно он играл с Анастасией на рояле... а теперь бежал с опасным преступником к самому главному – к своей цели. Удивительно, как быстро Артур согласился, неужели он ждал чего-то подобного, на что-то рассчитывал... уж не думает ли он, что кто-то поверит в его бредовые идеи. Нет... Николай даже знать не хотел, что движет Чадаевым, о чем он мечтает. Пусть только скажет хотя бы, где отец. За тринадцать лет он впервые подобрался так близко к нему... он почти нашел его. Лишь бы Артур не обманул.

Сирены проносились совсем рядом, по соседней автостраде. Опасения Николая оказались верными, машины были по их душу, они направлялись к тюрьме.

– Хорошо, что они меня в обыкновенный центр допроса поместили, со слабой охраной, а не в полноценную тюрьму – внезапно завел разговор Артур, теперь он начинал видеть друга в Николае... по крайней мере, так показалось самому Николаю. Юноша по-прежнему считал, что Мак-Бауман получит свое, он сам его и убьет. Сожжет на глазах у Чадаева, а потом и его самого отправит следом.

Вокзальный склад был совсем близко. Большое деревянное здание, переполненное ящиками. Охранник тихо спал, убаюканный ливнем. Они открыли большие скрипучие двери и тут же столкнулись с кромешной тьмой внутри помещения. Склад был настолько большим, что в нем располагалось несколько грузовых кранов, для подъема вещей на верхние уровни. Потеряться здесь было проще простого. Кругом налево и направо были целые горы, лабиринты и небоскребы из маленьких и больших ящиков, бочек и коробок. И кругом тьма.

– Где твой человек? – спросил Николай, создавая огонь на руке, чтобы хоть чуть-чуть осветить себе дорогу.

– Заткнись. Иди за мной и не устрой тут погром.

Кругом пахло сырой древесиной. Тишину нарушал только скрип досочных полов от шагов и стук капель ливня по крыше.

Николай и Мак-Бауман пробрались к центру склада. Здесь горела лампа со свечей внутри, и было просторно. От этого центра видимо и уходило множество «улиц» лабиринта в разные стороны, всюду стояло множество тележек.

– Артур, предупреждаю, если ты обманешь меня, я не посмотрю, что ты беззащитен, на месте сожгу.

Мак-Бауман только усмехнулся в ответ.

– Ишь ты, дерзкий какой. Остынь, мы на месте, сейчас придет проводник, и мы завяжем тебе глаза. Можешь мне верить, я и сам рад представить тебя Чадаеву. Он давно хотел с тобой встретиться.

Николай старался пропускать мимо все его слова. Где-то вдали вновь послышались сирены, машины удалялись и, видимо, разъезжались теперь в разные концы города в поисках беглеца и его подельника.

Внезапно из темноты, откуда то сверху, на вершине одной из стопок ящиков послышалась женская речь.

– Ты уже вернулся Артур? – голос сделал ударение на первый слог его имени, затем последовал какой-то задорный и простой смешок – привел с собой друга?

Николай обернулся и усилил пламя на руке, но его все равно не хватало, чтобы осветить все помещение и он не видел говорящего. Голос сам по себе звучал ласково, с долькой иронии... возникало ощущение, будто говорит ребенок.

– Кто здесь? – Николай не переставал боязливо вглядываться в темноту, вертясь по сторонам, ища незнакомку. – Покажись на свет!

Прошло какое-то время тишины, затем темный силуэт спрыгнул с горы ящиков, и послышались приближающиеся шаги. На свет вышла молодая девушка, почти ровесница Николая. В глаза сразу бросились ее темно-вишневые волосы, как рубин или гранат, черневшие к корням. Каре, кончики прически еле-еле достают до плеч. Она была в темной одежде – кожаной куртке, приталенных штанах и сапогах. Вся одежда имела странные украшения, металлические цепи или маленькие шипы, сверкавшие серебром. Среди всей этой черноты на большой груди ее находился красный галстук с золотой печатью, уходивший под куртку.

Девушка не без улыбочки, глядя на Николая, подошла поближе, оказавшись по плечо молодому человеку.

– Артур, что с тобой? – спросила она, посмотрев теперь на скованного Мак-Баумана – ты во что-то играешь?

Он ничего не ответил, лишь как-то неудобно или даже со стыдом опустив свой взор. Девушка снова посмотрела на Николая зелеными глазами, подчеркнутыми черной подводкой. Странно... в них можно было увидеть столько безумства, но в то же время столько какой-то радости. Николай буквально прочитал по ним эти две эмоции.

– Кто ты такая?

