Онлайн чтение книги Золотой грот 2ч. (Пиратская сага 1ч.) Golden Grotto
8. Воля-неволя.

«Там ангелов раздастся трубный глас
  Где райский сад, там примут нас, 
  В объятия смерти не робей 
  Все лучше жалкой милости царей».                          (от автора «Милость») 

«Дай руку мне, здесь лишних нет 
  Ветру ты кажешься не больше песчинки, 
  Ветер, легко собьет с дороги,   Если в скитаниях ты одинок».               (гр. Ария «Дай руку мне»)

 Мутный пенистый прибой выносил на каменистый берег бурые колючие водоросли, которые высыхая под палящим солнцем, тут же привлекали к себе тучи мелкой мошкары, вьющийся над комьями грязи и мусора. Кое-где на больших валунах, поросших

зеленной тиной, мелькали мелкие крабы, быстро перебирая своими шустрыми клешнями, они подъедали останки рачков и водорослей. Некоторые из них были настолько малы и пугливы, что от малейшей тени, исчезали будто призраки, растворяясь в морской пучине. Этим утром вода была грязной и зеленой, свежий теплый ветер принес много водорослей на берег, море очищало себя. Среди прочего

мусора встречались и обломки торговца «Северный», хотя по этим расщепленным доскам и разломанным бревнам, некогда бывшими мачтами и реями, было трудно понять, какое именно судно потерпело крушение. Маленький сухопарый согнувшийся старичок ковылял вдоль берега, изредка откидывая дощечки своей деревянной клюкой. Его лицо, сморщенное от яркого солнца отдавало желтоватым загаром, а вместо глаз виднелись лишь узкие щелки. Редкая седенькая бородка свисала до оголенной ребристой груди, а белая запахнутая рубаха моталась, словно, была намного больше его самого. Возле спутанного мотка веревки, он неожиданно остановился и долго раздумывал, затем вдруг присел, как пружина вернувшаяся в свое исходное положение, словно старость вовсе и не оставляла на нем свой отпечаток времени, и схватив костлявой рукой веревку, снова выпрямился, оперевшись на свою клюку.

Сунув находку в мешок, старик радостно крякнул себе под нос, и поковылял дальше, осматривая новые «дары» моря. Шумный прибой вздымался высоко вверх, ветер усиливался, и соленные мокрые брызги начинали разноситься  далеко от полосы прибоя в сторону лиственного леса, густо поросшего по берегу. Наконец старику надоело бродить под этим фонтаном воды, и он, как кошка, нырнул в

расщелину между деревьями. Сделав несколько шагов, его палка вдруг запуталась в ворохе, похожем на перепутанный и обвитый вокруг чего-то очень большого, канат.

Лысый старичок с силой дернул клюку, но чья-то грязная рука, неизвестно откуда появившаяся из листвы, схватилась за нее. Старик взвизгнул голосом мангуста, и достал из-за пояса короткий нож, которым стал разрезать опутавшую незнакомца веревку. Дамьен с трудом мог открыть глаза, он не понимал, что произошло, и умер он или жив ещё. Парнишка осознавал лишь одно, что он лежит на земле, и чем-то связан, затем снова закрыл глаза и неясные картины стали одна за другой проноситься в его сознании.

Прошло около трех дней, когда Дамьен наконец то очнулся, смог подняться и оглядеть то место, где находился. Бамбуковая хижина была весьма ветхой, раздвижные стены давали возможность лицезреть зеленые кущи леса со всех четырех сторон. Окон в доме не было, только циновки на полу и большой очаг посередине комнаты. На соседней кровати лежал Шейн-Леон, он был очень слаб, весь перевязан, и не

подавал признаков жизни вообще. Неожиданно, словно из-под земли перед Дамьеном возник сухой старик с клюкой и улыбчивым

выражением лица, источающим какую-то непонятную доброту. Он прошелся по комнате и налил из маленького железного чайника неприятно пахнущей жидкости в чашку, после чего подал ее своему гостю. Дамьен стал противиться такому угощению, но старый хрыч не растерялся, ткнул пальцем тому в шею, и рот у француза отвалился сам по себе, старик быстро влил все содержимое в него, и захлопнул рот обратно. Лицо Де’ Краньена скривилось будто в него запихнули какашку, а глаза выпучились и полезли на лоб. В данный момент он сильно напоминал пучеглазого краба, и даже руками стал дергать, будто лапками. Когда старик убрал ладонь, Де’ Краньен взвыл, и вывалил посиневший язык изо рта. Китаец что-то быстро бормотал на своем языке, но Дамьену было все равно, и он так выругался по-французски, что если бы его слышали в родной стране, то ужаснулись сказанному. Старичок вдруг замер, будто насторожившийся зверек, и изрек в

ответ:

-Молодые с другой земли, совсем не уважают старость.

