Онлайн чтение книги За гранью хорошего нет
Колыбель мечты

«Желая возвыситься к небесам, однажды человечество создаст монстра, что уничтожит весь мир»

***

      Приглушённый скрип и покачивание из стороны в сторону пробудили его ото сна. Небольшая деревянная комнатушка, которая почему-то ходила волнами, располагала в себе лишь гамак, в котором он проснулся, а также большую бочку, стоявшую у двери, над коей весело зеркало. Привстав, мужчина посмотрел на руки, пытаясь свыкнуться с мыслью, что они его. Мысли словно в тумане, и все попытки хоть что-нибудь вспомнить безуспешны. Он встал с кровати, слегка пошатнувшись от непривычки, подошёл к зеркалу. Вцепившись руками в деревянную бочку и стараясь держать равновесие, мужчина посмотрел на отражение неизвестного ему лица. Худые впалые щёки бледного оттенка вкупе с чернющими волосами создавали отталкивающую картину. Карие глаза походили на орлиные,столь же устремлённые куда-то вдаль. Поднеся тонкие, длинные пальцы к лицу, мужчина осторожно его потрогал. Да, всё же оно его собственное, хоть и воспоминания об оном исчезли. Закончив осмотр, он вышел из комнатки в большое помещение, оказавшееся трюмом. Заваленное множеством бочек и пушек, с первого взгляда оно казалось безлюдным, но где-то слева от выхода слышалось какое-то постукивание и приглушённый голосок. Следуя за шумом, мужчина пробрался сквозь проход, заваленный хламом, и обнаружил играющего мальчика лет семи. Тот играл в некое подобие войнушки. В его руке находилась какая-то небольшая деревянная то ли палка, то ли оторванный от чего-то кусок, словом, предмет, выполнявший для него роль меча. Воевал же мальчишка с поломанным манекеном, припёртым к стене. Он столь сильно увлёкся, что даже не заметил мужчину.

      — Мальчик, где мы? — Незнакомый голос перепугал ребёнка, что тот даже отскочил к другой стене и выставил наготове свой «меч».

      — Я великий воин! Представься, незнакомец, или же отведаешь моего меча!

      — Я… — Мужчина призадумался, но так и не нашёлся, что ответить. — Я не помню своего имени. Можешь сказать, где мы находимся?

      — Не помнишь? — Мальчик с прищуром посмотрел на незнакомца, выдав затем с изумлением: — Наконец-то! Я думал, что этого не произойдёт! Наконец-то кто-то новый! Наконец-то мне будем с кем путешествовать! Но сначала тебе нужно поговорить со старшими. Пойдём, я тебя провожу. Меня, к слову, зовут Десятка.

Десятка, как мальчик себя назвал, вприпрыжку побежал вглубь трюма, крича мужчине, чтобы тот шёл за ним. Не имея других вариантов, мужчина следовал за ним, пока они наконец-то не выбрались из трюма. Первое, что «бросилось» в его ноздри — свежий бриз, хоть на горизонте и не виднелась суша. И если уж говорить о горизонте, то со стороны носа корабля, в самой дали, виднелись темневшие облака и кромешная тьма. Наконец-то обратив внимание на Десятку, мужчина увидел стоявшего рядом с ним человека. Он был не стар и не молод, в чёрной мантии, прикрывавшей всё его тело. Это слегка отталкивало, но всё же пришлось к нему подойти.

      — Не ожидал, что объявится кто-то ещё, — произнёс с улыбкой незнакомец. В его глазах светился какой-то огонёк, словно он узрел нечто столь необычное, столь желанное, что скрыть это ему просто не удавалось. Протянув руку новоприбывшему, он добавил: — Меня зовут Шестёрка.

      — Я не знаю своего имени.

      — Твоё имя Одиннадцатый. Теперь ты его знаешь. — После рукопожатия Шестёрка сразу же стал объяснять ему положение дел. — Не волнуйся, мы все не помним свои имена.

      — Почему ты так уверен, что это моё имя? — Одиннадцатый смотрел с подозрением, ожидая какого-то подвоха.

      — Ну… Это, конечно же, не твоё имя, но по-другому не сложилось у нас. Когда я только появился на это корабле, как и ты, то не помнил своего настоящего имени. Так же произошло и с первыми пятью. Поэтому я предложил называть друг друга в номерном порядке, начиная с того, кто тут очутился первым и так далее. В итоге я Шестёрка, а этот малец - Десятка. Как видишь, всё просто. — Шестёрка с улыбкой потрепал юнца по макушке.

      — Значит я последний… Но что это за место? — Взгляд Одиннадцатого скользнул по палубе, морской глади и остановился на тёмных тучах по пути корабля, расположившихся вдоль самого горизонта. — И что вон там?

      — Мы на корабле, как видишь. И мы плывём. Как раз туда, судя по всему. — Лицо Шестёрки мгновенно напряглось, когда он отвернулся от Одиннадцатого и устремил свой взгляд на чёрные облака, и в этот момент Десятка перенял инициативу.

      — Мы плывём сражаться с полчищем зла! — И радостно разразился детским смехом. — Нас точно ждёт что-то интересное там!

      — Очень на то надеюсь, — резюмировал Шестёрка, затем обернулся назад к собеседнику. — Я проводил наблюдения, как и исследование нашего судна, но ничего так и не смог узнать. На корабле ни записей, ни карт, даже компаса нет. Руль тоже отсутствует. Он просто плывёт вперёд. И эти чёрные облака вдоль горизонта впереди… Они, если судить по словам Двойки, были ещё при его появлении.

