Онлайн чтение книги Падение A fall
Глава 2. Другой.

Как легко, тебя ничего не сдерживает, ты царь этого мира, твоё желание это закон, хочешь, разрушь его, а хочешь, построй замок, перед которым все крепости мира будут лишь песчаными домиками, но стоит ли бы императором, если у тебя нет народа? Один из небесных дворцов раскалывается, летит вниз, всё ближе… брызги солёной воды попали в глаза, щиплет, ты проводишь ладонью по лицу и смахиваешь ненастную жидкость, вот ещё одна часть мира рухнула, ничего не поделаешь. Взмах крыльев, потоки ветра ласкают твою кожу, осушая промокшую одежду, солнечные лучи проходят сквозь перистые облака, заставляя тебя прищуриться, ничего, это приятно ощущать себя единым целым с небом. Ты паришь, позволяя ветру нести себя. Вот твой новый дом, к чему всё остальное? К чему опостылевшая фундаментальность, когда есть небо?

«Хватит играться!» – взмах, ещё взмах, выше, выше, к самому Солнцу. Скорость возрастает, сопротивление ветра усиливается, не важно. Всё тяжелее делать новый рывок, перья летят в разные стороны, твои белые перья… медальон обжигает грудь, меч, дремлющий в ножнах, всё тяжелеет.

«Дождь? Откуда он здесь? Почему он не исчезает?!»

Взмах, взмах, взмах…больно, крылья подламываются под напором освирепевших ветров, тебя кидает из стороны в сторону…невозможно удержаться. Гром…

«Значит снова?» – и вот камнем уже летишь вниз. Нет, тебе не страшно, ты знал, что так будет. Словно тысячи рук тянут тебя к земле, вот-вот грозясь размазать твоё тело о поверхность.

Лишь всплеск воды. Точно, здесь нет земли, лишь она. Дрожь колотит тебя, ни то от холода, ни то от обиды, зародившейся в твоей душе давным-давно. Темно… кровь, сочащаяся из нижней губы, капельками падает в чёрное море, медленно исчезая под его меланхоличными волнами. Глаза ноют от раздражения ярких вспышек молний, от них не скрыться, они везде: и в небесах и в воде.

Что за юноша смотрит на тебя из бескрайнего зеркала? Что за жалкий вид? Слегка прикрывающие уши, каштановые волосы сосульками облепили лицо. Зелёные, как два изумруда, глаза, лишённые всякой воли к жизни. Белоснежный ранее костюм с величественными фалдами висит грязно-серым похоронным саваном. Даже золотой амулет с карминовым камнем больше похож на удавку.

«Нужно держаться, чего бы это ни стоило, нужно взмыть вверх!»

Попытка подняться, падение…

Невозможно поверить в собственную ложь. И что теперь? Даже волны покидают тебя, теряясь вдали. Иней осторожно покусывает щёку, проверяя, не окажет ли добыча сопротивления. Обломки старого мира, единственное, что здесь осталось и даже они постепенно исчезают, уходят вниз, навсегда.

«Плевать. Хочу исчезнуть, как и они…» – и настала темнота.

– Очнись! – слышится сквозь сон иллюзорное эхо надежды.

«К чёрту надежды! К чёрту всё!»

– Прошу, открой глаза! – может именно этого и недостаёт этому миру, немного надежды. Надежды на то, что когда стихнет вековая буря, на небе вновь появится Солнце. Надежды на то, что эти слова, как и она сама не окажутся болезненным миражом. – Не исчезай! Молю тебя…

– Кто ты? – чудо, что ты ещё жив. Чудо, что смог поднять веки и взглянуть на этот мир ещё раз. Нет, чудо это блистающее тысячами звёзд бархатное небо.

– Видишь? Луна освещает мир, ничуть не хуже Солнца. – она стоит среди останков разрушенного дворца, среди тонущих плит и разбитых колонн. В лучах ночного света, внимая размеренному плеску волн. Она ждёт тебя.– Видишь ли ты тропу, которой хочешь идти?

Почему она так обеспокоена, чем опечалена? Столько вопросов… нужно подниматься, как бы ни было тяжело, надо делать шаг, а за ним следующий. Пройти тропой звёзд, сквозь весь океан, к ней. Ещё немного… как же красива её улыбка, как же хочется взглянуть в её глаза. Зачем этому светлому созданию прятаться за чёрным балахоном? Поднимается ветер.

