Онлайн чтение книги Дети Амира - 3. Айрин.
Глава 13

Айя лежала на кровати, теребя пальцами простыню под собой. Как бы ни старалась она мысленно докричаться до Орайи, в ее мироощущении до сих пор ничего не изменилось. Едва улавливая свою связь с Орайей, она готова была поклясться, что он слышит ее. Однако, его молчание и какая-то изоляция, ставили под сомнение ее веру в то, что с ним все в порядке. Он бы ответил ей, если бы мог. Дал бы знать, что почувствовал ее зов. Если этого до сих пор не произошло, значит, с ним что-то случилось.

Айя зажмурилась и прижала кулак к губам, чтобы не издать ни звука. Хотелось рыдать от бессилия. Полтора года ей потребовалось, чтобы привыкнуть к тому, что Орайя ее заступник. Для того, чтобы лишиться и мужа и зрячего, в конце концов, понадобилось всего несколько часов. Здесь, в этом мире, в этом теле она слаба. Здесь она ни на что не способна, кроме как спонтанно отключаться и оказываться по ту сторону границы миров. Данфейт, Террей, Айрин и даже Эрика в одиночку способны на большее, чем сейчас она. Чтобы бы на ее месте сделали они? Попытались бежать? Постарались выиграть время? Придумали бы план, как воспользоваться ситуацией и помочь остальным? Что сама она сделала за прошедшие сутки? Ничего. Айя не сделала ничего, чтобы помочь самой себе справиться с ситуацией.

Айя рывком поднялась с кровати и заметалась по комнате. Звать Орайю смысла больше нет. Она одна и ей необходимо привыкнуть к этой мысли. Дальше? Что дальше? Она заперта. Мать в плену. Первоисточник активен. Оболочки продолжают просачиваться во Внешний Мир и гибнуть. Айя остановилась посреди комнаты и замерла. Если она вернется на Сатрион, Гвен лишится одного из своих важных пленников. Там, на Сатрионе, она сможет закрыть первоисточник и остановить гибель оболочек.

Айя осмотрелась по сторонам. Лишить себя жизни она должна незаметно. Если кто-то из наблюдателей заподозрит что-то, второго шанса исчезнуть у нее не будет. Следует найти нечто острое, чем можно было бы вскрыть себе вены. Она спрячется под одеялом и притвориться спящей. Когда кровь пропитает все вокруг, будет уже поздно: Айя к тому времени обретет свободу.

Айя прошла в ванную и остановилась у раковины. Включив воду, она ополоснула лицо и вытерлась полотенцем. Вокруг ни одного острого предмета, способного пробить ее кожу. Даже зеркала нет, которое можно было бы разбить. С другой стороны, разбей она зеркало, охрана заподозрила бы неладное. Айя вернулась в комнату и присела на кровать. Взгляд ее упал на пол, где поблескивали осколки монитора того планшета, который подарил ей Гвен. Айя нахмурилась и, медленно поднявшись с кровати, вновь начала расхаживать по комнате взад и вперед. В какой-то момент она согнулась, будто бы наступив на что-то острое и осмотрев свою стопу. Ловкость рук редко подводила Айю и теперь, вернувшись на кровать, она прижимала к своему бедру небольшой осколок от монитора своего планшета.

Айя прилегла, сворачиваясь калачиком и прикрывая себя одеялом. Дело за малым: разодрать кожу на запястье как можно более глубоко. Айя закрыла глаза и, зажав руки между бедрами, приступила к делу. Хотелось рыдать. Очень хотелось. Не от боли. От собственной ничтожности. Единственный достойный поступок, который она может совершить в этом теле — лишить это самое тело жизни.

УАйи закружилась голова, и она победоносно улыбнулась. Скоро… Совсем скоро, она окажется дома…

Айя почувствовала, как начинает проваливаться в яму.

— Нет, — прошептала она. — Только не это… Пожалуйста, только не сейчас…

Но, было уже поздно. Айя лежала посреди песков, глядя в золотое небо Сатриона над своей головой.

— Создатель, что ты хочешь мне этим сказать? — прошептала Айя и подняла на ноги, глядя на руины города, который когда-то был ее домом.

Изон. Брошенный, забытый всеми Изон.

— Так, значит мы не на Дереве… — прошептала Айя, ощущая, как вновь проваливается в пустоту.

Что-то не так. Слишком мало времени прошло с момента ее появления здесь. Тело во Внешнем Мире все еще живо.

— Н-н-нет, — прошептала Айя, делая вдох и пытаясь открыть глаза. — Не-е-ет!!!

— Вот сволочь! — раздался чей-то голос. — Решила себя порезать! Сообщите госпоже Савис! Да побыстрее!

* * *

Кто-то приложил мокрое полотенце ко лбу Квартли, и она вновь пришла в себя.

— Ну, же, дорогая моя! — воскликнула Пире, — если ты и дальше будешь отключаться на каждом шагу, как же мы перейдем к третьей ступени допроса?

— Мне казалось, что мы не дошли еще и до второго уровня, — промычала Квартли, слизывая с губ капли воды, стекающие по лицу с влажного полотенца.

— Я немного упростила систему Райвена, — рассмеялась Савис. — Знаешь, пока тебя не было с нами, твоя дочь умудрилась преподнести всем нам сюрприз.

— Айя?

— А разве у тебя есть другие дочери? — спросила Пире и похлопала Квартли по плечу. — Маленькая дрянь. От нее всегда было больше проблем, чем пользы. Кстати, Квартли, если ты откроешь свои глаза, увидишь, что твоя дочь сидит прямо перед тобой!

— Айя? — позвала Квартли, пытаясь разлепить слипшиеся веки. — Айя, ты здесь?!

— Она спит, — ответила Пире. — Пришлось немного ее успокоить. Девочка решила вены себе вскрыть. Глупо, я считаю. Видела бы ты, как она себя вела, пока я сшивала ее порезы степлером. Даже не пискнула. Стальная хватка, Квартли, хотя по внешнему виду и не скажешь.

— Что ты собралась делать? — прошептала Квартли, пытаясь открыть глаза.

— В принципе, ты нам больше не нужна. Тех сведений, которые мне удалось вытянуть из твоей головы, нам вполне достаточно. Однако, Айя до сих пор представляет для нас интерес. Если она не согласиться помочь нам добровольно, в чем лично я сомневаюсь, придется на нее надавить. В свое время Айрин Белови посчастливилось испытать всю меру моего «давления» на нее. Чем это для нее закончилось, ты знаешь.

— Гвен не позволит тебе прикоснуться к Айе. Она нужна ему живой.

— А разве я говорила, что собираюсь ее убить? — захохотала Савис и сжала лицо Квартли своей рукой. — Мы всего-то немного поиграем. Совсем чуть-чуть…

— К чему ты говоришь все это мне? — прохрипела Квартли в ответ.

— Попроси свою дочь помочь нам. Ее добровольное содействие сохранит тебе жизнь.