      — Двойка? А что говорит Первый?

— Первый? — Шестёрка взялся за подбородок и глубоко задумался. — Видишь вон того седого старика на носу судна? Это он. Только вот нас для него будто не существует. За всё это время Первый ни с кем так и не заговорил. Меня это, если честно, слегка будоражит. Вдруг он знает что-то, чего не знаем мы? Как же хочется узнать всё, что находится в его голове…

      — Вот оно как… Тогда где мне найти Двойку? — Одиннадцатый снова осмотрел палубу, но кроме себя, Первого, Шестёрки и Десятки, играющего поодаль от них, никого не увидел. Покачивания судна вызывали у него лёгкую тошноту да сложности с равновесием. Судно то и дело поскрипывало, а волны, бьющиеся об борт, вызывали мигрень.

      — А на кой он тебе? Хотя да, понимаю. Новые знания очень ценная вещь да и интересная. В общем, спустись в трюм и сразу поверни налево. Там иди прямо до упора. Увидишь смуглого мужчину с длинным заострённым носом. Такого точно не пропустишь. А ты, Десятка, иди поиграй где-нибудь в сторонке и не мешай мне, ясно?

      — Ясно-ясно, — буркнул тот и ускакал куда-то вглубь корабля.

Встречный ветер неумолимо развевал ветхие паруса, словно предупреждая о чём-то приближающемся. Одиннадцатый приметил это, что уж говорить о Шестёрке, всё это время наблюдавшим за всем, что происходит в их путешествии. Что-то изменилось, в одно мгновенье, но поняли это не все… Спустившись по предоставленному маршруту в трюм, Одиннадцатый собрался было повернуть налево, но шум, донесшийся по правую руку, остановил его. Казалось, словно некто пытался разломать что-то, да столь интенсивны действия его, что проигнорировать их просто невозможно. В очередной раз идя на шум, в итоге он вышел к огромной деревянной двери, укреплённой железными вставками. Взглянув через небольшое окошко в ней, Одиннадцатый увидел огромного мужчину, ростом более двух метров. Своей лысой головой тот бился об стену, а небольшие щепки, разлетавшиеся от неё, оставляли небольшие порезы на голом торсе неизвестного.

      — Что ты делаешь? — поинтересовался Одиннадцатый. Незнакомец, недавно столь увлечённо бившийся об стену, неожиданно заорал и бросился на дверь, схватившись огромными руками за прутья в окошке. Пусть это и оказалось столь неожиданным, что любой другой тотчас отскочил бы, но Одиннадцатый даже не колыхнулся, продолжая пристально смотреть в пылающие гневом глаза пленника.

      — Это Тройка. — Голос принадлежал небольшой хрупкой девушке, окутанной в серую вуаль, скрывавшую большую часть её тела. Её зашуганные глаза со страхом смотрели на незнакомую ей персону.

      — И почему же он заперт? — Пройдясь по девушке оценивающим взглядом, Одиннадцатый вновь вернулся к интересовавшему его субъекту.

      — Он не умеет себя контролировать… Из-за одного слова, которое ему не понравилось, он напал на Четвёрку. Поэтому было решено запереть его тут… Для блага других… — Её тихий голосок еле достигал ушей собеседника, но при всём этом он звучал так сладко, так успокоительно… Словно усыпляя любого, кто услышит его. — Я Пятёрка. А ты кто? Я тебя раньше тут не видела.

      — Я… — Слегка призадумавшись, он повернулся к даме и сказал: — Одиннадцатый. Совсем недавно появился тут. Почему ты в трюме, а не на палубе?

      — Не хочу, чтобы меня видели…

      — Понятно. Ты помнишь что-нибудь до этого места? — Его орлиные тёмные глаза безотрывно смотрели на Пятёрку, от чего та даже слегка испугалась: ей показалось, что в них она увидела бездну.

      — Н-нет…

      — Ненавижу! — вдруг заорал Тройка. — Как же меня это бесит! Весь этот чёртов бред!

Одиннадцатый молча смотрел на бесновавшегося пленника, ходившего по камере и бившего по каждой из четырёх стен, пытавшегося сломать всё то, что он уже поломал. В итоге, слегка утихомирившись, тот снова приложился головой об стену и продолжил ритмично биться ею. Желая задать ещё один вопрос Пятерке, Одиннадцатый повернулся было к ней, но девушки и след простыл. Оставив Тройку, он направился к Двойке. Тот сидел за столом и что-то скрупулёзно пересчитывал. Заприметив незнакомца, он тут же сгрёб всё и затолкал во внутренний карман своего потрёпанного коричневого плаща. Залысина его слегка поблёскивала от бледно мерцающей горелки, стоящей напротив него. Двойка с подозрением взглянул на неизвестного ему мужчину, ожидая то ли беды, то ли возможности удрать. Слегка сморщив лицо в недовольной гримасе, всё же оценил ситуацию и уже спокойно, выпрямив спину, вальяжно уселся на табуретке без одной ножки, уперевшись ногой в стол, чтобы не упасть. Одиннадцатый оценочно поглядел на того, а затем серьёзным голосом спросил:

      — Двойка?

      — Нет! — молниеносно ответил тот. — А кто его спрашивает? И зачем?

      — Меня зовут Одиннадцатый, я только что тут появился. И я хочу всего лишь задать пару вопросов.