– Я боялась, что больше тебя не увижу, – шквалы ветра нестерпимо бьют в лицо.– Нет, я боюсь, что больше тебя не увижу.

Не говори этого! Замолчи! – бросаешься к ней, что есть сил. Их недостаточно. Каждая новая волна мощнее предыдущей. Всего каких-то двадцать метров! Гром. Что-то бьёт тебя в спину, тяжело и нечем дышать, это конец?

Свет луны, вдох.

«Где она?!»

Всё там же, среди бушующего шторма, ждёт тебя. Шаг. Ещё удар – темно. Страшно. Вдох.

– Не бойся, – промокшие перья, будто налились свинцом, крылья стали мёртвым грузом. Ещё несколько шагов! – Твоя тропа… ведёт куда дальше.

– Ложь!

Ещё один шаг, лишь протяни руку и ощути тепло её ладони, смахни невидимую слезу, которая сейчас стекает по щеке, обними, утешь, загляни в глаза и…

– Дай руку! – всего один шаг! Она делает его.

– Нуар… – шаг назад. – Спасибо.

Стихия поглотила её. Без грома и молний, без грохота чудовищных волн – беззвучно, беспощадно. Она исчезла, снова… тропа мощёная ложными звёздами уходила вдаль.

– Нет!!! – золотое сияние озаряет мир темноты, проникая глубоко под толщу воды, пробиваясь сквозь заслон грозовых туч. Булыжники и осколки камней разлетелись в разные стороны. Ударная волна разрушала всё вокруг, новые взмахи нодати разрезали пространство, словно всё тут состояло из воздуха. Глыбы, оставшиеся от готических сооружений, взмывали ввысь, они ещё не успевали упасть на землю, как лезвие клинка вновь рассекало их. – Зачем ты появилась?! За что, говоришь мне спасибо?! – звон упавшего клинка протяжным стоном разносится по бескрайней тюрьме.– За что? – упав на колени, спрашивал он у воспоминания. – Если я Бог, то почему не могу спасти тебя? Ответь…

Тёмные небеса молча, смотрят на своего сына, не выражая скорби, ни сочувствия, или даже презрения, ведь это, всего лишь небеса.

– Потому что, ты не её Бог, и отныне, не Бог этого мира. – Будто молния поразила в сердце, его голос как сталь крепок и как взмах шпаги резок.

«Кто ты?!»

Разворачиваешься, но единственное, что успеваешь заметить это чёрный клинок, несущийся к твоей груди.

***

Солнце резало глаза так, что с трудом можно было поднять веки.

– Опять этот сон, – под раскидистым древом лежал человек в белых одеяниях, вдыхая аромат сладостного нектара лепестков.

– Нуар! Сколько можно спать?! Ещё раз пропустишь заседание совета архангелов, тебе точно до конца жизни придётся копаться в свитках.

– Ну… – расслабленно потянулся к манящей жёлтой звезде. – Тогда хоть составлю тебе компанию! – неожиданно для собеседника недавно пробудившийся человек, с полной серьёзностью запрокинул руки за голову и видимо принял решение срочно досмотреть сон.

– Снова он? – едва различимый в трепетном шелесте листьев голос звал его в реальность. –Узнал кто она?

– Нет, не узнал. Никогда не узнаю. – Нуар решил не упоминать про новое действующее лицо в своём сне, ведь какая разница сколько миражей видишь в вымышленной вселенной? Было ли это легкомыслие настоящим? Однозначно нет! Чёрный клинок накрепко засел в память вместе с тем подавляющим гласом. Пока Нуар делал вид, что засыпает, его собеседник лишь терпеливо ожидал окончания затянувшейся паузы, он знал, что после сна ангелу нужно немного времени. – Не придавай этому никакого значения, я уже привык.

– Ложь.

– Пусть так, – юноша резким движением поднялся на ноги и впервые за всю беседу взглянул на беспокоящегося друга. – Пойдём, Сефирот.

Вот он, верный товарищ: херувим – четырёхкрылый ангел, несущий людям знания и мудростью.