— Я не боюсь смерти, Пире.

— Смерти — нет, а страданий своего ребенка — да.

— Она все равно не сообщит вам ничего.

Пире похлопала Квартли по плечу, от чего боль вновь пронзила измученное тело.

— Ты уверена в этом, дорогая Квартли Соу? — насмехаясь, спросила Пире.

— Так же сильно, как и в том, что сегодня ты меня убьешь, — ответила Квартли и закрыла глаза.

* * *

Айя приоткрыла слипшиеся от пота веки и попыталась сфокусироваться.

— С добрым утром, Айя! — засмеялась Пире, нависая над ней. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, — процедила сквозь зубы Айя и подняла свои руки, чтобы рассмотреть свои раны.

Кожа на запястье была собрана скобами в «гармошку» и заклеена прозрачной пленкой.

— Ты решила нас покинуть, — продолжила говорить Пире Савис. — Умно, Айя, но у тебя не получилось.

— Сколько я спала? — спросила Айя, прижимая руки к груди.

— Достаточно, чтобы пропустить все самое интересное, — засмеялась Савис.

— Где моя мать? — не обращая внимания на злобный смех Пире, спросила Айя.

— Твоя мама? Она здесь, недалеко от тебя.

— Где? — Айя повернула голову в сторону, но Пире заслонила вид своим торсом.

— Сейчас, Айя, тебе предстоит решить судьбу своей матери. Если ты ответить на мои вопросы и согласишься нам помочь — я оставлю ее в живых. Если нет — я разорву ее оболочку на твоих глазах.

— Мама? — закричала Айя и попыталась слезть со стола, на котором лежала, но ноги ее не слушались.

— Ой, я заслоняю тебе вид на соседний стол? — рассмеялась Пире и отступила в сторону, позволяя Айе увидеть мать.

Поначалу Айя не поняла, что видит. Затем глаза ее защипало, и в них появились слезы.

Пире подошла к соседнему столу и повернула голову матери лицом к Айе, чтобы она смогла все внимательней рассмотреть.

— Н-н-нет!!! — закричала Айя, подрываясь со стола и падая на пол. — Н-н-нет!!!

— Я хотела сделать ее улыбку похожей на ту, что носила когда-то Айрин Белови на своем лице, но у меня не получилось.

— Мама! Нет!

Айя ползла по полу вперед, поднимая руки вверх и пытаясь ухватиться за край соседнего стола, чтобы приподняться, но все плыло перед глазами, и рука Айи парила в воздухе, пытаясь схватиться за то, что постоянно ускользало от нее.

— Мама!!! — прокричала Айя, продолжая тянуться вперед.

Пире подошла к Айе и, пнув ее ногой, повалила на пол.

— Ни-че-го не го-во-ри, — промычала мать, продолжая неподвижно лежать на столе.

— Каким образом — громко произнесла Пире, — тебе удалось перебросить своих друзей с Атриона прямо на Сайкайрус?

— Мама!

Пире наклонилась к Айе и, схватив ее за волосы, потянула на себя.

— В чем секрет, Айя? Мы засекли корабль. Мы знаем, что спустя час он оказался на орбите Сайкайруса!

— Как вы узнали? — просипела Айя.

— Отвечай, Айя. Отвечай немедленно, иначе твоя мать не жилец!

Айя зажмурилась, собираясь с силами, и когда вновь приоткрыла глаза, медленно перевела взгляд на окровавленное изуродованное тело матери, лежащей на столе.

— Пошла ты, тварь! — прохрипела Айя и тут же заработала удар по уху.

В голове все зазвенело. Айя хотела ухватиться на ногу Пире, но не успела.

— Н-н-нет, — где-то далеко прозвучал ее голос.

— За свои слова нужно отвечать, Айя, — спокойно ответила Пире и приложила ладонь к груди обездвиженной Квартли. — Я научу тебя этому, раз твоя мама этого не сделала.

— Мама!!! — взмолилась Айя, пытаясь ползти к ногам Пире, чтобы схватиться за них.

— Все хо-ро-шо, А-айя, — просипела мать. — Ты все сде-ла-ла пра-а-авильно…

Тело матери засветилось и Айя закрыла глаза, сворачиваясь на полу. Мама… Мамочка… Прости меня… Прости меня, мамочка…

— Вы все записываете? — спросила Пире в пустоту.

— Да, госпожа, — ответил мужской голос.

— Я хочу, чтобы эту видеозапись отправили в МВС. Думаю, Орайе Сиа будет интересно взглянуть на сцену прощания своей жены с его матерью.

— Ублюдки!!! — закричала Айя что было сил. — Вы все издохните здесь, так и не узрев песков Сатриона и то, что сделали с Изоном!!!

— Плевать нам на Сатрион, — рассмеялась Пире. — И на твой Изон тоже! Заприте ее в меркапзановой комнате. Через несколько минут я продолжу допрос.

* * *

Вечером, стоя перед зеркалом, Данфейт задавалась вопросом: зачем натянула на себя такое вызывающее платье? И хотя Айрин одобрила ее выбор, самой Данфейт слабо верилось, что Кимао по достоинству оценит этот авторский наряд. Полупрозрачное кружево, вырез спереди, еще глубже сзади и отделка мелкими блестящими камнями обошлись когда-то отцу Дани в пятнадцать тысяч акроплей. Это платье Данфейт должна была надеть на свой День Рождения, но тогда у нее не срослись отношения ни с домашними, ни с платьем. Эрике и Имайе Айрин нашла наряды не менее достойные и, метнув в них по «тряпке», общей стоимостью с небольшой корабль, победоносно рассмеялась: «Они свободного кроя и „сядут“ на любую фигуру». С обувью было нечто похожее: ползая среди коробок, Айрин скрупулезно изучала содержимое каждой, чтобы подобрать обувь к нарядам. «Возрадуйтесь дамы, что у нас с Вами один размер, а не то бы босиком пришлось идти!». Ри Сиа пообещал разобраться с нарядами для мужчин и поэтому у Данфейт было на несколько забот меньше.

— Данфейт, ты больше ничего не хочешь мне сказать? — спросил Учитель, провожая ее глазами к выходу из библиотеки.

— Нет, Учитель.

Признаваться Ри в том, что ее отношения с Кимао трещат по швам, Данфейт не собиралась. В конце концов, она посчитала, что это не его дело.

В итоге, Данфейт потратила день своей жизни на бессмысленные приготовления к абсурдному по своей сути «празднику» и была не довольна этим. В обед Айрин ушла в свою комнату и больше Данфейт ее не видела. Это беспокоило ее, хотя нежелание Айрин и дальше участвовать в этом фарсе Данфейт была в состоянии объяснить: о Райвене Осбри до сих пор не было вестей.

В комнату постучали, и Данфейт обернулась, точно зная, что за дверями стоит Айрин:

— Войди!