      — И каких же? Я хоть и не Двойка, но всё же могу ответить на интересующие тебя вопросы.

      — Те чёрные облака были с самого начала, или они пришли потом? — Одиннадцатый прислонился к стене и сложил крест-накрест руки, внимательно смотря на своего собеседника. Глаза которого, к слову, бегали то туда, то сюда.

      — Облака? Ааа, вспомнил! Они совсем недавно появились. Просыпаюсь я, значит, и тут вижу, как над головой огромные чёрные облака! Как же я удивился тогда! — Жестикуляция Двойки выглядела совсем неестественно, наигранно.

      — Недавно? Ты ведь говорил Шестёрке, что они были ещё до тебя.

      — Говорил?.. — Он на секунду растерялся, но быстро вернул самообладание. — Ах да, точно! Вот же я дурья башка! Да, конечно же, они были ещё до меня! И как я только мог забыть?

      — Ты что-нибудь знаешь об этом месте? О своём прошлом?

      — Нет, да и откуда мне всё это знать? Не моё это дело! Я сижу тут и никому не мешаю, так что не хочу, чтобы и мне мешали. Понятно?

Одиннадцатый молча развернулся и пошёл прочь от Двойки, вновь высыпавшего на стол что-то блестящее. Никто не помнил прошлого, никто не знал это место. Проходя мимо камеры, он всё так же слышал стук, как от метронома. Ровный и одинаковый. Тройка, судя по всему, продолжал биться своей головой об стену. Редкий лучик света в трюме осветил часть лица неизвестной личности, стоявшей рядом с пушечным портом и выглядывавшей через него наружу. На этом лице отчётливо вырисовывалась раздражительность. Чёрный фрак явно говорил, что это либо необычная особа, либо же пытавшийся на оную походить. Неизвестный, как только заметил Одиннадцатого, сразу же резвым шагом направился тому на встречу. Его обозлённое лицо намекало на, как минимум, неприятный разговор.

      — Сколько мне ещё ждать, ты, челядь?! — сходу завопил он. — Я уже чёрт знает сколько жду, когда мне принесут чаю! Этот мелкий крысёныш ещё посмел смотреть на меня. МЕНЯ! Словно он мне ровня! Ну я и пнул его да приказал принести мне чашку чая, а он!.. Вот гадёныш! Вот только пусть попадётся мне на глаза, вмиг поймёт, как нужно вести себя с величественной особой! Ну, а ты чего разинул глаза свои?! Быстро принёс мне чаю, холоп! Долго стоять будешь?

      — А вы кто, собственно говоря? — От этого вопроса незнакомец аж покраснел от распиравшей его злости, но каким-то чудом ему удалось сдержаться и как «истинный» джентльмен, выпрямившись и подняв свой подбородок, представился:

      — Величать меня Девяткою. И я, без ложной скромности скажу, самая достойная персона на данном судне, единственная относящаяся к дворянскому роду.

      — Не очень-то подходящее имя, для дворянской особы, — отрезал Одиннадцатый, смотря на того, как на дурачка. — Да и что это за род-то такой?

      — Ты… Да как ты смеешь так разговаривать с более достойным, чем ты?! — Девятка рвал и метал, со всей силы ударив по балке рядом с собой, он мгновенно схватился за руку и, сдерживая подступавшие слёзы, сквозь зубы добавил. — Сгинь с глаз моих. Только попадись вновь… Познаешь силу моего удара вместо этой деревяшки.(как насчёт такой перефразировки?)

Достигнув своей цели, Одиннадцатый прошёл мимо разгневанного Девятки, слегка сгорбившегося и державшегося за разбухшую от удара руку. Картина становилась всё понятнее, осталось лишь три элемента, кои нужно определить. И ведь времени в запасе, быть может, не так много. Говоря о времени… Это место было лишено его. Оно просто шло, но не вперёд и не назад. Можно подумать, что оно стоит, но и это не правда. И раз уж его в этом месте нет, как бы то парадоксально не звучало, Одиннадцатый направился туда, откуда он вышел. Небольшой коридорчик, как и трюм, освещался узкими просветами в корпусе потрёпанного судна. Встав прямо напротив двери, он просто молча стоял и смотрел на неё. В этот момент Десятка пробегал мимо него, как обычно размахивая своим импровизированным мечом, и он не мог не остановиться и не поговорить с новым другом, коим он считал Одиннадцатого. Весёлый мальчишка, широко улыбаясь, весело подскакал к своему «другу», но вот его друг этого даже и не заметил. Десятка с интересом смотрел на задумавшегося Одиннадцатого, глядевшего на что-то перед собой.

      — Чего это ты уставился на стену? — поинтересовался пацанёнок, переводя взгляд то на своего «друга», то на стену перед ним.

      — Я… Просто… Не бери в голову, малец. Ты чего тут вообще забыл?

      — Я сражаюсь с великим злом, осевшим в нашем доме! Нельзя позволить ему выбраться и разрушить мир! — Мальчишка улыбнулся во все восемнадцать зубов, гордо подняв над головой меч. — Я герой, что оберегает этот мир!

      — Осевшим, говоришь?.. — Одиннадцатый посмотрел на Десятку словно орлиными глазами, тем самым слегка испугав ребёнка.

      — Д-да. Будешь со мной защищать этот мир от зла?

— Не сегодня, Десятка. Иди погуляй, мне нужно побыть наедине с собой. — На его лице возникла еле заметная ухмылка.