«Полный умиротворения взгляд и улыбка, эти серебряные глаза, такие глубокие и спокойные… почему остальные его сторонятся?» – непонятно почему, это вопрос прозвучал в голове ангела.

Длинные пепельного цвета волосы спадали за спину. Любимая коричневая мантия с большим капюшоном, сейчас придавленным тяжёлой пеленой пепельных волос, обычно прятавшим его лицо от остальных обитателей небес. Его привычка постоянно засовывать руки в широкие рукава, добавляет ему какие-то штрихи романтичной античности. Немного жаль серебряную россыпь, ранее украшавшую эти скромные одежды, теперь она больше напоминает мутные и местами почерневшие столовые приборы голодающих помещиков.

Сефирот беспокойно крутился на месте, обрывочно бросая на уходящего друга полные сомнений взгляды, будто хотел попросить помощи, но крайне стеснялся этой просьбы.

«Опять он их потерял… – с озорством помотав головой, подумал зеленоглазый ангел и не спеша пошёл обратно к херувиму. – Что за странная привычка носить очки, когда у тебя отличное зрение, скажи-ка Сефирот? Нет, я понимаю, что это, то немногое из мира людей к чему у тебя лежит душа, но может стоить быть внимательнее к своим вещам?!»

– Ты как всегда! – Нуар уже вплотную подошёл к немного опешившему другу, виной тому, наверное, был весьма и весьма поручающий тон разговора.

Ободки у них практически отсутствовали, стёклышки соединялись тонкой чёрной переносицей, сделанной из необычайно лёгкого металла, настолько, что…

Нуар с искренней бережностью коснулся макушки друга и снял оттуда невесомые очки. Осторожно водрузив туда, где им место.

Да-да, Сефирот мог часами искать свои излюбленные очки и лишь потом, например, уронив случайный взгляд на зеркало, заметить, что уже надел их… иногда даже на переносицу…

– Спасибо, – стыдливо усмехнулся в кулак растерянный посланник мудрости.

– Пойдём уже! – не менее смешливо прикрикивал верный друг, направляясь к своей судьбе.– А то действительно, мне суждено будет до скончания времён присматривать за твоими стёклышками! – говорил он, озаряя мир радостью, потому что действительно любил этого немного чудаковатого и временами обстающего книжной пылью ангела и был бы совсем не против, провести с ним в библиотеке всю жизнь. Небо ведь никуда не денется, просто возможность полетать будет выпадать не так часто, да?

***

Двое шли по каменистой дорожке, ведущей к Крепости Мира или как порой сами ангелы её называли Академии Светлокрылых, хотя в принципе это и была крепость, служащая для защиты двух миров: мира Ангелов и мира Людей. Пожелтевшие листья ясеня пролетали прямо перед взором беспечно разговаривающих названных братьев. Нуару на человеческий манер лет девятнадцать, а вот Сефироту под тридцать, с виду конечно разница небольшая, но по истинным меркам возраста ангелов херувим был гораздо старше, и разница эта превышала далеко ни одно столетие.

Вот уже слышатся крики райских птиц: больших и маленьких, одноцветных и раскрашенных во все цвета радуги. У старшего из братьев есть собственная птичка, она обычно сидит на его указательном пальце как на жёрдочке. Если же вдруг руки у хозяина окажутся, заняты, то она и не побрезгует разместиться на макушке, даже, если это означало иногда сидеть под балахоном. Размером она не больше воробья, но на этом сходства и заканчивались, словно весь горел солнечным пламенем. На её вытянутой шейке тоненький длинный клювик смотрелся довольно мило. Правда сейчас эта птаха играла в лесу с такими же крохами, как и она сама.

Раз в год эти птички устраивают представление для обитателей небес, тысячи этих удивительных существ, взмывают в небо, чтобы отправиться в долгий перелёт через весь рай, чтобы каждый ангел услышал их мелодии полные сострадания; ведь именно в этот день около семидесяти лет назад разгорелась Третья Великая Война или Война Призраков, именно в тогда и появились на свет эти удивительные создания, печальный день рождения, не так ли?

– Как думаешь, кто в этот раз победит в лётных гонках? – Нуар не случайно интересовался мнением брата, ведь ему самому предстоит в этом участвовать. Ведь победителю разрешено будет стать помощником инструктором по полётам. Да, маленьким ангелам тоже нужно учиться летать как не странно, хотя не более странно, чем существование таковых. Дети есть везде, ведь они радость жизни.

