Онлайн чтение книги Падение A fall
Глава 4. Реальность.

Клинок свирепо взметнулся, один мощный удар отделит голову от тела. Всё зальёт проклятая кровь, осквернит чистую землю.

Случайный луч болезненно полоснул по глазам, что ж… может из-за опущенных век лезвие угодит не совсем в шею... пусть. Смерть есть смерть.

Грохочущий набат взревевшего металла острыми клыками боли вонзился в мозг и кости рук, грызущая нервные окончания дрожь поползла от кистей к плечам, а одеревеневшие пальцы пытаются обуздать взбесившуюся рукоять меча. Только теперь, открыв глаза, он понял, почему лезвие не коснулось податливой плоти – там был ещё один меч: тяжёлый фламберг, что мог переломить его лёгкий клинок с пары умеренных взмахов. Но не грозное оружие ошеломило ангела, а тот, в чьих руках оно было.

Так они и зависли: припавший на колено гость, с выставленным в защиту демона мечом и нависший над ним Нуар, вот-вот готовый взорваться от ярости. Тёмное сукно капюшона скрывало лицо защитника от разящего взгляда белого воина, но оно не могло спасти от его вопросов.

– Даже не взглянешь? – ничего, лишь противное скрежетание металла о металл. – Смотри на меня! – спасший чудовище поднял взор. Из-под балахона выбились пепельные волосы. Их взгляды встретились. – Почему?! Почему, Сефирот?! Разве оно заслуживает пощады?! разве оно щадило кого-то?! – каждое слово он дублировал своим мечом, удар за ударом, одна прописная истина за другой, чтобы нервные импульсы донесли до мозга вместе с болью эту правду! Что написано мечом, не скроешь ни одним пером. – Оно пощадило их?! Оглянись! Давай! Скажи, сколько жизней он отнял?! Скольких такие как он убили семьдесят лет назад?!

Сефирот не оглядывался, не всматривался в чернеющие развалы домов, не обращал внимания на испещрённые пулями стены, равно как и на тёмные пятна, что мерзкой болезнью покрывали измятую взрывами землю. Он не хотел видеть всё это, но ВСЁ этого хотело. Всё невыносимо выло, разорванные тела, словно ещё стенали в предсмертной агонии, вопрошая о справедливости, будто после смерти можно что-то исправить. Глаза тех, что ещё сохранили хотя бы лица молча, молили о мести, иные же трупы были изувечены настолько, что сама земля скрыла их от прекрасной и наивной жёлтой звезды окрашивающей мир в цвета добра.

Херувим всё так же преданно и с сожалением смотрел на Нуара, ничто не могло изменить эти серебряные глаза. Безнадёжно.

– Конечно, несколько смертей не пугают тебя, прожившего столетия, – молодой ангел больше поднимал голос.

Сефирот понимает, что сейчас ни один его ответ не сможет вернуть доверие в эти глаза, что вонзились в него ледяным укором. Такие же, как и в тот день, семьдесят лет назад, когда он нашёл его в бушующем хаосе смерти, бедное дитя со сломанными крыльями.

– Пошёл прочь. Он всё равно умрёт, – от этого равнодушного голоса по рукам херувима побежали мурашки, жаливших как рой рассвирепевших муравьёв. Сефироту пришлось перенести ладонь с рукояти под плоскость лезвия, чтобы хоть как-то распределить ужасающую нагрузку.

– Нуар, прошу, тебя. Мы не палачи…

– Кто, мы? – неестественный апатичный голос и невиннейший в своей искренности вопрос, от которого замирало сердце.

Поднялся ветерок, дышавший на братьев колючим песком, так и норовившим угодить в зелёные глаза. Неприятно кольнуло, защипало, выступившая влага рваным флером застелила взор. Нуара метнуло вперёд. Его положение всё же оказалось не столь устойчивым, как он сам полагал. Инерция не прощает даже ангелов. Сефироту только и оставалось, что вовремя вывернуть меч, благо природа предоставила ему такую возможность. Что-то кольнуло Нуара у скулы, перед глазами всё порозовело, земля и небо стали неразличимы, он ощутил, как кубарем рухнул в песок. Саднит щека, языком нащупывается солёное – самая обычная кровь, ни капли не святая, а вот звон в ушах и впрямь божественный. Пальцы пару раз лихорадочно сжались на тёплой рукояти меча.

«Хоть его не потерял!» – мысленно подбадривал он себя, сплёвывая забившийся в рот песок.