Нет лучше места для уединения, чем укромный уголок в колыбели человеческого гения. Никто тебя не видит, никто даже не подозревает о твоём присутствии, но ты знаешь, если уж не всё, то многое. Мирно выжидаешь, когда все про тебя забудут и никто не будет беспокоить. Они не знают, кто ты, они не знают, на что ты способен. Ты для них белый лист, пустой фасад, который они расписывают сами, гадая, что за ним находится. Там, где была стена для Десятки, для Одиннадцатого находилась дверь. Там он появился, оттуда и вышел. Захлопнув дверь, никому более не виданную, предавшись мыслям своим и только своим, Одиннадцатый с закрытыми глазами создавал свой идеальный план. Ещё немного, и всё кардинально изменится. Меж тем, за бортом ветер становился всё сильнее. Проходя сквозь щели, он окутывал всех своей вуалью, пробиравшей до самых костей. Теперь все прочувствовали, что грядёт что-то, чего они не понимали и не поймут. Встав с гамака, подойдя к зеркалу, Одиннадцатый вновь посмотрел на своё отражение. Всего лишь мгновенье, но в зеркале вместо его лица мелькнула тьма, беспросветная и пугающая своей глубиной. Орлиные глаза вновь красовались на поверхности, уже не волновавшей его. Пора идти.

Выйдя из своего укромного уголка, он первым делом оглянулся. В полутьме еле виднелась стена в конце коридора, освещаемая небольшим лучиком света, исходящим откуда-то слева от неё, прямо за углом. Выглянув за него, Одиннадцатый увидел слегка приоткрытую шаткую дверцу, за которой что-то горело. Тихонько заглянув в щель, он увидел там ещё одного путешественника. Легонько толкнув дверь пальцем, она со скрипом приоткрылась, открыв для Одиннадцатого вид небольшой комнатки. Справа у входа, вплотную к углу, стоял небольшой столик, на котором горела тусклая свечка. Рядом со столом спиной к стене сидел незнакомец, облокотившись на спинку стула. Он будто что-то рассматривал в стене напротив себя, ведь кроме этого в комнате больше ничего не было. Да и размерами она была примерно три на три метра, походя больше на чулан. Сидевший в ней никак не реагировал на незваного гостя, который, если посудить, должен был того потревожить.

      — Что ты здесь делаешь? — поинтересовался Одиннадцатый, оперевшись на дверной косяк плечом.

      — Я? Просто сижу. Я тебя тут раньше не видел. Кто ты?

      — Одиннадцатый.

      — Семёрка. Будем знакомы.

— Почему ты сидишь в этой… комнатке? — Глаза Одиннадцатого снова приняли орлиный вид, словно оценивая объект перед ним, пытаясь понять его сущность. Только вот находившийся перед ним больше походил на куклу, нежели на человека. Скудная мимика, отсутствие реакции на появление неизвестного, а также взгляд, уставленный в одну точку. Полное отсутствие морганий. Одно радует — голос звучит живо, а не искусственно.

      — Я уже всё осмотрел, так что просто сижу тут и жду.

      — Тебя совсем не волнует, что творится снаружи и внутри корабля?

      — А к чему волнение и паника? — Наконец-то Семёрка перевёл свой взгляд на собеседника. — Лучше я спокойно буду ждать того, что нас ждёт. Нет смысла метаться из стороны в сторону, ведь что-то в итоге да будет. Нам лишь остаётся спокойно сидеть в ожидании этого чего-то.

      — Поэтому ты будешь сидеть тут, совсем не выходя наружу? — В орлиных глазах Одиннадцатого проскочила искра, окрасив его лицо уже более явной ухмылкой, которую, впрочем, Семёрка уже не заметил, так как к этому моменту он снова уставился в одну точку.

      — Да. Я буду тут до самого финала.

Дверной проём опустел, дав слабым лучам осветить внутреннюю стенку корпуса корабля. Одиннадцатый пошёл дальше по тёмному коридору. Искать нужны кого-либо не было, ведь он знал, где находится каждый пассажир этого судна. Свет давно пропал, осталась лишь тьма, сквозь которую пробирался Одиннадцатый. Она ему не страшна, для него её словно и нет. Прямо перед ним спуск на уровень ниже, к самому дну. В самое тёмное место на судне. Шаг на каждую ступеньку разносился режущим скрипом, эхом, отдающим от самых дальних уголков этого дна. Множественные бочки и коробки забросали собой всё пространство, мешая передвижению Одиннадцатого. Пусть ранее и сказано, что он знает местонахождение каждого, но это место исключение. Да, один путешественник находится в этом дне, но вот где именно… Это место непростое, так что Одиннадцатому оставалось только бродить и искать. Поиски, в прочем, завершились быстро. В одной из множеств комнат послышалось какое-то движение. Кто-то задел бутылку, или что-то стеклянное. Раздавшиеся шаги вели в самый конец уровня. Непроглядная тьма становилась всё гуще и гуще, поглощая всё. Одиннадцатый нашёл того, кто тут обитал и, судя по всему, прятался. Мужчина с густой бородой и залысиной, в потрёпанном одеянии сжался в углу, стараясь не издавать и звука. Он весь дрожал, обхватив ноги, на которых отсутствовала обувь. Пристально смотря чёрными глазами, мужчина наконец-то осознал, что его видят.

      — Т-ты меня видишь? — испуганно вопросил он.