-Так ты, замшелый пень, еще и разговаривать умеешь! – закричал в бешенстве Дамьен – отравить меня решил, плесень!

- Нет ничего более постыдного для человека,чем выходить из себя – спокойно проговорил старик – только люди могут быть вежливыми.

Твердость, сдержанность и хладнокровие – вот что требует от нас жизнь.

-Совсем сдурел, хрыч?! – продолжал Де’ Краньен – философствовать вздумал?

-Тот, кто не совладал со своей врожденной глупостью, никогда не станет мудрым – ответил старик и вышел из дома.

Дамьен попытался подняться, но его тело было усыпано длинными тонкими иглами, торчавшими как у ежа.

«Что это?»  - подумал он, когда в комнату снова зашел китаец.

-Не волнуйся, крикун – улыбался тот – это древнее искусство врачевания, от него еще никто не умирал.

-Где я?! – продолжал кричать юноша.

-В Поднебесной – занимался своими делами старик.

-А, этот, - указал он на Шейна-Леона – он, еще жив?

-Ваш друг ранен и потерял много крови, но он сильный, а потому поправиться, не волнуйся….

-Вот еще  - ворчал француз – как будто мне есть до него дело. А девчонка, с нами была еще девчонка?

-Линь- Линь – женщина духа огня – она пошла, собрать овощей на обед.

-Кто? – продолжал грубить Де’ Краньен  - какого духа, да она полная дура. Все женщины непроходимо глупы от своей природы.

-Стало быть, и твоя мать глупа? – спросил старик.

-Несомненно – ответил Де’ Краньен – она умудрилась нарожать детей от разных мужчин, теперь трудно сказать кого же мне называть отцом.

-Называй отцом того, кто кормил тебя – продолжал старик.

-Меня никто из них не кормил – ворчал Дамьен, - и никому из них я не был нужен.

Шейн шел на поправку, старик по имени Тай Чи, живущий в хижине вместе со своим внуком, с успехом практиковал на нем свое искусство иглотерапии, благодаря чему Малыш уже начал вставать и немного ходить по дому. Лили Финч, которую теперь называли новым китайским именем Линь-Линь, тоже заботилась о своем спасителе, так как только благодаря ему, ей удалось выплыть во время кораблекрушения. Тай Чи наряжал ее в одежду своей дочери и часто баловал дешевыми украшениями, купленными на рынке за проданные там же овощи. Его внук крепкий и сильный парень появлялся дома весьма редко. Он что-то практиковал в горах, как говорил старик, когда же

мальчишка появлялся в хижине, то демонстрировал деду свои успехи. Дамьен в это время постигал все прелести крестьянства и единения с землей. Тай Чи отправлял его работать на свой огород рано утром, поэтому видеть знаменитого внука, о котором взахлеб рассказывала Лили, ему не приходилось, и так продолжалось около месяца, пока в один из дней, француз все же не увидел его:

-Кто он? – спросил Дамьен старика – это, Чу Эн, мой внук, правда хорош?

«Да не просто хорош…» - подумал Де’ Краньен – «Этот парень настоящий мастер, не зря ему дали прозвище «Парящий клинок». Загорелый жилистый парнишка, наконец, закончил свою тренировку, устроенную ему дедом, и обратил внимание на смотрящих во все глаза гостей. Он неспешно направился к ним, его глаза похожие на два полусолнца как-то лукаво выглядывали из-под слегка приподнятых бровей. Повязка закрывала почти весь лоб, а волосы прямые и черные, как воронье перо, свисали до лопаток. Он был довольно симпатичным с

точки зрения своего народа, хотя людям, прибывшим из далека, казалось, что нет никакой разницы между одним китайцем или другим. Дамьен тоже поначалу плохо отличал их, но со временем, приглядевшись получше, стал довольно сносно различать лица. ЧуЭн был хорошо слажен, мышцы на его теле рифленно проглядывали сквозь одежду, большие широкие ладони, говорили об открытом характере и во многом миролюбии, хотя он и был обучен боевым искусствам. Иногда во время своих тренировок, парнишка загадочно улыбался своему противнику, или ухмылялся, как бы говоря:

«Сейчас ты у меня получишь…».

