Онлайн чтение книги Золотой Человек Gold Man
Часть I. Глава VI - 1. Город засыпает

Тринадцать лет спустя.

Май 1918 года второй эры.

Практически тринадцать лет прошло с того неповторимого момента, когда Сергей Сергеевич впервые показал Николаю главный храм литературы Веридаса. Учитель обнаружил любовь юного Владыча к книгам. Мальчик весь в отца – Драган тоже много читал.

Центральная библиотека сразу произвела на Николая впечатление такого места, где книги почитались как реликвии. Это не семь стеллажей потрепанных или новых выпусков по компонологии в кабинете отца, и уж тем более не то маленькое деревянное здание школьной библиотеки – единственной в Ужице – где интересных Николаю книг не было вовсе. Нет.

Это здание было внушительным дворцом с огромным фасадом из многочисленных высоких колонн перед стенами. Несколько четырехметровых дверей являлись основным входом, к которым вел широкий полукруглый ступенчатый подъем из белого мрамора. Высота библиотеки была настолько большой, что только около десятка самых высоких построек Ужица друг на друге могли дотянуться до крыши. Мальчик, конечно, не сразу поверил, что этот дворец целиком принадлежит книгам – неужели в Веридасе уже успели столько написать, чтобы заполнить каждый уголок дополна.

На улице начинало темнеть, хотя в мае солнце над Централом опускалось поздно. Зал чтения был закрыт. Последние лучи заката падали прямо в окна, немного прикрытыми коричневыми бархатными шторами. Коричневый цвет преобладал тут всюду. Широкий зал, практически весь этаж был соединен в одну комнату. Ряды столов и мягких шоколадных кресел беспорядочно стояли друг против друга или впритык, но специально так, чтобы читатели меньше всего отвлекались от книги. Светильники на длинных ножках практически над каждым креслом давали достаточно света, чтобы глаза от долгого процесса чтения не попортились, но не один из них не был слишком ярким, и темнота с легкостью окутывала углы, стены и промежутки между креслами. Ни одной картины, зеркала или еще чего-нибудь, кроме, разве что, множества бесшумных часов. Солнце опустилось за крыши домов и даже облака начинали терять последнюю желтизну, оставленную им светилом. Глаза медленно закрывались.

Николай заснул прямо с раскрытой книгой в руках. Книга была тоненькой и почти не чувствовалась в ладонях. «История изучения пятого свитка» написано белыми буквами и подчеркнуто на черной твердой обложке, эту работу надо было прочитать по просьбе Скреппа.

На столе находились широкие листы и карандаши. Большой чертеж круговой формулы с разными кругами, треугольниками и квадратами, вписываемыми и описываемыми друг друга, как и на формуле первого свитка. Но здесь их было куда больше, они были куда разветвленнее, от каждого отходило множество кривых линий и дуг с текущими словами, которые на чертеже просто отмечались вектором в ту сторону, куда они идут. Николай давно перевел его, но смысл заложенного все еще не понимал. Пятый свиток, в отличие от предыдущих четырех, не говорил о составляющих человека. Он расписывал законы природы. И была в нем еще одна закономерная странность. Закономерная потому, что в предыдущих свитках это тоже встречалось. Во всех кроме самого первого.

Эта странность вгоняла в ступор всех, с самого начала второй эры. Никто не мог объяснить, почему во втором, третьем, четвертом, пятом и шестом свитке имелось в формуле по одному абсолютно пустому кругу. С каждым новым свитком они увеличивались в радиусе. Круги эти так же вращались по орбитам вокруг формулы, иногда их пересекал текст, но они не несли никакой смысловой нагрузки. Это был явно лишний элемент. Некоторые исследователи считали их знаками препинания. Другие отрицали это, сетуя на то, что один пустой круг во всей формуле не может быть знаком препинания, да и не было в древнем веридаском языке таких знаков. Поэтому Николай и решил обратиться к «Истории изучения...» чтобы выяснить что-нибудь об этом.

Текст, правда, оказался непростым и очень скучным. История изучения вообще была самым скучным предметом во всей старшей академии. Поэтому юноша и поддался, глядя на закат и мрак за окном, сну.