      — Вижу.

      — К-как это в-возможно? — Весь его вид говорил о том, что испугался он пуще прежнего.

      — Как видишь, это возможно. Меня зовут Одиннадцатый, а тебя? — Снова оценивающий взгляд, пронзающий насквозь, отчего мужчина на карачках отполз от подозрительного нежелательного собеседника.

      — Четвёрка…

      — Так это на тебя напал Тройка?

      — Д-да… Он. Что тебе от меня нужно? Зачем ты пришёл сюда? — Четвёрка потянулся к рядом лежащей палке, но собеседник это присёк, сев напротив того.

      — Я просто хочу поговорить. Почему ты тут прячешься?

      — Наверху опасно… Тут безопаснее, чем там…

      — Тройка находится в камере, так что тебе больше нечего бояться. Ты спокойно можешь подняться со дна, никто тебе не причинит вреда.

      — Нет! Это исключено! — вдруг закричал Четвёрка, резко вскочив на ноги и убежав вдаль. Одиннадцатый спокойно смотрел за тем, как тот уходил всё дальше и дальше, не собираясь даже преследовать его.

Тьма рассеялась, стоило ему подняться со дна, но темень стала лишь гуще. Снаружи что-то происходило и это чувствовалось по окутывавшему сквозняку, проходившему сквозь щели в корпусе. В этой полутьме Одиннадцатый всё же заметил спрятавшуюся за колонной Пятёрку, смотревшую в сторону камеры Тройки. Пройдя мимо неё так, чтобы его не заметили, он вышел на палубу. И вправду, кое-что изменилось. Чёрные беспроглядные тучи, некогда находившиеся где-то у горизонта, нависли чуть ли не над ними. Шквалистый ветер слегка подталкивал с каждым совершённым шагом. Некоторые даже выбрались наверх из-за всех этих перемен. В частности, недалеко от того места, где должен находиться штурвал, стоял тот, с кем Одиннадцатому ещё не удалось поговорить. Это был последний кусочек пазла, собрав который, можно всё привести в действие. Перед тем, как отправиться к нему, внимание Одиннадцатого привлёк Девятка, кричавший на Первого. Тот, к слову говоря, совсем никак не реагировал на все его высказывания, порой даже очень грубые. Да, почти вся картина собрана, теперь всё яснее некуда. Остался лишь Восьмёрка. Нужно лишь удостовериться в том, кто он есть, тогда-то план и воплотится. Поднимаясь по лестнице, Одиннадцатый не сводил взгляд с Восьмёрки, смотревшего куда-то вдаль. Странная цветастая одежда с большим воротником выглядела необычно, по сравнению с внешним видом остальных путников, но не это волновало более всего. Хоть уже примерно становилось понятно, что из себя представляет смотревший в небо, но удостовериться в этом следовало.

      — Восьмёрка? — Одиннадцатый встал справа от мужчины, также смотря куда-то вдаль.

      — Ваше предположение верно, сир. Чем могу быть вам любезен? Или, быть может, вы решили присоединиться к моему созерцанию столь прекрасной картины? — Мягкий ласковый голос играл разными красками. Нестандартная интонация и говор словно игрались друг с другом, пытаясь создать не-то сказку, не-то мелодию.

      — Созерцание прекрасной картины?

      — О да! Неужели вам она не видна? — Восьмёрка неожиданно поднял ладонь к небу, обрисовывая его. — Какое потрясное сочетание цветов! Общий вид создаёт стойкое депрессивное настроение, словно автор, нарисовавший её, доживал последние свои года в полнейших муках! А те блёкло-серые цвета выражают его надежду на лучшее. Ну не шедевр ли?

      — Неужели это всё, что вас сейчас волнует? — Одиннадцатый повернул голову в сторону собеседника, уставившись на того орлиным взглядом.

      — Ну, а как это может не волновать?! Сама природа так и подталкивает к созданию чего-то прекрасного! Стихи ли то, или же проза — не важно! Хоть музыку пиши, столь прекрасно!

      — Понятно, — Улыбка на лице мужчины уже доходила чуть ли не до самых ушей, такой пугающей она была. — В таком случае не буду вам более мешать.

Вот и всё. Короткий разговор, расставивший всё по своим местам, благодаря чему можно приступать к самому главному, пока это возможно. Девятка всё так же продолжал орать на Первого, что шло на руку Одиннадцатому. Никто не помешает ему поговорить с Шестёркой, который с интересом наблюдал за менявшейся погодой, с каждой секундой ухудшавшейся.

      — Всё наблюдаешь?

      — Конечно! Скоро что-то произойдёт, так что с нетерпением жду этого «чего-то»! — резво ответил Шестёрка, не сводя своих зорких глаз с окружавшей среды.

      — Скажи, тебе не кажется странным, что среди всех членов экипажа, среди всех нас, находится единственный ребёнок? — Глаза Одиннадцатого блеснули.

      — Среди нас есть и женщина, так что чего в этом такого?

      — Только вот она взрослая, как и мы с тобой. — Эти слова безусловно привлекли внимание Шестёрки, что виднелось по его глазам и задумавшемуся лицу. — Не кажется ли тебе странным, что тут бегает ребёнок, кричащий о борьбе с каким-то злом? Ведь сам подумай, кто обратит внимание на какого-то пацанёнка?

      — К чему ты это говоришь, Одиннадцатый? — с напряжённым лицом поинтересовался тот, смотря чётко в бездонные глаза собеседника.