– Нуар, твоя беспечность меня поражает! Ты хоть о чём-нибудь кроме неба думаешь? – Седовласый замедлил шаг и несколько раз кашлянул, намекая, что вопрос далеко не риторический.

– Думаю! – сказал он много резче, чем планировал.– Например, о том, как научить малышей не барахтаться в воздухе уподобляясь чайкам, а рассекать небо как соколам, или это за серьёзные мысли считать нельзя? – на исходе фразы его юношеский пыл поостыл, а энергичный шаг сменился неторопливой поступью.

– Ты думаешь скорее не о малышах, а о своём таланте, который вот так вот без дела пропадает! Сокол ты мой ясный! – в голове у Нуара раздался протяжный колокольный звон, уши заложило, а в затылке, судя по ощущениям, зияла здоровенная дырища! Что-что, а заботливый Сефирот умел отвешивать действительно божественные оплеухи! Провинившийся ангел собирался выкрикнуть что-то ошеломляющее в ответ, но занесённая второй раз рука грациозно развеяла мужественный порыв лёгкой трёпкой волос. – Даже, если ты и победишь, никто не доверит тебе вести воспитательные работы, ты сам дитё восьмидесятилетнее. – И не надо спорить, твоя заносчивость и упёртость только подтверждают это. Если хочешь доказать мне, что ты уже взрослый, – библиотекарь расплылся в самой искренней улыбке, аж глаза зажмурил от доброты. – То не участвуй в этих соревнованиях! Лучше научись ухаживать за растениями.

В Нуаре взыграла обида, он чувствует себя униженным этим предложением:

–Я, по-твоему, на дриаду похож? – с силой оттолкнул порхающую сверху руку. – Или может быть на фею цветочную?

– Об этом я и пытаюсь сказать, нет в тебе подобающего смирения. – Сефирот огорчённо помассировал ушибленное место. – Скоро всё начнётся, иди, а то опоздаешь.

Через полминуты Нуар удалился достаточно, чтобы друг не услышал запоздалого ответа:

–Как будто я не помню войны! Если бы те дети умели летать… – желания оканчивать фразу не было, да и не смог бы, слишком отчётливо в голове стояла кошмарная картина. – Возможно, выжил бы не я один! – едва процедил он сквозь сжатые со всей силой зубы.

«Ветер уносит его слова, ничего страшного. Все привязаны к какой-либо вещи, и не будет ничего удивительного, если однажды этой вещью станет небо. Порой, каждый мечтает улететь туда, где не будет никаких проблем и тягостных воспоминаний. Какой смысл в земных делах, когда ты ощущаешь присутствие ветра, когда видишь свой дом с высоты птичьего полёта. Люди столько всего отдали, чтобы достичь неба… поверьте – ангелы отдали не меньше».

– Зачем мне ещё что-то? – в нём вновь воцарилось умиротворение. Волосы трепал тёплый ветер, солнышко вновь игралось своими лучами. Он только поднялся в воздух, а уже перестал принимать слова Сефирота близко к сердцу. Возможно, тот и был прав, но всё равно не мог ничего изменить. – В этом мире я могу наслаждаться лишь небом, – ещё несколько минут безмятежной тишины и покоя, были подарены ребёнку света.

Под ним простиралась центральная аллея, окружённая гигантским парком. Называлась она «Сады Прошлого» – из уважения канувшим в лету временам войн и сотрясений. Протяжённость этих садов около двух километров, а ширина метров тридцать, по всей длине аллеи стояли лавочки для отдыха. Центральная её часть была усажена различными цветами и кустарниками, среди которых стояли статуи некоторых из ангелов, служивших примером добродетели. Одни одобрительно провожали тебя взглядом, другие будто грозно следили за твоим поведением. Конечно, тут не разместить и малой доли памятников тех, кто этого заслуживает, поэтому в центре аллеи, на её перекрёстке, размещались десятки чёрных стел с выбитыми на них именами, к сожалению, некоторые из этих имён беспощадно выщерблены – даже легенды падали с небес.