— Нет времени! — крикнула сестра. — Я жду тебя в коридоре.

Данфейт развернулась и грациозно прошлась в своих элитных туфлях до двери.

— Это обувь просто ужасна, — пожаловалась она, выходя в коридор. — Ноги будто в тисках!

— Привыкнешь! — ответила Айрин и, не оборачиваясь к Данфейт, направилась вперед.

— Скажи, ты специально выбрала белый наряд? — спросила Данфейт, изучая обнаженную спину сестры.

— Если бы мы обе были в черном, к концу вечера нас бы начали путать.

— А не глубоковат ли вырез сзади? — съязвила Данфейт, ожидая, что сестра хотя бы обернется к ней, чтобы ответить.

Но Айрин промолчала и Данфейт поняла, что дела обстоят гораздо хуже, чем она предполагала.

Айрин остановилась в нескольких метрах от освещенной боковой лестницы, ведущей прямо в приемный зал.

— Я спущусь первой, — голосом, лишенным всяких эмоций, произнесла Айрин. — Ты немного подожди и ступай следом.

— Айрин…

Данфейт хотела что-то сказать, но, что могла она сказать своей сестре в данной ситуации?

— С тобой все будет в порядке? — произнесла Дани и протянула руку, чтобы прикоснуться к Айрин.

— Я постараюсь выжить, Данфейт, — ответила Айрин и, взглянув на протянутую к ней руку, едва заметно улыбнулась. — Остальное на войне не имеет значения.

Айрин тут же отвернулась, так и не позволив Данфейт к себе прикоснуться, и первой вошла в луч света, проникающий на второй этаж из просторного зала внизу. О-да, Айрин была прекрасна! Грациозная походка, вытянутая в струну спина и легкость, будто Айрин не спускалась, а плыла по ступенькам вниз, напомнили Данфейт былые времена. В те времена Дани могла подвернуть ногу, стоя на каблуках, и порвать платье о перила, когда держалась за них. Данфейт словила себя на мысли, что сейчас испытывает гордость за сестру. Зная, что Айрин переживает, что думает о своем Райвене, от которого до сих пор не было вестей, Данфейт понимала, каких сил стоит Айрин сохранять свою напускную уверенность и держать свои страхи при себе.

Аплодисменты, сопровождающие Айрин, стихли и повисло молчание. Выход Данфейт. Дани выпрямила спину, вздернула подбородок, выдохнула и сделала шаг вперед.

Свет ослепил глаза, и она едва не сощурилась, однако, вовремя взяв себя в руки, просто улыбнулась и посмотрела вниз. У подножия лестницы стоял отец, рядом с ним Учитель и Кимао. Кимао в строгом костюме с повязанным на шее платком. На этом все мысли Данфейт улетучились. Спускаясь вниз, Данфейт продолжала смотреть только на него, будто только ради него и для него пришла сюда сегодня. Она не заметила, как Айрин одобрительно кивает ей, давая понять, что Дани все делает правильно. Она не обратила внимания на то, что ее отец то и дело отворачивается, чтобы скрыть ото всех внезапно проступившие на глазах слезы. Ей не было дела до своих друзей, разодетых по всем правилам и не способным в форе фантомов даже различить контуров тела Данфейт. Только глаза Кимао. Только черная бездна, в которой невозможно было разглядеть края зрачков.

— Ну, привет неизвестный аркаин! — произнес он полтора года назад.

— Кто ты?

— Кимао. А ты?

— Данфейт.

— То есть, ты и есть та самая «заблудшая» сестрица?

— Очевидно.

— И тебя не смущает, что я — человек которого ты не знаешь — стою в твоей комнате?

— Если ты — Кимао Сиа, значит, это — твой дом.

— Я не Сиа.

— Кто тогда?

— А это имеет значение?

— Да, когда ты находишься в моей комнате.

— Моя фамилия — Кейти.

— Кимао Кейти? — засмеялась тогда Данфейт.

— Веселишься…

— Где она?

— Кто?

— Так, где она?

— Внизу. Все ждут нас в столовой.

— Это ты оглушил меня?

— Я, — он самодовольно улыбнулся.

— Голосок, что надо. Правда, женственный слишком…

— Высокотональный, а не женственный.

— Если ты стоишь здесь, значит, тебя прислал Учитель. Чего же он хотел от тебя?

— Чтобы я извинился.

— И?

— Не дождешься…

Аплодисменты стихли, и Данфейт поняла, что стоит прямо напротив Кимао.

— Самое время, чтобы присесть за столики немного выпить! — победоносно заявил отец, и толпа стала расходиться по сторонам.

— Жаль не могу тебя рассмотреть! — пожаловалась Эрика.

— Уверен, что она отлично выглядит! — засмеялся Йори.

— Наша девочка! — закивал Террей.

— Учитель, где Вы достали такое количество костюмов? — спросила Данфейт.

— Отправил кое-кого на торговые склады с одеждой и обувью.

— Пойдемте, я представлю Вас остальным гостям, — поторапливал отец.

Данфейт еще раз взглянула на Кимао и последовала за отцом и сестрой.

— Кимао, ты ничего не хочешь мне сказать? — услышала она голос Ри позади.

— Ничего, — небрежно бросил в ответ Кимао и, кажется, оставил отца одного.

Генералы, адмиралы, майоры, капитаны, лейтенанты, служащие, дальние родственники, друзья семьи и друзья друзей семьи. Данфейт кивала всем этим людям, даже не пытаясь запомнить их имен. Совершив круг по залу, отец подвел их с Айрин к столику и предложил присесть.

Взяв в руки бокал, отец поднял его в воздух и громко произнес:

— За дом Белови и всех его гостей!

— За дом Белови и всех его гостей!!! — прозвучали голоса в ответ, и зал погрузился в тихий гул.

Первые тридцать минут трапезы Данфейт сталась не смотреть в сторону Кимао, сидящего по правую руку от нее. Затем, по мере опустошения нескольких бокалов с шампанским, настроение Данфейт приобрело радужные оттенки и она стала позволять себе мельком поглядывать на зрячего. Йори и Террей постоянно над чем-то шутили, благодаря чему за столом создалась атмосфера праздника и непринужденности. Кейти не сводил глаз с Имайи. Было заметно, что он не вполне комфортно чувствует себя в дорогом костюме, но Имайя то и дело касалась его руки, сжимая пальцы и отпуская их, будто бы подбадривая его. Айрин не прогадала, выбрав для Имайи наряд нежно голубого цвета, акцентирующий внимание на ее светлых глазах. Эрика тоже была на высоте. Ее багрового цвета платье играло на свету темными бликами, создавая иллюзию, что сейчас Эрика и впрямь горит. Глядя на своих друзей, на Айрин, на отца и Ри Сиа, мирно беседующих друг с другом за столом, Данфейт всем сердцем желала, чтобы этот вечер не заканчивался никогда.