В этом, Малыш, тоже наблюдавший за ним, видел некую схожесть между капитаном и их новым знакомым, Чу Эном. Даже при своей не дюжей физической силе и преимуществе участия в многочисленных драках и передрягах, Шейн заметно уступал своему новому знакомому, как в скорости и силе, так и в мастерстве владения мечем.

-Я могу обучить вас – произнес неожиданно старик, - быть воином для мужчины почетно.

-А почему вы живете в такой глуши? – спросил старика Шейн.

-Указом Великого Императора боевые искусства были запрещены, занятия ими караются смертной казнью. Многие монахи уже схвачены, мастера истреблены, тот, кто остался, прячется по окраинам или занялся грабежом. Но Конфуций сказал: «Высшие добродетели – это правдивость, мужество, милосердие и мудрость». Наш Император, к сожалению, не мудр в своих решениях.

-Многие властители не отличаются мудростью – ответил Малыш.

-Нельзя уничтожить то, что вновь возвращается к нам. Рвет ветер листья по осени, но весной они произрастут вновь и окрепнут, чтобы как он ни старался не смог оборвать их снова, много в Поднебесной несправедливости сейчас.

-Отчего же вы решили обучать нас, учитель, если ваша жизнь под угрозой от этого?

-Век старика не долог – прищурился он, - вы мои листья, крепкие, сильные, и будете там, куда занесет вас жизнь. Когда станете такими же, как я, взрастите новые семена, таким образом, мои старания не пропадут даром, и не один Император земли не сможет запретить то, что ведет человека к истине и просветлению. Готов ли ты постигать мое учение?

-Я готов учитель – ответил Шейн-Леон.

-Но сначала науки и поэзия. Человек, не изучивший искусства поэзии, жалок.

К такому повороту событий Малыш, кажется, не был готов. Он страстно желал обучаться новым приемам, чтобы стать сильнее, но поэзия, это было слишком в его понимании.

-Учитель, столь высокие материи, чужды моему уму – решил схитрить и ответил он.

-Решимость предполагает отсутствие всяких сомнений и колебаний – ответил Тай Чи, и они пошли обратно в дом.

На пороге сидел, Чу Эн, оперевшись на деревянный столб, поддерживающий крышу веранды, он играл на «Цюйди» - бамбуковой флейте, которая издавала звонкие и мелодичные трели. Черная дудочка с красной кисточкой из шелковых нитей на конце, была весьма изящна.

-Я должен учиться и этому – указал Малыш на инструмент.

-Если хочешь, можешь выбрать и Цюйди – ответил старик – есть много хороших инструментов в Поднебесной – это эрху, пипа, чжэн, дагу. Особенно популярны музыканты барабанщики, те, что играют на «Дагу» - больших барабанах, не один лунный новый год не обходиться без них, или же прекрасные переливы струн гучженя, выбирай что хочешь. Во всем человек должен видеть прекрасное: будь то начертание иероглифа, сочинение стиха, игры на Цюйди, и даже в работе на рисовом поле.

В комнате уже сидели Дамьен и Лили Финч, старик уселся на подушки, и стал медленно подталкивать угольки в очаге.

-А зачем здесь она? – неожиданно спросил Де’ Краньен, - к чему этой глупой гусыне учиться вообще?

Старик в ответ только рассмеялся.

-Ну и характер – проговорил он – даже самая глупая женщина хитрее, самого умного мужчины. Женщина должна быть хорошо воспитана, иначе, как выдавать ее замуж?

-Линь-Линь, садись ближе ко мне, внучек у меня нет, а дочь рано покинула меня, и ты ворчун садись. То, о чем я собираюсь вам рассказать – это искусство, объединяющее практику духа и тела, разума и силы, закон единства и борьбы противоположностей….

И так,старик Тай Чи начал обучать Шейна и Дамьена всем премудростям восточной борьбы, а Лили медицине и врачеванию. Днем и ночью они работали, выполняя его указания: носили воду из реки в горный храм, пытались ловить рыбу руками…

-Правильный прием не предполагает значительных усилий – говорил старик.