Направо от главной дороги отходили целой сетью маленькие дорожки к беседкам и прудикам, в которых плавали сказочные рыбки; над коврами из цветов, о которых, кстати, как раз и заботятся дриады, летали бабочки всех доступных фантазии видов. Все эти бирюзовые беседки имели лёгкие, почти прозрачные купола с возвышающимися крестами, внутри установлены по четыре лавочки, из материала напоминающее окрашенное стекло. А вот в центре был установлен столик, обладающий тремя простенькими функциями: вызвать шахматную доску, быстренько приготовить обед, ну и самое главное – просигналить на всю аллею, что нерадивый обладатель крыльев прогуливает свои занятия. Если не будешь прилежно учиться, не получишь благословления, зачем нужен ангел, которому ничего нельзя доверить?

Налево же дорога вела к величественному дендропарку и благоухающим жизнью лужайкам. Если беседки с умными столиками служили для занятий на свежем воздухе, то тут только и делали, что отдыхали в полную силу. Некоторые младшие дриады, например как сейчас, играли в догонялки, звеня ребяческими голосами! Игра ведь задорная, кто-то то и дело норовит вырастить коварную лозу и с победоносным полным счастья криком свалить одну из честных игрунек на мягкую травку. Даже проигрыш бывает весёлым, а уж сражённый предательством в долгу не останется и зарядит чихательной пыльцой прямо в нос обидчику! Кто постарше беспечно дремал. Но вот вечные трудоголики – нимфы даже тут не могут успокоиться, вечно им приспичит ¬ то поиграться с дождями, то прочесть поэму очень уж далекую от ангельских песнопений. В общем, нимфы хоть и добрейшей души создания, но на счёт их талантов люди явно преувеличивали.

«Всё же, это место прекрасно!» – Парящий ангел резко набрал высоту. Почему то ему вдруг в голову пришла мысль, что приземлиться, перед этим сделав бочку, будет как нельзя кстати.

– Нуар! Спускайся уже! – донеслись до него метко брошенные в небеса слова. Сефирот почему-то уже стоял возле мемориалов и явно шутить был не намерен.

Пришлось прекратить выписывать фигуры высшего пилотажа, резкое пикирование и на удивление плавное торможение! В десяти метрах от земли их взгляды встретились вновь.

– Я уже на месте, незачем ругаться, – едва коснувшись кончиком туфли, тёплой гальки величественные белые крылья рассыпались градом серебристых искр.

Херувим беспомощно помотал головой и печально вздохнув, зашагал вперёд. Ангел непоседа послушно двинулся за ним, они почти пришли.

Наконец, появилось самое удивительное строение, какое только можно было представить себе: Крепость Мира или Академия Светлокрылых - это невозможно описать для человеческого воображения. Замки прошлого, которые короли и императоры воздвигали целыми поколениями, в сравнении с этим местом являлись не более чем отсыревшими картонными коробками.

Главный вход начинался с гигантской, по длине и ширине, лестнице, ведущей к ограждённым колоннами, вратам. От конца лестницы полукругом располагались малахитовая колоннада, уходящая в небо, каждая колонна оплетена ярко-зелёными лианами, тянущимися по ней к жёлтой звезде. Антаблемент потрясал своим величием и массивностью, и всё же, как только лучи закатного солнца касались этих неземных камней, в них отражалась странная, живая доброта, будто это вовсе и не здания, а один большой тёплый плед обнимающая твоё сердце. Увенчивало антаблемент множество ангелов высеченных из камня: одни держали в оружие, другие стояли, скрестив на груди руки, третьи же томно всматривались в небеса, будто ждали ЕГО явления. Фасад здания был увенчан рустикой всех возможных форм и мастей. Фронтон, завершающий его, представлял вниманию каждого жителя изображение двух ангелов, юношу и девушку, держащихся за руки, любовь – есть любовь. Мозаичные окна, выходящие на аллею, пленяли глаз каждого заглядывающего в эти места ангела.

Но это лишь видимая оболочка истинной крепости, она начиналась как раз после корпуса обучения и соединялась с ним благодаря трём фундаментальным надземным переходам и огромным количеств подземных коммуникаций. Это гигантский собор, в верхней части которого размещался купол огромный, он удерживался с помощью тридцати колонн. На его острие, благородно раскинув крылья, возвышался обсидиановый Серафим, шестикрылый ангел, каждую ночь благословляющий всё живущие под этими звёздами.