Смену блюд произвели через час и тогда же гостям предложили немного развеяться и потанцевать. Раньше на приемах отца всегда играл оркестр, но сейчас и музыки из динамиков в стенах было достаточно. Первыми в центр зала вышли Айрин и отец. Ри Сиа пригласил Данфейт, за ними подтянулись и остальные.

— Ты перестала ерзать на стуле, — заметил Учитель, кружа Данфейт по залу.

— Выросла, наверное, — смеялась в ответ Данфейт.

Когда первый танец был окончен, Ри подвел Данфейт к отцу и передал ему. На третий танец Данфейт пригласил Кимао.

Теплые пальцы на обнаженной спине, едва заметный аромат какого-то парфюма и легкие прикосновения ее щеки к его. «Не оставляй меня», — крутилось в голове Данфейт. «Не оставляй меня». Но музыка стихла и танец, в конце концов, был окончен.

Данфейт вернулась за стол и, присев на стул, взглянула на свой наполненный бокал. Похоже, только в шампанском она сможет найти свое забвение сегодня.

— Дани, — позвал ее Учитель.

— Да?

Учитель оказался у ее спины и наклонился вниз, заглядывая ей в глаза.

— А где Кимао?

Данфейт повертела головой по сторонам, но Кимао глазами нигде не нашла.

— Я только что танцевала с ним.

— Это тебе, — Ри что-то вложил в руку Данфейт и присел на стул рядом с Данфейт.

Данфейт нахмурила брови, внимательно рассматривая подарок Учителя, а затем сжала его в руке и кивнула в знак благодарности.

— А ты многому научилась за год, — произнес Ри как ни в чем не бывало.

— Всему, что мне необходимо было знать, меня научили Вы, Учитель.

Ри загадочно улыбнулся и отвернулся, глядя на танцующие пары.

— Дани, Кимао так сдержан, потому что ты его контролируешь? — спросил Ри, не оборачиваясь.

— Полагаю, что он сдержан так, потому что сам себя контролирует.

Ри обернулся:

— Сам?

— По крайней мере я не прилагаю никаких усилий для подавления его возможностей, — пожала плечами Данфейт.

— Ты и раньше их не прилагала! — захохотал Ри, чем привел Данфейт в замешательство.

— Вы меня пугаете, Учитель.

— Извини, это была плохая шутка, — Ри вытер проступившие из глаз слезы и, поднявшись с места, потрепал Данфейт по плечу: — Приятного вечера, Дани.

— И Вам.

Кимао вернулся за стол спустя минут десять.

— Что-то случилось? — натянуто улыбаясь, спросила Данфейт.

— К Орайе заходил.

— И как он?

— Спит.

На этом их беседа сошла на «нет». Перетанцевав со всеми знакомыми и несколькими «новыми знакомыми», Данфейт вновь вернулась за столик. Кимао в этот момент уже поднялся и стал приносить свои извинения за то, что собирается покинуть праздник. Все в груди Данфейт оборвалось. Как будто он уходил навсегда, как будто он больше никогда не вернется.

— Постой! — выпалила Дани и тут же осеклась.

— Я устал. Извини.

— Подожди, — очень тихо прошептала Данфейт. — Удели мне пару минут, пожалуйста.

— Хорошо, — пожал плечами Кимао.

— Видишь ту дверь? — спросила Дани, указывая на запасной выход пальцем.

— Да.

— Подожди меня за ней, пожалуйста.

Кимао прищурился, но, ничего не сказав, направился к указанной двери.

— Передай мне чистый бокал! — обратилась Данфейт к Айрин.

— Возьми.

— Налей в него красного вина! Пожалуйста!

Айрин улыбнулась, понимая, очевидно, что Данфейт собралась предпринять, и, протянув ей наполненный вином бокал, неожиданно подмигнула:

— Удачи, сестренка!

— Спасибо! — выдохнула Данфейт и с бокалом наперевес поплыла к Кимао.

* * *

У самой двери Данфейт неожиданно усомнилась в собственной вменяемости. Конечно, то, что она собиралась сделать, больше напоминало глупость, чем поступок взрослого, здравомыслящего человека. Однако, терять-то ей было уже нечего…

Данфейт отворила дверь и вышла в скудно освещенный коридор.

Кимао стоял поодаль, в тени, прислонившись к одной из стен плечом.

Данфейт молча подошла к нему и остановилась напротив. Кимао, как ни странно, разогнулся, но руки на груди все равно сложил. Данфейт пригубила вино из бокала и протянула его Кимао.

— По сайкаирянской традиции это — предложение мира. Если в ходе сражения одна из сторон выносила кубок, наполненный вином, другая сторона прекращала бой и выслушивала условия мира. Я люблю тебя, Кимао, и сожалею обо всем, что сделала и наговорила. Если бы я и могла повернуть время вспять и изменить свою судьбу, то единственное, чтобы я бы оставила неизменным — это связь с тобой. Вино в бокале — моя горечь за содеянное. Если ты выпьешь его до дна, значит, ты меня прощаешь.

Кимао молчал. Затем опустил глаза и посмотрел на бокал.

— Не уверен, что такая традиция существует.

— Можешь спросить у Айрин или моего отца: они врать тебе не станут.

Данфейт опустила глаза в пол и тяжело вздохнула. Наверное, он не станет ничего пить. Слезы стали душить Данфейт и она, помахав перед лицом ладонью, засмеялась:

— Но, попытаться ведь все равно стоило!

Кимао выхватил бокал из ее рук и одним махом влил в себя вино.

— Спасибо, — прошептала Данфейт, забирая бокал из его руки.

Она ждала, что он ее поцелует, но Кимао вновь прислонился к стене и устало взглянул на нее.

— Значит, все равно уйдешь? — теряя надежду на то, что он останется, спросила она.

— Я очень устал.

— Понятно… В конце коридора есть выход на лестницу. Твоя комната, ведь, недалеко от моей?

— Совсем рядом.

— Тогда, ты без труда ее найдешь.

Данфейт развернулась и еще раз посмотрела на него.

— За каждый из своих поступков я готова нести ответственность.

— К чему ты это говоришь?

— Потом поймешь, — ответила Данфейт и зашагала в сторону выхода, оставляя Кимао одного.

* * *

Далеко за полночь праздник был окончен, и гости не спеша разошлись.

— Ты к себе? — спросила Айрин, глядя на Данфейт.

— Да. Пойду отдыхать. А ты?

— А тоже скоро пойду, — улыбнулась Айрин, продолжая сидеть на стуле, выпрямив свою спину и гордо приподняв подбородок.

— Девочки, Вы идете? — позвал отец, поднимаясь по лестнице вверх.

— Да, папа, — ответила Данфейт в то время, как Айрин промолчала.

— Ну, давайте… Завтра всем придется рано встать.

Айрин видела, как сестра мнется, пытаясь что-то сказать.

— Не стоит, — произнесла Айрин. — Со мной все будет в порядке.