Смотрительница читального зала, молодая девушка в красненьком строгом пиджаке, сидела за своим рабочим местом. Оно было отгорожено от зала стеклом и дверью, чтобы смотрительница могла видеть всех и не мешать своей работой остальным. Девушка изредка поглядывала на Николая. Взгляд ее сделался раздражительнее, когда она поняла, что юноша уснул в кресле с книгой в руках. Она смотрела то на него, то в свою широкую тетрадь отчетов с таблицами. Мало того, что сидит тут с утра до вечера, так еще и ночь ночевать здесь будет?

В этот момент раздался звонок телефона. Его не было слышно в зале из-за стекла, но зато в кабинете он так оглушил девушку, что та вздрогнула и немного подпрыгнула на месте. Медленно выдохнув, успокаивая себя, и поправляя каштановые волосы на челке, она взяла трубку.

– Зал чтения Императорской Библиотеки Централа, добрый вечер – как можно тише, но с формальной ноткой проговорила она

В трубке кто-то начал говорить

– Да, – отвечала девушка – мы уже закончили прием... нет, остался один, майор из Золотого Общества... – она посмотрела на Николая – хорошо сейчас позову.

Смотрительница положила трубку и на цыпочках направилась к Николаю.

Юноша уже не просто дремал, он по-настоящему спал, посапывая. Голова его склонилась вниз. Книга в руках еще чуть-чуть и выпадет на пол. Девушка подошла к нему. За расстегнутым белым кителем, на бордовом воротнике серебром блестели два значка «V» и «V» в круге. При золотом человеке всегда была его сабля в золотых ножнах, которая стояла рядом с креслом. Исчерченная бумага с круговой формулой, совершенно непонятная... Она взглянула на его худое, не слишком вытянутое лицо, под глазами были светло-коричневые тени – следы безостановочной работы изо дня в день.

На щеках смотрительницы появился легкий румянец. Она, снова убрав назад каштановую челку, наклонилась к нему и потрясла за плечо.

– Майор Владыч, проснитесь... господин Владыч

Она пыталась разбудить его шепотом, на что Николай только мыкнул в ответ, забыв, где он находится. Юноша уже ощущал себя дома, в кровати и не хотел вставать. Книга выпала из рук, но девушка успела схватить ее.

– Господин Владыч, вам звонит майор Свиридов, просит подойти к телефону.

Николай открыл глаза и посмотрел на смущенную девушку. Оторвавшись от мягкой спинки кресла, он поднялся на ноги. В голове все начинало проясняться. Он снова посмотрел на примерный чертеж пятого свитка, на пустой круг в формуле, томящийся на одной из линий и помеченный вектором своего движения.

– Извините... я задремал – тихо проговорил он, не отрывая взгляда от формулы – мне звонят, сюда?

Смотрительница кивнула и пригласила его в свой кабинет, где ожидала трубка телефона. Он взял телефон, гадая про себя, какая нелегкая заставит Зака искать его в библиотеке так поздно.

– Слушаю – проговорил Николай. На другом конце линии сразу же послышался ответ

– Николай? Это ты? Почему ты не дома?

– Я...

– Не важно, слушай – Зак говорил быстро, – выходи на улицу, я заеду за тобой...

– Что случилось?

– Просто выйди на улицу, я тебя подберу, мне только что звонил Владыка Демиан, сказал, что будет ждать вас с Сергеем Сергеевичем у себя.

У Николая внутри все потяжелело. Он посмотрел на часы.

– Он вызвал нас в пол одиннадцатого?

– Да... наверное что-то случилось. Профессор говорит, что Владыка хочет обсудить Мак-Баумана и ситуацию на севере. Мне по пути, я еду за новой машиной.

– Я понял, жду тебя около входа

Николай положил трубку, обернувшись. Девушка смотрела на него. Он заметил в ее руках книгу, которую только что читал.

– Простите, мне надо бежать – поклонился Николай – вы не позаботитесь о моих чертежах и книгах? Отложите их куда-нибудь, я продолжу в следующий раз.

Девушка тоже поклонилась.

Николай, на ходу застегивая свой длинный плащ, побежал к лифту.

Ужасна была эта погода начала мая. Да и сам Централ как-то помрачнел. Летом никто не зажигал цветных фонарей на улицах, вместо них повсюду горели обыкновенные лампы. Своим оранжевым светом они не могли охватить даже внутренние дворы, разве что только дороги и тротуары.