По периметру располагались главы, башни разной высоты, созданные с одной целью – защищать. В случае нападения они образовывали защитные поля, которые во времена Войны Призраков смогли сберечь ни одну тысячу жизней. По стенам располагалось множество порталов , через которые каждый день туда-сюда сновали вечно занятые ангелы. Вокруг этой громады располагались домики, в которых обычно и жили белокрылые. Они казались, сворой любопытных детишек, собравшихся вместе посмотреть на пышущего жизнью молодчика, а именно крепость. Всё это место было окружено белыми скалами, прямо сквозь них прорастали разного вида кустарники и мхи, в трещинах селились птички, всё гармонировало с этим местом, все существуют как единое целое, без сбоев, но вот является ли эта жизнь таковой, как мы её видим?

Как узнать, что такое зло, если вокруг тебя лишь одно добро и свет? Ведь может оказаться, что самый благой поступок, окажется первой ступенью к разрушению мира.

***

В беспечном летуне разыгралось лёгкое беспокойство. Наконец кончилось его обучение, наконец, он сможет спускаться в мир людей без разрешения старших.

Вот уже как семьдесят лет живёт в стенах этой академии, каждое утро его рука касалась этих перил, и каждое утро он с гордо поднятой головой входил в обитель знаний. Он постигал мудрости своего мира и мира людей, ему приоткрыли тайны основ мироздания, его научили защищать свет. Его научили любить жизнь. Он внимал архангелам, повествующим ему о многих людских религиях, что в каждой отыскивался свой рай и все они почтенны. У всех тот рай, которого они заслуживают, а задача ангела сопроводить светлую душу к её мечте.

Нуар вошёл в корпус, было тихо – шли занятия. И только фонтан среди просторного холла игриво журчал, каждой звенящей капелькой сладостно напевая тираду райской жизни, для казалось бы, отсутствующей аудитории. Шествующие ангелы не сразу приметили юную особу в бирюзовом лёгком платьице, которая о чём-то общалась с пустотой, время от времени побалтывая ножками в солнечной воде.

– Знаю-знаю, и мне тоже скучно! – Девчушка лет четырнадцати сидела спиной к слегка изумлённым странноватым монологом зрителям. Её подмочённые водой длинные светленькие волосы то и дело подрагивали в такт движению ножками, словно эта девочка живая пружинка радости. Как двое подошли со спины она, конечно же, не услышала, и виной тому далеко не полное отсутствие внимательности, а бодро «голосящий» колокольчик, вплетённый в волосы шёлковой лентой. – Что значит, мне легче?! – наклонила голову набок, как будто была необходимость всматриваться вглубь прозрачной воды. Херувим, повторил движение девочки и также пристально всмотрелся на донышко фонтана, вдруг здесь кроется неизвестная ему сакральный смысл! – Ой, да куда я могу улететь?! Метров двести со стены и то камнем вниз! Лет через пять дай Бог… – вдруг она со всей прыти вскочила на ноги, зажав ладонями рот так резко, что наверняка отбила губы о зубки. И только сейчас перед собой увидела их, чуток подмоченных и крайне удивлённых её выходкой ангелов. Девчачьи глаза наливались щиплющей смесью стыда и смущения, а от смеха Нуара, ей и вовсе хотелось провалиться под пол!

И через мгновение ангелок взорвался робкой, но до потрясения громкой, картечью извинений. Израсходовав внутренний запас дроби, она перешла на ещё более звонкие автоматные очереди – воздух в лёгких кончился, рожок полный сожалений опустел, а страх подступил… делать нечего, нужно бросить «поклоновую» гранату!

– Тише! Тише! Пожалуйста, успокойся! – славно сработал Сефирот, не дав выдернуть чеку. –Возьми себя в руки! – девочка притихла, смолк и Нуар через мгновение, одобряюще похлопав братца по спине.

– Простите, – совсем тихо обронила она, опустив лицо.