— Он вернется. Райвена Осбри голыми руками не возьмешь!

Айрин улыбнулась и кивнула сестре:

— Иди уже. Твое вино давно подействовало.

— Ты поняла?

Айрин укоризненно посмотрела на сестру и тут же отвернулась.

— Ясно. Ну, все, до завтра.

— До завтра, Данфейт.

Кто-то выключил верхнее освещение, оставив только настенные ночники, и зал погрузился в полумрак. Айрин взглянула на свою пустую чистую тарелку и, отодвинув ее, облокотилась о стол, закрывая ладонями лицо. С момента своего пробуждения Айрин мысленно обратилась к Райвену уже несколько сот раз. В ответ ничего, кроме молчания. Вот встретятся, она ему устроит… Никакого секса! Будет сам себя удовлетворять! Юга… Юга, помоги ему… Глаза Айрин закрылись сами собой, и она поняла, что засыпает. Где бы он ни был, что бы ни делал, помоги ему, Юга.

* * *

Данфейт брела по темному коридору вперед, подгоняемая жаром, в котором полыхало ее тело уже несколько часов. Кимао выпил все до дна и наверняка уже догадался, что именно она добавила в тот бокал с вином.

Дверь в его спальню оказалось не заперта. Данфейт вошла внутрь и закрыла ее за собой на замок. Кимао сидел на полу возле окна и смотрел на собственное отражение в приглушенном свете включенного у кровати ночника.

— История циклична, — произнес он, не оборачиваясь к ней. — Когда-то я так же тихо пришел в твою комнату и закрыл за собой дверь на ключ. Только тогда ты лежала на кровати под одеялом и в собственной агонии пыталась уснуть. Заметив мое появление, ты подорвалась с места и выставила палец, указывая на дверь. Наверное, ты не стала кричать только потому, что не хотела разбудить моего отца. А потом ты откинула одеяло и встала на ноги, продолжая указывать пальцем на дверь. На тебе была старая льняная ночная сорочка. И хотя она была довольно плотной, да и в комнате царил полумрак, не заметить твои напряженные соски под тканью я просто не мог. Волосы растрепаны, в глазах — не то гнев, не то жажда. Не знаю, сколько бы ты смогла простоять вот так, но я бросился к тебе первым. Юга, мне казалось, что я просто съем тебя. Твой аромат, прикосновения твоих пальцев, твоих губ, языка, твое сбившееся дыхание, всхлипы, стоны… Плевать на обстоятельства, на связь, на ответственность… Потом… Потом я думал, что смогу забыть все это. Не получилось. Смотрел на тебя и думал: а какого это, забываться с тобой без риаги? Так же хорошо или, может быть, лучше? Ведь, когда узнаешь человека, когда соображаешь, что делаешь, можно делать то, что нравится ему, как ему это нравится. Юга, я оказался прав. Ты — это лучшее, что со мной случалось. Потерять тебя означало навсегда утратить это «лучшее». Я почувствовал, что ты изменилась, только после того поцелуя, в приемной Пастыря, на глазах у всех остальных, и у Имайи, в конце концов. Я понял, что всерьез могу рассчитывать на твою взаимность. А когда я добился тебя… Юга, я начал боялся, что могу тебя потерять. И дело не в смерти, далеко не в ней. Свобода. Я понимал, что для тебя это не просто слово, это то, что ты любишь больше, чем меня. Я не желал думать об этом. Не хотел соревноваться с самым дорогим, что может быть у любого человека. Когда ты бросила меня, я все еще не верил. Думал, что ты остынешь, что смогу заслужить твое прощение и вернуть тебя себе. Но, потом я увидел ту аллею, которую ты разгромила своим ударом. Знаешь, что я понял? Если твой дар настолько велик, ты вполне можешь бросить мне вызов и победить. Ты удрала в пустыню, не желая меня видеть, и мчалась прочь на всех порах, закрывая от меня свои мысли и чувства. Я нашел тебя и теперь мы здесь. Ты говоришь, что любишь меня, а я все равно боюсь, что рано или поздно ты бросишь мне вызов и вернешь себе свою свободу. Когда сегодня ты протянула мне бокал, я подумал о том, что есть какой-то подвох. И ты меня по-настоящему удивила. Привкус риаги в вине ни с чем нельзя спутать. Скажи, где ты вообще достала эту дрянь?

— Твой отец подарил.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул Кимао. — Интересно, я кажусь тебе сейчас спокойным и уравновешенным?

— Да, — выдавила из себя Данфейт.

— Знаешь, на самом деле я сейчас очень возбужден. В паху болит уже больше часа. Честно говоря, я надеялся, что ты все-таки придешь ко мне. Хотя, и вариант, что ты на самом деле только делала вид, что пьешь вино из того бокала, тоже приходил мне в голову. Юга, ты долго собираешься там стоять?

— Ты даже не посмотрел на меня…

Кимао обернулся и замер. Она скинула свой халат, под которым была тонкая шелковая ночная рубашка. У Кимао поперек горла застрял ком. Это была точно такая же рубашка, в которой к нему приходила Айрин! Тонкие бретельки, шелковая ткань и отделка кружевом по лифу.

— Чтобы найти ее, мне пришлось перерыть залежи хлама в подвале, — произнесла Данфейт. — Конечно, эта не та же рубашка, которая была на Айрин, когда она приходила к тебе, но она похожа на ту и это удовлетворяет мое самолюбие.

— Что же ты пытаешься этим доказать? — прохрипел Кимао.

— Что я — единственная, кому ты не сможешь отказать.

— По-твоему, этот факт требует доказательств?

— Сегодня я хочу перечеркнуть все то, о чем давно не хотела вспоминать.

— Айрин в моей комнате — одно из этих воспоминаний? — спросил Кимао.

— Да.

— Что же еще ты хочешь забыть?

— Не забыть, Кимао. Перечеркнуть, переступить, если угодно. Сегодня я сама строю свое будущее, сама определяю, какой будет моя жизнь завтра.

Данфейт облизала губы и поднесла руку к одной из бретелек на плече.

— В моем завтра будешь ты, — произнесла Данфейт.

Бретелька соскользнула с плеча, шелковая ткань под собственной тяжестью немного съехала вниз, цепляясь за последнюю преграду: затвердевший сосок Данфейт. Кимао сглотнул, стараясь держать себя в руках.

— В моем завтра моя свобода будет принадлежать тебе, — продолжила свой монолог Данфейт. — Эта свобода — символ моей любви к тебе, символ моего доверия, моих надежд, стремлений и желаний.

Пальцы Данфейт коснулись бретельки на другом плече.

— В моем завтра я буду знать, что простила свою сестру за все плохое, что она совершила в прошлом. Я буду знать, что из нас двоих ты выбрал меня по своей доброй воле.

Бретелька соскользнула со второго плеча и шелковая ткань рубашки, на секунду задержавшись на груди Данфейт, соскользнула вниз, обнажая возбужденные твердые соски.