Николай вышел через центральную дверь, с трудом отворив ее. Ему открылся совершенно пустынный город. Ни людей, ни машин, ни лошадей. Только каменные дороги и дома, немного охватываемые светом у самого основания. Чем дальше вверх они уходили, тем сильнее тьма скрывала их, высоту здания было не понять. Небо закрыто за бесконечным полем кучевых облаков, через которые очагами виднелась звездная чернота. Кончики мрачных деревьев, только-только начинавших зеленеть, покачивались на слабом и еще холодном ветру.

Плащ тут же поднялся по направлению ветра. Николай быстрыми шагами, вприпрыжку спустился с широкой фасадной лестницы и оказался у самой дороги.

Тишина.

Даже бродящих собак, которые царили здесь по ночам, не было видно. Совсем недавно Централ научился этому немому молчанию. Раньше, особенно когда Николай только прибыл в Веридас, здесь даже после захода солнца было уйма народу, на дорогах еще не успевали доспориться водители машин и извозчики карет. Люди прогуливались – вечером некуда было спешить. Они шли под ручку парами или компаниями, тихо или громко веселясь. Казалось, что и света на улицах было как-то больше. Но теперь Централ превратился в немой лабиринт из широких темных или полуосвещенных авеню. Людей даже вдалеке не было видно... не было слышно. Ни одной машины не проехало мимо Николая, пока он ждал Зака.

До штаба отсюда было далековато, но в голове появилась мысль прогуляться пешком туда. Очень уж нравилась юноше эта опустошенность, мрачные улицы. Мысли сами готовы были безостановочно рождаться в такой атмосфере. Мрак одновременно нагнетал и дотрагивался до чего-то холодного в самой глубине Николая. Что случилось с этим городом?

Все же одного человека Николай увидел. Он как-то медленно, покачиваясь, шел по тротуару прямо в его сторону. Мужчина, весь грязный и потрепанный смотрел только себе под ноги, не замечая юношу. Николай начал гадать про себя поклонится ли мужчина ему, когда подойдет ближе, или же ускорит шаг и пройдет мимо, скрывшись за угол. Человек подходил все ближе и ближе, уже были слышны стук его туфель по плитке.

Мужчина, наконец, поднял глаза и заметил Николая. Тот смотрел точно на него, спрятав руки в карманы бордового плаща. Человек остановился. Он как будто остолбенел, прирос к тротуару, не отрывая испуганных глаз от юноши. Николай даже немножко улыбнулся. Было видно, как у мужчины в голове обрабатывается сотня мыслей «что делать?» – не стоять же как вкопанный перед Золотым Человеком. Он, сделав вид, что что-то вспомнил – даже прислонив ладонь к подбородку и сделав заумное лицо – резко повернул направо и направился через пустую проезжую часть на другую сторону авеню. Он старался не смотреть в сторону Николая и молился всем кому можно, лишь бы юноша сейчас не окликнул его и не подозвал к себе.

Николай с иронией наблюдал, как мужчина скорым шагом помчался дальше по тротуару на другой стороне в ту же сторону куда шел.

– Да... что же стало с этим городом? Совсем недавно все кланялись, а теперь плюют в лицо и сторонятся... вот тебе и отношение.

Вскоре послышался рев мотора. Черный и полированный автомобиль ловил каждый огонек фонарей, свет золотом переливался на его корпусе. Машина ехала быстро, Николай пригляделся к номерам. Да, это Зак.

– Как ты узнал, что я буду в библиотеке?

Зак косо посмотрел на него, переключая рычаг за рулем.

– Действительно... ты единственный сумасброд, готовый ночевать там, так что, чему удивляться...

Машина тронулась вперед по пустым улицам. Зак гнал очень быстро, не хотелось заставлять Владыку ждать.

Большой холл, служивший залом ожидания при кабинете главы общества, был слабо освещен и по-своему красив. Стены на метр от пола обложены темным деревом, а выше шли декоративные вырезки из такого же дерева, изображавшие листья винограда. На коврах находились маленькие пуфики и диваны с кофейными столиками из стекла. На них стояло множество миниатюрных светильников разных цветов.

Скрепп уже ждал Николая в приемной, к ним тут же вышел секретарь. Старый и низкорослый человек, сутулившийся, отчего на нем висела одежда. Он поклонился.