И снова упражнялись на палках с завязанными глазами, учили изречения Конфуция и У-цзы, медитировали.

Так шел один день за другим, вскоре их труды стали давать результаты, и Шейн-Леон начал практиковаться с Чу Энном, а Дамьен по-прежнему оставался со стариком.

-Твоя большая ошибка в том, - говорил ему Тай Чи, - что ты не можешь сохранить хладнокровие тогда, когда оно больше всего необходимо. В этом мире много таких, которые не могут вынести оскорбление, и поэтому, когда их оскорбили, они, не задумываясь, вступают в поединок и легко расстаются с жизнью, контролируй себя.

Старый китаец много ругался на своего нерадивого ученика, но все равно его успехи сильно не дотягивали до возможностей брата. Малыш был уже неплохо обучен, и потому Чу Эн лишь совершенствовал его техники, в то время как Де’ Краньена приходилось обучать с самых основ.

-Любого противника, с которым ты сражаешься, считай настолько сильным, что с ним не управятся и десятки людей – твердил ему учитель. Лили тоже училась, оказалось, что искусство врачевания — это довольно сильное оружие, с помощью своих длинных тонких игл, она могла усыпить и даже убить человека. Проявлять силу для этого ей вовсе не требовалось. Иногда она приходила поглазеть у краткой на Шейна с Чу Энном, и искренне радовалась его успехам.

---------

-С тех пор как мы ушли от капитана, я только и делаю, что занимаюсь какой-то ерундой – проговорил мавр, сидящий в небольшой джонке с одно стоящим парусом – ни наживы, ни приключений тебе…

-Хватит болтать зря – перебил его светловолосый спутник – тебя впору звать «Черная тоска», только и делаешь, что ноешь круглые сутки. Занимайся делом, Дан – пихнул он его в бок, - раз мы теперь ловцы жемчуга, то ныряй живее.

-И почему – продолжал он – нырять должен обязательно я. Я марсовый, а не ныряльщик – прокричал мистер Лоу и плюхнулся в воду. Луи Тибо и Дан Лоу, покинувшие с полгода назад Черный Гадолфин, долгое время оставались не удел, те деньги, что им причитались, они спустили подчистую в портовых кабаках, и теперь подались в торговцы жемчугом. На первых порах молодцы решили сами добывать его, но улов выходил весьма скудный, словом, дело не клеилось, даже на выпивку-то, с трудом хватало, к тому же, уже прилично задолжали некой

китайской организации по названием «Ён Мун», ссужающей деньги под проценты бедолагам, которые затем попадали к ним в кабалу. Ростовщики то и дело напоминали о себе, но сбежать тоже не удавалось, так как опять же не было ни гроша в кармане, вообще марсовой и штурман попали в замкнутый круг, выхода из которого они никак ни видели.-Ну что? – спросил Луи, выныривающего Дана.

-Пара ничтожных раковин – ответил тот – может лучше нам назад в пираты податься?

-Да кого мы с тобой ограбить то сможем, когда у нас ни пушек, ни пистолетов, если только с дубиной на большую дорогу пойдем…

-Там и без нас разбойников хватает – пробурчал марсовый.

-Это уж точно – ответил Тибо – эх, на корабле хотя бы еда была, - а так…., на ужин у нас опять моллюски.-Фу-у-у – потянул, Черный Дан, – я скоро сам стану как торедо(моллюск).

-Сколько у нас сегодня? – рылся в бархатном мешочке француз, - целых одиннадцать жемчужин, так, три из них большие, остальные мелочь, и одна розовая. Ну, неплохо, на бутылку Шу-Шу хватит – смеялся он.

-А спать где будем? – спросил мавр – опять на берегу, у меня от бамбука бока болят.

-Хочешь, чтобы нас поймали, эти чертовы «Ён Мун», да они нас на куски порежут.

-Да уж – заметил, Дан – значит опять бессонная ночь на бамбуке.

К вечеру наши ловцы жемчуга развели костер на берегу, спрятавшись от ветра за большим камнем.

-Эй, следи за моллюсками! – кричал Тибо – или ты хочешь спалить их.

-Да и черт бы с ними – отвечал мавр – все равно есть эту гадость неохота.

В соседних кустах вдруг послышался какой-то громкий хруст, и прямо на наших приятелей вывалился огромного роста мужик в коротком халате.

-Капитан Даффи! – закричал Луи, - вы-то здесь откуда!?