— Не мог бы ты сесть на кровать? — попросила Данфейт, продолжая стоять перед ним.

— Это необходимо? — выдавил из себя Кимао, поднимаясь с пола.

— Да. Пожалуйста.

Кимао сел на кровать, как она и просила. Он не стал забрасывать ногу на ногу, а наоборот, оперся руками о матрац, чтобы ей было видно, как сильно натянута ткань его брюк в области паха.

— Я могу продолжить? — спросила Данфейт осипшим голосом.

— Да, — кивнул Кимао. — Мне уже самому интересно, сколько еще я смогу все это выносить!

— Не сердись. В конце концов, сегодня я собираюсь стать твоей матриати!

— Согласен, ради возможности навсегда привязать тебя к себе, я могу еще потерпеть!

Данфейт скользнула взглядом по его шее и напрягшимся мышцам его рук и почувствовала, как слабеют ее ноги. Она медленно выдохнула и сделала шаг вперед. Второй. Третий. Когда ее колени уперлись в матрац между его расставленных ног, Данфейт медленно опустилась вниз и стала перед Кимао на колени.

— В моем завтра я буду доставлять тебе удовольствие всеми известными мне способами.

Когда ее руки потянулись к застежке его брюк, Кимао остановил их, бережно обхватив Данфейт за запястья.

— Тебе не нужно ничего мне доказывать, — мягко произнес он.

— Но, я хочу этого! — воскликнула Дани, заглядывая ему в глаза. — Действительно хочу!

— Я знаю, каких усилий тебе это стоит! — вторил ей Кимао.

— Знаешь? — удивилась Данфейт. — Значит, ты знаешь, сколько раз я думала об этом? Знаешь, как винила себя каждый раз, когда ты раздвигал мои ноги и прикасался ко мне своим ртом? Кимао, ты знаешь меня, как никто другой! Неужели полагаешь, что я встала бы перед тобой на колени, если бы действительно не хотела этого сделать?

— Пожалуйста, Дани, — прошептал Кимао. — Не нужно делать то, от чего тебе противно!

— Я хочу сделать тебе минет, Кимао Сиа! — четко и ясно произнесла Данфейт. — Так что расслабься и получай удовольствие!

Дани аккуратно высвободила свои руки и потянулась к застежке брюк Кимао.

— Ты меня в могилу сведешь… — прошептал Кимао, прикасаясь к ее волосам и нежно поглаживая их.

— Кажется, уже несколько раз свела, — улыбнулась Данфейт и обхватила возбужденный член ладонью.

— Юга… — застонал Кимао.

— Я еще даже не начала, — хмыкнула Данфейт и потянулась вперед, облизывая свои губы.

— Может, все-таки… — Кимао резко замолчал и шумно втянул в себя воздух.

Юга… Она делала это! Она делала это для него!

Запустив руки в ее волосы, он стал нежно поглаживать ее затылок, ласкать мочки ее ушей. Он должен был знать, что ей действительно приятно это делать. Приятно, а не противно. Волны дрожи стали распространяться по его телу. С каждый движением ее языка вдоль его плоти, с каждым погружением этой плоти в ее влажный рот он медленно утрачивал связь с происходящим. Данфейт заерзала перед ним. Ее губы стали сильнее обхватывать его, язык исследовал территорию владения все более настойчиво и эти маневры, когда она втягивала его в себя, стали повторяться чаще.

— Дани… — застонал Кимао, едва удерживая свои бедра в неподвижном положении, — Иди ко мне…

В ответ на эту мольбу, она обхватила его рукой и подняла голову вверх.

— Попроси меня об этом еще раз через пару минут, ладно? — улыбнулась Данфейт и вновь обхватила его губами.

Больше Кимао не сдерживался. Рухнув спиной на кровать, он прижал ладони к своему лицу и задвигал бедрами под ней. Ее власть. Ее воля. Ее желания. Что и как — определяет она. Ее возбуждение. Он ощущал его всем своим телом в то время, как сама она заставляла его дрожать перед ней. И вдруг стало невыносимо терпеть эти ласки дальше. Он хотел кончить. Но не так. Юга, нет. Он хотел кончить лежа на ней или под ней, ощущая, как вторгается в ее тело.

Кимао резко присел, и Данфейт аккуратно отстранилась от него. В ее глазах, наполненных вожделением, читался один единственный вопрос. Кимао улыбнулся и провел пальцем по ее губам.

— Ты восхитительна, Данфейт.

Его ладони легли на ее лицо и приподняли ему навстречу.

— Я люблю тебя, — прошептал Кимао, и прикоснулся к ее губам.

Юга, он не отрывался от ее рта. Да и она бы не позволила его губам этого. Руки бродили вдоль всего ее тела, проникая под подол рубашки и сжимая обнаженные ягодицы под ней. Данфейт попыталась стянуть с него рубашку, но она обмоталась вокруг его шеи и осталась там висеть. Стянуть с него брюки она попросту не успела. Он подхватил ее с пола и уложил на кровать, раздвигая бедра. Пальцы Кимао оказались на ее плоти и сразу же плавный толчок. Какой же он голодный… Как же сильно изголодалась она? Он не спешил. Медленно, с остановками на передышку, с прерыванием для ласк ее груди, нежной кожи ее шеи, ее щек, мочек ее ушей, он доводил ее до состояния исступления. Задыхаясь и сжимая его, прижимая его сильнее к себе, она то и дело выгибалась и шептала его имя.

— Моя… — отвечал он и продолжал двигаться, улавливая ее желания и увеличивая темп.

В последний момент она вцепилась ему в плечи, жалобно постанывая и кончая под ним. Он взорвался внутри в тот же миг, ритмично сокращаясь вместе с ней и хватая воздух ртом, чтобы не задохнуться.

— Я люблю тебя, Данфейт, — повторил он, крепче сжимая ее в своих руках.

— И я люблю тебя, Кимао, — ответила Дани, закрывая глаза и расслабляясь в его объятиях.

Сегодня она весьма символично отказалась от самого дорогого, что может быть у человека, ради самого дорого для нее человека. И он об этом знал. Теперь он об этом знал.

* * *

Айя потеряла счет времени. Ей сделали укол и вскоре после этого эмоции перестали беспокоить Айю. Весь мир, ограниченный для нее четырьмя стенами меркапзановой комнаты, перестал иметь для Айи значение. Теперь прошлое казалось Айе всего лишь чередой каких-то событий, неминуемо ведущих к одному концу. В какой-то момент глаза Айи устали смотреть в одну точку пространства и она их закрыла. Знакомое чувство невесомости овладело телом Айи, и спустя всего несколько мгновений она почувствовала, как утопает в горячем песке.

— Хватит валяться, пора вставать! — раздался до боли знакомый голос, и Айя дернулась с места.

В свете белого Амира она могла видеть лишь очертания его темной фигуры, стоящей к ней спиной.