      — Ты постоянно искал ответа, который находился у тебя под носом. Что, если внутри этого дитя находится тот самый ответ, искомый тобою?

      — Почему ты думаешь, что ответ в нём?

      — Значит ты так этого и не заметил… — Одиннадцатый укоризненно покачал головой, словно принижая своего собеседника, что очень хорошо сработало. Шестёрка сразу же приложил свою ладонь к лицу, при этом шевеля губами.

      — А ведь и вправду… Как это я не заметил? Этот сорванец постоянно выведывал у меня, узнал ли я чего… Ещё его импровизированный меч… Да и никто же не обращает на него внимание. Он мог ходить совсем незамеченным… Боже, ты прав! Но что мне делать с этим?!

      — Узнай, что он в себе таит. Тогда мы точно будем уверены, что он на самом деле. — После этих слов Шестёрка сорвался с места и быстрым шагом устремился к лестнице, ведущей в трюм.

Началось. Первый кирпичик заложен. Девятка к этому моменту, судя по всему, устал орать на Первого и решил переключиться на попавшегося ему на глаза Одиннадцатого, чему тот был рад. Разъярённое лицо Девятки, стремительно приближавшегося к своей жертве, так и кричало о скандале, идущим за ним следом. Стоило разгневанному господину приоткрыть рот, как несчастный холоп наперёд «хозяина» замолвил:

      — Милорд, прошу, не гневайтесь! — Эти слова обескуражили Девятку, готового рвать и метать.

      — С-с чего это мне гневаться, смерд?..

      — Люд простой, находящийся вместе с вашей милостью, просто не в курсе вашей особы! От того эти плебеи так неуважительно и относятся к вам! — Одиннадцатый преклонил голову, встав на одно колено, словно раб.

      — Верно молвишь. Так поди и расскажи им всем, кто я есть! — вскинув руку вперёд, скомандовал Девятка.

      — Милорд, они уже знают, но…

      — Что?!

      — Один из них не признаёт вас. Скажу более, он считает вас ничтожной грязью, претворяющейся кем-то из высшего сословия! — Девятка от услышанных слов аж раздулся из-за сочившегося из него гнева, его рука самовольно потянулась к ножнам висевшего на поясе меча. На эти слова он смог, хоть и сквозь зубы, задать лишь один вопрос:

      — Где?

      — Напротив штурвала, вон там, наверху. Смотрит на небо. Его зовут Восьмёркой.

После этих словами Девятка, вынув свой меч из ножен, направился в сторону «оскорбившего» его. Одиннадцатый даже не стал провожать мужчину глазами, вместо этого устремившись в сторону трюма. Тучи ещё сильнее окрасились в чёрный цвет, потеряв почти все серые тона, недавно витавшие рядом с ними. К шквалистому ветру добавился лёгкий дождь, усиливавшийся с каждой минутой. В том самом трюме окончательно стало темно, видимость распространялась не более двух метров, что, без сомнения, играло на руку Одиннадцатому. Прекрасно видя всё, в частности Пятёрку, всё так же стоявшую за одной из колонн и смотревшей в сторону камеры тройки, он прошёл мимо неё, прямо к пленнику. Тот по-прежнему продолжал монотонно биться головой об стену, держась руками за неё же. Стоило Одиннадцатому подойти к двери и посмотреть в решётку, как Тройка моментально одним рывком подскочил к нему, схватившись за прутья и проорав на того.

      — Ты не устал тут сидеть?

      — Эти идиоты заперли меня тут! Как же меня это бесит! Их идиотизм сводим меня с ума! Всех бы прибил!

      — Ты прав. Они идиоты, ты куда умнее их. — Сказанные слова явно понравились Тройке, отчего тот даже улыбнулся и отпустил прутья. — Вот бы их всех наказать, правда?

      — Да! Всех этих глупцов, бесящих одним своим существованием! — Он отошёл от двери и начал воображать, как берёт тех за шеи и душит их, ломает хребты и выкалывает глаза. — Если бы я только мог, то им всем не повезло бы!

      — Что, если я помогу тебе с этим?

      — Правда?! Ты поможешь мне?!

      — Да, я помогу тебе осуществить то, чего ты так желаешь. Всё, что тебе нужно — терпеливо дождаться подходящего момента. Тогда ты сможешь дать себе волю, а я буду ждать тебя на палубе. Поверь, со мной ты повеселишься вволю. Ну что, по рукам?

      — Да! — без промедления ответил Тройка, смиренно сев на пол в позе лотоса, ожидая своего часа.

Отойдя от двери, Одиннадцатый слегка посмеялся вслух, но, сдержав порыв, тут же замолчал. Выйдя из коридорчика, ведущего к камере, он сразу же направился к Пятёрке. Обойдя её так, чтобы оказаться за её спиной, при этом не попадаясь на глаза той, мужчина осторожно подошёл к девушке и поприветствовал её. Та слегка испугалась, но мгновеньем позже успокоилась, вновь направив свой взгляд в сторону камеры.

      — Пятёрка, почему вы постоянно смотрите в ту сторону? — Этот вопрос застал её врасплох.

      — С чего вы это решили?

      — Я не первый раз замечаю ваш взгляд, направленный туда. Вас что-то волнует? — Одиннадцатый слегка наклонился, всматриваясь прямо в глаза девушки, наблюдая за каждым их движением.

      — Волнует?.. Если честно, то да. Я считаю неправильным запирать кого-то лишь из-за одной ошибки. Это слишком жестоко.