---------

Ранним утром поклажа с овощами выдвинулась в город, в сторону торгового рынка. Дорога проходила через лес и была настолько узкой, что две телеги с трудом бы разъехались на ней. Утро обещало быть ясным и погожим, свежий ветер обдувал спину старой кляче, что тащила поклажу.

-Почему я должен продавать капусту? – ворчал Дамьен, одетый в какое-то серое китайское рванье.

-Посмотри на это с другой стороны – смеялся Шейн-Леон – на рынке можно увидеть много интересных товаров, а на те деньги, что мы выручим с капусты, даже купить кое-что.

«Среди цветов красуется персик» - проговорил плетущийся за ними старик – «а среди людей – умный человек».

-Опять вы со своей философией, учитель – ворчал Де’ Краньен.

-Твои успехи слишком ничтожны, - похлопывал его по плечу Тай Чи, – ты начал свое обучение раньше брата, но оно дается тебе намного хуже. Скажи мне, в чем причина?

-Откуда я знаю – ныл Дамьен – я не создан для прыжков, словно ярмарочный шут.

-Но и науки тебе не даются – продолжал китаец.

-Боюсь, учение Конфуция тем более не для меня.

-Не бойтесь ничего - того, кто боится, преследуют неудачи – ответил старик – усомнившись хотя бы на мгновенье в себе, вы потерпите поражение.

-Учитель, а правда, что на рынке ходят слухи о неком «Призраке», который помогает беднякам? – перевел тему Шейн.

-Есть такой слух – засмеялся старик – Император Иньчжэн объявил награду за него в тысячу серебряных монет.

-Так много, хотя он и появился совсем недавно, другие разбойники год или два грабят, и только потом за их голову назначают награду.

-Другие то просто грабят всех подряд, а «Призрак», только самых богатых вельмож. Не далее, чем вчера ночью, он обчистил дом главного судьи, теперь на рынке вся городская стража толпиться, так что не вздумайте ввязываться в драку, императорские приспешники подавляют любое неповиновение.

-Так он народный герой? – ухмылялся Дамьен.

-Прямо как Робин Гуд – вторил ему Малыш.

-Все равно долго прятаться ему не удастся, рано или поздно стража поймает его и казнит.

-Долг воина – сражаться и умирать – парировал Шейн.

-Ого, - удивился Тай Чи – уже запомнил некоторые изречения Конфуция.

-Они легкие, только тупой их не запомнит.

Так они дошли до рынка, где благополучно распрощались со своей выращенной капустой, и прикупили кое-какого товара. Солнце клонилось в закат, ветер усиливался. Очертания пагод (домов) становились размытыми, и на улицах зажигали яркие разноцветные фонари. Они раскачивались на ветру и мерцали тусклыми огнями. Тени на мостовых становились все длиннее и пугали пьянчуг, идущих домой из многочисленных харчевен. В публичном доме, расположенном в самом высоком здании города звучала веселая музыка, и девушки в ярких шелковых одеждах зазывали туда всех прохожих мужчин с улицы.

-Может, зайдем? – заинтересовался Малыш.

-Не позорь мою старость – проворчал Тай Чи – это не место для ученого мужа, здесь сидят только богатые бездельники.

-Женщины – выцедил сквозь зубы Де’ Краньен – от них одни напасти.

-Женщины, как цветы, их прелесть может быть открыта лишь истинному ценителю красоты, остальным же, они кажутся просто травой. Как говорят – слепец, слеп всегда.

Не успел он это договорить, как откуда-то сверху, прямо с крыши на них свалилось что-то черное и непонятное. В сумерках было довольно трудно различить человек ли это вообще, но развернувшись к нему, Шейн лицом к лицу столкнулся ни с кем иным, как с тем самым «Призраком». Этот человек был явно из местных, а черная одежда хорошо маскировала его в темноте. У него были темные волосы, собранные сзади в хвостик, и перевязанные шелковой лентой того же цвета, а густая челка закрывала лоб. Нижнюю половину лица скрывала широкая повязка, таким образом, было видно только его глаза. Он тяжело дышал, и был явно ранен. «Призрак» резко

толкнул Малыша от себя, и тот отлетел назад, упав на мощеную дорогу, затем, он развернулся, и скрылся за следующим поворотом. Толпа стражников ворвалась на улицу вслед за появившимся незнакомцем.

-Куда он побежал!? – схватил старика один из стражей.