— Орайя? — позвала Айя, поднимаясь на ноги. — Орайя, это ты?

— Ты позволила им убить мою мать, — произнес он более громко. — Как можно было, Айя? Как ты могла?

— Это не ты… — прошептала Айя, прижимая ладонь к иссушенным губам.

— А кто тогда? — закричал Орайя и обернулся к ней.

Темные глаза встретились с синими, и Айя проглотила свой крик. Он смотрел на нее с ненавистью, так, как смотрят на своего врага, желая ему смерти.

— Для того, чтобы спасти твою шкуру, мне пришлось себя убить, — прохрипел Орайя и вновь отвернулся от нее. — Скажи, оно того стоило?

Айя молчала, пытаясь убедить себя в том, что все это происходит не с ней.

— Думаю, нет, — ответил на свой же вопрос Орайя. — Первоисточник все еще активен. Нужно попробовать вернуться.

— Его необходимо закрыть! — выпалила Айя, отнимая ладонь от лица и безвольно опуская свои руки.

— Доставишь меня на Сайкайрус и закроешь!

— Значит, — задержала дыхание Айя, — ты оставишь меня здесь?

— Я не желаю тебя больше видеть, — словно колья в сердце, слова Орайи врезались в сознание Айи. — Ни видеть, ни знать.

— Тогда… — прошептала Айя, — тогда почему ты лишил себя жизни, чтобы вытащить меня оттуда?

Орайя вновь обернулся и с выражением брезгливости на лице покачал головой.

— Потому что достучаться до тебя во Внешнем Мире я так и не смог.

— Но… я же сама звала тебя…

— Мы сможем выиграть войну, — перебил ее Орайя, — если найдем способ попасть на Дереву минуя линии фронтов. И ты знаешь, как это сделать.

— Значит, ты спас меня только ради этого?

— А что ты желала услышать? Думала, я скажу тебе «спасибо», Айя? Это из-за тебя мать попала к ним в руки! Теперь ее нет, и жертва ее оказалась напрасной! Так, соберись и сделай хоть что-нибудь, чтобы оплатить свой долг перед Югой за ее жизнь!

— Я не верю… — произнесла Айя, глядя на Орайю. — Это не ты…

— А кто тогда? Гвен? Может, Пире Савис?

— Ты помнишь слова обета, данного мне?

— Что?! — воскликнул Орайя и подошел к ней, заслоняя собой диск Амира. — Может еще и на колени стать перед тобой? Делай, что я говорю, Айя. И делай это быстро!

— Я не стану ничего делать, Орайя, — произнесла Айя и обняла себя руками. — Я не здесь. И это не ты говоришь со мной…

— Не я? — закричал Орайя и схватил Айю за волосы. — И что же мне нужно сделать, чтобы доказать тебе, что это — я?

— Отпусти меня, — прошептала Айя, заглядывая в его наполненные гневом глаза.

— Может, мне напомнить тебе, кто из нас двоих зрячий?

— О чем ты говоришь? — в ужасе произнесла Айя.

— А ты как думаешь? — задал встречный вопрос Орайя и оскалился, хватая Айю за шею и принуждая стать перед собой на колени. — Хочешь узнать, я это или нет? Что ж, давай узнаем!

— Нет, — вместе с плачем вырвалось из груди Айи. — Прошу, не делай этого!

— Если не желаешь проходить через «принуждение», Айя, отправь меня на Сайкайрус. Иначе, я буду драть твою оболочку до тех пор, пока на ней живого места не останется!

— Насилие ничего не изменит, — прошептала Айя, закрывая свои глаза.

— Что ж, ты сама выбрала этот путь, — ответил он и запрокинул ее голову, второй рукой расстегивая свои брюки.

— Значит, нам двоим придется умереть, — прошептала Айя, материализуя огромный кол прямо в груди Орайи.

Ее собственную грудь при этом сдавило и она, схватившись за нее, подняла глаза к небу. Теперь оно не было золотым. Оно стало серебряным. Айя смотрела на свое искаженное отражение в меркапзановом покрытии потолка и отняла руку от груди.

— Орайя никогда бы со мной так не поступил, — прошептала она и начала посмеиваться. — Ты проиграешь, Пире Савис! Учитель снесет твою голову с плеч и разорвет оболочку точно так же, как это сделала ты с моей матерью!

— Ее здесь нет, — ответил знакомый голос.

Айя обернулась и увидела своего брата. Оттери сидел на полу в самом дальнем углу этой меркапзановой комнаты и пальцем выводил какие-то круги на полу.

— Это не ты, — произнесла Айя, продолжая на него смотреть. — Оттери мертв.

— Конечно я мертв, Айя, ведь это ты меня убила, — не прерывая своего занятия произнес Оттери.

— Ты сам во всем виноват.

— Правда? — Оттери поднял голову и посмотрел на Айю. — Скажи, а если бы меня забрала к себе Квартли Соу и вырастила как сына, я бы совершил те же ошибки?

— Не знаю, Оттери. Возможно, совершил бы.

— Вряд ли, Айя. А вот если бы тебя вырастили заблудшие — ты бы сделала то же, что и я.

— Не думаю, Оттери. Жестокости во мне не хватило бы на создание того, что сотворил ты.

— Ты говоришь о «пустышках»?

— И о них тоже.

— «Пустышки» — одно из моих главных творений. Самое главное — это первоисточник. Моя приемная мать прожила свою жизнь в тюрьме, так же, как и твоя. Только моя мать хотела вырваться на свободу, а твоя предпочла править взаперти. Я подарил своей маме «выход». Ты же своей матери подарила смерть. Так, имеешь ли ты право судить меня, Айя?

— Ты убивал оболочки ради удовольствия, Оттери. Это — самый большой грех из тех, что я могла бы тебе приписать.

— Я убивал их так же, как это делает Создатель каждый день. Разница только в том, что с волей Создателя ты готова мириться, а с моей волей — нет. Все что нас окружает, Айя, — это энергия. Оболочка, материальное тело, предметы обстановки — все несет в себе эту энергию. И из всего этого энергию можно извлечь. Я нашел способ получения самой чистой, самой сильной энергии.

— Ты лишал жизни то, чего не создавал сам.

— Я лишал жизни то, что подарил мне Создатель.

— Ты не имел права на это.

— Будь Создатель не согласен с моими действиями, он оставил бы меня раньше, чем это сделала ты. Подумай, Айя, ведь не смотря на твое вмешательство, оболочки продолжают гибнуть, а «пустышки» наполняться новыми трансплантатами. Думаешь, если бы Создателю было до всего этого дело, он бы не остановил все это?

— Он послал нас, чтобы все исправить.

Оттери улыбнулся Айе и покачал головой.