Сефирот присел на краешек фонтана, смиряя взглядом озорницу. Уловив настроения херувима, милаха мигом выпрыгнула из солнечного резервуара, виновато звеня колокольчиком, обежала Нуара и спряталась за его спиной, спиной хорошего друга. Ей хотелось многое сказать, но для начала нужно узнать перед кем она так опростоволосилась? Заступник подмигнул своей подопечной, эти дивные бирюзовые глазки молили о помощи, но ведь лучшая защита это нападение? Хотя, кажется, Сефироту было немного не до борьбы юноши и ребёнка: на очки попала вода, надо бы их протереть… десять секунд и девочка в помятом и местами намокшем платье с гордо выпрямленной спиной предстала перед благосклонным взглядом херувима. Нуар всё же немного придерживал её за плечи, хоть та уже и не сопротивлялась. Видя смущение ребёнка, ангел в белых одеждах решил немножко помочь:

– Это мой брат, Сефирот, – старший благосклонно кивнул и нацепил очки. Уж чего девушка не ожидала так это всепрощающего взгляда седовласого мудреца, он ведь должен быть строгим и грозным!

– Эх… – сделал несколько шагов ей навстречу, осторожно прикоснулся к позолоченному колокольчику, вызвав едва слышный металлический отзвук. Она осторожно улыбнулась, но, наверное, не из-за звона родного предмета, а из-за его большой и нежной улыбки, он ведь и не думал её наказывать. – Ну и как стало бы звать нашу прелестную ундину? – спросил он больше у Нуара, чем у самой девочки.

– Не ундина я, а ангел! – неожиданно резко для старших бросила она, наверняка для неё самой это была такая же неожиданность. – Моё имя Сильви. – с небольшим запозданием сделала реверанс, за что была ласково поглажена по голове библиотекарем.

Нуар терпеливо ожидавший окончания всех условностей, наконец, улучил время, чтобы вставить слово

– Сильви, – девочка обернулась к своему герою, нетерпеливо заглядывая в глаза. – Ты опять с водой разговариваешь?

Её брови резко поднялись, видимо этот вопрос её порядком достал и, невзирая на всю свою застенчивость, она выдаст ответ под стать!

– Я разговариваю не с водой, а с фонтаном! – резко развернулась на носке обратно к Сефироту, обдав уже бесхозного заступника волосами по лицу, ладно хоть не колокольчиком. Теперь она обращалась исключительно к старшему из братьев, внимательно вглядываясь в лицо, ловя каждую эмоцию и сигнал. – Я могу поговорить с чем угодно, главное чтобы вода была! – гордо выпалила она.

– Прям таки с чем угодно? – изображая недоверие, спросил он.

– Абсолютно! – всё с той же гордостью ответила девочка, немного замявшись после.– Только с небом поговорить не получается… – мигом бросила смущённый взгляд на Нуара.– Братик рассказывал, что у неба голос счастья и ему открыты все-все тайны! Он даже учит меня летать, жаль только, что… – Сильви напряглась, и за спиной появились крылышки с радужно-голубым оперением, сказочно заигравшим под тёплыми лучами мозаичного солнца,– что они очень слабые. И колокольчик этот, носить нужно, чтобы там,– на мгновение подняла опечаленный взгляд к потолку,– никого не травмировать.

– Да уж! Одно дитя учит другое… – сказал с привычной для себя плавностью Сефирот, лишь взглядом отругав горе-преподавателя.– А что это мы, Сильви…– стращал он теперь голубокрылую прелестницу.– Не на занятиях? Что значит выгнали? И не надо просить защиты у Нуара, учись сама отвечать за свои поступки!

– Я уснула на уроке о «демоническом влиянии на экономическую ситуацию в Европпе XVI века»,– виновато уставилась в пол. – Да и зачем вообще мне знать такое? Я даже над садами пролететь не могу, а на людей так вообще рухну и разобьюсь.

– Во-первых: не в «Европ-пе», а Европе! – поучительным тоном строго выдал Сефирот, невзирая на умоляющий к благосклонности взгляд Нуара.– Во-вторых… – присел перед провинившимся ребёнком, что заглянуть в её бирюзовые глазки. – Когда придёт время, перед нами предстанет прекрасный ангел-хранитель, который научит всех людей слышать полный счастья глас неба, – бережно обхватил её ладошку своими немного шершавыми как книжные страницы руками. – Никогда не опускай свои прелестные ручки, Сильви, и если у тебя не будет сил даже взмахнуть крылом, то не забывай и о своём хранителе,– сказал он почти шепотом, подмигнув сквозь очки смущённой девочке.