      — Вам жалко Тройку?

      — Да.

      — Тогда почему бы вам не освободить его? Это было бы очень гуманно по отношению к нему. Думаю, что ему сейчас очень сложно сидеть в тех четырёх стенах.

      — Другим это может не понравится…

      — Именно эти «другие» и заперли бедного Тройку в камере. Разве они имеют право вас судить, если сами грешны?

      — Пожалуй… вы правы, Одиннадцатый. Да! Его нужно освободить! — Девушка собралась рвануть с места, но собеседник схватил её за руку, тем самым остановив задуманное.

      — Постойте, Пятёрка.

      — Почему вы меня останавливаете? — Девушка резко обернулась, смотря испуганными глазами на Одиннадцатого.

      — Там рядом с камерой сидит Двойка. Будет плохо, если он вас заметит. Так что давайте я сначала сделаю так, чтобы он ушёл, и вы спокойно смогли бы открыть дверь. Хорошо?

      — Хорошо, я поняла.

Снова спрятавшись за колонной, Пятёрка стала ждать, когда Двойка уйдёт со своего места. Одиннадцатый же направился к нему, чтобы сделать задуманное. Крен судна стал больше, чем раньше. Воды сходили с ума, как и погода снаружи. Дождь усилился, частично стекая по лестнице в трюм. Качка заставляла всё внимание уделять равновесию, нежели чему-то другому. Однако это не помешало Одиннадцатому дойти до Двойки, всё так же что-то пересчитывающему.

      — Двойка, у меня есть к тебе важное предложение.

      — Это какое? — с прищуром поинтересовался тот.

      — Нужно вытащить Четвёрку со дна и доставить на палубу. Любым способом, каким только можно.

      — Будто мне есть до этого дело. — Двойка показательно отвернулся и продолжил считать непонятные плоские кругляшки.

      — Думаю тебе до этого ещё какое будет дело. Иногда нам дают выбор, в котором есть только одно верное решение. Второе же… Ну и я дам тебе то, чего ты так желаешь.

      — Ничего я не желаю! Хватит нести чушь!

      — Мы оба знаем, что это ложь. — Одиннадцатый растянул улыбку, словно видя собеседника насквозь. — Тебе лучше не стоит отказываться от моего предложения. Думаю, твоя интуиция это тебе и подсказывает.

      — Да моя интуиция мне так и кричит, что ты опасен! — Двойка задумался, нахмурил брови и выдал: — Значит мне просто нужно привести его на палубу?

      — Да.

      — И как мне это сделать?

      — Используй то, что ты умеешь лучше всего — лги.

Двойка встал со своего места и, цокнув языком, неспешным шагом побрёл во тьму. Одиннадцатый же уселся на его место и стал чего-то ожидать. Довольный, предвкушающий дальнейшее, он смотрел в сторону коридора, через который прошмыгнула Пятёрка, идущая к камере с Тройкой. Да, всё идёт так, как и должно. Наконец-то настанет тот момент, которого он так ждал, и ведь осталось совсем немного до него. И вот он клич, знаменующий его победу. Вопль, пронзающий нутро любого. Как сладостен он и прекрасен, словами не передать. Ликует тот, кто прятался в уголке этого человеческого гения, загнанный им самим. Грядёт свобода, и вой тот тянет за собой Одиннадцатого. Словно под гипнозом, бредёт он по коридору, но не поворачивает в сторону камеры, стоит перед самым углом. Крики её, Пятёрки, становились всё слабже. Мольбы об пощаде, но смысла в словах этих нет. Не слушал её он, Тройка.

      — Прошу, прекрати! Не надо! Остановись! — кричит она, но хруст превращал всё в вой. На миг всё затихло, лишь плачь слышался оттуда, но то лишь начало. — Зачем ты трогаешь мою одежду?.. Нет! Не смей!

Тройка получил, то чего желал. Он в волю может веселиться, совсем себя не ограничивая. Лишь тяжёлый вздох его, стоны Пятой, да звук соприкасающихся тел разносился по округе. Одиннадцатый, стоявший словно в трансе, чувствовавший всё это, в итоге пошёл дальше. Прямо, во тьму для многих, но не для него. Туда, где знания свет трубил сигнал. Проходя по коридору, заставленному ящиками, в итоге он увидел блеклое мерцание свечи, оставляющей на стене чью-то сгорбившуюся тень. Наконец увидев краем глаза всё, сдержать свой смех он не сумел. Раскатистый зловещий хохот затерялся между скрипами судна, благодаря чему тот, кто сидел перед ним на полу его не заметил. И был то Шестёрка, склонившийся над бездыханным телом Десятки, копошащийся в брюшной полости юнца. Перебирая его внутренности в руках, Шестёрка надкусывал то один, то другой орган, после чего бормоча что-то невнятное. А глаза… Эти полные ужаса глаза Десятки… Какое же наслаждение они приносили Одиннадцатому, потерявшему от этой картины равновесие и облокотившемуся на один из ящиков. Жаль, ах как жаль, что нельзя любоваться этим долго. Нужно продолжать, довести дело до конца. План почти исполнился. Вернувшись назад, Одиннадцатый направился ко спуску на дно, к той самой дверце, за которой горела свеча. Приоткрыв дверь, он вошёл внутрь. Семёрка всё так же никак не реагировал на незваного гостя, продолжая смотреть в точку перед собой. Дверца со скрипом прикрылась. Да, теперь другое дело! Совсем другое! Одиннадцатый вышел из комнатки, оставив лишь приоткрытую дверцу и одинокую свечу на столике.