Девушка неожиданно легонько взяла молодого человека за ладонь и, поклонившись, отведя ручку в сторону, поцеловала ее.

– Для всех друзей я зовусь Ал – с детской улыбкой, прищурив глаза и наклонив голову вбок, ответила она – а ты кто?..

Она прервалась, обратив внимание на золотую косичку Николая, а затем отступила пару шагов и оглянула его с ног до головы.

– А! – воскликнула она – можешь не говорить, я сама догадалась, подожди секундочку, хорошо?

Ал, медленными шагами, немного двигая бедрами, подошла к Артуру.

– Великий иллюзионист все-таки попался – иронично сказала она. Мак-Бауман с улыбкой опустил глаза и покачал головой, как будто говоря «Что же поделаешь, со всеми бывает» – не двигайся, сейчас я тебя спасу.

– Эй, эй – Николай подошел к ним – ты спасешь его, как только я скажу, ясно?! Артур сказал, что ты отведешь меня к Чадаеву. Ты сделаешь это?

– А? Чадаев? – Ал снова обратила внимание на Николая – а зачем тебе мой папа?

Николай отшатнулся, вытаращив глаза, девушка даже удивленно посмотрела на него. Прямо сейчас, перед ним стоит его дочь... у него есть дочь. И она абсолютно беззащитна. Теперь Чадаев просчитался, теперь он поплатится. Рука Николая усилила пламя настолько, что на нее уже было сложно смотреть. Прямо сейчас, здесь у него есть возможность отомстить... Да, это желание начало подобно приставучей лозе оплетать Николая с ног до головы. Проткнуть грудь Ал горящей рукой... услышать ее агонию и представить, как потом узнает об этом сам Чадаев, как разозлиться, упадет на колени... и будет страдать. Огонь в руке почти достал предплечья.

Что-то сдерживало Николая... какая-то внешняя миролюбивость девушки, которая сейчас тщетно пыталась изо всех сил снять с Мак-Баумана колодки. Николай молча смотрел на нее, понимая, что не сможет поднять руку на ребенка.

– Ну так, зачем тебе мой папа? – повторила Ал

– Ты дочь Дмитрия Чадаева? – спросил Николай

– Из восемнадцати лет, сколько себя помню, да, тринадцать лет я была его дочерью... так, мне это надоело!

Ал устала биться с деревянной колодкой.

– Артур, не шевелись!

Она выпрямила свою правую руку.

Николай, от увиденного, чуть не повалился на сзади стоящие ящики. Он видел множество четвертых составляющих, но такое зрелище предстало перед ним впервые. Пальцы на ее правой руке мгновенно соединились друг с другом, и сама рука вытянулась, став раза в два больше. Кожа почернела, сделавшись похожей на металл. Это выглядело как длинное, черное, острое лезвие, вставленное вместо руки.

– Ал! Ал! Стой! – закричал Артур – а если не попадешь!

Девушка размахнулась лезвием-рукой и рубанула по колодке. Мак-Бауман громко заорал от боли, Николай машинально обернулся, посмотрев на вход в склад. Такой крик наверняка кто-нибудь слышал снаружи.

Колодка лежала обрубленная, на пол начали падать капли крови.

– Да ладно, совсем чуть-чуть же задела – сказала Ал, успокаивая Артура, который не переставал ругаться на нее.

Лезвие превратилось обратно в нормальную руку, на ней, в том месте, которым она ударила, остался след крови. Ал посмотрела сначала на кровь, а затем улыбнулась Мак-Бауману.

– А ведь твою кровь я еще не пробовала, Артур – далее она языком медленно провела по руке, слизывая кровь – ммм... потрясающе! – снова воскликнула она как ребенок.

Николай потерял дар речи. В голову ударило что-то тяжелое и больное, какая-то страшная мысль – девушка пьет кровь с улыбкой на лице. Чадаев... какая же ты последняя тварь... ты научил лакать кровь ребенка.

– Итак... значит ты хочешь повидаться с моим папой. Хорошо, но нам надо будет завязать тебе глаза.

– Усыпи его – холодно произнес Артур – он сможет и с закрытыми глазами понять, куда мы идем.

Девушка снова улыбнулась и подошла к Николаю.

– Прости, но придется это сделать. Не волнуйся, мы сделаем так, как ты хочешь. Когда откроешь глаза, папа уже будет перед тобой.

Она резко двумя пальцами ткнула Николаю куда-то в шею, и юноша почувствовал, как его ноги превратились в свинец. Он падал на пол, теряя сознание, и лишь наблюдая, как по-детски мило Ал улыбается ему в след, снимая красный галстук, чтобы завязать глаза.