Нуар преисполненный гордостью за Сефирота тихо отошёл к стенке, ему не хотелось подслушивать за столь личным общением своей «сестрёнки». Так приятно думать, что все они братья и сёстры. В этом мире нет никаких сэров, господ и месье; нет поклонения этим ничего не значащим словам, все они друг для друга семья… так ему хотелось верить. И эта тридцатилетняя кроха, что при любом случае прячется за его спину, вселяет в него надежду: столь искренняя детская улыбка и кроткий взгляд никогда не осквернит тьма.

Вот пропела райская птица, занятия окончены, совет соберётся через двадцать минут. Юные ангелы покидают свои аудитории, в руках одних свитки и пергаменты, другие же предпочитали тетради. Скоро стало не протолкнуться, хорошо, что он устроился у стены. Ему даже показалось, будто он видит знакомое лицо давнейшего друга, но это невозможно, тот уже как сорок лет в небесном воинстве – очень далеко отсюда.

И всё равно, так тепло душе… вот и класс Сильви: обступили говорящую парочку у самого фонтана. Как же они радуются встрече с добрым херувимом, но ещё больше он рады отличному настроению своей небесной сестры. Возможно, и он скучает по этим урокам, по одноклассникам, по жизни, состоящей из звонких пассажей пианино судьбы…

Настало время совета. Сефирот закончил общение с маленьким ангелочком.

– Нуар, всё началось. Ты готов? – никто не ответил…

*Мексика*

– Может, хватит уважаемый? Вы ведь видели, эти люди не смогли в меня даже попасть. И ко всему прочему нарушать условия сделки, не самое хорошее из занятий, уж поверьте мне на слово.

Грязный дым и смог витали над охваченным боем городком, закрывая солнце от обречённых на страдания людей. По дороге из выбоин, прогуливался мужчина лет сорока, на одном глазу находилось пенсне. Словно смерть в кроваво-красной мантии пришла за душами павших воинов. Здания, покореженные от взрывов гранат и снарядов, словно немые зрители наблюдали за этой игрой кошки с мышкой. В ритмичный похоронный марш сливаются стоны умирающих. Каждый вздох сопровождался гулким стуком древка алебарды о землю. Взмах, стена обрушивается – на один голос стало меньше. Осталось всего лишь одно дыхание…

– Мистер Диего, я сделал всё, как и договаривались. Мерзковато же звучит ваше имя, знаете как сложно уважительное обращение подобному мусору? – его абсолютно не интересуют ответы, да и вообще кажется, интерес у него вызывает лишь он сам. – Я почти не держу на вас зла за попытку пристрелить меня! Всё-таки, может, вы покажитесь?

Встряска. Осколки бетона и глины разлетелись в стороны, засыпая то, что осталось от тел погибших людей.

– Граната значит? – стряхнул облепившую мантию пыль. – Не поймите неправильно, я жду вас только для того, чтобы вы умерли с честью! Я в сей же момент могу снести вам голову Клерэфатой!– ласково погладил разгорячившийся на солнце металл алебарды.– Даю вам последний шанс, – ветра исходящие от крутящегося в руках оружия постепенно уплотнялись, наигрывая ласковую симфонию грядущей смерти. – Надоело…

Грохот, словно неудержимое цунами, прокатился по оставленному жизнью городку, новый столб пыли, грязи и останков магазинных лавочек и третьесортных забегаловок. Сдавленный крик. На стене здания висит человек, словно жук, пронзённый энтомологической иглой. На его лице нет страха, лишь сожаление. Кровь быстро покидает своего хозяина, сознание меркнет, но в руке он всё ещё сжимает табельный пистолет.

– Даже сейчас не сдаёшься, – рука протягивается к обречённому. Улыбка, искривленная желанием крови, играла на лице демона. Почему-то стало светлее. – Солнце?

Мантия вспыхнула как пропитанная керосином тряпка. Искалеченный ненавистью ко всему живому крик. Свист от взмаха клинком, стена здания озарилась ещё одной алой полоской крови.

– И какой же сраный ангел прервал мой обед!?

Белоснежный костюм, развивающийся в воздушном потоке фалды, золотой амулет и полные решимости, изумрудные глаза.

– Я покончу с тобой, демон!