– Полковник Скрепп, майор Владыч? Скорее проходите... Он вас ждет

Они поклонились в ответ и прошли за ним.

Это было довольно просторное помещение, по стилистике точно такое же как и приемная, но здесь было гораздо больше света благодаря тому, что вместо внешней стены в кабинете находилось одно большое окно. Все остальное было таким же темным – паркет, оконные шторы, палисандровый стол, находившийся у самого окна на большой платформе. На стенах множество картин-портретов, на них изображались предшествующие Владыки Золотого Общества.

За окном простирался тихий ночной Централ, его слабые огни, свет которых гасился черным небом.

Владыка сидел за своим рабочим местом. Поставив локти на стол, подперев голову, он наблюдал, как Скрепп и Николай друг за другом вошли в его кабинет.

– Присаживайтесь – сказал Владыка своим тихим старческим голосом. Они повиновались, расположившись на кресла, между которыми стоял стеклянный кофейный столик с посудой под печенье, блюдечками с чашками и большим чайником. Николай заметил странный взгляд старика. Обычно он ходит все время необоснованно веселый, щурившийся. Но теперь свободный глаз его был строг, он был серьезно настроен на что-то.

Молчание длилось примерно минуту. Владыка разглядывал каждого из своих гостей. Скрепп выглядел спокойно. Оно и понятно, ведь обычно именно он сообщал Владыке о результатах всей работы. На столе Владыки лежали доклады Сергея Сергеевича.

Секретарь начал разливать чай. На столе уже был нарезан яблочный пирог. Мягкое кресло, на котором сидел юноша, с трудом давало сосредоточиться на официальном приеме, так и манило расслабить тело.

– Помнится, – начал Демиан, посмотрев на Николая – ты особенно отличился тогда в Турине на пару с майором Свиридовым?

Юноша как-то неудобно посмотрел вниз и покраснел. Сергей Сергеевич посмеялся

– Я считаю, это лишь везение

– Ну нет... ты показал, что стоит ваше поколение. Это первый удар по Чадаеву за тринадцать лет, первый серьезный удар. Ты заслужил больше чем простую похвалу, мальчик мой.

Дальше Демиан говорил только со Скреппом о своем. Сразу можно было заметить учителя и ученика. Казалось Владыка единственный человек, к которому Скрепп еще мог обратиться за советом.

Николай молчал, стараясь держать спину ровно. Он пил чай маленькими глоточками и уже делал вид что слушает. Яблочный пирог ему показался отвратительным, не идущим ни в какое сравнение с шарлотами тети Даники. Но даже этого жалкого кусочка хватило юноше, чтобы в его голове всплыли приятные воспоминания из детства. Он с трудом уже мог вспомнить, как выглядел дом и друзья. Какая там была погода, небо и запах в воздухе. Глядя сейчас за окно, становилось ужасно тоскливо. Настолько ужасно, что поручение в Турине, где все было совсем по-другому, воспринималось как каникулы.

За окном заморосил дождь... а ведь Николай собирался устроить ночную прогулку с Настей после этой встречи. Настроение портилось вместе с погодой.

Юноша потерял свое присутствие в кабинете главы Золотого Общества, как вдруг Владыка обратился к нему.

– Я хочу знать твое мнение – он говорил со всей серьезностью, потому что поглаживал свои острые усы, а когда он так делал, то точно не шутил – как думаешь, что нам надо делать дальше. У нас на руках теперь один из главных последователей Чадаева. Мне интересно мнение молодых мозгов.

Николай и сам обдумывал этот вопрос. Что делать дальше? Наконец-то настал их ход действовать. Наконец-то появилась зацепка.

– Я думаю, что через Артура мы сможем выйти на самого Чадаева, или хотя бы узнаем, где логово их Ордена... если можно, то я готов возглавить поиски.

Владыка поставил пустую чашку на блюдце и отклонился к спинке кресла. Он закрыл глаза и начал о чем-то думать при общем молчании остальных.

– Ты прав, надо действовать... надо искать – согласился он – у нас мало времени... обстановка в северных землях накаляется, там начинаются забастовки. Чадаев на шаг впереди, он добился народной поддержки в тех губерниях. И я ожидаю худшего... Если вы думаете, что инициатива у нас, то вы ошибаетесь. У него в руке есть кремень, искра от которого подожжет весь север, а потом огонь перекинется и на нас.