Опешивший старик указал пальцем на соседнюю пагоду, и толпа законников понеслась туда, грозно потрясая своими большими мечами и пиками.

-Вот негодяи!!!  - заорал им в след Дамьен.

-Я вижу – заговорил Тай Чи – обращаясь к Шейну – твои навыки тоже никакие.

-Он застал меня врасплох! – пытался оправдаться Малыш.

-Да этот разбойник, отшвырнул тебя, словно ты бумажный журавлик -  смеялся Де’ Краньен – ты даже не сопротивлялся. Все равно ему не убежать далеко, видишь, - указал он на дорогу, - за ним тянется кровавый след, поэтому стражники без труда поймают негодяя. Компания, немного поговорив на эту тему, собралась двигаться дальше, но пройдя несколько домов, кто-то снова схватил Шейна за одежду, и затащил в стоящий рядом амбар. Малыш ничего не видел, было так темно, что кроме сбившегося дыхания возле себя, он вообще ничего не различал.

-Ты…. – послышался звук рядом – ты, должен помочь мне…

-Чего? – пропищал Шейн.

-Я сказал, помоги мне…

Слова вдруг стихли, и Малыш почувствовал, как кто-то рядом медленно сползает вниз, цепляясь за него. Он присел, и на ощупь определил, что это был человек.

«Кажется он без сознания» - подумал Шейн.

-Эй, эй, ты кто!? – стал тормошить он незнакомца, и тот снова придя в себя, схватил его за руку, так сильно, что юноша взвыл от боли.

- Я пойду с тобой – продолжил он – отведи меня в кладовую, за домом, слышишь, но не говори ничего старику – и снова стих.

Шейн нащупал дверь, ведущую наружу, и стал медленно вытаскивать незнакомца на свет, когда же он, наконец, выволок его, то немало удивился. Передним лежал тот самый знаменитый грабитель по прозвищу «Призрак», этого человека Малыш никак не мог узнать.

«Про что он вообще говорил…» - подумал Шейн, - и сдвинул повязку с его лица.

-Вот ты где! – заорал, неожиданно появившийся Дамьен – что за манера исчезать! Везде бегают городские стражники, а ты в прятки играешь.

-Что это? – указал он на лежащего человека.

-Его надо забрать – ответил Малыш – он сильно ранен.

-Если нас увидят с ним, то убьют на месте – ответил Де’ Краньен.

-Все равно оставлять его здесь нельзя, - настаивал Шейн – давай погрузим в телегу и накроем циновками, здесь недалеко до дороги, если повезет, мы успеем вывести его.

Шейн и Дамьен привезли незнакомца домой, и положили его в кладовой, как тот и сказал:

-Что ты творишь!? – кричал француз, - зачем тебе этот разбойник понадобился!? Нас всех перевешают из-за него!

-Не сотрясай воздух почем зря – отвечал Малыш, - это действительно всех нас касается – и он отодвинул повязку с лица «Призрака», перед ними лежал внук старика, Чу Эн. Парнишка был все еще без сознания и сильно истекал кровью.

-Ничего себе!!! – удивился Де’ Краньен – так вот кого ловит вся стража – ну и вляпался же этот недоумок.

Они перевязали рану, но кровь все равно не останавливалась, и Чу Эн не приходил в себя.

-Давай позовем старика – настаивал Дамьен.

-Нет, он просил не делать этого – отвечал Шейн – если старик узнает, три шкуры с него сдерет, да еще и нам попадет.

-Предлагаешь покрывать его, а если он окочуриться?

-Иди, позови Лили – пихнул его в бок Малыш – учитель ведь показывал ей, как останавливать кровь с помощью акупунктуры.

-Она дура, и убьет его быстрее, чем он сам помрет. Мне его жаль – смеялся Де’ Краньен, выходя из сарая.

Через пять минут Лили Финч стояла уже в кладовой. На дворе была поздняя ночь, и только масляный фонарь освещал помещение, где лежал, Чу Эн.

-Надеюсь, это поможет ему – проговорила Лили, прикрепляя длинные иглы к его телу. Я никогда не пробовала делать это на живом человеке, только на чучеле, которого смастерил учитель.

-Может тогда стоило сначала молебен прочитать – посмеивался Дамьен.

Всю ночь троица провела возле лежащего без сознания, Чу Эна, а к утру он наконец-то открыл глаза.