Когда он поднялся на палубу, его взору предстала буря, разразившаяся за то время, что он провёл внизу. Сильный шквал со столь же сильным ливнем резали глаза. От судна далее, чем на сто метров, ничего не видно. Капли, ударявшие по телу, то и дело прибивали к низу. Первый всё так же стоял у самого носа корабля, смотря вперёд, в самую даль. Схватившись за мачту, Одиннадцатый глядел своими орлиными глазами на того, предвкушая дальнейшее. Остался последний этап, перед тем, как он получит то, чего так желал всё это время. И вот он, этот этап настал. За его спиной обрисовалось пятеро тел: Двойка вместе с трясшимся Четвёркой, Шестёрка весь окровавленный и оставлявший под собой алую лужу, Тройка, улыбавшийся Одиннадцатому и Девятка, смотревший на всех свысока. Тот, на кого они все глядели, украсился звериным оскалом, подойдя к Двойке с Четвёркой, он уставился на последнего.

      — Ч-что происходит? Мне сказали, что впереди виднеется берег, но тут творится какой-то хаос! — нервным голосом начал тараторить Четвёрка, но вместо ответа Одиннадцатый пронзил его рукой насквозь. Не имея сил сказать хоть что-то, тот лишь посмотрел на своего убийцу, глазами полными своего нутра. Все, кроме Девятки, никак не отреагировали на произошедшее.

      — Что ты творишь, смерд?! — завопил Девятка, вынув свой меч и направив на Одиннадцатого.

      — Двойка, теперь ты понимаешь, почему тут было лишь одно правильное решение? — задал тот вопрос, при этом смотря на Девятого, словно тот пустое место. — Ты сделал правильный выбор, тем самым обеспечив себе жизнь, но знай, если хоть раз ослушаешься меня, или же солжёшь мне, то тебя постигнет та же участь, что и всех тех.

      — Да, я понял.

Никак не реагируя на выставленный в сторону Одиннадцатого меч, он шёл прямо на Девятку. Тем самым Девятка потерял уверенность на секунду, но затем совершил рывок и, казалось бы, проткнул своего соперника. Только вот меч прошёл насквозь, словно ни на что не натыкаясь. Дальнейшее безумие зрители наблюдали безмолвно, округлив свои глаза и боясь даже пошевелиться. Когда оно закончилось, Одиннадцатый обратился к Тройке:

      — Я же обещал, что ты сможешь повеселиться вволю. Так?

      — Да! Я наказал её! Она больше не посмеет меня злить и бесить! — басистым голосом ответил тот с улыбкой на лице.

      — Тогда слушайся меня, и в будущем тебя будет ждать ещё много такого веселья.

      — Да, мой властелин! Я буду служить тебе!

      — Ты сказал, что я найду в этом мальчишке ответ… — вклинился в разговор Шестёрка с поникшей головой.

      — Ты его нашёл?

      — Я не уверен… Я вгрызался в него и вгрызался, в какой-то момент даже перестал верить в те слова, сказанные мне тобой, но потом… Потом я прочувствовал этот вкус. Там было что-то, что я смог понять, но… Теперь, кажется, я понимаю всё. Да, я лучше последую за тобой.

Удовлетворённый такими ответами, Одиннадцатый наконец-то направился к Первому. Шквал с ливнем бил его прямо в лицо, затрудняя приближение к последнему элементу его плана. Только это всё равно не помогало, ведь в итоге ему удалось дойти до того. Встав рядом с Первым, Одиннадцатый тоже уставился вперёд.

      — Мы лишь его частички, не более, — вдруг подал голос Первый. — Он всегда знал о тебе. Постоянно пытался тебя запереть и не выпускать. Кто же знал, что тебе удастся выбраться именно при таких стечениях обстоятельств. Так ещё и добиться всего этого…

      — Кто ты?

      — Я его память. К сожалению, я помню всю его жизнь. Ещё я знаю, что ты сделаешь со мной.

      — Значит тебе нет смысла сопротивляться. Я победил.

      — Да, ты победил. Даже не знаю, что ты сотворишь после этой победы.

      — То, чего в глубине души желал он.

      — Значит это конец…

      — Да, это конец.

Одиннадцатый положил руку на плечо Первого и начал поглощать последний элемент, втягивая его в себя самого. Внутри него остались те, кто был так нужен ему: Девятка, Семёрка и Первый. Те самые элементы, что делали его сильнее.

Буря поглотила всё, заняв собой каждый миллиметр.

***

      — Он приходит в сознание! Что с показателями?

      — Всё в норме! Через пару секунд он очнётся!

      — Мистер Сирояма? Вы меня слышите? Отлично! Поздравляю, вы первый возрождённый человек во всей истории человечества!

      — Сколько я отсутствовал, и каковы положения Концерна? — с трудом произнёс человек, лежавший на кушетке в белом кабинете, полном разных медиков в масках.

      — Вас сумели возродить спустя двести тридцать пять лет после смерти. Концерн имеет лидирующие позиции по всем направлениям. Большинство стран и компаний находятся под нашим контролем, Мистер Сирояма.

      — Отлично. Собери конгресс всей верхушки, нам нужно пересмотреть некоторые вещи относительно нашего направления. Пора менять положение вещей в мире…