– Да... – сказал Скрепп – учитывая обстановку в Централе, это будет цепная реакция

Владыка покивал головой.

– Мы не знаем, одно ли у него логово или больше, и есть ли вообще у него логово и сколько людей на его стороне. Мы про него вообще ничего не знаем, он действует крайне скрытно. До поры до времени он устраивал только теракты против полиции, армии и чиновников, теперь его людей заметили за агитацией против Его Величества.

– Значит, нам надо как можно скорее его найти – снова высказался Николай

– Так-так, рвешься в бой? – Демиан сделал небольшую паузу и продолжил – не думаю, что Мак-Бауман будет с нами сотрудничать, по крайней мере, сделок с ним я делать не собираюсь... нет.

Скрепп и Николай переглянулись между собой.

– У вас есть планы на него? – спросил профессор

Владыка слегка покачал головой, уставившись куда-то в одну точку и думая о чем-то, все еще поглаживая усы.

– Послезавтра, на императорской площади мы прилюдно его казним. Это должно послужить уроком всем террористам.

Сергей Сергеевич спокойно облокотился на кресло, допивая свой чай. У Николая же от услышанного внутри все возмутилось, словно не поверило сказанному.

– Вы уверены, что это подействует? – спросил молодой человек, абсолютно уверенный в обратном, но стараясь как можно спокойнее говорить с Владыкой.

– Страх перед законом и неотвратимостью наказания не раз выручал империю в прошлом

– Поймите меня правильно, Владыка Демиан, я вовсе не защищаю этого подонка и не меньше вашего желаю его смерти, просто я беспокоюсь, что мы потеряем козыря

– Я уже все решил, смерть это единственное, что ждет предателей империи.

Демиан поднялся из-за стола. Следом за ним, поправляя кители, тут же встали Николай и Скрепп. Владыка молча подошел к шкафу с документами и достал оттуда большую потрепанную старостью папку с фотографиями. Он долго листал ее и достал фотографию какого-то юноши, передав ее Николаю.

Фото размером с ладонь, на ней был молодой Артур Мак-Бауман в форме Золотого Общества. Волосы длиннее, чем сейчас, все те же прямоугольные очки, золотой локон сбоку и какое-то недовольное, насупившееся лицо, еще более худощавое.

– Из всех моих учеников, Сергей не даст соврать, Чадаев был самым успевающим... он подавал большие надежды. Никто так не умел отдавать себя делу, как он. В моей старческой памяти все еще сохранилась та картина. Дождливая ночь в июле тысяча восемьсот семьдесят первого, Дмитрия оголодавшим и замерзшим нашли у ворот младшей академии. Откуда он взялся, кто его родители этот маленький истощавший мальчуган не сказал... Он вообще ничего не говорил, сказал только, что его зовут Дима Чадаев. Его накормили, и он переночевал в этом самом кабинете. А на следующий день первый свиток загорелся именем «Митт Чадаев». Волуптасское имя с севера, хотя позже выяснилось, что мальчик родом все-таки из Веридаса. Я даже почему-то обрадовался, что мальчик станет золотым человеком... я тогда сам и предложил ему обучаться у меня лично. Подумать только... маленький шестилетний мальчик с амбициями самого Алекса Веридаса.

Он быстро учился и приобретал большую популярность среди студентов, даже из старшекурсников... его знала вся академия, а может и весь Централ...

Демиан посмотрел на Николая каким-то печальным, сожалеющим взглядом.

– И, пожалуй, самым большим его другом был твой отец, Драган Владыч... он поддерживал все его авантюры, гроза Золотого Общества, трио учеников профессора Ульяна, помнишь Сергей?

Скрепп улыбнулся, опустив глаза

– И одновременно с этим, его самым большим врагом становился я... он вел себя слишком недисциплинированно, не слушал меня. В лицо он не высказывал, но я чувствовал, как он меня ненавидит. Сколько у него было масок? Он говорил «вы самый мой любимый человек, профессор», а потом я узнавал от других, как он ругался, что я его якобы сдерживаю. С каждым днем мы отдалялись друг от друга... переставали понимать себя.