Белокрылый вскочил на ноги несколько быстрее, чем на это рассчитывал библиотекарь. Последнему пришлось остаться стоять на месте, наплевав на бесчувственно лежащего демона.

– Прости, не хотел, чтобы дошло до… такого, – может быть херувим действительно не хотел делать брату больно, но вот точнейший удар рукоятью меча в челюсть заставляет думать в обратном направлении. Кажется, младший брат полностью его игнорирует, а возможно просто ещё слух не восстановился. Несмотря на искрящееся марево перед глазами и трясущиеся колени ангел всё же не опирается на клинок, а держит, как подобает воину. Неокрепший ещё взгляд пытается отыскать то место, где должен стоять защитник нечисти. Именно им себя и ощутил Сефирот, ещё раз заглянув в эти полные пожирающего стыда изумруды. Нужно действовать.

Звон сменился раздражающим писком, а город серыми гранями только-только начал прорисовываться сквозь розовый туман. Лежачее красное пятно есть – херувима нет. Что-то хлопнуло сбоку – вольт, слишком уж неуклюжий. И вправду глазам лучше иногда не верить, особенно когда на тебя мчатся два одинаковых на вид ангельских библиотекаря, и ведь не иллюзия, просто картинка ещё не сошлась.

Загородиться «двумя» левыми руками не вышло даже от одного из херувимов! Второй смачный удар пришёлся уже по другой щеке, в лучших традициях христианства. Пара сбивающихся шагов, всё же устоял. Зато хоть чёткость изображения вернулась, два размытых Сефирота стали одним. Молниеносно меч Нуара описал дугу, вырвав необходимую для маневрирования часть пространства. Не время оценивать ситуацию и выбирать ангард, точнее не было нужды. Юноша срывается в пламенном азарте.

«Нет уж!» – он не собирался безответно терпеть эти оскорбления.

Лезвие должно опуститься Сефироту на левое плечо, конечно Нуар не собирался ранить брата, достаточно лишь вынудить защититься и ухватить за руку – хороший апперкот обеспечен. Будь на месте Сефирота кто-то другой, то он перерубил бы этот тощенький нодати фламбергом, возможно вместе с белой птахой, что его направляет. Но братские чувства куда крепче самой прочной стали, ведь они закаляются куда дольше, чем металл любого клинка, а потому даже самая ничтожная царапина оставленная таким оружием, может стать роковой…

– Давай! – прогремел раскатистый голос херувима, с не меньшим пылом он ринулся на младшего брата. Фламберг в нижней позиции, странный удар, но даже его погасить будет нереально.

«А если так?!» – Нуар перехватил клинок в левую руку. Пусть сверху удар уже и не нанести, зато теперь вся правая сторона херувима уязвима, нужно всего-то ударить чуть с боку, по локтю, а там пусть он себе хоть руку вывернет, эффект будет тем же, захват и отмщение. Херувим всё понял – слишком поздно. Нодати отрывисто свистнул. Слишком поздно – брат не защитится. Грозившееся лопнуть сердце в бешеной истерике толкало загустевшую от страха кровь по венам, плечевой сустав возмущённо взвыл, рвущиеся связки и мышцы руки пытались выжить под титанической нагрузкой, а подступившая волна боли вот-вот разобьёт стиснутые в исступлении зубы. Слишком поздно. Зря Нуар его недооценил, ведь Сефирот и не планировал защищаться. Меч остановился в нескольких дюймах от смиренно стоящего херувима.

– Идиот! – крик Нуара небесным громом сотряс округу, от такой дикой злобы мог бы опешить и демон, но Сефирот даже бровью не повёл, он всё с той же жалостью смотрел на шатающегося от боли и непонимания брата. Клинок выскользнул из ослабшей руки. – Ты мог легко уйти от удара! – хищные токи продолжали кусать кисть, плечом даже не пошевелить.

– Ты мог и вовсе не наносить его, – в серебряных глазах, что смотрели испод очков, не было и намёка на укор. Безучастный фламберг рассыпался холодными искрами, херувим поднял клинок брата с песка.

У Нуара совсем не осталось сил, чтобы затевать спор о причинах и следствиях. Сефирот неожиданно продолжил разговор:

– Так велик была обида, что решил рискнуть моей жизнью? – спор всё же наметился.

– Это ты рискуешь своей жизнью! Ради чего, пристыдить меня?! А если бы я не смог остановить клинок?! Конечно, полезен был бы урок: не переоценивай силу рук брата! А если бы я не захотел его остановить, об этом ты думал?! Конечно, не думал, мы же ангелы! Не то, что этот! – резко мотнул головой в сторону Шаэда. – Я виновен в том, что поднял меч, а ты в том, что не отразил.

