Онлайн чтение книги Сборник Ирвина (2018-2024 г.) Irvin's allbook (2018-2024)
Человек-призрак, живой призрак.

Глаза его собеседника сузились: «А как вы можете быть уверены, что я сдержу слово? Обязательство, данное под принуждением, не имеет никакой силы».
…Кейси рассмеялся: «Нет, отнюдь нет. Мы учимся на опыте предшественников. У подпольных организаций долгая история, профессор Звено состоит из пяти пацифистов, каждый из которых знает только членов своего звена и координатора. Координатор, в свою очередь, знает только четверых координаторов, с которыми сотрудничает, и командира группы, которому известны лишь четыре других командира групп, с которыми он работает, и так далее, вплоть до высшего руководства организации».
- Ясно, - пробормотал профессор - Значит, рядовой член организации может выдать четверых, не более. Но что случится, если в руки полиции попадет координатор?
- Тогда под удар попадают двадцать пять человек, отметил Кейси. - И это случается. Но в нашей организации состоят десятки тысяч людей, и ежедневно вступают новые. Наши ряды растут несколько быстрее, чем полиции удается хватать нас.

Мак Рейнольдс. Пацифист.
Примечание автора. Вот пример системы, которую, даже если знаешь, без конкретных кодов и прочей не менее конкретной информации, не уничтожить никак.

- Это не умышленно, - вмешался Фицджеральд. - Мы знаем, почему он убил его.
- Правда?
- Ответ очень прост, мистер Морган. Вы убили его потому, что Вы человек.
- О?
- Да. Вы понимаете меня?
- Нет, не понимаю.
- Тогда почему же вы его убили? - снова задал этот вопрос Хоппер.
- Я до смерти перепугался.
Либермэн поднялся с кресла.
- Вы умный человек, мистер Морган, и я хочу вам кое-что показать.
Он открыл один из стенных шкафов, и я увидел восемь банок с формальдегидом, и в каждой из них был заспиртован точно такой же экземпляр, как мой. И все без исключения они были изуродованы, что говорило о насильственной смерти.
…Хоппер и Фицджеральд с одобрением слушали Либермэна. Я задал вопрос:
- Что было бы, если бы это было возможно?
- Что?
- Проявление того вида совокупного ума, о котором вы говорите.
- О? Трудно сказать. Это было бы за гранью наших самых смелых предложений. Во всяком случае человек по сравнению с таким муравьем не представлял бы из себя ничего.

Говард Фаст. Чудовищный муравей.

Улица была совершенно пустой, и летнее пекло словно бы равномерно распределялось и по освещённой Солнцем старой и забытой тропе, и по мутноватой из-за качающихся ветвей старого тополя тени. Впрочем, такие же тени под деревьями были повсюду, везде одно и то же. Ветер был тёплым и нёс какие-то семена с пыльцой, но правил запах просто жаркого и чуть застоявшегося воздуха. Ветер ветром, а воздух как бы стоял на месте, такое вот противоречивое впечатление.

Толпа была вся в этом природном мусоре, но не жужжали насекомые, не чирикали птицы, не бегали кошки и собаки. Не было никого, кроме одного небритого немолодого человека в неопределённого цвета походном костюме вроде тех, какие любят носить туристы при походах в горы или леса. Его походные же ботинки с хрустом от сухих листьев и рассеянных по ветру семенах клёна и тополя ступали по тропе. Где-то в отдалении ездили машины, но не было шума от них. И ему не было до них никакого дела.

Вот он дошёл по безлюдной тропе до стоявшего в отдалении седого тополя, который рос между «хрущёвкой» и самой тропой, по левую сторону от которой были подземные гаражи времён 1980-х и «перестройки». И ни одного пьяного!

Довольный этим обстоятельством человек пошёл дальше и прошёл через нелюбимую им арку, которая раньше была притащенными с неясной целью футбольными воротами. Он нашёл ещё один толстенный старый тополь, лёг на чистую траву и уснул.

Во сне снова он ехал в пустом, грязном междугородном трамвае из города в город то ли на работу, то ли просто повидать город. Родной город, и тот были в развалинах.

Проснувшись, он пошёл по одной из троп в спальном районе, тихом и безмолвном, дошёл до открытой пустой квартиры, явно недавно покинутой, сходил в туалет и умылся, увидел на столе еду, поел и ушёл. Во дворе праздновали что-то, и никто его не видел.

Дверь он за собой благоразумно закрыл. Кто-то во дворе сказал про сквозняк. Но всем было всё равно.

Путь до реки занял немного времени, но ивы зелёными стенами словно бы создавали закрытую залу с ароматом реки. Мшистый камень посередине единственно мешал ивам сомкнуться совсем, и мягкий мох стал человеку прохладной подушкой.

Никто не тревожил его, и люди шли где-то вдалеке. И он вспоминал, что было редко, как ему жилось до становления «живым призраком» или «человеком-призраком», как ему понравилось называть себе подобных. Он такой был не один, но не общался с подобными ему, не доходидо дело.

Его объявили «пропавшим без вести» неполный год назад. Ни камеры, ни живые существа не видели его. Когда в ДТП при поездке на новеньком «такси» погиб водитель и его собственная жена, он почти помешался. Увлечение оккультизмом и страсть быть после потери всех любимых невидимым, как бы «призраком», сделала его совсем другим человеком. И человеком ли... Он словно с секундной точностью знал, где быть и куда идти, чтобы никто не замечал его, будто он вообще пропал из реального мира. Но нет, он был живым, из обычной плоти и крови. Это умение прятаться на виду вскоре было доведено до совершенства: никто не мог его найти, а, видя его на дороге, которая была в момент его по ней прогулке практически пустой, вряд ли его узнавали. Затесался в компанию и вытащил из карманов каждого мелочь, даже не заметили!

Он мог зайти почти куда угодно, зная, когда и на сколько оставят жильё, еду и прочее, взять это и идти дальше, и никто не заметил бы его. У одних тут же появлялись дела, не до него становилось, других что-то отвлекало из окружающего, третьи вовсе ни на что не обращали внимание рядом с ним. Нередко, проверяя своё умение, он едва не затесался в толпу своих прежних знакомых, но его не узнавали и словно не видели. Гриффину бы из «человека-невидимки» Герберта Уэллса такое полезное умение, порой думал он с горькой усмешкой.

И вот теперь «человек-призрак», живой призрак, заснул на берегу, закусив фри и утащенным у молодёжи гамбургером с бутылкой колы. Типичный летний день человека без нервов и стресса.