Ему исполнилось десять лет, и он выдал свой первый сюрприз, поставив на уши все и вся. Его рука загорелась синим пламенем... таким жарким, что пальцами можно было резать металл. Такой разрушительной силы четвертой составляющей не было ни у кого, никто не знал природу этой силы, что он чувствовал, чего желал сильнее всего. В хронографах четвертых составляющих не было упоминаний не о владельцах этой силы до Чадаева, не о ее природе. Я тогда сильно испугался, и не только я... его начали бояться многие преподаватели, зато он стал настоящим братом остальным студентам, они любили его, никто и не сомневался в том, что Митт сможет одолеть любого золотого человека шестого уровня. А ведь ему всего десять... Он сходу прочитал круговые шифры четвертого свитка, я даже заметил странную улыбку на его лице, когда он его читал, будто бы в руках его была детская сказка.

Я спросил тогда «Что тебя воодушевляет, какое твое самое мощное чувство, почему именно это синее пламя появляется у тебя на руке?» А он ответил «Я не знаю, учитель...» Ответил с ехидной улыбкой... конечно же он знал, чего желает больше всего, просто ему нравилось водить меня и Верховный Совет за нос.

Позже он все-таки признался, вернее он сказал это Драгану, а Драган мне. Самое его большое желание, это стать Идеальным Человеком, Богом, возвысится над остальными... он хотел этого с самого начала. Синее пламя символ тщеславия. Но он был не так прост, чтобы желать только этого...

Он начинал презирать тех людей, кто после старшей академии шли в чиновники или Отдел Расследований. Он избегал меня, избегал многих других преподавателей.

Второй случай рекорда был в восемьдесят третьем. Тогда во всех газетах писали о мальчике, чье имя в восемнадцать лет показал шестой свиток. К тому времени я уже стал Потестасом общества. Дмитрий наконец-то заговорил со мной. Он просил место преподавателя комплеологии в старшей академии... только не мог я дать ему звание профессора в восемнадцать лет. После этого Дмитрий, не выбрав не один из отделов, начал самостоятельно заниматься наукой и изучать свитки. Он иногда делился со мной своими мыслями, в основном все его труды касались пустых кругов в формулах свитков, он нашел между ними какую-то связь. Так Чадаев тихо проработал двадцать два года. Может, он уже тогда писал какие-то книги касательно сегодняшней власти, может быть... не знаю. Думал ли он о политике и когда начал создавать свой Орден? Чадаев часто собирался в своем имении с самыми близкими друзьями. Одно точно – бунтарем он был с самого рождения. Но я уверен, что большинство времени он посвящал именно компонологии. В девятьсот пятом неожиданно для всех его имя показал седьмой свиток.

– Тот самый день... – добавил Скрепп

Владыка сел за свое рабочее место, приняв из рук Николая фото Мак-Баумана.

– Да, в тот самый. Шок для всей империи... для всего света. Седьмой свиток вновь открыт. После церемонии прочтения я собирался начать готовить его на свое место, но он объявил об уходе из общества... а вскоре о нем заговорили уже как о террористе. Из общества вместе с ним вышли много других талантливых людей, его верных друзей или уже слуг.

– А мой отец?.. – полголоса спросил Николай

Владыка все еще разглядывал фотографию Артура. Внезапно раздался глухой хлопок, и фотография рассыпалась в труху прямо в его руке.

– Я понимаю твои подозрения... но я не знаю где он сейчас. Чадаев и Драган действительно были самыми лучшими друзьями, но я ничего не могу сказать.

Николай понимающе кивнул головой, поджав губы. К горлу вновь подступило что-то горькое... даже немного забытое. Он взглянул на учителя, Скрепп молча смотрел, как секретарь собирает в ладошку то, что осталось от фотографии.

Они что-то недоговаривали, что-то скрывали. Мешали ему искать отца, не наводили и не помогали. Они что-то знали про Драгана, но молчали. За тринадцать лет поисков в Веридасе эта мысль все больше и больше крепла в юноше.

– Владыка... – неуверенно произнес Николай – вы знаете, ведь он жив? Почему вы не ищите его... поручите хотя бы мне, дайте мне такое задание...

– Вы свободны, майор Владыч – с прежней строгостью ответил Владыка. Николая даже немного укололи страхом эти слова. Он поклонился в пояс, развернулся и вышел из кабинета, не дожидаясь учителя.