Сефирот понурил взгляд, но ему тут же нашлось, что ещё сказать:

– И всё же, мы ответственны не только за свою жизнь, – он собирался продолжить, но юноша прервал его на полуслове.

– Отдай меч, – протягивал тот не покалеченную руку. – Те за кого мы ответственны, уже мертвы.

– Нуар, я не о людях говорю, – терпение херувима истлевало медленно, но уверенно, как оставленная без внимания лучина. Он вложил уже потерявший длину клинок в ножны измотанного брата, белые одежды которого стали замызганным тряпьём. – Не все сильны как ты. Ты же сам хочешь стать учителем, чему ты будешь учить малышей? Как защищать людей ценой собственных жизней? Мы оберегаем их, а не кидаемся на амбразуру ради героической смерти!

– Принуждать к такому никто не станет! Рискую только я!

– Всегда одно и то же: Я! Сколько раз тебя надо ударить, чтобы вбить в дурную голову, хранители не вмешиваются в битвы! Мы храним души, а не жизни! Мы не воины! Да, ты можешь защитить и себя и людей, а детей кто защитит?! Демоны начнут мстить! Думаешь, на тебя падёт их гнев?! Наивное дитя! Всем будет плевать на тебя, а страдать всегда будут слабые! Да, сейчас это люди, неужели тебе станет легче, если страдать станем мы?! Вспомни Сильви! Именно такие как она примут на себя их удар! Не отведёшь ли ты взгляд, когда ей будут рвать крылья, дробить кости и заживо жечь на костре?! И как бы ты не старался спасти её не сможешь, ведь в этот момент будешь сражаться за кого-нибудь другого! Всё что у тебя останется от Сильви это её предсмертные крики да окровавленное платьице, в которое тебе только и останется, что пускать слёзы и сопли! Хотя нет, ты даже криков её услышать не сможешь, только похоронный звон одинокого колокольчика… ведь она даже летать не умеет. Ты пойдёшь на это ради человеческого блага? Ради торжества света! Что т…?!

Всё что угодно, лишь бы не слышать этого.

– Замолчи! Пусть ты мой друг и брат, но, – цедил он сквозь зубы, взвешивая в гневе каждое слово. Воли едва хватало на то, чтобы ещё сильнее не смять ворот этой архаичной мантии и не придушить библиотекаря.– Говорить такое даже ты…

– Права не имею? – бросил он совершенно цинично прямо в лицо Нуару, словно всё это какая-то игра. – Это ведь правда, – дышать стало тяжелее.– Это та самая жизнь, которая для неё и всех остальных может наступить, если ты не остановишься. Дети тянутся к тебе, Нуар, не подавай им такой пример, не жги их будущее воспоминаниями своей войны.

Ангел ослабил хватку, его ноги предательски подкашивались, а в горле не было сил, чтобы протолкнуть даже одно единственное слово. Хотелось закрыть глаза и всё забыть: сегодня, вчера, и все восемьдесят лет жизни. Но это жизнь, та самая жизнь, в которой детей с неокрепшими крыльями ради забавы просто скидывали с небес. Как же не полюбоваться полными слёз детскими глазами, как же не сыграть в надежду, как будто у них был хоть один шанс спуститься живыми! Но дети всё равно верили. Верили, пока срединные ветра не перемалывали их крылья в кровавую труху, вырывая остатки с костями, в том хаосе не было слышно даже криков, большинство умирали, так и не успев ничего понять. Хуже тем, кто проходил через это, их вера становилась надеждой, что хоть как-нибудь, даже с этими обезображенными кусками за спиной они смогут приземлиться, главное ведь выжить. Стоило показаться земле, как умирала и надежда. Километры двухцветной палитры: белые перья, устилающие алый океан. В тот день с небес слетели двести тридцать семь ангелов – летать умел один.

– Всё хорошо, – стало темно и тепло, запахло старой бумагой и типографской краской. Сефирот прижимал его к себе, поглаживая по взъерошенным волосам. Нуар не сопротивлялся, закрыл глаза. Херувим видел, как подрагивали его веки, возможно от боли, что причиняла рана, оставленная Шаэдом, а возможно… нет, неважно.– Уже всё хорошо, Нуар. Ты должен летать, а не взваливать наши грехи на себя. Прости нас, прости… забывших ценность иной жизни.

Небо взорвали бордовые молнии.