— Это ты и твои друзья вообразили себя его посланцами. Создателю плевать, Айя. Ни ты, ни они, ни я не имеем для него никакого значения. Он создал Внешний Мир. Он сотворил I-ho. Он пронизал эти творения энергией и оставил все как есть. Живите. Наслаждайтесь. Страдайте. Погибайте. Мы — это самодостаточные системы. И даже если всех нас не станет — Создателю будет все равно. Он сотворит что-нибудь еще.

— У Мира, утратившего Создателя, не может быть будущего, Оттери. Он сотворил нас и после своей гибели мы вернемся к Нему. Это и есть взаимосвязь.

— К чему тогда Он вообще нас создал? Чтобы поглумиться, глядя, как мы копошимся где-то там, взывая к нему?

— Он подарил нам выбор, Оттери. И Он не несет ответственности за то, что именно мы предпочли.

— Тем не менее, наш выбор ограничен теми рамками, которые Он для нас воздвигнул.

— Это Его правила, Оттери. Не нам их менять.

— Я смог изменить эти правила, Айя. Я создал первоисточник и доказал, что не завишу от Создателя!

— Ты создал его только потому, что Создатель создал тебя.

— Опять ты за свое. Скучно слушать.

— Мне жаль, Оттери, что все так получилось.

Брат медленно поднялся с пола и неопределенно пожал плечами.

— Свое наследие я оставил тебе. Ты знаешь, каким образом устроен первоисточник и при желании сможешь продублировать мое творение где угодно.

— Я не стану этого делать.

— Тогда ответь мне, Айя, почему ты не уничтожила тот образец, который восстановила твоя мать?

Айя отвернулась от брата и медленно выдохнула.

— Я хотела, чтобы дети Амира вернулись туда, откуда они пришли.

— Вот видишь, Айя. Ты ничем не отличаешься от меня. Ты намеренно оставила его функционировать, зная, что тем самым нарушаешь Равновесие и перечишь некой воле своего Создателя. Но, Айя… Воли Создателя не существует. Есть только ты и твой выбор.

— И мой выбор привел меня к гибели матери. Мы обе понесли наказание за свои ошибки.

— Значит, теперь черед твоих друзей платить по счетам? — улыбнулся Оттери.

— Мои друзья ни в чем не виноваты.

— Но они воспользовались первоисточником, чтобы нарушить законы Равновесия.

— Эти законы нарушила я, Оттери. И мне одной нести за это ответственность.

— О, нет, Айя. Каждый решает за себя сам.

— Это я толкнула их сюда через канал. Мне и отвечать перед Создателем.

— Хм-м-м… «Толкнула». Странное ты выбрала слово для описания того, что сделала.

— Не понимаю, о чем ты говоришь…

— Кажется, я все понял, — засмеялся Оттери. — Ты не создавала никаких телепортов, Айя. Ты просто использовала то, что я тебе подарил.

— Я тебя не понимаю, Оттери…

— Усилители для пространственных скачков работают по тем же принципам, что и первоисточник. Только мощности у них разные. Ты попросту «толкнула» корабль своих друзей вперед, использовав для этого энергию магнитного поля первоисточника.

Оттери вновь засмеялся и похлопал в ладоши:

— Браво, Айя! Твои способности и впрямь впечатляют!

— Что?! — в пустоту произнесла Айя, все еще пытаясь осознать, что только что с ней произошло. — Оттери? — позвала она, оборачиваясь по сторонам и пытаясь отыскать глазами брата. — Оттери, где ты?! Оттери!!!

Айя продолжала кружиться по комнате, словно балерина, выполняя один пирует за другим, и окликая своего брата. Ее искаженные отражения в стенах кружились вместе с ней, будто бы подтанцовывая ее самому ужасному, самому последнему танцу. Утратив ориентацию, Айя, наконец, потеряла равновесие и рухнула на пол, продолжая смотреть в потолок и звать своего брата. Он не ответит ей. Просто потому, что он мертв. Потому, что это она, Айя, убила его.

— Оттери!!! — сорвался с губ последний вопль и медленно стих под шепот отраженного от стен эха.

Она одна. Она осталась здесь одна.

* * *

Айрин встрепенулась и открыла глаза. В зале было пусто. Юга, сколько она проспала? Айрин обернулась и взглянула на настенные часы за спиной. Четыре двадцать утра. Айрин потерла виски и выдохнула. Она действительно теряет хватку: кто-то убрал посуду со столика, за которым она спала, а она этого даже не заметила.

Вспышка света, похожая на ту, что разбудила ее, вновь осветила зал и тут же погасла. Один, два, три… пять… восемь, — про себя начала отсчитывать секунды Айрин. Раздался раскат грома, и Айрин хмыкнула, подсчитав в уме приблизительное расстояние до эпицентра бури. Скорость распространения звуковой волны в атмосфере Сайкайруса где-то триста тридцать условных дистанций в секунду. Умножить на восемь, итого, до бури — около трех тысяч условных дистанций… Слишком близко, — продолжала про себя размышлять Айрин. Стоит перекрыть выходы на пляж и закрыть все ставни с другой стороны дома.

Вновь вспышка молнии. Один, два, три, четыре…

Раздался гром, и сразу за ним следующий, более сильный раскат. Айрин бросилась к ближайшему окну и, одернув портьеру, посмотрела на улицу. Высоко в небе, среди огней космических станций, словно фейерверки, появлялись новые вспышки. Эти огни падали вниз и постепенно гасли, не достигая поверхности Сайкайруса. Словно огненный дождь, такой похожий на тот, который она видела недавно в золотом небе Сатриона. Только небо вокруг не золотое, а темно-синее, да и не дождь это вовсе, а сгорающие в атмосфере корабли с живыми людьми на борту… Яркий белый свет на мгновение ослепил Айрин и тут же погас. Она подняла глаза вверх и, словно в замедленной съемке, увидела летящий с небес белый шар. Раскат грома. Шар увеличился в размере. Снова слепящий свет. Айрин успела прижаться к стене и закричать. Окна по сторонам выбило. Осколки заполонили пространство вокруг, и Айрин закрыла лицо руками. Ей ничего не грозит. Силовое поле вокруг нее не позлит так просто ее ранить. Но, почему тогда вокруг так тихо? Ни сирен воздушной тревоги, ни голосов, ни криков напуганных людей. И главное, главное, что Айрин не успела сказать «один». Айрин отняла руки от лица и обернулась. Стены за ее спиной больше не было. Она стояла посреди пустыря, где больше вообще ничего не было.

— Госпожа! Госпожа, простите!

Айрин встрепенулась и открыла глаза. Лицо служащего напротив.

— Извините, госпожа, я должен убрать посуду…

Айрин медленно поднялась из-за стола и обернулась назад, приковывая взгляд к настенным часам.

— Эти часы идут правильно? — спросила она у служащего.

— Да, госпожа. Сейчас без четверти два.

— Бегите… — прошептала Айрин, вцепившись пальцами в край стола и удерживая равновесие.

— Простите, госпожа?

— Я сказала: бегите отсюда…